Моя маленькая

Ранняя весна, 1964 Лондон Министерство магии Офис Группы отлова оборотней Утро понедельника после очередной недели и выходных, проведенных в полевых условиях без достаточного количества сна и отдыха, Лайелл Люпин встретил в пыльном и душном офисе ГОО. Простая чашка кофе казалась ему сейчас невиданной роскошью. Потягивая горький напиток, он вспоминал, каким измученным выглядел глава Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними Свен, когда предложил ему перейти в ГОО. Теперь Лайелл выглядел ничуть не лучше. В последние месяцы работа отнимала у него почти все время: вместе с Отделом магического правопорядка работники ГОО прошерстили все злачные места, где, по словам осведомителей, ошивались оборотни. Выходные… он уже забыл, что это такое, как и когда в последний раз проводил с женой и сыном более пары часов, при этом не отключаясь на ходу от усталости. Отношение к Лайеллу коллег из Группы отлова оборотней оставалось несколько предвзятым, хотя после его присоединения к этому подразделению эффективность их работы возросла. Но месяцы напряженной деятельности не прошли даром, и вчера в одном из упомянутых злачных мест им удалось поймать оборотня по имени Эдди Лобо. Оборотень сообщил им немало весьма ценной детальной информации во время многочасового ночного допроса, в том числе и где скрывалась его «стая». Но самое главное, он слышал, как некий малыш Билли хвастал, что это он со своим закадычным дружком Гораном разорвал мальчишек в Эшере прошлым летом; более того, к их пиршеству присоединился третий оборотень – новенький, никто из «стай», обитавших в Лондоне и его окрестностях, его не знал. Сейчас допрашиваемый с магически скованными за спиной руками сидел на неудобном стуле, понурив голову. Он спал. Офисное помещение, достаточно просторное на самом деле, казалось тесноватым из-за своей загромождённости. Вдоль стен стояли большие шкафы, битком набитые архивными документами: нераскрытыми делами, собранными свидетельствами, отчетами и прочими плодами деятельности сотрудников ГОО − всем, что могло пригодиться для расследований в будущем. Пара десятков рабочих столов, стоявших неровными рядами, тоже была завалена бумагами. Стопки документов лежали даже на полу. Лайелл стоял у входа, прислонившись к стене, позади допрашиваемого и потягивал кофе, чтобы самому не уснуть. Глядя в спину оборотню, он испытывал одновременно брезгливость и некую тихую ярость. Люпин так и не забыл жуткие снимки растерзанных детей. Тони Фишер сидел за одним из столов напротив Лайелла и спящего на стуле оборотня. За стопками бумаг Люпин мог видеть только рыжую копну волос своего коллеги, висевший в воздухе у его левого уха старый засаленный блокнот и черное потрепанное перо, с характерным звуком делавшее записи под диктовку Тони. Лайелл всю ночь дожидался своей очереди задать вопросы, пока ребята «мариновали» допрашиваемого. Когда же они пару часов назад закончили, оборотень отключился от усталости. Теперь Люпин ждал, когда тот проснется. Однако язык допрашиваемому развязали не расспросы или магические средства, а банальное обещание помочь улучшить его жизненные обстоятельства после внесения в реестр. Лайелл считал, что ему надо морду набить, а не помогать с улучшением условий существования, а еще лучше было бы это существование прервать. Несмотря на то, что Лобо клялся, что всегда старался сделать все возможное, чтобы не убивать и не заражать никого в полнолуния, Лайеллу не было его жалко. Более того, ему впервые в жизни жутко хотелось применить убивающее заклинание. Оборотень едва слышно застонал и поднял голову. – О, смотри, кто проснулся, – сказал Тони и встал тоже со стоном, потягиваясь; перо и блокнот медленно опустились и скрылись за «бумажной