jealousy, jealousy

another love — tom odell

О да, Чимин знает эту песню. Она качает головой в такт и всё смотрит на танцпол, в кучу людей, которые звучно поют и энергично прыгают, тряся руками и головами. Того и гляди: ударятся, засмеются и продолжат танцевать дальше. Юнги тоже там, среди этого сумасшествия. Она танцует энергичнее всех, немного неуклюже, что вызывает улыбку у Чимин. Дурдом. В крови Чимин слишком много алкоголя, она надышалась табачным дымом и потом людей, всплеском различных духов и одеколонов. Она устала и её немного клонит в сон, да так, что хочется прислониться лбом к перегородке около их диванчика и прикрыть глаза. В клубе много молодых людей, она прекрасно это видит, замечает их стиль одежды и поведение. Не сканировать других людей, когда ты преподаватель со стажем, просто не получается. За их столиком много алкоголя и закусок. Юнги вытащила её в выходной день сюда, чтобы как следует отдохнуть и потанцевать. Сама она прыгает, продолжая кричать слова песни в потолок, а Чимин вот сидит. Она натанцевалась — ноги устали. Ступни болели, а в области икр было неприятное потягивание. А ещё за столом сидели двое парней. Так вышло, что когда они пришли в клуб, их бронь за столик выкупили парни, заплатив большую сумму денег. Они и предложили им присоединиться, скинуться вместе и просто не мешать друг другу. Так и прошло скромное знакомство с наглыми парнями, которые думали, что они не позволят им присесть рядом, если бронь осталась бы у них. Запутано, особенно когда Чимин на пьяную голову пытается ещё раз разобрать смысл этого хитровыебанного действия. Парней двое. Они молодые, Чимин видит, что они моложе их, держатся относительно по-другому, ведут себя, как два дерзких самца. Такие смешат — петушатся, а толку от них — ни прибавить, ни убавить. Выебываются попусту. Одного зовут Джебом — он подвыпил изрядно сильно, уже почти лежал на столе, вытянув руки, икая и что-то рассказывая самому себе, потому как его друг, Чонгук, не слушал его. Чонгук. Чон-гук. Ага-а-а, вы запомнили? Да, тот самый. Чон-гук. Он не пьёт, говорит, что у него аллергия на алкоголь и непереносимость, но курит постоянно, дымит как паровоз. Он забит татуировками, Чимин видит это по тонким пальцам правой руки. Он крепкий, накаченный, высокий. Она видела его в полный рост, стояла рядом и им даже удалось немного потанцевать. Он отличается от Намджуна, но Чимин не до конца понимает, почему сравнивает их. Чонгук интересный. И красивый. Нет, не настолько красивый, что перед ним сразу же хочется раздвинуть ноги (как это было с Намджуном), Чонгук больше берёт своим поведением (ублюдски выебанным) и харизмой. Он просто сидит, ничего не делает, крутит в пальцах стакан с колой, смотрит в толпу, улыбается Юнги, которая машет и ему, а Чимин медленно наблюдает за ним. Он притягивает. Он наверняка знает это и сам, потому что когда поворачивает голову в сторону женщины, то сразу же ловит её взгляд. — Кажется, кому-то пора домой, — улыбается Чонгук, бросая взгляд на своего друга. — Вы на машине? — спрашивает Чимин, всё ещё смотря на Чонгука и на то, как он запускает пальцы в свои короткие тёмные волосы. — Да. Подкину и вас до дома, если хотите, — отвечает легко Чонгук, поднимаясь со своего места и подхватывая кошелек, чтобы оплатить выпивку и прочее. Юнги видит это, возвращается к столику и спрашивает у Чимин об их дальнейших действиях. А когда узнает, что до дома они доедут на халяву, то ещё больше радуется, на чувствах обнимая подошедшего Чонгука. Она дышит ему в плечо, а Чимин кусает нижнюю губу, понимая, что и сама она дышала бы ему туда же — они одного роста с Юнги. Забирая свои вещи и лёгкие джинсовки, они все медленно идут к машине Чонгука. Чонгук заботливый друг — сажает Джебома на пассажирское сиденье, пристёгивает, приоткрывает ему окно, чтобы проветрился по дороге, дожидается, пока пьяные Чимин и Юнги упадут на здание сидения, весело хохоча. Сначала они отвозят домой Джебома, женщины остаются в машине, пока Чонгук дотаскивает друга до его дома, а после они отвозят до дома Юнги, что с улыбкой расцеловывает щёки подруги, прося позвонить ей, как только она окажется дома. Юнги сразу же говорит, что не возьмёт трубку, потому как через минут десять уже будет крепко спать. Но