Моя маленькая

Полгода спустя, осень Лечебница «Стоун Эйнджел» Андромеда нервничала, глядя сквозь светящиеся красные переплетенные нити на каменного ангела посреди широкого двора. От одного вида этой магической «сети» у нее по спине бежали мурашки. Она понимала, что это какие-то защитные чары, более того – физически ощущала их воздействие: чем ближе они с Дамблдором подходили к защищенной территории, тем сильнее становилось жжение на коже Андромеды, словно рядом полыхало адское пламя. Примерно в паре шагов от красных нитей волшебница остановилась. Альбус встал рядом с ней и со спокойным, даже немного скучающим видом принялся рассматривать статую. – Когда мы сможем войти? – спросила Андромеда. – Нам надо дождаться Амину. Место окружено защитными чарами. Ты их видишь? – Не только вижу, но и чувствую. У меня все тело жжет, будто мы стоим у полыхающего костра. А вы – нет? Дамблдор отрицательно покачал головой. – Нет, я мог бы спокойно войти во двор и ничего бы не почувствовал. Как и большинство волшебников или магглов. Разве что у меня были бы плохие намерения... тогда бы чары меня не впустили. Я бы даже не заподозрил ничего, но я знаю, где начинается запретная для таких, как ты, территория. Для тебя опасно входить туда без приглашения. В тебе все же течет кровь Блэков. – Но я... – Боюсь, твои личные качества не играют здесь особой роли. – Значит, эта красная светящаяся «сеть» и есть защитные чары? – уточнила Андромеда. – Красная? Еще и обжигающая. Как занимательно, – усмехнулся Дамблдор, что едва не вывело ее из себя – она здесь, чтобы узнать, что грозит ее маленькой дочери, а его забавляет вид местных защитных чар. – Она опасна для таких, как ты. И еще... оборотней. – Оборотней? – ужаснулась Андромеда, посмотрев на директора. – Ты все узнаешь внутри, – заверил ее Альбус. Входная дверь убогого здания открылась, и к ним через двор двинулась невысокая женщина средних лет. – Вот и Амина Пати, – сказал Дамблдор радостным тоном, который раздражал Андромеду. Женщина приблизилась к своим гостям и, молча кивнув вместо приветствия, протянула Андромеде руку. Та подошла и также молча взяла ее. Пати медленно повела свою гостью. Проходя через магическую «сеть», Андромеда ощутила почти невыносимое жжение на коже и втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы. На территории лечебницы неприятные ощущения исчезли, но, следуя за Аминой, она невольно задумалась над тем, убили бы ее эти чары, ступи она на запретную территорию без разрешения? *** Прошел всего час с тех пор, как она впервые ступила на территорию лечебницы. Самый страшный и тяжелый час в ее жизни. Теперь Андромеда дрожала, по ее лицу катились слезы. Она сидела за широким столом, на котором лежал увесистый старинный фолиант, страницы которого переворачивались сами по себе. Амина строго-настрого запретила ей касаться Книги руками, чтобы та, защищаясь, не погубила ее... Чертова наследственность! – Я всегда знала, что буду проклята, если оскверню чистоту крови. Но в чем вина моей дочери? – Она покачала головой. – Ненавижу этих бессердечных... – Не плачь, девочка. – Амина коснулась ее плеча. – А то, что она... метаморфиня – это тоже из-за проклятия, мисс Пати? – спросила Андромеда дрожащим голосом, глядя на Амину покрасневшими глазами. – О, нет. Правда, насколько мне известно, метаморфы несколько столетий не рождались в семьях тех, в чьих венах течет кровь лугару. – Лугару... – прошептала Андромеда знакомое с детства слово, которое считала не более чем выдумкой – кто верит легендам о мифических существах, главным законом для которых была чистота крови?.. Но, как оказалось, преданиям надо верить, особенно семейным, как и утверждал ее отец Сигнус Блэк. – Что же тогда это значит? – Видишь ли, милая, в последние несколько столетий метаморфы рождаются, чтобы... – магический фолиант, лежавший на столе, закрылся сам по себе, на старой потрескавшейся кожаной обложке золотыми буквами было начертано «Книга метаморфов», – чтобы быть хранителями этого старинного магического объекта, – закончила Амина, кивнув на книгу. – Вы тоже... метаморфиня? – спросила