стеной» на его столе. – Давай, Лайелл, задавай свои вопросы господину Лобо. Оставляю вас наедине, как ты просил. Понежнее с ним, – добавил он, предупреждающе прищурив голубые раскосые глаза, и вышел из офиса. Люпин обошел допрашиваемого, сел на место, которое недавно занимал Тони, и поставил пустую чашку на стол рядом с пером и блокнотом, лежавшими на чудом оставшемся свободным от документов пятачке. Несмотря на высокий рост, Лайеллу пришлось, взмахнув палочкой, переместить часть бумаг на пол, чтобы иметь возможность видеть оборотня. Блокнот и перо Фишера тут же воспарили в воздух, будто бы надеясь сделать какую-то важную запись. Люпин раздраженно отмахнулся от назойливых предметов, и те плавно опустились обратно. Лобо поднял на него уставшие глаза. Выглядел оборотень плохо и не только из-за многочасового допроса. Это был измученный худой человек с длинными седыми спутанными волосами. Лайелл затруднился бы сказать, сколько тому лет. Его обветренное изможденное лицо покрывали глубокие морщины, но в его взгляде, как ни странно, читалась некая надменность. – Я хотел бы узнать у вас о третьем оборотне, который был соучастником убийства в Эшере прошлым летом. Говорил Билли о том, откуда он? – Лайелл давно взял себя в руки, и его голос звучал спокойно. Лобо задрал подбородок, откинувшись на спинку стула. – Да, говорил. – Голос у оборотня был сиплый и неприятный. – Из Лидфорда. Это где-то в Девоне. Говорят, там было древнейшее поселение таких, как я. Зовут его Фенрир, вроде бы. Он новенький. Волшебник. Очень силен в темных искусствах. Сердце Люпина забилось учащенно. – Билли сказал, этот Фенрир все о какой-то девке говорил. Анне Винтер, кажется. Подружка его, что ли. Он прям одержим ею, – продолжил Лобо. – Еще вроде как они что-то планировали серьезное, но Билли не сказал, что именно. Больше я ничего не знаю. Разве вот что еще… они все ошивались в Лютном переулке, в «Виверне», и этот Фенрир знаком с Сами-Знаете-Кем. – Благодарю вас, господин Лобо, – практически выплюнул Лайелл с презрением и поспешил прочь из офиса, думая, что, черт с ним, Лобо заслужил улучшение жизненных условий. Информация, которую он сообщил, была очень важна. Лидфорд Весенний день был теплым. Ясное голубое небо над головой, молодая зеленая трава под ногами и окружавшая кладбище живая изгородь сильно контрастировали с серыми стенами древней местной церкви и потемневшими от времени надгробными плитами. Здесь на старом церковном погосте яркие цвета почему-то казались неуместными, некой насмешкой пробуждавшейся после зимнего сна природы над бренностью всего сущего. Со стороны храма доносились песнопения прихожан о вечной жизни. Вечная жизнь, ха. Нигде смертность потенциальных жертв не осознавалась так ясно, как среди могил почивших на этом кладбище за века магглов и магов. Фенрир сидел прямо на земле рядом с безымянным могильным камнем, на котором должны были быть начертаны имя и годы жизни его матери Агаты Свен. Здесь мегера, сломавшая ему жизнь, и сгниет. После короткого расследования маггловской полиции и заключения маггловских врачей, что ее смерть была вызвана естественными причинами, ее похоронили как неизвестную на местном кладбище. Почти год Сивый не был в родной деревне и провел его с пользой: повстречал двух верных соратников, как предвещал ему волшебник из то ли сна, то ли видения, убил и укусил немало магглов. Однако вопреки ожиданиям, совершенные им убийства не утоляли мучившую его жажду крови. Наоборот, чем больше он убивал в волчьем и человеческом обличии, тем сильнее она становилась. И громче всего ее зов был здесь, рядом с Лидфордским ущельем. Элдрич теперь следил за лидфордскими волшебниками. Перед тем, как оборотни отправились в деревню, Маркус – владелец паба «Белая