ты, Чимин, позвони всё равно. Так, чтобы денежку сняли. Чонгук улыбается, Чимин перелезает на пассажирское сидение и тоже пристёгивается, называя адрес дома, чтобы Чонгук довёз и её. Такой вот трезвый водитель, услуга не нужна? И вас бы довёз до дома, ни слова не сказав. Видимо, уже настолько привык, что даже и не возмущается. А почему бы и не воспользоваться такой бесплатной услугой? — Не против, если заедем на заправку? — спрашивает Чонгук, приоткрывая окошко со своей стороны, впуская лёгкий майский ветер в машину. — Не против, — кивает Чимин, кутаясь в свою джинсовку и чувствуя, как её отпускает. Она трезвеет. И по мере того, как она начинает трезветь, Чонгук начинает казаться ей ещё симпатичнее. Так. Стоп. Он же ведь молодой совсем. Пиздюк для неё. На таких не надо засматриваться, Чимин, даже если их руки выглядят очень сексуально на баранке. Вот бы быть вместо этого руля. Они едут на заправку через лес. Чонгук не видит в этом ничего странного, а трезвеющая Чимин подозрительно прищуривается. Тогда парень спешит успокоить её, говоря, что на заправке при выезде работает его двоюродный брат, который позволяет ему заправить полный бак абсолютно бесплатно. Такое несомненно привлекает его, а Чимин, вроде бы как, успокоившаяся, всё смотрит в окно. По двум сторонам от асфальтной дороги высокие сосны. Они тянутся сплошным непрерывным потоком, создавая туннель. Красиво. Фары от машины освещают путь, деревья красуются своей красотой, играет лёгкая мелодия, Чонгук, такой красивый харизматичный парень, молчаливый собеседник, везёт её домой. А. Нет. Сначала заправиться. И почему бы не довести её до дома, а после ехать на заправку? Хочет провести с ней время? Чтобы что? Поебаться на заднем сидении в машине? Такие как он носят презервативы в своих кошельках, Чимин уверена. Не видела, конечно, но чувствует. Нутром. Необычно, Чимин не знает, как это объяснить, но ей сейчас комфортно. Она сняла бы обувь и положила ноги на колено Чонгука, откинулась бы на сидение и попросила включить музыку погромче. Она бы не стеснялась фальшиво пропускать ноты и петь во всё горло, ей комфортно просто находиться здесь. От Чонгука приятно пахнет. Не просто одеколон, которым он пользуется, от его кожи исходит привлекательный запах. Чимин тонет в нём. Не приторно и не подавляет её, а привлекает, нравится, заполняет её лёгкие. Это проблема, да? Чимин знает, что это плохо, когда запах другого человека начинает нравиться. Значит, ваши миры соединяются, сталкиваются, вы не просто так созданы в этом мире. Стоп. Чимин. Стоп. Он же молодой совсем, а ты старый преподаватель, не для него. Ты не для него, такого яркого и живого, такого харизматичного и улыбчивого парня. Ему нужна молодая девчушка, которая будет смотреть на него с обожанием, а тебя даже Намджун едва может заставить улыбаться, потому что делает иногда не так, как хочется. Чимин. Возраст. Помни об этом. Вы в любом случае разные. — Бля, — выдаёт неожиданно Чонгук, а после резко тормозит, всматриваясь в панель. — Что? — Чимин сначала спрашивает, а только после поворачивает голову в сторону своего водителя. — Приехали, — пожимает плечами Чонгук, а после выходит из машины и подходит к капоту, открывая его и начиная в нём же ковыряться. Не к добру. Думается Чимину. У неё в жизни всё через машину и её поломку случается. Она вообще-то так и с Намджуном познакомилась. Тяжело вздыхая от проделок судьбы и вселенной, да-да, спасибо вам большое, Чимин открывает дверь со своей стороны и выходит, неуклюже спотыкаясь на камешке. Снова, блять. Какого чёрта? Чонгук не обращает на неё внимания, ковыряется и бежит к сидению, заводя машину, а та грозно кашляет и глохнет. Ну вот. Все устали и хотят спать. Чимин стискивает локти пальцами и прищуривается, а после поднимает голову к небу. На его тёмно-синем полотне можно увидеть россыпь звёзд, как блёстки хайлайтера, что на вечеринки использует Юнги. Красиво, ужасно красиво. Только впереди дорога, пустая блять дорога, без домов и людей, они ведь в чёртовом лесу. А что, если выбежит олень? Медведь? Прищуриваясь, Чимин подходит к Чонгуку, становясь рядом. Он хлопает по крышке капота, и садится на него сверху, устало выдыхая. Должен был отвезти машину в ремонт ещё на прошлой неделе, но