Моя маленькая

Моя маленькая «Каждый говорил ей нежно «моя маленькая». — М. Цветаева, из цикла «Стихи к Сонечке» Глава 1. Миссия Фенрира На западной окраине загадочной древней местности Дартмур в Графстве Девон в Англии приютилась деревушка Лидфорд. На протяжении многих веков немало тайн хранили здешние болотистые пустоши и много чудес повидали разбросанные среди них гранитные кряжи и скалы. До сих пор сохранился Лидфордский замок — маленький, но крепкий, успевший послужить и аванпостом саксонцев, и норманнской крепостью, и — позднее — тюрьмой. К югу-западу же от деревни за Ламхолским лесом расположилось глубокое ущелье, образованное рекой Лид. В одном месте поток воды обрушивается в глубокую котловину, именуемую Котлом дьявола. *** Весна, 1963 Близился рассвет. В глубине густого леса стоял полуразрушенный дом, невидимый как для магглов, так и для волшебников. К нему неровными шагами шел молодой человек. Он был пьян, так как провел в местном пабе полночи после того, как оставил на церковной площади свою скорбную ношу. Благодаря наложенным им чарам невидимости, никто не заметил, как он нес тело мертвой женщины к церкви. Такие же чары защищали от посторонних глаз дом в глубине леса, где он провел детство. Его мать Агата была волшебницей, но презирала как магглов, так и немногочисленных магов, проживавших в деревне. Да и весь мир. Видимо, с тех самых пор, как ее надежды обманул местный красавец — молодой пекарь. Он был магглом, но, будучи полукровкой, Агата не сильно над этим задумывалась. Ее семья жила в Плимуте. Повстречав однажды молодого пекаря во время ярмарки, девушка больше не могла думать ни о ком другом. Из-за неодобрения родителями ее выбора она даже решилась бежать со своим возлюбленным в его родную деревню. Однако тот не привел ее в родительский дом, как она ожидала, а предложил временно пожить в заброшенном домике лесничего, где молодая пара встречалась несколько раз в неделю. Прежде чем Агата успела заподозрить неладное, она уже была беременна. Когда же она сообщила радостную, по ее мнению, новость своему возлюбленному, тот перестал появляться в месте их свиданий. Взволнованная Агата отправилась в деревню, чтобы разыскать своего пекаря, но на ее вопросы местные крестьянки странно и презрительно улыбались, глядя на ее округлившийся живот. «Еще одна. Головой надо было думать, девонька», — заявила одна из них. Не зная, что и думать, Агата отправилась к местной пекарне, во дворе которой и увидела, как ее возлюбленный целовал девушку в форменной одежде, торговавшую в его лавке. На следующее утро молодого пекаря нашли мертвым. Смерть его была странной, потому что, кроме выражения ужаса на лице, маггловские врачи не смогли найти никаких других странностей, да и вообще причин, которые могли бы ее вызвать. Девица, торговавшая в лавке пекаря, однако говорила, что слышала, как ее молодой хозяин ругался с кем-то ночью, а потом была странная зеленая вспышка. Но, помимо ее странных слов, никаких свидетельств, указывающих на то, его смерть повлекло нечто необычное, не было, потому маггловская полиция закрыла это дело. Однако столь странное событие не ускользнуло от внимания Министерства Магии. Скрывшись с помощью чар невидимости, Агата лично видела, как представители Отдела магического правопорядка — волшебники в черных мантиях — допросили работавшую в лавке пекаря девицу, а потом стерли ей воспоминание о том, что она видела вспышку зеленого света той ночью, когда он был убит. Опасаясь быть узнанной и пойманной, ведь лидфордские магглы видели ее перед тем, как она совершила преступление, Агата решила покинуть деревню и вернуться к родным в Плимут. Но те выставили ее, заявив, что она опозорила семью — как магическую, так и маггловскую ее части. Она тогда подумала, что позор волновал ее семейство куда меньше, чем необходимость кормить лишний рот и скрывать убийцу. На их решение точно повлияла статья в магической газете «Ежедневный пророк» о странной смерти маггла-пекаря из Лидфорда, с которым не так давно бежала их дочь. Чтобы прокормить всех своих многочисленных отпрысков, отец Агаты нелегально промышлял продажей темных артефактов, да и вообще любил темные искусства, потому лишнее внимание Министерства Магии ему было не нужно. Единственной его помощью непутевой старшей дочери было то, что он обеспечил ее небольшой сумой денег. Это скромное состояние хранилось в Гринготсе в Лондоне в ячейке, оформленной на ее имя, и с каждым годом критически уменьшалось. Отец Агаты так «расщедрился» только потому, что обстоятельства смерти указывали на то, что дочь отомстила за себя тому ублюдку. Несчастной молодой ведьме не осталось ничего иного, как вернуться в заброшенный дом лесника, где она встречалась со