Вопреки

Сейя сидел на полу, оперевшись спиной на кровать, играл и смотрел на тёмное небо сквозь расшторенное окно. Первое потрясение прошло, но в голове по-прежнему творился сумбур. Воспоминаний и эмоций оказалось слишком много. Они мелькали вспышками, оглушали, заставляли сердце то замирать, то биться до боли. Слишком много всего. Особенно грусти. Поэтому Сейя играл. Несколько часов подряд сидел и не выпускал гитару из рук. Подушечки пальцев левой руки горели от прижимания упругих струн к грифу, но музыка помогала освободить сердце от непрошеных чувств, а голову от ненужных мыслей. Сейя решил, что когда проснётся завтра, то обо всём подумает трезво, без эмоций, и решит, что делать дальше, а пока будет играть. Играть до мозолей. Он вздрогнул, когда перевёл взгляд от окна и на пороге спальни увидел взволнованную Усаги. Лишь секундой позже Сейя вспомнил, что они договаривались встретиться вечером, но под лавиной обрушившихся на него картинок из его прошлой жизни, он забыл обо всем остальном. Он снял наушники и виновато посмотрел на Усаги. — Сейя… Она произнесла его имя шёпотом, но у Сейи застучало в висках, а тело мгновенно покрылось мурашками. — Ты знала… Они смотрели друг другу в глаза и часто дышали. Сердца обоих неслись галопом. — Как давно… — Он прокашлялся. — Как давно ты поняла… догадалась? — В тот вечер… — начала она и облизала пересохшие губы, — когда ты поменял одежду и парфюм… отпали последние сомнения. Сейя криво улыбнулся. Он не помнил себя, но выбрал то, что любил в прошлом: аромат, цвет, увлечения, как будто душа сама тянулась к осколком его жизни, чтобы обрести целостность. — То есть подозревать ты начала раньше? — Он пристально на неё посмотрел. Усаги вошла в спальню и села на пол, у стены под окном, напротив Сейи. — Твои взгляды, улыбки, манера говорить совсем не как у… — Она сжала дрожащие руки в кулаки. — Но я думала, что мне кажется… Мерещится, потому что я не могла смириться с твоей смертью. Винила себя… Постоянно думала о том дне… О тебе… — Оданго… Ты ни в чём не виновата, — в его голосе зазвучали печаль и нежность. Усаги спешно вытерла крупные слёзы, которые покатились по щекам. — Иногда мне казалось, что я схожу с ума, ведь такого просто не могло быть. Но даже в его теле ты на него не похож… — тихо закончила она. — Ну, что поделать, — пожал плечами он, — яркая личность, неповторимая харизма — такое, знаешь ли, никак не спрячешь. Усаги подняла взгляд от ковра и посмотрела на Сейю. Он говорил с хорошо знакомой ей со школы ноткой бахвальства и самолюбования. Тогда она считала его зазвездившимся мальчишкой, пока не поняла, что он лишь играл роль. Хотя у него отлично получалось. Как и сейчас. Усаги не удержалась и рассмеялась. Сейя улыбнулся в ответ — открыто и искренне. — Как так получилось? — помолчав, спросила она. — Как вы поменялись? В голове не укладывается. Усаги потёрла виски холодными пальцами. — Наверное, Вселенная слишком буквально восприняла моё давнее желание оказаться на месте твоего парня. Усаги не улыбнулась его шутке. — Прости, — он вновь стал серьёзным. — Не знаю. Наверное, слишком большой выброс энергии совпал с моментом смерти... Душа ведь тоже разновидность энергии. — Он помолчал и продолжил: — Не помню, что случилось после вспышки. Но помню страх за тебя. Я хотел вернуться, хотел защитить тебя. Очень хотел. — Сейя… Усаги смотрела ему в глаза, по щекам текли слёзы и капали с подбородка на бледно-голубую кофту. Никто из них не знал что сказать. — А ты почему молчала? Ну, когда поняла, что я не он… — нарушил первым тишину Сейя. — А что бы я тебе сказала? Да и зачем? Усаги поменяла позу: поджала ноги и обняла колени руками. — Возможно, я бы вспомнил всё намного быстрее, и мне не пришлось бы склеивть воедино куски чужой жизни. — Прости, — она уткнулась носом в колени. — Я не знала, как об этом рассказать. Ни тебе, ни девочкам. До сих пор не знаю, как признаться, что наш мир обречён, что все усилия напрасны. Я так устала. Даже не представляешь себе