думал, что подождёт. Чимин, честно, не разбирается в этом, она лишь присаживается на капот рядом и скрещивает ноги, рассматривая свои пальцы на ногах в открытых туфлях на высоком каблуке. — У тебя связь ловит? — спрашивает Чонгук, поворачивая голову в сторону своей спутницы. Чимин лезет в карман джинсовки и отрицательно качает головой, поджимая губы. Чонгук тоже проверяет свой телефон и вздыхает. Всё, что им остаётся, ждать пока кто-нибудь не проедет, а после попросить дотащить их до ближайшей заправки. Они даже такси вызвать не могут. — Извини, не думал, что так получится, — говорит Чонгук, тоже опуская взгляд вниз, осматривая голые ноги Чимин. — Хочу писать, — делится женщина, поджимая губы. — Иди, — Чонгук легко кивает в сторону леса и замечает, как Чимин поворачивает голову, всматриваясь в темноту, а после уже смотрит в лицо самого Гука. — Там темно, — оправдано говорит Чимин, словно Чонгук должен достать из багажника огромный прожектор. — Сходи за машину, — Чонгук не видит проблемы. Хах. Он плохо знает Чимин. — А если кто-то поедет? — спрашивает резонно женщина, держа руки скрещенными. — Тогда точно остановится, — улыбается Чонгук, видя, как от его издёвки губы женщины надуваются. — Я хочу писать, — требовательнее просит она, и сама не отдаёт отчёт своим словам, потому что… она пьяна, чёрт возьми! Трезвела вот и не дотрезвела! Отстаньте от неё! — Ладно, пошли, я постою рядом, — Чонгук протягивает ей ладонь, а после ждёт, когда она вложит руку в его. Чимин не смущается, но… знаете, какое-то странное чувство в груди точно поселяется. Чимин идёт следом, осторожно ступая по земле, всматриваясь в темноту, беспокоясь только о том, что какой-то бабайка неожиданно выскочит на неё. Чёрт, видела бы её Юнги, точно бы посмеялась с абсурдности всей ситуации. А Чонгуку не смешно, он проводит её вглубь леса и отворачивается, прислоняясь плечом к дереву. Он смотрит куда угодно, но слышит шорох одежды, звук спущенной ширинки и… чёрт. Это самое странное журчание в его жизни. — Ты странно писаешь, — замечает Чонгук, улыбаясь чему-то своему, пока Чимин позади него возмущенно охает и заканчивает свои дела, поднимаясь и застёгивая одежду, чувствуя себя абсолютно нелепо. — Последнее, что я хочу, так это быть пристыженной за то, как писаю, — всё ещё проговаривает Чимин, хватаясь за локоть Чонгука, который выводит их из леса. — Я не говорил, что это плохо, это прикольно, — Чонгук смеётся, после чего они вновь садятся на капот машины. — Отлично, ты извращенец, которому нравится слушать, как писают женщины? — допытывает Чимин, замечая веселое выражение на лице Чонгука. Что он себе позволяет вообще? Мелкий пиздюк и засранец! Чонгук ведь смеётся после её слов и даже запрокидывает голову, позволяя посмотреть на свою крепкую шею и выпирающий кадык. Кажется, его тело это сплошной фетиш. Не засматривайся, Чимин. Не забывайся. Не позволяй себе. — Ты очень забавная, — честно говорит Чонгук, опираясь руками на капот позади себя, — ты учишься или уже работаешь? — Молодо выгляжу? — улыбается Чимин, чувствуя себя задобренной сразу же. Как плохо пьяным девушкам вестись на добрые слова каких-то там харизматично красивых парней, у которых ломается машина в самом неожиданном месте! — Ага, как студентка, — Чонгук наклоняет голову к плечу, — мне вот двадцать восемь. На двенадцать чёртовых лет ты его старше, Чимин! На двенадцать! Старше именно ты, а не он! Наверняка за ним толпы девушек бегают, ведь как не бегать, такой красивый парень. Чёрт, сколько раз она уже подумала о том, что он красивый? Нужно запретить это слово по отношению к нему. Красивое небо, красивый лес, красивый асфальт. Да, так лучше. Хотя бы не так стыдно. — Слишком взрослый для тебя? — спрашивает Чонгук, наклоняя голову к плечу, — зато трахаюсь хорошо. Чимин, что до этого упорно рассматривала природу, ища каждый камушек на асфальте, чтобы назвать его красивым, резко поворачивает голову в сторону Чонгука. Сказал с подвохом. Это видно в его глазах. Проверяет её реакцию, думает, что она будет делать: запрыгнет на него или переведёт тему. Чимин не ханжа, вообще-то. Чимин пьяная, спешите помните об этом. Говорят: спеши любить. Чимин говорит самой себе: спеши убедиться. Она опускает взгляд на его пах и молчит, опуская