Андромеда, удивленно глядя на собеседницу. – Да, но я давно потеряла свои способности. Несколько столетий назад «Книга метаморфов» была похищена из тайника одним из Блэков, осквернена черной магией и использована для создания проклятия Лидфордского ущелья. С тех самых пор этот магический объект нуждается в хранителе, из которого высасывает магические способности. Так же он подпитывается душевными и физическими силами местных пациентов-магглов. Увы, без этого никак. Иначе он не сможет защитить себя от сил зла. Если бы черный маг завладел книгой, последствия были бы катастрофическими… – Книга была похищена одним из Блэков?.. – Орионом, как написано в Книге. Перед мысленным взором Андромеды возник старинный гобелен с родовым древом Блэков (любимой вещью Беллы в доме тетушки Вальбурги), в самом низу были указаны имена ее родственников, живших несколько столетий назад. Среди них был и Орион Блэк. – Кто тогда воины Ориона? – спросила Андромеда, вспоминая семейные легенды, которые любили рассказывать ей отец и двоюродная бабка. – Оборотни, – ответила Амина. – Или же рабы лугару. – Оборотни... Рабы лугару, – повторила Андромеда. – То есть моя дочь должна погиб... – она осеклась, слезы снова потекли по ее щекам, – из-за каких-то средневековых глупостей. – Ты же сама читала, что все будет зависеть от ее выбора, – вмешался все это время молча сидевший в углу на стуле Дамблдор. – К тому же, возможно, есть способ избежать самых страшных последствий даже в случае, если она не перейдет на сторону зла, так сказать. – Способ... – прошептала с отчаянием Андромеда. – Проверенный и надежный? Сомневаюсь. Это родовое проклятие Блэков для предателей чистоты крови и осквернителей рода, профессор. Родовое проклятие темных волшебников, если вы забыли. Это черная магия в одном из самых худших ее проявлений. – Ты пришла сюда, чтобы узнать правду, – сказала ей Амина. – Да, я не могу дать никаких гарантий. Но чары тайника, чары Книги защищают меня. Возможно, они смогут защитить и ее. Возможно, они уже это делают. Андромеда лишь с тяжелым вдохом спрятала лицо в ладонях и снова горько разрыдалась. *** Дом Тонксов Ремус не мог понять, что произошло. Он только что стоял посреди гриффиндорской гостиной, и ему показалось вдруг, что стены стали растворяться, и в следующий миг он оказался в залитой солнечным светом комнате. Слух резанул… нет, это был не плач, а громогласный рёв ребёнка. – Ремус! – радостно воскликнул Сириус Блэк, одетый в форму для игры в квиддич, перекрикивая надрывающееся дитя. – Тебя Дамблдор перенёс, да?! Сириус же должен был быть на тренировке. Почему же он здесь? И как сам Ремус попал сюда? – Нет… не знаю… Я… – промямлил он растерянно. – Ну, иначе и быть не может! Решили, что я один не справлюсь! Впрочем… Мерлиновы яйца, как ты кстати! Подержи-ка! Прежде чем Ремус успел опомниться, Сириус уже сунул ему в руки… милейшее, но почему-то красноволосое и перепачканное чем-то белым дитя, которое тут же уставилось на него огромными тёмными глазёнками и, слава Мерлину, замолчало. – Сириус, что это за… – Не что, а кто! Знакомься, Ремус, очередная жертва семейной традиции Блэков портить детям жизнь причудливыми именами – Нимфадора Тонкс. Меда, видимо, ещё не до конца избавилась от всех этих тараканов в голове, – начал тараторить Сириус. – Говорит, что это значит «дар нимф». Да уж, «дар». Девочка миленькая, но не подарочек. Если что-то не по ней, орёт не хуже моей матушки. А как моя мать орёт… Ох, надеюсь, ты никогда этого не услышишь. Ладно, ну её. Давай о чём-то хорошем. Точнее о ком-то хорошеньком. Я зову ее «маленькая Дора». Да, моя маленькая Дора? – засюсюкал Сириус, обращаясь к младенцу, а затем продолжил объяснять: – Бедняжка Меда и так с ног сбилась. Они только что переехали. А тут ей ещё срочно пришлось отлучиться. Видимо, это по поводу того, что это дитё вытворяет. Вот погоди! Сам увидишь. Тебе понравится. А вот Меда беспокоится, всё ли с Дорой в порядке. Зря, по-моему. Это же просто чудесно! Ремус продолжал растерянно пялиться на ребёнка, держа девочку в вытянутых руках. – Да возьми ты