Дьявол всегда рядом

      Бежать… бежать дальше!.. Он совсем близко! Монстр с алыми глазами…       Из горла раздался булькающий хрип вместо крика, и я зашлась в кашле. Сухой язык прошелся по нёбу, прилипая и щекоча, а привкус во рту вызывал позыв рвоты. Тяжелые веки не слушались и не поднимались, продолжая держать меня в неведении и в остатках ночного кошмара.       — Тише, тише… Все в порядке, — ласковый женский голос в тишине казался громким, оттого и повелительным. И я прислушалась к нему, успокаиваясь, пока прохладные руки укладывали меня обратно, поглаживали плечи, лицо, поправляли прилипшие мокрые волосы.       Такие мягкие и нежные прикосновения… Очень давно не ощущала такого. Мне не хотелось, чтобы эта ласка прекращалась, не хотелось снова оставаться в одиночестве. Пока обо мне заботились и оберегали, страх отступал прочь, испуганно поджав хвост.       — Не вертись, иначе компресс спадет со лба. Жар до сих пор держится.       Но тяжесть, что я ощущала, была не только на лице, она была во всем теле, неподъемной и болезненно-давящей.       — У тебя повреждена правая нога. Я наложила тугую повязку, а сверху обернула смоченное в ледяной воде полотенце. — Нежные руки аккуратно умостили мою полностью онемевшую ногу на небольшую подушку, приподняв ее чуть выше пола. — Постарайся лежать на спине ровно и не двигаться понапрасну. Небольшой отек и гематомы почти спали, так что совсем скоро сможешь ходить как прежде. Да?.. Что такое, милая?..       Я на ощупь попыталась найти ее такие добрые руки и, ухватившись за них, судорожно и чрезмерно сильно сжала, не желая отпускать. В груди разрастался томящий душу всплеск благодарности и всколыхнувшаяся нежность. На данный момент у меня не хватало слов, чтобы описать весь спектр эмоций, поэтому задала только один терзающий вопрос, который смогла осилить пересохшими губами:       — Где я?…       — Ты у меня дома, а я Кацу Хинеко. Помнишь такую?       Учтивый голос в конце сопроводился легкой улыбкой, на которую я не смогла ответить должным образом, но после ее слов мои догадки подтвердились, и все стало предельно понятным. Безопасным.       — Тебе нужно выпить воды, смочить горло… вот так, не спеши, глотай медленней. А теперь ложись и поспи еще немного.       — А…       — Не переживай, все хорошо, теперь тебе не о чем беспокоиться и нечего страшиться, отдохни еще чуток, а позже мы все обсудим.       Голос Кацу постепенно затухал, но в конце я явно услышала странные замысловатые слова, которые ни за что не смогла бы повторить. Слова обрели форму и в моем воображении взмыли ввысь пылающей птицей, а затем склонилась в оберегающем жесте.       С низких карнизов черепичной крыши по водоотводу бежали ручейки дождя, смывая застоявшуюся грязь. Прохладный летний дождь барабанил по решеткам седзи. Возле крыльца открытой веранды росла древняя смоковница, чьи царственные листья раскатисто шумели, словно прибой волн, омывающий берег. Вдыхая свежий запах благоухающего сада, я постепенно приходила в сознание. Мелодичный и мерный звук капель слился в унисон дыханию. В этот раз я так сильно не всполошились — ясно имела представление где именно нахожусь.       — Хинеко-сан…       Тишина. Наверно, не слышно.       — Хинеко…       Послышались быстрые приближающиеся шаги.       — Ты проснулась? Я заходила к тебе каждый час, проверяла, но ты спала крепко. Старалась прислушиваться к твоему дыханию, чтобы предугадать, когда ты очнешься.       — Я так долго спала?       — Больше суток, — послышался шорох, и голос стал еще ближе, когда она присела рядом, слегка задевая мое плечо. — Ты можешь открыть глаза, компресс я давно сняла, в нем больше нет надобности. Как ты себя чувствуешь? Если где-то что-то болит, говори сразу и прямо.       — М-м-м… — я прислушивалась к своему деревянному телу, посылая импульсы ко всем конечностям, а она тем временем приложила свою руку мне на лоб, заодно убирая растрепавшиеся волосы с лица. — Нет… Все хорошо, только нога немного пульсирует, нет… чешется.       Я проморгалась и протерла глаза, постепенно привыкая к тусклому дневному свету. Меня встречал очередной дождливый день и ласковая улыбка Кацу.       — Значит, ты окончательно поправилась! Я готовила для тебя, сейчас принесу, но ты пока лежи, не двигайся.       Пища… Наверно, в моем желудке не было и росинки с…       — С-сколько я здесь нахожусь?! А... а тот монстр… Оборотень!… Где он? Или это был сон? нет, вряд ли… — Я встрепенулась, вспоминая ночной кошмар наяву, ища ответы на застывшем лице Хинеко. Она дернула плечами и отвела глаза в сторону, но затем ее потемневший взгляд снова встретился с моим, обещая дурную весть.       — Это будет долгий и выматывающий разговор, но сначала ты должна поесть и набраться сил.       Из пристройки кухни она принесла поднос и поставила на пол рядом со мной. На маленькой подставке оказалась миска с рисовой похлебкой и рыбой, также кружка чая и нарезанная дольками хурма. Аппетитный аромат вскружил мне голову, а мои внутренности взвыли от голода. Во рту скопилась слюна. Я сдерживалась из последних сил, чтобы не наброситься на еду как дикарь, пока Кацу помогала мне приподняться и сесть поудобнее на футоне. Шерстяной плед соскользнул с моих плеч, оголяя тонкую ночную сорочку.       — Начинай есть, только не спеши, тщательно пережевывай и глотай.       Мои поцарапанные и ободранные пальцы, с грязью под ногтями, обхватили миску и поднесли ко лбу, в знак благодарности за угощение, стараясь по пути не расплескать содержимое на пол. Я пыталась поглощать пищу чинно и прилично, но жадность и дикий голод были сильнее — заставляя почти давиться таким вкусным рисом.       — Очень вкусно! — кое-как проговорила я, усердно жуя, а затем с ужасом наблюдала как кусочек пищи вылетел из моего набитого рта и упал на колени. Смутившись, поспешила прикрыть рот рукой. — Ох, простите!       — Не стесняйся, все нормально. Только не спеши. Ты не ела пять суток, твой организм сильно истощен и ослаблен. Я понимаю, как ты голодна, но прошу воздержаться от быстрого приема пищи. Специально для тебя приготовила небольшую порцию.       — Пять дней?! Как я оказалась в вашем доме? Ничего не помню…       — Ранним утром я вышла во двор, чтобы выпустить кур, затем намеревалась отправиться на почтовое отделение, но внезапно, посреди улицы, я увидела тебя. Сначала не поверила глазам, подумала, что привидение или лесной дух явился мне! Твоя одежда была порвана и испачкана, но больше всего поражало лицо — дикое, испуганное и абсолютно белое. Ты шла, еле волоча ноги, не разбирая дороги, взгляд был опустошен, вот-вот готовая свалиться в обморок. Ты никак не отреагировала на мой отклик и на прикосновения. Была словно ледышка — холодной и мокрой, а тело сотрясала сильная дрожь.       Она элегантно опустилась на татами, аккуратно подвернув под колени подол кимоно, и кивнула мне, когда я доела и принялась уплетать фрукт.       — Я завела тебя в дом, почти бессознательную, и сразу уложила спать. Сняла негожую одежду, вытерла тело и натянула чистую. Промыла рану на виске и залатала. Еще на улице заметила, как ты еле волочишь правой ногой, поэтому сразу же осмотрела ее на случай перелома или вывиха, но это был всего лишь ушиб. Сейчас, как ты заметила, я сняла специальные бинты, и нога уже полностью двигается как прежде.       Преисполненная до кончиков волос всего своего существа безграничным благодарным порывом, я подобралась и ткнулась лбом в татами.       — Спасибо! Вы столько для меня сделали!       — Не благодари, милая Акари, я уверена — ты поступила бы так же. Но мне неимоверно благоволит такая благодарность. Теперь знаешь, как оказалась здесь, и сейчас твоя очередь поведать мне, что произошло. Мне необходимо знать все до мельчайших деталей.       — Я нахожусь здесь пять дней… А мой отец, где он?       — Еще не пришел, — ее краткие слова послужили весьма исчерпывающим ответом. — Он находится в соседнем поселении. Сначала я хочу услышать историю произошедшего, а затем я отвечу на любые твои вопросы.       Внешние перегородки на веранду были приоткрыты, в саду противно квакали лягушки. Дождь почти прекратился. Разросшийся сад утопал в нежных камелиях, остроконечных нандинах, а небесные глицинии и глицианты дополняли чарующую композицию. Но после обильного дождя все цветки опустились под грузом мокрых капель, в грустном повиновении.       Дымок курительницы от комаров сизым кольцом опоясывал комнату.       Мое сердце забилось быстрее, стоило окунуться в воспоминания, а в сытом животе скрутился горький узел страха. Мне чудилось, что стоит начать рассказ, то мир снова приоткроет свой настоящий и ужасный лик. Все вдруг станет пепельно-серым и ненадежным, ненадежным покажется мне и собственное существование. Незыблемыми и реальными останутся только темно-фиолетовые вершины гор.       — Сейчас уже нечего страшиться, ты сумела остаться в живых и это главное. Не каждый человек, переживший столь безумную ночь, способен сохранить спокойствие и ясный разум. Ты должна взять максимум вывода из случившегося, дабы вложить в опыт.       — Наверно… Я уже ничего не понимаю. С чего мне начать?       — С самого начала как ты встретила демона.       Я подняла глаза и встретилась с зелеными напротив. В них не было ложной надежды. Мы просто глядели друг на друга, не выпуская из поля зрения — я отупело, а она целенаправленно, — пытаясь донести свои мысли в безмолвном диалоге. Мой разум до сих пор упорствовал и отказывался от принятия, но после ее слов окончательно потерпел поражение перед голой правдой.       — Может, это был муси или якша? А вдруг это был оборотень? Только я не заметила, были у него стежки на одежде, и тем более в ночи не углядела, отбрасывал ли он тень.       — Сознательно ты уже приняла ту правду, что он демон. Ни одно твое предположение не оказалось верным, как бы того ни хотелось, — с каким-то обреченным вздохом оповестила она.       Значит, все-таки демон. Не эфемерное существо, не дух. Настоящий, из плоти и крови.       — Н-но… Но как вы догадались, что это был демон? Я еще не упоминала его, — недоуменно задалась я, когда вполне логичный вопрос встрял в голове.       — Акари, я приблизительно понимаю, что именно произошло в лесу, но, пожалуйста, расскажи все более детально, а потом я отвечу на все волнующие тебя вопросы. — Женщина посмотрела строго и выжидающе, но затем ее черты лица смягчились, видя мой расстроенный вид.       Собрав свою волю в кулак и внутренне подобравшись, я решила поведать все как на духу. Возможно, мой рассказ являлся каким-то важно составляющим фрагментом целостной истории. А как я смогу отблагодарить Хинеко, если не в состоянии выполнить простую просьбу?       — Я заснула.       — Заснула? — Вполне ожидаемо, что она была в недоумении после брошенного мною слова, и я, запинаясь и коверкая, поспешила объясниться:       — После того, как собрала травы на горе я решила улечься на траву и почитать вашу книгу. Но теплые лучи солнца, мягкая трава и мелкие иероглифы быстро убаюкали, и я заснула. После… Позже проснулась в глубоких сумерках и испугалась. Я всегда боялась темноты, тем более в лесу. В окружении диких животных и…       Кацу не перебивала и не вмешивалась в мое неуклюжее повествование, но ее сосредоточенный вид внимал каждому слову. Я не знала, какая будет ее реакция на мои следующие реплики, готовясь к осуждению или даже к выговору за бестолковость и беспечность.       