Виверна» в Лютном переулке – сказал наведавшемуся к нему малышу Билли, что у него были представители Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними и интересовались оборотнями. Похоже, Министерство все же решило заняться расследованием убийства двух маггловских мальчишек, совершенного прошлым летом. Но хуже того, один из допрашивавших Маркуса чиновников спросил, не упоминали ли бывающие в пабе оборотни о древнейшем их поселении в стране... Именно этот вопрос очень насторожил Фенрира. Неужели кто-то в Министерстве знал об истинном предназначении ущелья – управлять оборотнями? Или кто-то из неизвестных Сивому оборотней, обращенных под воздействием чар этого места, проявил неосторожность и сделал что-то подозрительное в окрестностях Лидфорда? В его видении (или же сне) Орион Блэк сказал, что самого Фенрира обратил именно оборотень, которым управляли чары ущелья – один из немногочисленных ныне воинов Ориона. Они не пропали с исчезновением своего поселения, а тайно жили поблизости с ущельем, продолжая обращать следующие поколения. Правда, таких оборотней становилось все меньше за прошедшие сотни лет, но теперь чары ущелья начали пробуждаться. Любой интерес к Лидфорду, тем более чиновников Министерства, являлся нежелательным. Вопросы чинуш о том, обсуждали ли оборотни свое древнейшее поселение, не могли быть простым совпадением. Хуже того, слежка в деревне дала свои результаты – Горан увидел одного из магов, живущих в Лидфорде, в темно-зеленой мантии, какие носили работники Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, точнее Группы отлова оборотней (ГОО). Что же, похоже, кто-то из них что-то заподозрил. Фенрир знал, что по крайней мере сейчас его никто не увидит благодаря живой изгороди, окружавшей местное кладбище у церкви. Это место как нельзя лучше подходило, чтобы следить за жителями деревни, при виде которых ему хотелось перепрыгнуть ограду и вцепиться им в глотки. Он сдерживал себя ради достижения своей заветной цели, продолжая размышлять о событиях последнего года. Самым знаменательным событием за прошедший год Фенрир считал встречу с широко известным темным магом – самим Воландемортом. Все, как обещал волшебник из сна (или видения), сбывалось. И теперь Сивый собирался найти Анну Винтер. Песнопения в церкви наконец-то стихли, а значит, и воскресная служба закончилась. Вскоре жители деревни начнут расходиться по домам. Наверняка среди них будет и та, кого он искал. И ее он точно узнает, ведь чары ущелья помогут ему в этом. *** Население Лидфорда было немногочисленным – чуть больше двух сотен человек, потому все знали друг друга в лицо. Конечно, туристы являлись не таким уж редким явлением в этой местности, богатой достопримечательностями, но если бы кто-то чужой оказался в деревушке несколько раз, его наверняка бы запомнили. Не стал исключением и высокий молодой человек в потрепанной грязной одежде, который появлялся на площади перед церковью каждое воскресенье последние месяца два. Жители деревни посчитали его обычным бродягой, который наверняка надеялся на подаяние от прихожан, расходившихся по домам после службы. Странным являлось то, что он обладал крепким телосложением и вовсе не выглядел измученным, разве что накануне и после полнолуний. Впрочем, наверняка жители Лидфорда решили, что этот бродяга перебивался любой тяжелой физической работой в окрестностях, чтобы набить себе брюхо, к тому же его уж точно подкармливали сердобольные служители церкви и набожные прихожанки. То же, что лицом он походил на давно покойного местного пекаря, бывшего известным ловеласом и завидным красавцем, тоже никого не удивляло. Его бурная личная жизнь, предполагаемое количество внебрачных детей и странная смерть обросли легендами и слухами. Каких