руки на свои бёдра. Молчит, напряжённо всматривается, словно взглядом выдёргивает ремень из шлёвок и опускает его штаны до колен, заставляя стыдливо выпрямиться и прикрыться руками. Чонгук провожает её взгляд и прищуривается — ещё ни одна женщина рядом с ним не вела себя так. Чимин вздыхает и качает головой, вспоминает, что Чонгук просто выёбистый молодой человек, которому надо петушиться, у которого член в штанах смирно лежать не сможет. Такие трахают то, что движется, а что не движется — иронично двигают и трахают. Чимин вот садится рядом с ним на капот и не двигается, мечтая, чтобы её иронично подвинули и трахнули. Кажется, она намокает только от одной мысли об этом. — Думаешь, размер нормальный? Для азиата, — спрашивает Чимин с издевкой, потому что как это Чонгуку можно её подъебывать, а ей его нельзя? — Никто не жаловался, — улыбается Чонгук, понимая, что она переводит тему и постепенно захочет от этого уйти. Она всё больше начинает ему нравиться. Странно всё это. Магия какая-то? Химия? Притяжение? — Показывай, — проговаривает Чимин, упираясь руками в капот, смотря вдаль. На её губах нет лёгкой улыбки и влюблённого взгляда, нет желания заняться сексом или ощутить наслаждение. Она спокойна. Немного пьяна, не взбудоражена даже. — Что? — переспрашивает Чонгук, в непонимании наклоняя голову к своему плечу, с прищуром смотря на Чимин, которая поворачивает голову в его сторону. — Член, — легко отвечает женщина. Она позволяет себе легко улыбнуться, видя растерянный взгляд Чонгука. Так просто. Так легко. Кто она такая, чёрт возьми? Она возбуждает его. Всё что происходит дальше, Чонгук готов записать в блокнот под названием «странности с Пак Чимин», и вести этот чёртов блокнот явно не неделю. Он послушно тянет руки к ремню, видя, как Чимин всё ещё смотрит. Она не смотрит на его пальцы, достающие ремень, не смотрит на его уверенные движения, она смотрит в его лицо. Словно пытается найти рыбу, как рыбак сидя с удочкой, собираясь закинуть её, подцепить его сердце, достать его и приготовить. Подать с кровью. Она издевается? Может, просто шутит? А Чонгук и рад выполнить такой приказ, уже ремень расстегнул с пуговицей. Вжикнула молния, майский холодный ветер облизал лобок, а Чонгук приподнялся, стягивая штаны до колен, садясь задницей на капот. Только сейчас Чимин опускает голову вниз. Смотрит на его бритый лобок (Намджун, кстати, не бреется), всматривается в член и понимает, что сравнивает. Она сравнивает его член с членом Намджуна и не может доказать себе, что это странно. Для неё это нормально. Только вот внизу живота начинает зудеть. Чонгук всё ещё смотрит на её лицо, щурится, ожидая, что она в любой момент достанет телефон и сфоткает его на камеру, но Чимин молчит. Изучает. Она смотрит так странно, что Чонгук понять не может, что творится в её голове прямо сейчас. О чём она думает? Для Чимин секс — обычное дело. Она спала с многими парнями и не считает себя грязной и шлюхой, кем-то отвратным. Для неё это абсолютно нормально, обычная реакция организма. Она любит секс. Любит, когда её нагибают, когда её ласкают пальцами и языком, любит сама оказывать оральные ласки и не стыдится этого. Что стыдливого в наслаждении? Таким образом они получают удовольствие. Главное, помнить о безопасности, не более. Чимин любит трахаться. Вспомните, ей понравился запах Чонгука. Она сама себя не узнаёт, но вдруг резко опускается на колени, которые сразу же начинают болеть из-за твёрдого асфальта. Надо будет неделю носить дома штаны и на работе брюки, чтобы никто не увидел синяков. Её пальцы холодные, а член Чонгука горячий. Она открывает рот — такие привычные действия. Наклониться, выставить язык и провести вдоль всего члена. Чонгук задыхается, от удивления откидывает голову назад и теряется, не понимая, может ли смелеть. Чимин бросает взгляд в сторону парня, показывая ему, что может. Это не длится долго, она заглатывает чуть дальше середины и прикрывает глаза. Рот Чимин глубокий, горячий и узкий. Влажно и так хорошо, что Чонгук кладёт ладонь на её затылок, собирает волосы и толкается бёдрами, ощущая, как требовательные пальцы женщины впиваются в его бёдра. Он медленно качает тазом, вжимает лицо Чимин в свой пах, а она тянется руками к своим коротким шортам, расстёгивает