насколько. Усаги разрыдалась, спрятав лицо. Сейя отложил гитару, подсел к Усаги и крепко притянул её к себе. — Не плачь, Оданго. Мы обязательно во всём разберёмся. Он гладил её по спине и волосам, вдыхал такой родной и любимый аромат цветов и ягод. Радость и боль сплелись в тугой узел в груди, где гулко билось сердце. — Ты не понимаешь, — сквозь вслип произнесла она. — Мамору был нашей последней надеждой. Без него нам не победить. Печать не выдержит, и рано или поздно прислужник Хаоса вырвется на свободу и уничтожит Землю. — Что? Какая печать? Разве вы не победили… Усаги отрицательно мотнула головой, говорить она не могла от новой волны рыданий. Сейя обнял её крепче, но его мысли обратились к тому дню, когда он недооценил силы противника и расплатился за ошибку жизнью. Сейя прилетел на Землю, чтобы предупредить Усаги о надвигающейся угрозе. Короткий неофициальный визит. Но Сейя опоздал. Один из разрушительных демонов Хаоса, подобный тому, что ударил по Кинмоку, напал на Землю раньше. Но он оказался могущественне того, с кем Сейя сражался на родной планете. — Я тебе уже говорила, что я слабая. Помнишь, тогда… Сейя помнил. За четыре года он не забыл ни холодные жалящие капли дождя, барабанящие по крыше школы, ни боль и отчаяние в глазах Усаги, ни её срывающийся голос, ни своё признание… Как и тогда на сердце разлилась горечь. — И ничего не изменилось. Даже после битвы с Галаксией я всё такая же слабачка. — Это не так, Оданго, — хрипло возразил он. — Просто у тебя другая сила. Не та, что крушит, а та что созидает, вселяет надежду. — Да нет у меня никакой силы! — Она сжала ткань его футболки и посмотрела в глаза. — Нет её, понимаешь?! Я не смогла остановить его! Не смогла спасти тебя… Девочки едва не погибли! Опять! Слышишь?! Опять! Из-за меня! И… И… Мамору… От слёз Усаги на его футболке расползлось кривое пятно. Похожее, только сотканное из боли и пустоты, растекалось у него в душе. Сейя был не тем, кто мог утешить Усаги. И не потому что ему не хватало слов, он просто был не тем человеком. Не её принцем. — Послушай, Оданго, — он положил ей руки на шею, касаясь большими пальцами щёк, — я видел твой Свет, видел на что ты способна… — Сейя, нет во мне Света! — перебила она. — Может, когда-то и был, но я не помню. Помню страх и отчаяние, желание защитить дорогих мне людей и всё! Я даже печать наложить не смогла. Без силы девочек Земля уже превратилась бы в необитаемый метеорит. Усаги вывернулась из его рук и вновь села, обняв колени. — Все ждут, когда я наконец превращусь в принцессу Серенити, обрету её силу, мудрость, манеры и что там ещё положено. А я не могу. У меня не получается, и я вижу разочарование в глазах девочек. У меня не хватает смелости, признаться им, что ты не Мамору. Что у Земли больше нет Хранителя, мы не сможем воспользоваться силой планеты. Мы обречены… Сейя сел рядом и молча смотрел в тёмный потолок. — Но ведь пока мы живы, — в давящей тишине тихо произнёс он, — а значит, рано сдаваться. Раз враг заточён, у нас есть время придумать, как с ним справиться. — Печать может быть сорвана в любой момент… — Но пока держится, это главное, — увереннее возразил он. — Да и потом, Оданго, люди и сами способны разрушить свою планету, без участия космического зла. Мир частенько бывает на грани, и ты не можешь предотвратить все катастрофы. Но если хорошенько подумаем, я уверен, что найдём выход. Вполне возможно, что придумаем, как вернуть твоего принца. В конце концов, оболочка-то его в относительной целости, следовательно связь с его сущностью полностью не утерена. Усаги повернулась и посмотрела на него испуганно. — Но тогда ты… ты… — Давай не будем сразу о грустном, — спокойно улыбнулся он. — Пока я здесь, с тобой, и вместе мы что-нибудь обязательно придумаем. Даже не сомневайся. — Сейя… В этот раз она его обняла. — Я с тобой, Оданго, и обещаю, что всё будет хорошо. Сейя не представлял, как помочь Усаги, но в его душе цвела непоколебимая уверенность, что он найдёт способ, ведь на кону стояли счастье