только россказней местных магглов о нем не слышали туристы, приезжая в Лидфорд: и что этого донжуана отравила неизвестным ядом, сделанным из волшебных трав, растущих только в этой местности, одна из его многочисленных пассий; и что на него навела смертельную порчу какая-то старая ведьма, возжелавшая его, но получившая отказ; и что он умер от разрыва сердца во время любовных утех с чужой женой, когда их застукал законный супруг. Версий событий двадцатилетней давности существовало превеликое множество, и чем безумнее и страшнее были выдуманные местными торговцами и предпринимателями всех мастей небылицы, тем охотнее слушали их праздные приезжие, тратя больше денег на всякую чепуху. Несмотря на неопрятный вид бродяги, лидфордские магглы объяснили бы именно привлекательностью его лица то, что дочь весьма порядочной здешней супружеской четы Винтеров – Анна – то и дело оглядывалась на него, каждый раз пересекая церковную площадь по воскресеньям. Ну, может, еще ее сердобольностью. Ей молодой человек казался очень красивым, несмотря на грязную одежду и неопрятный вид. Более того, ей очень хотелось как-то помочь бедолаге, и она готова была поклясться, что видела его в детстве. Анна росла весьма нелюдимой и играм с местными детьми предпочитала прогулки по лесу. Несколько раз ей удалось выйти к странному полузаброшенному дому на поляне. Там жили женщина и мальчик, которого чем-то и напомнил Анне бродяга с церковной площади. Тогда девочка не решилась подойти к ним, а наблюдала издали, скрываясь за широкими стволами деревьев. Прошло много лет, но Анна была уверена, что не ошиблась, и это был именно он. Чего она не могла знать, так это того, что видела тогда и защищенный от чужих глаз дом, и его обитателей только благодаря чарам Лидфордского ущелья. Фенрир был оборотнем, а она сама – потомком Джозефа Винтера, первого обращенного Орионом Блэком, и ей предстояло сыграть важную роль в пробуждении сил этого проклятого места. Мать девушки заметила нездоровый интерес дочери к жуткому голодранцу, потому каждый раз спешила увести ее домой. Но из-за сырой весенней погоды родители Анны приболели, и она пошла в церковь одна, прихватив с собой денег и еды для бродяги. После службы девушка немного задержалась внутри, делая вид, что молится за скорейшее выздоровление отца и матери, на самом деле ожидая, чтобы односельчане успели разойтись по домам. Когда прошло достаточно времени, она поспешила на церковную площадь, чувствуя, как учащенно колотится сердце. Молодой человек пришел! Все утро он сидел прямо на земле неподалеку от церкви, скрытый от посторонних глаз за живой изгородью, за которой находилось местное кладбище, но, увидев девушку, встал. Анна двинулась к нему, однако, подойдя к изгороди, остановилась и, смущенно улыбаясь, произнесла: – Я принесла вам поесть и немного денег... Ни девушка, ни оборотень не заметили, что за ними следили. Скрывшись от всех под полученной не так давно от Дамблдора мантией невидимости, Люпин уже не в первый раз наблюдал за странным бродягой. О частом появлении этого голодранца возле церковной площади жена Лайелла Хоуп узнала от матери Анны. И да, накануне и после полнолуний он выглядел более измученным, чем обычно! К тому же Лобо сказал, что оборотень из Лидфорда упоминал об Анне Винтер. То, что теперь она смотрела на странного бродягу так, будто тот опоил ее любовным зельем, тоже было неспроста. Люпин подумал, что не помешало бы в ближайшее время встретиться с Дамблдором. Девушка же не считала свое увлечение молодым бродягой странным, ее тянуло к нему будто магнитом, и притяжение было почти непреодолимым. Разговорившись с новым знакомым, Фенриром, Анна узнала, что тот все еще жил в заброшенном доме в лесу. Там они и стали тайно