их и пролезает пальцами в бельё, лаская себя. Влажная. Уже. Как только посмотрела на его член, едва ещё стоящий, но теперь гордо упирающийся ей в щёку. Чонгук пьянеет от одного возбуждения. Он сглатывает слюну, жадно держит её около себя и ревностно двигает её головой, зажимая волосы в кулаке. Ему пиздец как нравится. Такой раскованной женщины он ещё не встречал никогда. Ему делали минет до этого — обычно стыдливо облизывали всю длину и дальше головки никогда не брали — задыхались, давились слюной и рвотой, жаловались на боль в шее и просили полизать им. Такой, как Чимин, Чонгук сам готов отлизывать. Сутками. Он видит, что она ласкает себя, пытается довести до пика не только его. Её рука гладит его член по всей длине, плотно смыкается на нём и крепко сжимает. Влажная головка проскальзывает в кулачке, пока Чимин жадно дышит и упирается лбом в бедро Чонгука, громко дыша. Она возбуждена до такой силы, что хочется плакать от наслаждения. Чимин не профи — Чонгук видит, что в некоторых моментах она тоже задыхается, слюна и смазка булькают в самом горле, но она старается, берёт глубже, губы сжимает сильнее, создавая плотное кольцо. Только из-за одних стараний ему хочется расцеловать её лицо с покрасневшими от старания щеками. Ей нравится. Чимин нравится доставлять удовольствие, нравится крепкая татуированная рука на своей голове и то, как Чонгук иногда несдержанно двигает бёдрами, натягивая её рот на свой член до самого лобка. Постыдно? Что постыдного в удовольствии и естественных вещах? Что постыдного в наслаждении? — Хочу тебя, — шепчет Чонгук, и шёпот его такой громкий в этой тишине. Его шепот теряется в спутанных волосах Чимин, заставляя её улыбаться. — Хочешь? Так возьми, — она не заигрывает, не просит. Она приказывает. Чонгук дуреет — такой любовницы в его руках никогда не было. У него даже перед первым разом так не тряслись колени, не боялся оплошать, как сейчас — боится её подвести, боится не справиться и сделать так, как не понравится. Он словно проходит экзамен и всё оглядывается — лишь бы не поехала машина, чтобы никто не увидел его позор (если он и случится). Чимин встаёт с колен и шипит, спускает свои шорты до колен, а после те падают к ногам, пока Чонгук притягивает её к себе за талию, прислоняет её маленькое тело к себе и дуреет снова. Снова. В очередной раз. Опять. Её грудь трясётся из-за частого дыхания, Чонгук жмёт её ближе к себе, сжимает за спину и находит влажные губы, целуя. Что может быть лучше поцелуев после оральных ласк, когда на влажном языке ещё можно ощутить вкус своей собственной плоти? Грязно? Для вас это всё ещё постыдно? Чонгуку нравится. Он кладёт её спиной на капот машины и поднимает ноги, соединяя тонкие щиколотки вместе. Она маленькая, раскрытая для него и готовая на многое. Она тоже цепляется пальцами за ноги и ждёт, ждёт, ждёт. Она ждёт, когда толстый по ощущениям член заполнит её, выбивая стоны. На самом деле её нёбо уже горит из-за трения члена во рту. Чонгук не может сдержаться, так сильно привлекает его эта женщина. Необычная, яркая, смелая. Он наклоняется, только чтобы разок попробовать её на вкус, лишь раз провести кончиком языка по клитору и раздвинуть половые губы пальцами свободной руки. Чимин чувствует холодок после горячего языка и стонет громче, когда он проникает внутрь. Она вкусная для него, сладкая, казалось бы, даже идеальная. Чимин не спорит, женщина кусает свои губы и вся покрывается потом, протягивает руки к своей киске и пальцами разводит половые губы в стороны, чтобы Чонгуку было удобнее. Ему удобнее. Он мешает её сок со своей слюной, облизывает даже тонкие пальцы, мягко ласкает клитор и чувствует, как напрягаются её бёдра в ожидании оргазма. Легко и быстро. Пока она потерянно дышит и отходит от этого наслаждения, Чонгук уже поднимается, выпрямляется и вытирает свой рот, плюёт на ладонь, смазывая член и приставляя ко входу. Толкается бёдрами и проскальзывает мимо. Член проходит по половым губам, задевает уже чувствительный клитор и заставляет Чимин выгнуться в спине, громко простонав. Первая оплошность: сделана. Чонгук вновь ощущает волнение, придерживает член у основания, давит пальцами на головку, проникая внутрь. Пиздец. Полный пиз-дец. Так горячо и влажно, такое приятное