Какая же я глупая! Дурная…       — Чтобы добраться домой, я решила пойти через Ущелье Богов, по короткой дороге… — Исподлобья я наблюдала как брови Хинеко сошлись на переносице, что было весьма ожидаемо, и продолжила: — Спускаясь с вершины горы в потемках, я споткнулась и полетела вниз…       — Ты упала? Тогда и подвернула ногу?       — Нет, ногу я повредила позже, вступив в норку зверька. Я ударилась головой и, наверное, потеряла сознание. Удар был болезненным… Очень. Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась глубокой ночью под Небесной Рекой. Созвездие Плеяды было не таким ярким и все вокруг блестело от росы. Значит, я очнулась далеко за полночь.       — Предположим, что это был час тигра, где-то около четырех или пяти утра. Вписывается во временные рамки.       Последнее она проговорила скорее самой себе, чем мне, делая пометки в голове, складывая в некие отсортированные ячейки. Для дальнейшего хранения и использования. Вся ее стать: подтянутая, прямая и железно собранная была строго сосредоточена на моих словах. Контрастный переход Кацу от ласковой заботы до серьезного вида внушал мне самой привести мысли в приемлемый вид и выдать рассказ без промедления. И я поняла, почему она вела себя холодно и отрешенно: не дает мне возможности бояться и переживать. Перенимая ее настроение, я кратко поведала про ущелье, о странных и загадочных цветах, шепчущихся и дышащих, о демоне, еще незнакомому для меня в том ущелье.       — Дикий страх стоял прямо в горле, мешал нормально думать, и я наобум бежала прочь от ущелья. Тогда мне казалось, что он один из мертвецов!       — По воде души мертвецов спускаются в этот мир и попадают в Ущелье Богов. Там их ждут духи. Дух и душа сливаются воедино, и мертвецы оживают, — тихо процитировала легенду Кацу, опережая меня.       — Я посчитала, что потревожила богов и навлекла беду на всех нас. Мои опасения притупилась, когда я снова столкнулась с ним в лесу… приняв его за обычного путника.       — Но позже оказалось, что это был не совсем человек?       — Да. Он… он схватил меня вот так!… — в подтверждения своих слов я дополняла действие руками, вцепившись в ткань на груди. — Схватил и приподнял над землей! И тогда… тогда… — Мне не хватало воздуха и я задыхалась, переживая тот момент снова, но больше всего меня смущали слезы, катящиеся по щекам. — Тогда его лицо изменилось! Его глаза… На его лице появились еще несколько глаз. Тут и вот тут… — Его облик стоял передо мной, я не могла ошибиться, показывая расположение демонических глаз на своем лице. — Страшные глаза, жуткие… Они снились мне. И как сейчас я помню, что в них отображались кандзи…       — В одном глазу или обоих?       Я с удивлением уставилась на перебившую меня женщину, сбрасывая с себя наваждение воспоминаний. Живой интерес Хинеко заставил меня задуматься над вопросом.       — В обоих глазах.       — Может, ты помнишь и значение тех символов? Подумай хорошенько, это очень важно!       — Да, я запомнила только одно слово. Первая. Но там было еще продолжение, в другом глазу. Вроде высшая?.. Один из мечников назвал его высшей луной.       — Хорошо, ты молодец. Тебя не затруднит позже нарисовать его внешность?       — Думаю, что да… О! Еще у него был странный шрам, тогда я не придала этому никакого значения, но теперь всплыло в памяти. Шрам или метка… похожая на цветок была у него на лбу и на нижней челюсти. — По крупицам я собирала его образ, попутно вытирая лицо от слез.       Мы замираем и замолкаем после короткого эмоционального разговора.       — Ваши судьбы соприкоснулись и переплелись, но пошли порознь на линии жизни. Ты выжила после встречи с ним, не каждому живущему на этом свете улыбалась такая удача. Но теперь... он знает о твоем существовании, демон запомнил тебя, учуял запах плоти и крови, — ее медленный говор и задумчивый взгляд заставил меня задрожать всем телом, а пальцы на ногах поджались помимо воли. — Твоя жизнь отныне не будет прежней.       — Что вы хотите этим сказать? Он придет за мной?!       — Я позабочусь о тебе и не дам этому случиться. Сделаю все возможное. Верь мне. Я говорю это, чтобы ты ясно представляла последствия и дальнейшую угрозу для жизни.       Я невидящим взором посмотрела вблизи на свои израненные руки и закрыла ими лицо, скрываясь за слабой преградой от всего мира.       Прежде все казалось таким простым и ясным, а теперь вещи, в свете открывшихся страшных истин, заставляющие дрожать и задыхаться от страха, не отпускали меня.       — Чувствовать страх перед кровожадным демоном, который упивается твоими страданиями, вполне естественно. Мы не в силах изменить нить судьбы, а лишь приспособиться и сделать все возможное, чтобы она не оборвалась. Ты должна приспособиться.       Грузное небо низко нависало над нами. Поверх гор собрались грозовые тучи — черные и мрачные, но с горящей золотой каймой. На землю снова брызнули крупные капли дождя.       — На опушку вышли трое неизвестных мечников и между ними и демоном завязался бой. Одному из них не повезло, молодому парню по имени Такаси демон своим мечом отрубил голову, — мой голос звучал монотонно и глухо, выжатый как тряпица после стирки.       — Между ними происходил диалог?       — Да. — Я смутно помнила тот разговор, слова больше не имели для меня никакого значения, а то, что я не понимала тогда своим разумом не могла охватить и сейчас. Как могла пересказала события той ночи; про бой, про мой скоропостижной побег к храму и о последнем мгновении, прежде чем демон исчез в предрассветных сумерках, попутно отвечая на вопросы Кацу.       — Все трое мечников мертвы. Никто не выжил после схватки с демоном, никто, кроме тебя.       Хинеко замолчала, давая мне время на осмысление и размышления. Я кожей чувствовала на себе ее пристальный взгляд, но была не в силах прямо посмотреть в ответ. Все тело сникло и съежилось, словно тяжесть вины за чужую смерть разом легла на меня. Первая смерть, увиденная в ущелье, осталась в памяти саднящей незаживающей раной, осталась со мной навсегда.       Мертвое лицо Такаси раз за разом падало в густую серебристую траву, и я, мучая себя все больше, не могла перестать думать о нем. Мертвое лицо недвусмысленно напоминало о том, насколько далека и недоступна материя. Я впервые увидела, как по мановению смерти дух обращается в материю. Мне вдруг стало понятнее, отчего так равнодушен и недостижим окружающий материальный мир. Все эти прекрасные цветы в саду, потертые татами на которых сидела, запах курительницы, дождь и зеленые горы, даже мое грязное тело вдруг потеряли земной смысл и отдалились на недосягаемую глубину.       — Я виновата. Если бы меня не было в том месте, то те мечники смогли бы его одолеть, а я мешалась им. Они начали спорить из-за меня… — наконец шепчу я.       — Остановись. Ты не должна даже думать о таком! — ее резкий голос оборвал меня на полуслове, заставляя проморгаться от терзаемого наваждения. — Твоей вины в произошедшем нет. Да, ты оказалась не в том месте и не в то время, но изменить предначертание судьбы невозможно. Ты выжила — запомни это! Да, теперь жизнь изменилась, ты узнала о том, что ранее казалось далеким и смутным, оставалось за горизонтом твоей жизни. Но теперь, я повторюсь: ты должна приспособиться и жить дальше. Жить осмотрительно, постоянно оглядываясь по сторонам. Трое мечников, которых ты видела той ночью — это охотники за демонами. Тайная организация, существующая вот уже несколько сотен лет, скрытая в тени и следующая за демонами в ночи. Теперь слушай меня внимательно, то, что я скажу известно лишь посвященным. Первостепенная задача истребителей — это защита человечества от демонов, а вторая — это уничтожение прародителя всех демонов — самого опасного бессмертного существа в этом мире. Истребители не признаны законом, не признаны самим Императором, но признаны людьми, потерпевшими от демонов. Сами охотники — это обычные люди, как мы с тобой, но рискующие своей жизнью ради уничтожения зла.       — А я могу стать истребителем?       — Нет, милая Акари, наверно, не сможешь. Охотниками обычно становятся юноши и девушки, прошедшие изнурительные тренировки, подготовившие свое тело до совершенства, обучающиеся особому дыханию и техникам. Все ради того, чтобы суметь противостоять силе демонов. Их судьба была так или иначе переплетена с о'ни; они познали боль и отчаяние, увидели демоническую личину жестокости и кровожадности. Поэтому и стали охотниками, потому что знали, каково это — видеть смерть своих близких... Действительно, пока трагедия не коснулась тебя или твоих близких, она где-то далеко.       Мои мысли, раззадоренные и разгоряченные, рвались прочь, уводя сознание от этого, несомненно, важного разговора к героическим думам о вступлении в ряды истребителей и дальнейшего уничтожения демонов. Все ради того, чтобы утолить внезапную жажду мести. Ради всех, кто пострадал от монстров в ночи. А затем… затем отыскать его…       — Я вижу по глазам, что ты сейчас далека от меня.       — Простите, я просто задумалась о том, что хочу также приносить пользу. Но… понимаю, что вряд ли на это способна. Я слишком слаба, чтобы противостоять ему.       — Ему? Ты имеешь в виду демона, которого повстречала? Да… Именно ему ты противостоять не сможешь. Он — Первая Высшая Луна, если я правильно предполагаю, опираясь на твои слова. Имя демона неизвестно, внешность тоже. По нашим сведениям, он является первым демоном, обращенным прародителем несколько веков назад, и остается самым сильным из всех существующих. Наверно, никто из ныне живущих мечников не в состоянии уничтожить его в одиночку. И никакие молитвы не помогут в этом неравном бою; боги не склонны проявить снисхождение, а дьявол тем более не милосерден.       Я уставилась в одну точку, пока переваривала и осмысливала слова Кацу. Мои порывистые мечты лопнули, как мыльный пузырь, а насущная реальность пугала и отвращала с новой силой.       — Но… А как можно победить демона, если он бессмертен и невероятно силен? — Основываясь на поведанных образах демонов, я задумалась. Это что же получается, мы бессильны против них?       — Уничтожить демона могут лишь солнце и мечи ничирин, выкованные из руды, находящейся на Солнечной горе круглый год под лучами нашего светила. Обезопасить свой дом возможно, только высадив вокруг него глицинии, — я проследила за рукой Хинеко, плавно указывающей в сад, где росли деревья этого вида. — Аромат глицинии противен им, а разработанный яд может серьезно навредить. Но вернемся к мечам ничирин — клинок, способный отсечь голову демона, отделив от туловища, и тем самым убить этих монстров.       — Откуда вы столько знаете? Вы состоите в данной организации?       — Нет, я не охотник, если это ты имела в виду, но я имею непосредственное отношение к ней.       В открывшейся воронке кучерявых туч на мгновение выглянуло предзакатное красное солнце, опаляя летним зноем мокрую долину. Резвые лучи ослепили меня, заставив прикрыться ладонями, и солнце брызнуло во все стороны от растопыренных пальцев, словно лопнувшая ягода.       Столько лет безмятежно жить в неведении происходящего вокруг ужаса и вот теперь приходилось осознавать все так быстро… Принимать реальность как должное.       — Давным-давно родился ребенок с неизлечимой доселе болезнью. В то время врачи не обладали должным опытом и знаниями, да и сейчас эта болезнь является смертельной. Ребенок рос, понимая, что его часы сочтены, а родители из кожи вон лезли, пытаясь отыскать лекаря, способного излечить. Но их поиски не увенчались успехом, из раза в раз, из года в год, до тех пор, пока в деревню не забрел путник. Прознав про больного юношу, мужчина решился продемонстрировать свои умения в медицине, а именно использовать один загадочный ингредиент — некое соцветие, остающиеся неизвестным и поныне. Результат ошеломил — юноша излечился, но какой ценой позже познали все. Человек не должен жить больше, чем ему отмерено судьбой, иначе это будет нарушать принцип круговорота всего сущего.       Хинеко перевела дыхание, немного задумалась, точно подыскивая слова, и продолжила:       — Единственным препятствием или, точнее, побочным эффектом оказалось непереносимость его кожи солнцем. Только ночью он мог свободно выходить из тени дома. Родители радовались исцелению сына, благодарили врача. Но позже появилась еще одна проблема — пища не удовлетворяла его голод, она абсолютно потеряла свой вкус для юноши. Мучимый голодом изнутри он в порыве дикой ярости накинулся на свою мать, загрыз ее насмерть, напитавшись кровью и плотью. После убийства матери он не остановился, а уничтожил и съел всех в деревне, врача в том числе. А затем он осознал потребность своего организма и цену здоровой жизни — кровь других людей не только продлевает его век, но и наделяет нечеловеческой силой, превосходящей все живое. Он превратился в настоящее зло, монстра, убивающего в ночи. Зло может порождать только зло, и все в таком мире будут одержимы злым духом. Демон создал себе подобных, новых демонов, а самых сильных, самых особенных он отметил меткой Высшей Луны, так и возникли демоны двенадцати лун — преданные приспешники Кибуцуджи Музана.       — Значит… — я прочистила горло и продолжила: — Раньше все демоны были людьми?       — Да, раньше демоны были смертными, но, питаясь людьми, стали бессмертными. Музан дал им своей крови, крови первородного, и превратил в демонов. Кровь имеет огромное влияние. Сколько всего происходит из-за одной капли. Сила крови имеет власть и обладает над ними невидимой силой повиновения.       Демоны не имели лиц в моем воображении, я рисовала мутные зловещие фигуры без облика, но с горящими глазами на, возможно, уродливых лицах. А затем все облики слились в одну стать — в лик Первой Высшей Луны. Холодное, равнодушное и неподвижное лицо мужчины, но сейчас мне казалось, что его черты притягивали меня как магнит, в них не было завершенных линий и углов. Словно чернильный холст. И мне стало не по себе, как всегда, когда я пыталась представить, что за чувства и мысли могут жить в существе, настолько отличающемся от меня. Даже сидя здесь, в безопасности, я ощущала исходящую от него силу, почти физическое принуждение и давление. И не из-за этого ли у меня под языком не проходил сладковато-горький привкус собственного страха?       Когда-то он был человеком…       — Есть ли способ их спасти? Обратить обратно в людей?       — Исключено, нет такого лекарства на земле, как и нет света для тех, кто познал истинную тьму. — Кацу поджала губы и вокруг рта образовались складки морщин. — Мы ищем лишь способ их уничтожить, никто не думает об их спасении. Я и ты, вместе, лишь маленькие крупицы во многовековом потоке человеческой истории. Мы рождаемся, живем и умираем, кроткая и краткая жизнь. Естественный цикл круговорота всего сущего, то, что природой создано, будет ею и уничтожено. Для дальнейшего возрождения… и снова, и снова, и снова. Но он, демон, будет жить дальше, время над ним не властно. Как и каждое живущее существо, стремящееся к лучшему, так и он стремится к совершенной форме, к самой доминантной. Он хочет победить силу солнца. Люди и остальные демоны в его глазах — просто инструменты для воплощения желаний, все ради удовлетворения тщеславных помыслов и достижения планов о собственном превосходстве над всеми.       