и жизнь Усаги, а ничего важнее их у него не было. Он проводил Усаги до дома и вернулся в квартиру. Теперь она раздражала его чуть меньше, но жить в ней Сейе казалось противоестественным. Правда ночью другое жильё никто не ищет, а вот ответы на глобальные вопросы — вполне. К удивлению, Сейи в домашней библиотеке земного принца оказалось не мало книг по эзотерике: от современных в ярких твёрдых глянцевых обложках до потрёпанных с пожелтевшими страницами. Сейя начал вытаскивать их из шкафа, чтобы рассортировать на полу и решить с чего начать, когда заметил уголок тёмной плотной ткани у стенки шкафа. Сейя потянул за него, но мешали рядом стоящие книги. Тогда он аккуратно снял их с полки и обнаружил старинную книгу в кожаном переплёте с плотными, атласным на ощупь страницами и чернильными йероглифами, заботливо завёрнутую в кусок чёрного бархата. Сейя ухмыльнулся и методично проверил каждую полку в книжных шкафах Мамору, снимая и расставляя обратно книги, но больше ничего интересного не нашёл. Тогда он вернулся к изучению находки. Книга была написана на незнакомом наречии и сопровождалась подробными иллюстрациями растений, камней и символов. В середине Сейя нашёл несколько сложенных листов бумаги, исписанных с обеих сторон мелким аккуратным почерком. Похоже, Мамору много часов корпел над переводом, но ответ на какой вопрос он в ней искал? Сейя изучал найденные записи, пока не заснул за столом. Он проснулся несколько часов спустя, ощущая жжение на макушке от света настольной лампы. Шея и спина затекли, тело сковывала ставшая привычной боль. Полностью она не проходила никогда, лишь притуплялась, чтобы к вечеру или ночью обрушиться вновь. Сейя неловко встал, посмотрел на город в серой предрассветной дымке и пошёл в ванную, где оставил обезболивающее. Он открыл кран, плеснул в лицо прохладной воды, посмотрел в зеркало и недовольно фыркнул. Он не выглядел один в один как Мамору Чиба с фотографий в альбомах. Взгляд, мимика, движения безусловно пренадлежали Сейе Коу. И в то же время он не ощущал себя полностью собой. Сейя тяжело вздохнул и посмотрел на ладони. Он ведь так и не проверил, осталась ли в нём хоть малая часть способностей Воина. Сейя сосредоточился и ввозвал к силе родной планеты. В ту же секунду тело пронзила острая нестерпимая боль, как будто из него, словно нитки из клубка, вытягивали разом все мышцы и сухожилия. Крик застрял в горле, воздуха не хватило, ноги подкосились. Сейя упал, ударился головой о пол и потерял сознание. Когда он пришёл в себя, то не сразу понял, где находился. Он по-прежнему не мог пошевелить ни руками, ни ногами, двигались только пальцы. Болел каждый сантиметр тела, внутри и снаружи. Слёзы самопроизвольно текли из глаз. Сейя пролежал на полу больше часа, прежде чем к нему вернулся контроль над телом. Тогда он с трудом встал, дрожащей рукой закинул в рот две таблетки обезболивающего и проглотил, не запивая. Сейя постоял несколько секунд, собираясь с силами, а затем двинулся вдоль стены в спальне, к кровати. Страшнее адской неотступающей боли оказалось осознание причины её возникновения. И дело было совсем не в травмах, как утверждали врачи. Лёжа на полу Сейя прокрутил в голове всё, что с ним произошло, и понял, что тело Мамору не утратило связи с Землёй. А он, Сейя, в свою очередь являлся чужеродным элементом, который нарушил естественный ход вещей. Земля его попросту отторгла, чтобы освободить душу хранителя, и он мог переродиться или слиться с энергией космоса. Так же как и сам Сейя. Он вдруг осознал, что времени помочь Усаги у него оставалось не много. Земля медленно убивала телесную оболочку своего хранителя, чтобы избавиться от чужака, поэтому приступы боли становились сильнее и чаще. А попытка призвать собственные сила едва не ускорела процесс. Сейя лёг на кровать и закрыл глаза. Нужно было восстановиться, чтобы Усаги ни о чём не догадалась. Рассказывать ей о своём открытии он не собирался, а вот вернуть земного принца с того света любым способом планировал.