своим возлюбленным, и скрываться там. В свое время отец не отправил девочку в школу: он и сам хорошо владел темными искусствами и защитными чарами, а потому обучал ее дома. Оказавшись в столь бедственном положении, Агата воспользовалась своими способностями и умениями сполна, окружив дом мощными защитными чарами и сделав с помощью магии его вполне пригодным для проживания с будущим ребенком. Но злость поселилась в ее сердце навсегда. Недолюбливала она и своего сына, которого назвала Фенриром, но дала фамилию своего деда по материнской линии — Сивый. А как еще она могла к нему относиться? Слишком уж он был похож на убитого ею предателя-пекаря. Однако когда мальчишка подрос, и оказалось, что он обладает магическими способностями, мать стала обучать его магии, в том числе и темным искусствам. Как ей думалось, это должно было обеспечить ему лучшую жизнь, чем была у нее, что гарантировало бы ей его помощь в старости. Не зря же она столько перенесла из-за него! Шли годы, родители Агаты умерли, деньги на ее счету почти закончились, родные же сестры и братья не желали ее знать. Она написала о своем бедственном положении старшему из братьев, Магнусу, который уже работал в Министерстве. Тот ответил, что не желает видеть ни ее, ни ее выродка. Ей пришлось браться за любую работу в соседних деревнях, которую она только могла найти, а потом и побираться. Агата панически боялась применять магию за пределами защищенного чарами дома, даже чтобы прокормить себя и сына. Порой ей приходило в голову, что, может, ее опасения совершенно напрасны. Но она не могла избавиться от мысли, что, если бы кто-то из местных магов увидел ее колдующей, то сообщил бы о неизвестной ведьме в Министерство. После совершенного ею убийства прошли годы, но виновного так и не нашли, и дело наверняка оставалось открытым. Так что Агате приходилось выдавать себя за одну из магглов. Иногда ее сын неделями оставался один в заброшенном доме в глубине леса. Однажды ночью, когда в небе светила полная луна, мальчик услышал волчий вой и, взяв оставленную ему матерью на всякий случай палочку, вышел за защищенную чарами территорию дома, чтобы посмотреть на зверя и прогнать его. Но закончилось все плохо. В свои десять лет Фенрир был не настолько умелым в применении заклинаний, как он думал, и волк напал на него. Агата нашла сына утром; оставленные зверем раны еще долго не заживали… а в следующее полнолуние худшие ее опасения подтвердились — сын стал оборотнем. Ее надежды на лучшее будущее для него были разрушены. С годами постоянный страх быть обнаруженной повредил рассудок Агаты. С той поры, как Фенрир стал оборотнем, и до смерти его матери пару дней назад из-за какой-то магической хвори, лечить которую в магической больнице она отказалась из-за своих вечных опасений, они так и жили в заброшенном, невидимом для всего мира доме в чаще леса. Фенрир не любил мать, даже презирал ее не меньше местных магглов, из которых был и его отец. Хотя Агата дала ему все, что могла, оборотень всегда чувствовал ее холодность и некую брезгливость, к тому же винил ее за то, как сложилась его судьба. Он всегда считал, что заслуживал большего. Его неприязнь к матери была настолько сильной, что даже хоронить ее он не желал. Ему не хотелось, чтобы ее тело гнило где-нибудь рядом с их домом или в лесу. Теперь это была его территория. Из рассказов матери он знал, что она побиралась у церквей в соседних деревнях, видела немало бродяг, которые занимались тем же. Когда кто-то из них умирал, служители хоронили их на церковных погостах. Пускай эту попрошайку тоже похоронят маггловские священники, решил Фенрир и отнес ее тело к церкви в Лидфорде. Затем он пропил последние маггловские гроши в местном пабе и отправился домой. Пошатываясь, Фенрир дошел до защищенной территории в лесу и исчез из виду благодаря чарам, едва ступив на собственный двор. Он решил, что не станет запираться в подвале дома следующим полнолунием, а отправится в Лидфорд, чтобы разодрать пару глоток, и теперь с нетерпением ждал этого часа. Эта жажда мучила его давно, с тех самых пор, как зверь укусил его. Мать сдерживала его порывы, опасаясь, что если он убьет кого-то или укусит, то их найдут, и ей придется отвечать за проступки сына-оборотня, а может, еще и за совершенное ею когда-то убийство. «Они вполне заслуживают того, чтобы ты перегрыз их глотки, Фенрир, но я не хочу, чтобы нас с тобой обнаружили. Может, когда ты подрастешь и окрепнешь, ты отомстишь им всем… Убьешь их и их детей или даже лучше — сделаешь их детей подобными себе, пусть родители мучаются, глядя на своих выродков, как мучилась я… Я столько унижалась, прося хоть какую-то работу у магглов в соседних деревнях, говоря, что одна ращу сына… Они же