чувство, ведь та женщина, которая под ним, которая не стесняется, которая раскованно стонет и впивается пальцами в его голые бёдра, направляет его, заставляя вжаться бёдрами в неё. Она течёт ещё сильнее. Нет, кажется, кончает. Чонгук вжимается лицом в её шею и отпускает ноги, позволяя ей ими обнять его за талию. Невозможно сдержаться и не двигаться, не толкаться, не кусать её, не целовать. Чимин под ним, а кажется, что сверху. Кажется, что она ведёт, управляет им, командует и показывает, как сделать так, чтобы было приятно не только ему, но и ей. Чимин уважает себя, уважает своё удовольствие и молчаливо просит, приказывает Чонгуку делать также. Он сразу же срывается на быстрые толчки, входит максимально глубоко и слышит, чувствует, как она жмётся лицом к его шее, цепляется ослабшими пальцами за рубашку на спине, как тонко она скулит и хнычет, просяще и жалобно вскрикивая на особо глубоких толчках. — Хочу, чтобы тебе было хорошо, моя девочка, — не сдерживается Чонгук, зная, что в этом «моя» есть что-то странное. Она ведь не его. — Мне хорошо, — согласно кивает Чимин, потянувшись пальцами к своей футболке, поднимая её до самого горла, оголяя грудь и издавая полный звук наслаждения. Прохладный ветер охватывает её грудь, ласкает касаниями, ветерок проходит по вставшим соскам, пока Чонгук припадает зубами к одному, насильно кусая. Он готов кусать и целовать её везде. Ей нравится. Ей так чертовски сильно нравится то, как Чонгук втрахивает её в капот своей машины, как хлюпает смазка, а её слегка пухлый живот плотно прижимается к голому прессу Чонгука, заставляя от пота слипнуться вместе. Он всё двигает бёдрами, не останавливаясь, а Чимин не знает, куда себя деть от наслаждения. Она сжимается, чувствует, как он замирает глубоко внутри неё и вдруг неожиданно стонет полным голосом, потому что ему тоже, чёрт возьми, хорошо. Это первый мужчина на памяти Чимин, который позволяет себе простонать в её присутствии. Она шокировано распахивает рот и тянется пальцами к его затылку, прижимая его плотнее к себе. И просыпается нежность. Она мешается между тонкими пальцами и волосами Чонгука, мешается в его вновь остервенелых движениях, пока ремень, болтающийся на коленях, бьёт по машине, издавая громкий звук. Чимин поражена. Она прислоняется щекой к этому парню и прикрывает глаза, чувствуя, что не просто кончит, если он продолжит и дальше так двигаться. Чонгук классный. Трахается классно, это уж точно. Он тянет ладонь вниз, кладёт на её лобок, надавливает, заставляя тонко и, наверное, некрасиво пищать. Чонгук касается пальцем её клитора, гладит его, вновь возвращая бёдрам движение. На много не хватает саму Чимин, которая действительно хнычет и кончает, кажется, уже в третий или четвёртый раз, разваливаясь по капоту. Чонгук кончает следом. Он только делает несколько шагов в сторону, чтобы не запачкать её, а Чимин и не против бы этого. Они тяжело дышат, словно только что неслись по дороге на перегонки, кто быстрее до чёртовой заправки. Чонгук одевается первым, коротко выдыхает и качает головой. — У меня есть салфетки в машине, — делится он, видя, как Чимин устало кивает, всё ещё разложенная и практически голая на капоте его машины. Ошеломительный секс и оргазм. До слёз приятно, такое бывает. Но… редко. Даже после первого раза с Намджуном в машине ей не хотелось плакать из-за того, как это было хорошо. До звёздочек перед глазами. До неконтролируемого счастья в груди. Словно… словно вот взяла и нашла своего любовника, свой член. Схватить бы и не отпускать, прижать к себе и обнимать его. Чёрт знает, член или самого Чонгука. Так может… стоп… нет, не судьба. Не может быть судьбой. Чонгук младше. У него другая жизнь, он сам другой, такой восхитительный и не для неё. Не для её простой жизни, простого дома, работы и взрослого сына. Чёрт. У них разница в десять лет между Чонгуком и Тэхёном. Замечательно, не правда ли? А может она просто сильно пьяна? Может, просто показалось, что есть притяжение, что улыбается глупо на его слова и смех, что просто запах кажется каким-то другим, надуманным, а мысли просто хотят любви? Немного любви, немножечко. Происходящее реальность. Уже становится холодно. Чонгук подаёт салфетку и неотрывно наблюдает за тем, как некрасиво, на самом деле не