встречаться почти каждое воскресенье. *** Конец весны, 1964 Лютный переулок, Лондон Перед очередным полнолунием, собираясь совершить завещанное ему волшебником из сна (видения), Фенрир решил наведаться в Лютный переулок и разузнать у Маркуса, не появлялись ли опять в его пабе представители Министерства. Билли и Горан отправились следом, но на всякий случай держались от Сивого на некотором расстоянии. Ранним утром кривая затемнённая улочка пустовала. Клиенты посещали местные лавки, торговавшие темными артефактами и применяемыми в черной магии ингредиентами в основном в вечернее время, а то и ночью. В данный момент этот факт был только на руку трем оборотням. Ничего подозрительного в переулке Сивый не заметил. Вдалеке показалась вывеска паба «Белая Виверна» с изображением белого дракона. Фенрир двинулся к пабу, все же настороженно оглядываясь по сторонам. К счастью, никого. Когда он вошел в паб, стоявший за барной стойкой Маркус испуганно уставился на него и уронил стакан, который натирал сомнительной чистоты тряпкой. Окинув взглядом заведение и убедившись в отсутствии лишних свидетелей, Сивый подошел к несчастному бармену и, схватив того за грудки, прошипел: – Так что ты растрепал министерским уродам, Маркус? – Я н-ничего не говорил им, – трясущимся голосом промямлил бармен. – Они были здесь всего раз и сказали, что взяли кого-то из оборотней, и он сознался, что м-малыш Билли хвастал убийством двух м-маггловских выродков и знакомством с об-боротнем, который знает самого Т-темного Лорда. М-министерские волшебники спрашивали, не уп-поминали ли вы свое древнейшее пос-селение в стране. Я сказал, что нет. Он-ни могут с-следить за районом вокруг «Дырявого котла». Близится полнолуние, и в-вашего брата легко засечь по бледному и и-измученному виду. Сивый с досадой рыкнул и разжал кулак, отпуская Маркуса. – Значит, это Билли растрепал секретную информацию кому-то из наших? Вот же идиот. Главное, мне он сказал, что узнал у тебя, когда был здесь в прошлый раз, что министерские уроды расспрашивали, не упоминали ли мы свое поселение, но и словом не обмолвился, что именно из-за его длинного языка оборотень, которого они взяли, узнал обо мне. Я поговорю с Билли, Маркус, но смотри мне, если кто-то из Министерства узнает что-то от тебя… – Фенрир оскалился. – Обещаю, что ты пополнишь ряды мне подобных. Если выживешь, конечно. Сивый поспешно покинул паб, а несчастного бармена еще долго била дрожь. Нервно переминаясь с ноги на ногу, Горан и Билли ждали Фенрира у выхода из «Белой Виверны». Увидев злое выражение на его лице, с которым он несколько раз на их глазах убил магглов, пребывая в человеческом обличье, оба сделали шаг назад. Его лютый вид внушал им некий благоговейный ужас. Сивый вытащил палочку, доставшуюся ему от матери, и протянул ее Элдричу, тот взял ее трясущимися руками. –Чт-то-то не так, Ф-фенрир? – запинаясь, выдавил малыш Билли. – Я поговорю с тобой попозже, Билли, о том, что нельзя распускать язык даже перед своими, – прошипел Фенрир, скалясь. – За бродягами, ошивающимися в кварталах рядом со входом в Косую аллею, могут следить. Я пойду один, осмотрюсь, есть ли слежка. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из Министерства смог выследить нас в столь критическое время, ухватиться за кого-то из нас в последний момент и трансгрессировать за нами в… деревню. Так они бы получили подтверждение, что нам что-то нужно сами-знаете-где. Хватит уже того, что в деревне живет один из министерских чинуш. Это не просто так. Если меня схватят, то без палочки они не отличат меня от обычного маггла-бродяги. Если меня долго не будет, ждите меня у Министерства столько, сколько возможно. Если я не появлюсь, то в это полнолуние сидите тихо. Из-за твоего длинного