называли меня потаскухой, говорили, что так мне и надо. А маги… то есть я думаю, что это были местные маги, они смотрели на меня еще с большим отвращением, считая, что я просто одна из магглов». В детстве, уже став оборотнем, когда матери не было дома, Фенрир часто выходил к краю леса, чтобы посмотреть на жителей Лидфорда. Вид людей, особенно детей, вызывал у него приступы ярости, и только предостережения матери останавливали его. Но теперь она была мертва. Сивый наконец-то мог пойти на поводу у своих желаний. Развалившись на старом пыльном диване в гостиной, оборотень забылся беспокойным сном. Какое-то время ему ничего не снилось, потом же… Он так и не понял, пробудился ли, было ли увиденное странным видением или очень ярким сном. Красивый темноволосый молодой человек стоял рядом с постелью Фенрира. ─ Меня зовут Орион Блэк, — сказал он. — И я знаю, каково это, когда тебя презирают и обделяют из-за твоей сущности. Много веков назад мой отец лишил меня наследства за то, что я любил темные искусства, и все унаследовал мой недостойный брат. Ты силен в темных искусствах, не так ли, Фенрир? К тому же ты обладаешь еще одним даром — ты оборотень, обращенный одним из моих воинов благодаря тайным чарам. Да будет тебе известно, что ты вырос в особенном месте. Несколько веков назад я наложил проклятие на Лидфордское ущелье. Эти чары дадут нам возможность управлять оборотнями, которых ты обратишь — тебе лишь следует применить в ущелье заклинание, о котором я тебе поведаю. Так мы сможем создать армию. Грядет время, когда силы оборотней понадобятся волшебнику, достойному править над магглами и грязнокровками. Я обладал способностью обращаться в волкоподобное существо, таких именуют лугару. На протяжении полугода я кусал мальчишек из детей местных жителей, а затем убивал молодых крестьянок — приносил жертву за каждого обращенного, дабы проклятие обрело силу. Когда же количество укушенных показалось мне достаточным, я принес и себя в жертву накануне полнолуния в Лидфордском ущелье. Дальше Фенрир увидел, как темноволосый волшебник шел по тропинке, тянущейся вдоль обрыва. Внизу бурлили воды реки Лид. Это было упомянутое им ущелье. Когда края ущелья почти сомкнулись над головой, а тропа оборвалась, Орион Блэк оказался на узком каменистом выступе. Он остановился и долго молча смотрел вниз в чернеющую глубину Котла дьявола — водоворота, где воды реки Лид бурлили и пенились с приглушающим любой иной звук шумом. А потом… Орион резко бросился вниз. В следующий миг Фенрир снова лежал в своей постели, а волшебник стоял рядом, продолжая свой рассказ: — В это же полнолуние обращенные мною дети начали перевоплощаться. Некоторые из них были особенными вдвойне — магглорожденными или полукровными волшебниками. Одного из них звали Джозеф Винтер — он был первым, кого я обратил. Он осиротел и его вырастил местный священник отец Морроу, мой верный соратник. Да, нас было много в мое время, жаждущих справедливости. Годы спустя мой племянник продолжил мое дело, наказав своих сердобольных родителей, недостойных нашего родового имени. Видишь ли, Фенрир, я, как и ты, был рожден от внебрачной связи моего отца, но был верен делу моих предков лугару, жаждущих получить власть в мире и править над магглами и грязнокровками. Под нашей властью оборотни стали бы свободными, вы отомстили бы всем за презрительное отношение к вам. Вскоре темный волшебник придет к власти. Стань его союзником, но никому не раскрывай тайны Лидфордского ущелья, чары которого дадут тебе возможность управлять нашим войском. Будьте моими верными слугами — вы, воины Ориона. Джозеф Винтер и другие оборотни-волшебники должны были стать дозорными в ущелье. Здешние чары нуждались в их магических силах, чтобы обрести невероятную мощь. По настоянию моего верного соратника отца Морроу Джозеф применил к своей невесте заклятие, о котором я тебе поведаю. Однако он оказался слишком слабым, не вынес правды о том, кем являлся. Это заклятие позволяло ему сохранять как человеческое сознание в полнолуния, так и жизнь будущей жены. Через год он покончил с собой; его жена умерла три дня спустя. Она была из магглов, и после применения заклятия они и угасают за год-другой. Из-за этого слабака-самоубийцы все обращенные мной дети, став взрослыми, стали жить рядом с ущельем, но не смогли пробудить чары в полную силу. Да, мои оборотни пролили немало крови, основали свое поселение, но этого мне недостаточно. У Джозефа и его жены осталась дочь. Потомки Винтера до сих пор живут в Лидфорде. В их крови заключены силы, которые помогут чарам ущелья пробудиться снова. Ты найдешь девицу по имени Анна Винтер. К ней и надо будет применить заклятие в ущелье перед полнолунием. Ты встретишь двух верных