так сексуально, Чимин вытирает себя, передаёт использованную салфетку Чонгуку в руки и поднимается, чтобы одеться. Она поджимает губы и молчит, думая о своём, только вот Чонгук расценивает её молчание по-своему. — Я тебя обидел? — он спрашивает сразу же, потому что не хочет недомолвок. — Нет, всё хорошо, — Чимин садится на пассажирское сидение боком, выставляя ноги на улицу. Чонгук находит свою футболку на заднем сидении машины и накрывает её голые ноги. — Ты уверена? — убеждается вновь, чтобы не оказаться дураком, становится рядом с ней, опираясь руками на открытую дверь. — Точно, — кивает Чимин и даже двигает головой, устало кладя голову на сидение машины. Нет, Чимин. Не вдыхай этот запах. Только не его запах. Что угодно, боже! Дыши сосновым лесом, холодным майским ветром, дыши глубокой ночью и не позволяй своему сердцу страдать. Ты не должна, не обязана. Помни, что он не для тебя, он не твой и твоим никогда не был и не будет. Это мимолетный секс, первая встреча и наверняка последняя, это просто очередной любовник. А завтра приедет Намджун, повезёт вас с Тэхёном в кафе, закажет вам еду и будет говорить о своей работе, жаловаться на неё, не спросит, как у тебя дела, не потому что ему всё равно, а потому что он такой человек. Закрытый, прячущий эмоций, грубоватый. Он отвезёт домой Тэхёна, а тебя повезёт кататься. Снова возьмёт в машине, больно вцепившись пальцами в бёдра, не спрашивая о том, нравится ли тебе так. Задушит своим древесным одеколоном и педантично снимет часы перед самым началом. Это уже привычка. Чимин, на самом деле, как собака Павлова, отвратительно убого раздвигает ноги, как только Намджун снимает часы. Нет, ей ведь нравится это, нравится же? Нравится, блять? Нравится? Ну, конечно, нравится. Главное, что Намджун хорошо относится к Тэхёну. Спрашивает о его успехах, об учёбе. Наставляет его, даёт советы и поддерживает, ведёт себя, как его отец, хоть Тэхён никогда так не называл его и постоянно говорил «хён». А Чонгук, он… так… мимолетное влечение. И громко стучащее сердце — это не повод думать о том, что оно ёкает, что оно так реагирует на свою судьбу и на своего человека. Чонгук необычный, но есть такие, как он, это точно. Может, даже и лучше, чем он. Он же тоже в чём-то не идеален. Чимин вот неряха, не совсем аккуратная, хотя очень старается. А Чонгук?.. Пожалуйста, пусть он тоже будет странным, неидеальным, немного не таким. Пожалуйста. — Ты спишь? — тихо спрашивает Чонгук, наклоняя голову и видя, как Чимин замерла в одной позе, сидя не двигаясь, плотно закрыв глаза. Он лишь достаёт свои сигареты и закуривает, чуть отходя в сторону, словно волнуясь, что табачный дым её разбудит. Она ему нравится. На самом деле, это сложно сказать, но у Чонгука тоже тянет в сердце. Где-то там около ребёр, около лёгких. Какой-то до ужаса странный и активный жучок хочет свернуть ему клапаны и скрутить их в форме звезды. А ведь… это просто был перепих. Чонгук понимает это, он не раз такое делал и вероятно не раз ещё будет поступать также. Только вот всё равно что-то тянет внутри. Приятно. Да. Словно сделал это с тем человеком, с кем вкусно, сочно, туго, но хорошо. Страшно ошибиться не потому что подумает, что неопытный, хотя восхвалял себя. Странно ошибиться, потому что разочарует? Чёрт. К чёрту! Это просто секс. Он ничего не значит. Ни одни отношения не должны начинаться с секса, это заведомо провальная попытка и никогда не бывает удачной. Чонгук зависает на своих мыслях, зависает с сигаретой в руках и даже не сразу понимает, как проезжающий мимо них грузовик громко сигналит. Наконец-то спасение. Их довозят до заправки, Чонгук решает проблемы с машиной там же, а после вызывает такси и называет адрес Чимин, чтобы их отвезли сначала к ней. Кажется, она выспалась. А может и вовсе не спала и притворялась, чтобы ничего не говорить. Наверное, ей неудобно с ним, поэтому она так себя ведёт. Но они молчат. В такси молчат, по дороге молчат, а как только приезжают к дому, Чимин берёт Чонгука за руку и шепчет на ухо. — Я вообще-то так не делаю, но можешь переночевать у меня. — Хорошо. Так и выходят из машины, Чонгук расплачивается за дорогу и они идут по каменной дорожке к входной двери, пока Чимин не тормозит их обоих, вновь наклоняясь к уху