языка, Билли, все может сорваться. Горан кивнул, как и побледневший, трясущийся от страха перед расплатой за свою неосторожную болтовню Билли. *** За день безуспешных скитаний по Чаринг Кросс Роуд и прилегающим улицам Сивый не заметил ничего подозрительного – например, странно одетых магглов, точнее волшебников из Министерства, ведущих под прикрытием слежку за местными бродягами накануне полнолуний в надежде выявить оборотней. Магам редко удавалось одеваться, как магглы, что-то в их внешнем виде обязательно выдавало их. Фенрир считал глупой затею министерских чинуш ловить измученных и бледных бродяг. Когда это последние имели цветущий вид? Он решил вернуться поближе к «Дырявому котлу», чтобы посмотреть с достаточно безопасного расстояния, не будет ли кто-то подозрительный покидать или входить в Косую аллею. Весенний вечер был теплым. Спешившие по своим делам магглы шарахались от Сивого с брезгливыми выражениями на лицах, считая его жутковатым бродягой и видимо опасаясь за свои кошельки. Фенрир игнорировал людей и свою усиливавшуюся ближе к полнолунию жажду крови. Это было не так-то просто. Быстрей бы все закончилось, чтобы можно было спокойно разодрать кого-нибудь. Как тех двух мальчишек прошлым летом. О да, удачное тогда выдалось полнолуние. Какая-то женщина вела за руки двух детей лет десяти. Заметив Сивого, она с опаской отошла с ними ближе к магазину. Оборотень с трудом прошел мимо, чувствуя запах детишек. Когда же он завернул за угол, все вдруг померкло. Он не успел осознать, что ему в спину ударили оглушающим заклятием. *** В себя Сивый пришел в душном помещении, заваленном бумагами, сидя на неудобном стуле; его руки были магически скованы за спиной. Ублюдки из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, точнее Группы отлова оборотней, все же поймали его и доставили в Министерство Магии. Все волшебники были в форменных темно-зеленых мантиях, как тот маг, которого Горан видел в Лидфорде. Двое из них сидели за одним из заваленных бумажными стопками столом и выглядели очень занятыми. Остальные несколько человек стояли у стен, держа палочки наготове. – О, он очнулся, – сказал один из двух занятых бумажной работой волшебников, подняв на Фенрира взгляд. – Как тебя зовут, парень? Сивый обратил внимание, каким уставшим и измученным выглядел этот достаточно уже пожилой человек с большим носом, тонкими губами и контрастировавшими с его белой шевелюрой темными бровями; синяки под его черными глазами явно свидетельствовали о недостатке сна. – Я не помню своего имени, сэр. Позвольте спросить, где я? Это полиция? Я ничего плохого не сделал, – сказал Фенрир жалобно. – Полиция, ха, – хмыкнул второй волшебник с немного колким взглядом и белой бородкой, сидевший за столом, и тоже посмотрел на Сивого. – Ты в Министерстве Магии, приятель. У нас есть основания полагать, что ты волшебник и оборотень. Что тебе известно об убийстве двух маггловских мальчиков прошлым летом в Эшере? – Волшебник, сэр? И вы все волшебники? – спросил Фенрир, удивленно тараща глаза. – Кто-то убил несчастных детишечек? Я ничего не знаю, сэр. Я всего лишь обычный несчастный бродяга… но мне очень жалко погибших малюточек. Я никакой не волшебник, тем более не оборотень. Я даже не знал, что они существуют на самом деле. Если бы вы не сказали о несчастных погибших ангелочках, которые теперь наверняка в раю, я бы решил, что вы шутите… сэр, мистер добрый волшебник. После речи Фенрира по помещению прокатились сдавленные смешки. С жалостливым выражением лица, как будто перед ним находился немного повредившийся рассудком человек, пожилой допрашивающий, нахмурив темные брови, внимательно посмотрел на грязную одежду Сивого и его неопрятный вид, даже втянул носом воздух и поморщился – от