её нормально, она тебя не укусит, – сказал Сириус. – Зубы у неё, конечно, начали резаться, потому так и орёт. Меда применяла какое-то обезболивающее заклинание, но его действие, видимо, закончилось. – Что ты делаешь? – спросил Ремус, наконец-то оторвав взгляд от младенца и посмотрев на друга, который стоял посреди комнаты, направив волшебную палочку на себя. – Нам нельзя колдовать вне стен школы. – Ай, отстань, зануда. – Он махнул рукой. – Меда, если что, возьмёт это на себя. Да и я всё равно не помню ни одного очищающего заклинания. – Сириус с досадой вздохнул и опустил палочку. – Что с твоей формой? Я, кстати, думал, ты на тренировке, а ты здесь. Ты что, в муке? – Ремус улыбнулся, заметив, что Сириус, как и девочка, перепачкан чем-то белым. – Нет, в маггловской сухой детской смеси, как и Дора. Целая большая упаковка шишуге под раздвоенный хвост. Никогда не таскай на руках рядом с продуктовыми запасами норовящего ухватиться за все подряд младенца, Ремус, особенно, когда пытаешься найти что-нибудь съедобное в кухонных шкафчиках. – Это же вполне логично. Элементарно. – Ну, я не думаю о всякой чепухе в отличие от тебя. – Но у тебя же… – Знаешь, у меня никогда не возникало желания брать на руки Регулуса, если ты это хотел сказать. Он не был таким хорошеньким. Зато был тяжёлым. Да и если бы я его взял, то подбросил бы и не поймал. Что? – Сириус улыбнулся в ответ на осуждающий взгляд друга. – Шучу я. Тяжеловат он был для меня… Всего лишь. О, смотри, Ремус, похоже, ты ей нравишься. Ремус снова посмотрел на девочку. Дитя старательно сосало свой большой пальчик, а её волосы были розового цвета. – Какого… – Не ругайся при ребёнке! – тут же пристыдил его Сириус. – Кто бы говорил. – Классные штуки она умеет выделывать, да? Меда говорила, на днях маленькой Доре показали умбру. Кто это такие, ты, наверное, тоже знаешь, книголюб ты наш? – Кошкоподобные существа, кажется, э-э, с коричнево-зелёным цветом шерсти. Становятся невидимыми, оказываясь в тени. Точнее, становятся самой тенью, сливаются с ней, так сказать. Могут, пробираясь куда-нибудь средь бела дня, шпионить для своего хозяина. «Umbra» вообще-то значит «тень» в переводе с латинского. – Да ты что? – с иронией переспросил Сириус. – А на древнегреческом как, наша ты ходячая библиотека? – Отвянь, потомок чернокнижников, – огрызнулся Ремус, тем не менее улыбаясь в ответ на смех друга, и продолжил: – В общем, когда эта тварь потом посмотрит хозяину в глаза, тот увидит и услышит то, что видела и слышала она. Еще их мурлыкание наводит летаргический сон на всех, кроме хозяев. – Он нахмурился. – Ты не боишься находиться в доме, где живёт такая тварь? Они опасны, их только темные волшебники и заводили. – Класс! Гениальные твари! Ну, из какой семейки я и Меда, ты знаешь. Чернокнижники, как ты соизволил нас обозвать. Чему тут удивляться? Умбра принадлежала нашему дядюшке Альфарду, он ее Меде подарил, когда та в Хогвартс пошла. Умбра знает меня и не мурлычет. А вот если кто чужой нагрянет… – жутковатым тоном протянул Сириус. Ремус нервно огляделся по сторонам. – Не бойся, Ремус. Ты же гриффиндорец. Она станет мурлыкать, только если кто-то опасный, ну, или чужак заявится в дом с плохими намереньями, – махнул рукой Сириус. – Опасный? – Ремуса слова Сириуса не успокоили – мало того, что оборотень все еще не понимал, как попал в этот дом, так здесь еще и жила умбра! – Сейчас же не полнолуние, Ремус, ты и мухи не обидишь. Ты вот лучше послушай! Этот гениальный ребёнок скопировал глаза животного. Умбры! Представляешь? – Как это? – спросил Ремус, все еще оглядываясь по сторонам в поисках умбры и ожидая в любой момент услышать мурлыканье. – Может, сам догадаешься? Наверняка ты читал об этом в какой-нибудь очередной толстенной книге. Нет? Ладно. Маленькая Дора – метаморфиня, – продолжил восхищенно расхваливать свою племянницу Сириус. – Кто они такие, думаю, тебе-то объяснять не надо… книжный червь. – Ого! – Ремус посмотрел на девочку. – Положи её в колыбель, что ли? Или возьми нормально. – Сириус вальяжно развалился на диване. – Руки у тебя потом еще