соратников, подобных тебе оборотней-волшебников, приведи их в ущелье. Кроме того, я укажу тебе двух мальчишек из семей волшебников, которых надо будет обратить. Необходимо, чтобы четверо оборотней-дозорных посменно находились в ущелье, дабы его чары окончательно пробудились ото сна. Близится время, когда оборотни получат шанс обрести силу. Поэтому не спеши лить кровь в Лидфорде или соседних деревнях, не привлекай лишнего внимания к ущелью. *** Хогсмид, трактир «Кабанья голова» Переступив порог трактира «Кабанья голова», Лайелл Люпин поморщился. Его одержимая чистотой жена Хоуп просто-напросто потеряла бы сознание здесь, увидев, вероятно, вековое скопление грязи. Впрочем, она бы быстро навела порядок и в такой дыре даже без магии. Так собственно и произошло с домом в деревушке Лидфорд, в котором их семья поселилась год назад. Тогда Лайелл с утра до ночи пропадал на работе, и Хоуп, не обладавшая магическими способностями, буквально за несколько дней преобразила их новое неухоженное жилище в цитадель чистоты и порядка. Как ей это удалось без магии, да еще и учитывая заботы о маленьком сыне, постоянно норовящем влезть куда не надо, до сих пор оставалось для Люпина загадкой. Как и многим волшебникам, выполнение любых хозяйственных дел без использования заклинаний казалось ему сущей пыткой. Хотя надо признать, что в этой области магии он был несилен, так что мало чем смог бы ей помочь. Видимо, никогда не стоит недооценивать магглов. Его Хоуп была не только красавицей, но и обладала завидным терпением и трудолюбием. Лайелл же предпочитал делать то, что у него хорошо получалось – бороться с нечеловеческими духами, таким образом внося свою лепту в работу по защите магглов и магов, чем Министерству Магии приходилось заниматься все активнее. Количество странных атак в последние годы возросло в разы, в том числе участились нападения боггартов и полтергейстов. Будучи весьма скромным человеком, Лайелл Люпин не особо задумывался над тем, насколько хорош он в своем деле, но его востребованность говорила сама за себя. Впрочем, пришедшая к нему уже к тридцати годам всемирная известность одного из лучших специалистов по явлениям нечеловеческих духов его, скорее, тяготила. Он предпочел бы просто делать свою работу и жить тихой жизнью. Год назад Лайеллу казалось, что переезд в Лидфорд даст ему такую возможность, несмотря на все слухи об этом месте, ходившие среди волшебников. И, надо сказать, этот год выдался весьма спокойным. Сегодня он должен был встретиться с Альбусом Дамблдором, который и попросил его поселиться в Лидфорде с весьма конкретной целью – следить, не происходит ли в округе что-то необычное. Теперь Альбус позвал его, собираясь сообщить какую-то новую важную информацию. Запах в убогой комнатушке (залом назвать ее язык не поворачивался) стоял отвратительный — кажется, пахло козлами. Лайелл окинул пустовавшее помещение брезгливым взглядом. На улице был солнечный весенний день, но слои сальной грязи на окнах почти не пропускали свет внутрь. Если бы не огарки свечей, расставленные на грубых деревянных столах, в помещении было бы настолько темно, что пришлось бы зажечь свет на кончике волшебной палочки. Посыпанный опилками пол, похоже, был земляным. Оставив входную дверь открытой, надеясь таким образом немного облегчить себе пребывание в этом «царстве» странного запаха и жутковатого полумрака, Люпин подошел к одному из столов, молча взмахнул палочкой, чтобы хоть немного очистить его и неудобную на вид скамью от грязи. Лишь убедившись в относительном успехе своих трудов, Лайелл сел и начал ждать. Ну, уже лучше. Он обратил внимание на то, что его заклятие очистило и пол под столом, оказавшийся каменным, а не земляным. Под слоем опилок таки скрывалось вековое наслоение грязи — нет, пожалуй, даже у Хоуп возникли бы некоторые трудности с тем, чтобы привести это помещение в надлежащий вид. К тому же наверняка грязь в «Кабаньей голове» стала бы ее новым боггартом вместо огромного злодея, с рычанием протягивавшего к ней руки и собиравшегося напасть на нее. М-да… Лайелл думал, что его дом в холостяцкие времена являлся не особо чистым местом. Твердая деревянная скамья и правда оказалась очень неудобной. Люпин заерзал, пытаясь усесться поудобнее. Вдруг раздался звук шагов и скрип ступеней, затем дверь за не менее грязной барной стойкой отворилась — тоже со скрипом. Люпин поднял взгляд и увидел высокого человека. На долю секунды в полумраке он принял его за Альбуса Дамблдора. – Что пить будешь, парень? – спросил вошедший вместо приветствия, доставая волшебную палочку из кармана, и Лайелл понял, что это трактирщик. — Э-э, сливочное пиво, — ответил Люпин, думая, что отказаться он не может, несмотря на то, что посуда