оборотня несло кислым. Затем вздохнул и спросил: – Палочки при нем не было, Тони? – Нет, сэр, – ответил один из магов, стоявших у стены. – Отпустите его, но не забудьте воспоминания стереть, – сказал пожилой допрашивающий. – Ты, Тони, выведи его. Сивый обрадовался – ему удалось обвести вокруг пальца этих олухов. – Погодите! – воскликнул стоявший рядом с Тони волшебник – высокий, с легкой проседью в волосах. – Как отпустить? Посмотрите на него, он изможден и бледен, как все оборотни перед полнолунием. Оно всего лишь через сутки, подержите его взаперти, чтобы знать наверняка. Фенрир сидел молча и ждал. – Лайелл, занимайся лучше уэльскими боггартами, в этом ты крупный специалист! – рассмеялся маг с белой бородкой, барабаня пальцами по столу. – Если он оборотень, потому что изможден и бледен, то я тоже оборотень, как и глава комитета. Мы уже несколько недель недосыпаем. Все присутствующие сотрудники Министерства рассмеялись. Волшебник, которого звали Лайеллом, сердито закричал: – Над чем вы смеетесь?! Тех детей явно разодрали оборотни! Эти бездушные, злобные твари, не заслуживающие ничего кроме смерти! И он вполне может быть одним из них! Почему так тяжело подержать его одни сутки?! – Хватит, Люпин, выйди, – процедил сквозь зубы пожилой маг, снова хмуря густые черные брови. – Я глава комитета и мне принимать решение. Лайелл, тяжело дыша, с явной неохотой покинул помещение. – Примите наши извинения, господин маггл, – продолжил глава комитета. – Тони, проводи его к выходу и выполни все необходимые процедуры. Тони подошел к Сивому, взмахнул палочкой, снимая магические оковы, и помог ему встать со стула. Фенрир внутренне ликовал – ему все-таки удалось обмануть министерских волшебников! Теперь еще надо избежать Заклятия забвения. Если Горан и Билли не ослушались его и ждали у входа, то с этим тоже не возникнет проблем. Тони, держа Сивого за локоть, вывел его из комнаты в коридор. Там они увидели Лайелла Люпина. – Тони, послушай! – воскликнул тот. – Его нельзя отпускать. Тони лишь раздраженно фыркнул и молча повел Фенрира в направлении лифтов. Когда они проходили мимо Люпина, Сивый едва слышно прошипел ему: – Ты пожалеешь о сказанном, Лайелл Люпин. *** Лайелла все еще трясло. Это был тот же бродяга, которого он видел с Анной Винтер в Лидфорде пару месяцев назад. Что он мог делать рядом со входом в Косую аллею, если не был волшебником? Конечно, Люпин не мог рассказать никому из своих коллег о том, что видел этого бродягу в деревне, где жил, разве что Магнусу Свену. Дамблдор просил держать все это в тайне. Именно Лайелл оглушил на Чаринг Кросс Роуд этого бродягу, чтобы допросить. А эти идиоты его отпустили! Немного успокоившись, Лайелл подумал, что не все потеряно, и если этот голодранец действительно оборотень, связанный с чарами ущелья, то может оно и к лучшему, что его отпустили. Можно будет продолжить слежку за ним в Лидфорде, если он затевает что-то серьезное, как утверждал Лобо. Тогда наверняка удастся выяснить, что же происходит в этой местности, и, возможно, помешать этим тварям воплотить их злой замысел в реальность. Люпин все еще стоял в коридоре у лифтов, ожидая, когда вернется Тони Фишер. Когда двери одного из лифтов наконец открылись, и в холл, хромая, вышел Тони с огромным синяком на лице, Лайелл подбежал к пострадавшему коллеге. – Фишер, что случилось? – спросил он взволнованно. – Того урода ждали двое сообщников у входа, – начал объяснять Тони, шмыгая носом. – Они одолели меня, я остался без палочки, Люпин. Я думал, он немного того, если не притворяется, конечно, а он вон что вытворил. Зачем ему палочка, если он маггл? – Мы не знаем наверняка, маггл ли он, Тони, – тяжело вздохнул Лайелл. Фишер растерянно пожал плечами, виновато опустив глаза.