отвалятся. – Я… – Ремус наконец-то взял ребёнка, как положено, чувствуя, как затекли мышцы. Девочка тут же ухватилась перепачканными смесью кулачками за его форму. Тут дверь детской резко распахнулась, и мальчики повернулись на звук. – Ну как вы тут, Сир… – На пороге стояла русоволосая кареглазая молодая женщина и пристально смотрела на Ремуса, от чего тому почему-то захотелось провалиться сквозь землю. – Ремус, это Андромеда – пока что самый главный позор моей сумасшедшей семейки. Ну, если не считать моего распределения на Гриффиндор. Андромеда – мать маленькой Доры. Меда, это Ремус Люпин, мой друг. Андромеда неловко кивнула и медленно подошла к нему. Ремус заметил, что у нее были покрасневшие глаза. Плакала, что ли? Девочка тут же протянула к матери ручонки. Сириус улыбнулся. – Вот так, Ремус, мать дитю всего дороже. Нам нужна твоя помощь, кузина. И теперь не только мне, но и Ремусу. Дора и его испачкала. У нас случился инцидент... кухня тоже вся в смеси... как и я. Твоя дочь хватается за все подряд. – О Мерлин, Сириус ты ничуть не изменился, вечно ты что-то вытворяешь, – засокрушалась Андромеда, забрав ребёнка из рук смутившегося Ремуса. – Мне жаль, Ремус. Она уложила девочку в колыбель, и Дора тут же громко разрыдалась. Молодая мама, не обращая на это никакого внимания, извлекла из кармана мантии волшебную палочку и принялась с помощью очищающих заклинаний приводить дочь, а затем и мальчиков в порядок. – А можно что-то сделать, чтобы она так не орала? – взмолился Сириус немного погодя. – Хотя бы приглашающие чары наложи, Меда, я тебя умоляю. Мы же с Ремусом оглохнем, а у нас занятия. – Покачай колыбель, – ответила отчищавшая как раз школьную форму весьма смущённого Ремуса Андромеда. – Руки у тебя не отсохнут. Сириус послушался, и девочка наконец-то умолкла. – Надо было назвать её Сиреной, Меда, – прокомментировал Сириус. – Сирены как раз красиво пели и так заманивали мореплавателей, – ответила Андромеда, улыбаясь. – Помнишь, я тебе о них читала в детстве? В маггловской книжке, которую мне Тэд подарил, потому что там была легенда о девушке с моим именем. Тайно! Иначе нас бы с тобой поубивали за чтение маггловской литературы… – Помню, конечно. Но я имел в виду си-ре-ну. Знаешь, такие штуки на маггловских машинах. Хотя откуда тебе знать? – Мой муж – магглорождённый, если ты забыл. – Она мило улыбнулась. – Ах, да. Вам скоро нужно будет возвращаться в школу. Где летучий порох и камин, ты знаешь. Директор подключит свой камин к сети летучего пороха ненадолго. Смотри только, Сириус, не угоди опять к Розмерте в «Три метлы», как вчера. – Я это специально, – нахмурился мальчик. – Конечно, специально, – сказала Андромеда с иронией, но потом добавила шутливым тоном: – Или мадам Розмерта покорила и твое юное сердце? Сириус фыркнул, Ремус не сдержался и сдавленно хмыкнул. – Ты же нас покормишь на дорожку, кузина? – С обиженным видом Сириус скрестил руки на груди и изогнул бровь. – Я всё-таки торчал здесь с твоим орущим чадом вместо того, чтобы быть на тренировке по квиддичу. Именно потому, что я был голоден, и случился этот инцидент со смесью. – Конечно, покормлю, – ответила Андромеда, всё ещё улыбаясь и гадая, сколько девочек уже заглядываются на её кузена, а потом перевела взгляд на второго мальчика. – Прости за то, что моя дочь из-за недосмотра Сириуса испачкала и тебя, Ремус. Видишь ли, мне надо было уйти. Пришлось попросить у директора… позволить моему дражайшему кузену отлучиться ненадолго из школы. Моему мужу Тэду нужно было на работу после того, как он дождется его. Но Сириус не говорил мне, что возьмет кого-то с собой, чтобы понянчиться с Нимфадорой. – Я сам не знал, что он здесь появится, кузина, – сказал Сириус. – Как ты, кстати, попал сюда, Ремус? – Я… не знаю. Андромеда почему-то помрачнела. – Меда, видимо, Дамблдор отправил его сюда каким-то образом, прежде чем встретиться с тобой. Директор… полагаю, не слишком доверяет мне, а Ремус у нас типа всегда за старшего. Отдам руку на отсечение, что ему в следующем году светит значок старосты! – Сириус широко улыбнулся. – Так что это