в заведении вряд ли чище мебели и окон. — Я жду одного чел… — Он скоро будет здесь, – перебил его трактирщик. – Альбус патронуса прислал минут за десять до того, как ты появился. Сообщил, что задерживается немного. Знаешь, каковы эти школьники. Протащили в кабинет ЗОТИ и открыли клетку с хамхмырями*, и те, матерясь вовсю, покусали проходившего мимо завхоза Прингла. Думаю, Прингл не уступал им в красноречии в процессе. ___________ *Джарви, или хамхмыри похожи на больших хорьков, способность говорить ограничена набором коротких (чаще всего грубых) фраз. Немного удивленный сказанным Лайелл улыбнулся, хотя, если подумать, почему бы трактирщику из «Кабаньей головы» не знать преподавателей и персонал Хогвартса? Наверняка некоторые из них бывали в заведении, несмотря на его неопрятность. Трактирщик взмахнул палочкой. Пыльная бутылка со сливочным пивом и сомнительной чистоты стакан вынырнули из-под барной стойки, поплыли по воздуху и со звяканьем опустились на стол перед Люпином. — Ты не особо ведись на его уговоры, парень, о чем бы он тебя ни просил, — назидательно сказал трактирщик. — Время наступает неспокойное. Явно Альбус хочет втянуть тебя во что-то опасное. Разве я не прав? — Кто вы собственно такой, что настолько хорошо осведомлены? — спросил Лайелл, насторожившись. Трактирщик лишь хмыкнул в ответ и подошел ближе. В свете огарка свечи, стоявшего на столе, Люпин понял, что не зря в первый момент принял этого человека за Альбуса Дамблдора. Черты лица, а особенно глаза, у них были очень похожи. — Скажем так, человек, который знает достаточно, чтобы сказать тебе: будь осторожен. Лайелл решил сменить тему и спросил: — Сколько я вам должен? — За счет заведения, парень. После этих слов трактирщик вернулся за барную стойку, а затем исчез за дверью. Раздались приглушенные шаги — он поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Лайелл вздохнул с облегчением после его ухода и со спокойной совестью наколдовал себе чистый стакан. Размышляя над тем, кем же Альбусу приходился этот человек (родным братом, кузеном?), Люпин какое-то время молча смотрел на сливочное пиво на столе. Впрочем, пить его не стал, даже открыть не успел. В трактир вошел Альбус Дамблдор. — Лайелл, прости, что заставил тебя ждать. Он сел за стол напротив Люпина. — Меня трактирщик предупредил. — Наверняка Аберфорт предупредил тебя еще и о том, что я хочу втянуть тебя в нечто опасное. — Альбус улыбнулся. — И он прав, полагаю. Однако приступим к разговору. Сегодня тот редчайший день, когда в «Кабаньей голове» пусто и нет лишних ушей. Аберфорт меня уверил, что даже постояльцев нет. — Он на секунду поднял глаза к потолку, и Лайелл понял, что на втором этаже находились сдаваемые комнаты, наверняка не менее грязные, чем «зал». Кто в здравом уме решил бы здесь остановиться? — Впрочем… времена сейчас неспокойные, и «Кабанья голова» весьма популярна среди неблагонадежной публики, поэтому… — Дамблдор взмахнул палочкой, и входная дверь захлопнулась. Затем он запер ее магически и наложил приглушающие чары. — Вот так-то лучше. Ну, рассказывай, — велел Альбус и улыбнулся. — Ну, этот год в Лидфорде был очень тихим, — улыбнулся в ответ Лайелл. — Если не считать рассказов немногочисленных живущих там магов о странной смерти маггла-пекаря более двадцати лет назад, ничего необычного в деревне не происходит. Я спрашивал в Министерстве: да, тот маггл действительно был убит с помощью «Авада кедавра», но того, кто это сделал, так и не нашли. Пекарь слыл местным ловеласом и красавцем. Был успешен в своем деле. Ездил по ярмаркам и тому подобным мероприятиям по всему графству. Вполне возможно, какая-то из ведьм убила его из ревности, кто знает. Правда, благодаря предприимчивости лидфордских магглов его смерть обросла легендами, которыми они развлекают туристов. Дамблдор вздохнул. — Боюсь, наши тихие дни сочтены, Лайелл. У тебя же еще прибавилось работы за последние месяцы, не так ли? Как и у всего Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Известный нам волшебник вербует темных существ по всей стране. Убийства магглов, совершенные оборотнями, тоже участились. Недалеко то время, когда в окрестностях Лидфорда начнет происходить нечто странное и страшное. — Я не специалист по оборотням, Альбус. Вы же знаете, мой профиль боггарты, полтергейсты… Хотя вы правы, я не удивлюсь если Министерство начнет скоро привлекать всех, кого возможно. — Вот и не отказывайся, если тебе новую должность предложат. Люпин помолчал, размышляя, прежде чем ответить. — Если вы правы, то вскоре Лидфорд станет не самым безопасным местом для жизни, Альбус. У меня есть некоторые опасения. Рядом с деревней было древнейшее в стране поселение оборотней. А видели бы вы это жуткое