Из своего широкого рукава она достала небольшой предмет и положила в центр между нами.       — Что это… Это книга? — в нерешительности я протянула к ней руки и поднесла ближе.       — Эта та самая книга, которую я давала, та самая, которую я нашла у тебя за пазухой, пока переодевала.       — О… — только смогла я выдавить из себя, пока кончиками пальцев проводила по оставленным бороздам и шероховатостям на обложке книжки. Я насчитала три длинных пореза. — Но откуда они взялись?       — Это от когтей демона. Ты ведь говорила, что он схватил тебя. Другого объяснения у меня нет. Но что удивительно — на твоем теле нет следов. Значит, демон не хотел нанести увечья. И эта настоящая удача!       Я пока не разделяла с ней радость, будучи погруженной в видения воспоминаний. Да, он схватил меня, но боли как таковой не причинил. Тогда я была не в себе и не обратила внимания. Но… но позже он коснулся моего лица, и когтей я тоже не ощутила. Зачем демону понадобилось увидеть мое лицо? А его метка... она так похожа на... Чем больше узнавала, тем сильнее проявлялось желание затолкать все эти догадки куда поглубже и забыть о них навсегда.       — Им чуждо все человеческое, для таких уже нет спасения.       Я очнулась от мыслей, когда комнату озарил свет керосиновой лампы, отгоняя предзакатный полумрак в комнате. Сгустившиеся сумерки делали двор похожим на дно реки. Цветы сопротивлялись, сопротивлялись, но постепенно утонули в тени.       — Вся наша деревня по периметру засаженная глициниями, создавая некую защитную линию-барьер, но даже в нем есть бреши. Раньше демоны не заходили так глубоко и далеко в эти края — незачем; они прячутся в больших городах, где всегда полно народу, — Хинеко снова присела рядом, поправляя свои закатанные рукава. — Некоторые демоны стараются затаиться, чтобы не привлекать к себе внимание и наслаждаться людской плотью вдоволь. Но наша земля особенная: она священна и неприкосновенна, все, кто здесь родился вернется сюда духом после смерти. Все возвращается на круги своя. Ты знаешь это, ты впитала это с молоком матери. Наши предки сами боги, охраняющие сон мертвых. Никогда еще демоны не забредали в эти края, до последнего случая. Но теперь, после случившегося, мы в опасности, а особенно ты.       Она перевела дыхание, а я готовилась к продолжению, предчувствуя неизбежный вердикт. Новость, которая изменит мою дальнейшую судьбу.       — Как одна из старейшин этого поселения, я все обдумала и решила — тебя необходимо увезти в другое место. Я уже договорилась обо всем с извозчиком, а чтобы в поселении не гуляли лишние слухи о демонах, мы скажем, что тебя продал отец, как сделал это господин Фумия со своей дочерью, — продав ее в цветочный квартал. Но так как ты давно не подходишь под этот возраст, то скажем, что продали тебя в услужение в дом. Лучше если это будет в другой провинции.       — Почему… Я уеду навсегда? А как же мой отец? Но это будет неправдой!       — Правда — это версия событий выживших. Но сейчас лучше ложь во благо, чем гордая правда. Завтра нужно подготовить все для незаметного отъезда, ты успеешь попрощаться с отцом, не переживай. Тебя нужно омыть и переодеть в чистую одежду, но займемся этим тоже завтра, а сейчас отдыхай. Я понимаю, что для сегодняшнего дня слишком много жутких откровений, но у тебя будет время все хорошенько обдумать и принять. Оставляю лампу, но лучше задвинуть перегородки, становится холодно после дождя.       Я подобрала с подноса оставшийся кусочек хурмы и положила в рот. Фрукт был безвкусным. Под верандой пели цикады. Ночь окончательно завладела миром.