было? Портключ? Ты его уронил? – Он окинул взглядом пол у ног Ремуса в поисках вещи, которая могла быть портключом, но, не заметив ничего, спросил: – Или ты его в карман положил? – Дамблдор отправил, – повторила Андромеда каким-то странным тоном. – Нет. Директор не делал ничего такого, – попытался объяснить Ремус. – Я был в гриффиндорской гостиной, а потом вдруг оказался здесь. – Странно, – сказал Сириус, озадаченно хмурясь. – Как такое возможно? Ты, может, случайно взял в руки что-то, являвшееся портключом? Я так попал сюда. – Он указал на лежавшую на диване пустую чернильницу. – Идёмте, я вас покормлю, голодные, наверное, – забеспокоилась вдруг хозяйка, но у Ремуса возникло впечатление, что на самом деле она хотела отвлечь их от разговора о том, как же он попал сюда. – Смотри, как сладко спит, – вздохнул Сириус, глядя на маленькую Дору. Сразу же после ухода мальчиков Андромеда сообщила о случившемся Дамблдору. *** По ее просьбе Дамблдор посетил Тонксов тем же вечером. Пока ничего еще не знавший об участи, грозившей его маленькой дочери, Тэд пил чай на кухне, а Альбус и Андромеда разговаривали в детской. Разговор был не из приятных. – Как такое вообще возможно? – спросила Андромеда, глядя с отчаяньем на спящую дочь. – Что это значит? – То, что мы мало на что можем повлиять, – вздохнул Дамблдор, сидевший рядом с ней на софе. – Господи… какой ужас. – Ну, я думаю, что это происходит для ее защиты, – попытался успокоить ее Альбус. – Думаете? То есть вы не уверены. Как и эта ваша Амина. – Андромеда горестно вздохнула. – Ты слышала от Пати, теперешней хранительницы Книги, то же, что и я, Андромеда, – в его голосе звучало сочувствие. – Не то чтобы у нас была какая-то статистика, это уникальнейший случай. – Но я хочу знать больше. – Всему свое время. Увы, пока это все, что мы знаем. Надо будет обязательно рассказать о случившемся Амине во время нашего следующего визита. Настолько мне известно, родители привозили мальчика к ней не раз... в тщетной надежде, что она сможет помочь исцелить его недуг. Он пострадал отчасти по моей вине. Видишь ли, его отец поселился в Лидфорде более десяти лет назад по моей просьбе, чтобы следить за тем, что происходило в этой местности. Я долго не знал о недуге Ремуса. Почти до того времени, как пришла пора ему идти в школу. Его отец скрывал случившееся от меня много лет, мы поговорили с ним обо всем во время моего визита к ним. Лайелл Люпин рассказал мне и о том, что несколько раз бывал с сыном в «Стоун Эйнджел». Мальчика укусили там же, в Лидфорде. Ремус оборотень, Андромеда, связанный с чарами Лидфордского ущелья. – Я так и подумала, когда он не смог объяснить, как попал к нам... – Она вздохнула – догадаться было несложно: она сама читала написанное в той проклятой Книге, близилось полнолуние, мальчишка был бледен, непонятным образом оказался в ее доме, да и Сириус полгода назад едва не обмолвился о том, кем был один из его друзей. – Судя по тому, что Ремус рассказал тебе, эти чары способны переносить людей не только в тайник метаморфов, но и с места на место. Ты же знаешь, что из Хогвартса нельзя трансгрессировать. Какими сильными должны быть чары, чтобы одолеть все защитные заклинания, наложенные на школу? – В голосе Дамблдора слышалось восхищение. Андромеда подумала, что ей все равно, насколько сильны эти чары… Разве что они помогут защитить ее дочь. – Вы думаете, это чары тайника, а не того проклятого места? – спросила она. – Раз он оборотень... Вы сами читали точные слова родового проклятия лугару за предательство чистоты крови. – Также в Книге упоминалось, что твой ребенок должен достичь совершеннолетия, Андромеда. Это дает нам время, чтобы разобраться. А теперь... Думаю, мне пора. Он вышел из детской, она слышала его шаги по лестнице, то, как он попрощался с Тэдом, и как закрылась входная дверь. И кажется, даже характерный хлопок трансгрессии. Андромеда, кусая губы, ещё долго стояла, вцепившись руками в край колыбели, в которой сладко спала ее маленькая дочь… Потом миссис Тонкс, в девичестве Блэк, многое утаив, рассказала Тэду о родовом проклятии Блэков. ***