ущелье. Это весьма красивое место, но там чувствуешь себя очень странно. Видимо, чары, наложенные на ущелье, действуют столь удручающе, по крайней мере, на меня. Министерство в курсе, что это важное для оборотней магическое место, потому, учитывая участившиеся атаки, мне не составило труда убедить начальство в необходимости моей неофициальной пока что деятельности в Лидфорде… Ну, а после того, как я вскользь упомянул ваше имя, глава Отдела Свен был вне себя от счастья. Но вот нападения оборотней на… — Полагаю, как раз нападений оборотней рядом с Лидфордом опасаться не стоит. Подумай, они вряд ли захотят привлекать лишнее внимание к этой местности. Конечно, такой риск все же существует, потому убедись в надежности защитных чар вокруг твоего дома. Да и жену предупреди, пусть будет начеку. Лайелл закивал. — Так что за новую информацию вы хотели со мной обсудить? Что нового вы узнали из того загадочного магического источника, о котором говорили в прошлый раз? Дамблдор улыбнулся. — То, что чары Лидфордского ущелья начали пробуждаться. Вскоре кто-то из оборотней наверняка появится в округе. Или как-то себя проявит, думаю, кто-то из них тайно всегда жил где-то поблизости. — Я присматривался ко всем волшебникам, живущим в Лидфорде. Никаких подозрительных признаков накануне или после полнолуний я пока не заметил. Всех магглов я, конечно, не знаю, но Хоуп очень общительна. Соседи ее просто обожают. Людей в деревне чуть больше двух сотен, если бы кто-то из магглов болел чем-то странным, да и просто сезонной простудой, она бы знала. — Я ценю вклад твоей жены в нашу деятельность, даже если она делает его без своего ведома, — сказал Дамблдор. — Попроси ее быть очень осторожной. — Само собой, — согласился Лайелл. — Еще… у Министерства немало осведомителей, контактирующих с темными существами, в разных популярных среди неблагополучной публики заведениях, — сказал Дамблдор и, окинув взглядом паб, усмехнулся в ответ на слабую улыбку Лайелла, понимая, как иронично прозвучали его слова, учитывая, где они находились. — Скажи своему начальству, что следует обратить особое внимание на любое упоминание оборотнями Лидфорда или их самого древнего поселения в стране. — Или ущелья… Альбус закивал. — Поверь, Лайелл, я хорошо понимаю, что ты подвергаешь риску себя и свою семью, но мне очень не хотелось бы, чтобы Воландеморт или кто-то из его приспешников получил силу, которую могут дать чары Лидфордского ущелья. Я думаю, война не за горами. Он и так очень силен. — Неужели он сильнее Гриндевальда? — удивился Люпин. — Возможно, и нет, но не стоит недооценивать темного мага с жуткими устремлениями. Мы не можем позволить себе просто сидеть сложа руки. Если не бороться, война рано или поздно все равно настигнет каждого из нас. От нее не скроешься даже в иллюзорной безопасности собственного дома. Сложно не думать о том, столько невинных может пострадать, когда учишь детей, Лайелл. Люпин вздохнул. — Мне бы хотелось, чтобы мой сын принадлежал к поколению, которое никогда не узнает, что такое война. — По крайней мере, можно сделать для этого все возможное. Лето, 1963 Окрестности Лондона Летний вечер был очень теплым. Двое мальчишек лет десяти играли на детской площадке на краю старого, опустевшего в позднее время парка. — Может, домой пойдем? Темнеет, — сказал сидевший на качелях Джимми, глядя на чернеющие верхушки высоких деревьев и упираясь ногами в землю. Какие-то хулиганы перебили все фонари рядом с площадкой, и теперь только свет звезд и луны пробивался сквозь густые кроны. — Ай, ночь будет ясная. Можно еще немного погулять, — возразил все еще качавшийся на соседних, весьма скрипучих качелях Род. — Или ты боишься, трусишка Джимми? Он начал раскачиваться еще сильнее, и его качели жалобно заскрипели. Второму мальчику этот звук показался зловещим. — Ничего я не трусишка! — немного обиделся Джим, храбрясь. — Ладно. Давай еще покачаемся. Род только рассмеялся и продолжил дразнить друга, напевая придуманную на ходу страшную песенку: — Глянь, вот-вот луна взойдет, Страшный волк сюда придет, Что мы тут, он знает, Труса растерзает. Джимми снова ноет, Вот уж волк наш воет. — Прекрати, Род! — воскликнул Джимми, соскочив с качелей и с ужасом глядя на полную луну в небе. — Пошли домой. Но Род продолжил напевать: — Что мы тут, волк знает, Труса растерзает. Вдруг раздался громкий вой. Это же не могли быть волки? Может, одичавшие собаки, жившие в оврагах за парком? Как бы там ни было, перепуганный Род с криком уперся ногами в землю и резко остановил качели, прислушиваясь. Какое-то время ничего не происходило, и только ветер шелестел ветвями деревьев, а затем снова раздался вой, но теперь первому жуткому голосу вторил еще один. Поспешно