Чонгука. — Только будь тихим, у меня сын спит. — У тебя есть сын? — ошарашенный взгляд. Взмах ресниц, лёгкая улыбка. Ему так нравится её реакция, что он на секунду и забывает обо всём прошлом. О своём прошлом. Хочется только нырнуть в будущее, желательно, чтобы с головой и навсегда. До самой старости, знаете. Где уродливо красиво и не стыдно внукам рассказывать. Чимин больше ничего не говорит. Они максимально тихо доходят до её спальни и запирают дверь, раздеваются, ложатся в постель. Чонгук остаётся в одних трусах, Чимин приоткрывает окно и натягивает на голое тело футболку, ложась рядом. Они соприкасаются ногами, локтями, но лежат и смотрят в потолок. Внезапно Чонгук поворачивает голову в сторону Чимин, словно что-то хочет сказать, а Чимин молчит. Молчит. Молчит. Молчит. Кажется, это судьба. Та самая, уродливо красивая. Светает. На улице начинает светлеть, а если верить стрелкам часов, то Чонгук проспал два с половиной часа. Чимин знает, потому что не может уснуть и всё ждёт чего-то. Наверное, отвращения, ждёт того, когда ей всё это разонравится и она выгонит Чонгука из своей постели. Он сладко спит. Растянулся, лёг на живот и уткнулся щекой в подушку. Сопит себе под нос и даже не доставляет ей неудобств. Она маньячка, наверное, но всё это время смотрит на его лицо. Будь неидеальным, ну же. Ну храпи, издавай плохие звуки и разговаривай, испорть воздух газами, сделай хоть что-то отвратное, после чего тебя можно выгнать отсюда. Проснись и скажи какую-нибудь глупость, что-то максимально тупое, от чего не захочется улыбаться. Хватит пялиться. Дай уже человеку нормально поспать. Сама усни, забудь обо всём и позволь себе прижаться щекой к этому крепкому плечу, пустить слюни и заулыбаться во сне. Почему всё так жестоко в этой жизни и не может быть иначе? Всё тщетно. Потрачено. Чимин позволяет Чонгуку поспать ещё два часа, а после понимает, что его нужно будить и выгонять, пока не проснулся Тэхён. Чонгук будет не выспавшимся, совсем сонным, ласковым и нежным. Его захочется обнять, и Чимин словно чувствует, словно знает, что если обнимет его, то он крепко обхватит её и упадёт на кровать, продолжив спать. Нет. Мысли. Просто мысли. Просто мечтаешь. Много мечтаешь. Реальность другая. — Чонгук, вставай, — проговаривает шепотом Чимин, тряся парня за плечо, — вставай, пока мой сын не проснулся. Тебе пора домой. — Он же маленький, ничего не понимает, — бубнит Чонгук, устало открывая глаза и смотря в лицо женщины. — В смысле маленький? Ему уже восемнадцать, Чонгук, — Чимин не может не улыбаться, смотря на то, как лицо Чонгука начинает принимать эту информацию. Оно затупляется, взгляд мутнеет, а после брови приподнимаются, вытягиваются, пытаясь понять, не дурят ли его. — А тебе тогда сколько? — Чонгук приподнимается, упираясь ладошкой в постель. — Мне сорок, — просто отвечает Чимин, отворачиваясь и вставая с постели, чтобы не увидеть разочарования. Не хочет слушать, что для него это противно, грязно, неправильно. Она знает это заведомо, а потому поднимает его вещи и протягивает их. Чонгук медленно забирает их и осматривает комнату, в утреннем свете замечая в ней бардак. Он молчит, ничего не говорит. Так лучше. Пусть молчит, пусть ничего не говорит и молча уйдёт, забрав у неё часть сердца. Зачем вот только отдала, не совсем понятно. — Так ты моя мамочка? — спрашивает Чонгук, успев надеть штаны. — Ты с ума сошёл? — возмущается Чимин, от раздражения она шипит и хватает подушку, на которой он спал. — Моя милфочка, — словно подтверждает он, хихикая так очаровательно, позволяя ударить себя подушкой по голове, — ладно, не кипишуй. Ты прекрасная. — Ты должен идти, — напоминает Чимин, упрямо и выёбисто скрещивая руки, стоя около него в одних трусах и растянутой, но короткой футболке, чуть оголяющей её живот. Она взрослая женщина. Рожала уже, светила своей разорванной кровавой пиз… хм. Так. Светила уже всем на всю больницу и позволила себе иметь мягкий животик, за который не стыдится. А Чонгук вот даже забавляется. Приподнимает ткань её футболки и быстро наклоняется, чмокает мягкую нежность, после чего встаёт, мгновенно становясь выше этой вот Чимин. Этой вот Чимин, которой, оказывается, сорок лет, и у которой, оказывается, есть взрослый сын. Судьба — удивительная штука.