соскочив с качелей, Род подбежал к начавшему дрожать от страха другу и схватил его за руку. — Бежим, Джимми! Мальчишки бросились наутек, но не успели они еще покинуть детскую площадку, когда к первым двум воющим голосам добавился третий. *** Фенрир послушал явившегося ему во сне (или же видении) волшебника и покинул Лидфорд, уйдя далеко за пределы Девона. За пару прошедших месяцев он совершил несколько убийств, одно из них — пребывая в человеческом обличье, однако это не утолило его жажду. Близилось очередное полнолуние, и он расположился рядом с населенным магглами пригородом. Было лето, и дети, заигравшись, порой оставались на улице до ночи… до восхода луны. Уже в обличии оборотня он учуял запах двух задержавшихся на детской площадке мальчишек. Жажда крови вела его к детям, но тут его внимание привлек вой — два голоса, двое подобных Фенриру находились поблизости. Площадка располагалась на краю парка, за которым начиналась холмистая местность со множеством оврагов, в одном из которых и укрывался Сивый в ожидании восхода полной луны. Похоже, преимуществами этих мест решили воспользоваться еще два оборотня. Высоко задрав морду, Фенрир ответил на их зов. До него донеслись встревоженные голоса мальчишек, услышавших вой. Дети бросились прочь от площадки через парк в направлении жилых кварталов, но три волка быстро окружили их… Утром парк и всю округу начала прочесывать полиция. Совсем скоро неподалеку от детской площадки они обнаружили два истерзанных детских тела… Страшная весть привлекла к оцепленному месту преступления множество народу, включая работников прессы. Однако, несмотря на толпы шатающихся по округе, никто не заметил в одном из глубоких оврагов в паре миль от парка троих бродяг в потрепанной одежде, которые коротали время за веселыми разговорами; лица их покрывала засохшая кровь. *** Министерство Магии, Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними Влетев без стука в кабинет начальника и громко захлопнув дверь, Лайелл швырнул «Ежедневный пророк» на стол Магнуса Свена — главы Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, который накануне прокомментировал для магической газеты недавнее убийство двух маггловских мальчиков. Бывший когда-то светловолосым, теперь уже почти седой из-за многих лет нервной работы Свен удивленно вытаращил свои темные глаза на ворвавшегося к нему Люпина. Лайелл заметил, что выглядел глава Отдела неопрятно, он был небрит и в помятой одежде. Похоже, сегодня он ночевал на рабочем месте и явно не выспался. Если бы не кипевшее в душе возмущение, Люпин, возможно, бы даже пожалел своего начальника. — Одичавшие собаки, Магнус?! — воскликнул Лайелл, тяжело дыша. — Вы же знаете, что это были оборотни! Немного опешивший от нехарактерной для всегда спокойного и тихого подчиненного вспышки Свен выдавил: — А что я должен говорить? Мы не хотим сеять панику, Лайелл. — Панику? Как по мне, так правда сделала бы людей осторожнее. — Как ты не прав, — со вздохом возразил Магнус. — Паника среди магов повлечет за собой «охоту на ведьм», как говорят магглы. Странно звучит, да? То есть на оборотней, тогда несдобровать многим маггловским бродягам. Нам только этого не хватало. — Но вы делаете недостаточно. Реестр оборотней ведется хуже некуда. При этом эти твари из шкуры лезут вон, чтобы в него не попасть. Просто посмотрите на снимки. — Он положил на стол колдографии разодранных детских тел. — Посмотрите, что эти бездушные твари сделали! Магнус всего секунду смотрел на снимки, но поморщился от жуткого зрелища. Затем он тяжело вздохнул и сказал, одарив Люпина усталым взглядом: — Вот ты-то и поможешь. У нас рук не хватает в Группе отлова оборотней. Давай, присоединяйся. Бороться с боггартами и полтергейстами, конечно, тоже важно, но они не убивают магглов каждое полнолуние. Пойми, Лайелл, я не говорю, что мы не усилим работу по поимке оборотней, но звонить во все колокола об этом необязательно. Ты вон тоже ведешь тайную неофициальную деятельность уже второй год. Сядь. Люпин вздохнул и сел на сам по себе пододвинувшийся к нему стул. — У тебя есть какая-то новая информация от нашего информатора? — спокойно спросил Магнус, имея в виду Дамблдора. — Да, он сказал, чтобы осведомители Министерства, работающие в местах, которые посещает темный контингент, обратили особое внимание на любое упоминание оборотнями их древнейшего в стране поселения или места, где я сейчас живу. У нашего информатора есть основания полагать, что вскоре там начнет происходить нечто страшное. То, что может быть на руку Темному Лорду. Магнус задумчиво погладил рукой свой покрытый щетиной подбородок. — Хорошо. Послушай, Лайелл, будь осторожен. У тебя жена и маленький ребенок. Может, тебе нужна помощь, чтобы усиленные защитные чары наложить на дом? — Спасибо, но… я сам справлюсь. — Как знаешь, но давай уже завязывай с боггартами и присоединяйся к ребятам из Группы отлова. Думаю, твой энтузиазм немного расшевелит их. *** Паб «Белая Виверна», Лютный переулок, Лондон Две недели спустя Через пару недель новые знакомые Сивого отвели его в Лютный переулок, где обычно ошивались темные волшебники, а в паб «Белая Виверна» порой захаживали даже некоторые темные существа. Например, оборотни. В утреннее время заведение пустовало; тусклый рассеянный свет лился через пыльные стекла маленьких окон. Двое грязных, одетых практически в лохмотья мужчин сидели за одним из дубовых столов, что-то негромко обсуждая, когда к ним присоединился третий, мало чем отличающийся от них внешне, зато с чем-то напоминающим газету под мышкой. Бармен и по совместительству владелец заведения Маркус знал двоих из посетителей. Знал он также и кем на самом деле они являлись. Оборотни. Наверняка и приятель их также был оборотнем. Впрочем, такая публика Маркуса не смущала: обычно здесь появлялись экземпляры куда похуже; к тому же подобная неразборчивость в клиентах помогала его бизнесу оставаться на плаву даже в самые тяжелые времена. Обслужив своих не слишком приятных на вид и явно небогатых клиентов, Маркус удалился в комнату за баром, надеясь немного вздремнуть. — Смотри-ка, Фенрир, что я обнаружил, — тихо сказал Горан Элдрич и положил на стол номер какой-то местной газетенки. — Нашел в мусорной урне в маггловском квартале. Они списали убийство тех детей на стаю одичавших собак. Теперь их полиция будет отстреливать их. — О да, конечно, это были собаки, — знающе улыбаясь, подтвердил с иронией в голосе Билли — второй встреченный Фенриром оборотень. Сивый тоже улыбнулся. — А наше-то Министерство Магии, знаете, что говорит? — Он держал в руках выпуск «Ежедневного пророка» двухнедельной давности, добытый им здесь же, в Лютном переулке. — Что они приложат все усилия, чтобы обнаружить оборотней, которые убили бедных маггловских детишек, если, конечно, это были оборотни, а не одичавшие собаки, расплодившиеся из-за бездействия маггловских властей. Они дружно расхохотались, но их веселье неожиданно прервали. Послышался хлопок, и на пороге паба возникла фигура в темной мантии, лицо нового посетителя скрывал капюшон. Волшебник явно специально трансгрессировал прямо на крыльцо «Белой Виверны». Бармен Маркус уверил оборотней, что последние несколько месяцев в его заведении последователи Темного Лорда, обычно старательно скрывающие свои лица, вербовали темных существ. На всякий случай Фенрир жестом приказал двум другим оборотням покинуть заведение. Горан и Билли выполнили его бессловесный приказ, держась поближе к стене и с испуганными выражениями на лицах уступая новому посетителю дорогу. Было нечто жуткое в его плавных движениях, почему-то напоминавших о движениях змеи. Когда они покинули паб, посетитель в темной мантии молча взмахнул палочкой, и входная дверь закрылась, после чего он взмахнул палочкой еще раз, также молча, как Фенрир понял, накладывая приглушающие чары. После этого странный посетитель сел за стол напротив Сивого, чувствовавшего на себе его пристальный взгляд, и сказал: — Мне сообщили, что здесь бывают подобные тебе. Я знаю, что ваша участь нелегка. Что если бы я смог помочь тебе и таким, как ты? Фенриру показалось, что глаза, блеснувшие под капюшоном, имели красноватый оттенок. По спине пробежал холодок. Неужели это и есть тот волшебник, о котором Орион Блэк предупредил его во сне/видении? — Посмотрим, что ты мне предложишь, — ответил Сивый, откинувшись на спинку стула и стараясь выглядеть расслабленным. — И чего захочешь взамен… — О, то, что я попрошу взамен, похоже, доставляет тебе немало удовольствия, — проговорил посетитель в темной мантии и кивнул на фото растерзанных детей в «Ежедневном пророке». — Расскажи мне о себе. У Сивого возникло ощущение, что этот странный человек просто-напросто читает его мысли. Фенрир вкратце поведал новому знакомому историю своей жизни. Когда оборотень упомянул о своем подлом отце-маггле, которого мать убила из мести, и о ее ненависти к магглам и магам, жившим в его родной и соседних деревнях, человек в черной мантии сочувственно вздохнул. Потом Сивый рассказал о трудностях, выпавших на его долю из-за того, что он был оборотнем. Странный волшебник долго молча смотрел на Фенрира, а тот, хоть и не мог толком разглядеть его глаз из-за капюшона, знал, что взгляд у мага изучающий. Более того, Сивый чувствовал, что его видят насквозь. — У тебя хорошая лидерская хватка, — заключил наконец странный волшебник. — Присоединяйся ко мне, и я обещаю, что дам тебе возможность отомстить всем. Сивый улыбнулся.