jealousy, jealousy

Ну, жизнь так-то продолжается. Не стоит на месте, не оставляет после себя чистых белых листов бумаги, помятых таких, словно их из последней задницы достали и развернули, предлагая писать свою жизнь. Писать-то нечего, одна драма, театр, концерт. Актёров куча, каждый второй играет какую-то роль, фальшиво ещё, не особо красиво, не запоминается ничего. Чимин считает, что нужно двигаться дальше. Ну, продолжать просыпаться, раскачиваться, собираться на работу, вкалывать там до поздней ночи и жаловаться в конце дня на то, что желудок болит и хочется есть. А желудок вообще-то болит, подташнивает даже, а есть совсем не хочется. Чёрт его знает, может из-за того, что пытается думать, из-за того, что голова болит, всплыли все нервы, поэтому и подташнивает. Не до рвоты же, не до судорог и озноба, а просто неприятное самочувствие. Бывает и такое, правда. Часто, на самом деле. В последнее время часто. Чимин в то утро, в прошедший день которого не имела возможности собрать себя заново, просыпается с огромным трудом. Все мысли о том, что нужно всё исправить и изменить поехали по швам, затрещали, как растянутые плотные джинсы на толстой заднице. Вот и её жизнь затрещала, также сильно, как и голова. Болело всё тело, словно она всю ночь не в кровати лежала, а бегала около дома, наворачивая круги, а после прыгала на скакалке на баскетбольной площадке в конце квартала. Чёрт, старость — ни разу не радость. Тело ломит так сильно, что Чимин кажется, что у неё началась ломка, как у самого настоящего наркомана. Она убирает одеяло со своего тела и сползает на пол с тёплой постели, сидит на ковре, смотрит в пол хмурым взглядом. Не выдерживает, с тяжёлым стоном утыкается лбом в пол и так и остаётся лежать на некоторое время. Телефон-то на работе, будильника нет, а она и знать не знает, сколько времени. Солнце светит не так ярко, значит ещё рано. Нужно начинать собираться на работу. Проснулась так резко, что даже не почувствовала своего пробуждения. А вдруг, поспать ещё можно было час? Два? Пятнадцать минут? Чёрт, Чимин ненавидит жить без часов. В доме тишина — даже Тэхён спит, не занимая ванную комнату. Ох, и чего он только натерпелся вчера, бедный! И волосы убирал, и подстригал, и пытался узнать про Чонгука, и рассказал про свой главный страх. Чимин со стоном качает головой, когда понимает, что Тэхён теперь всё знает. Да уж, на трезвую голову это всё совсем по-другому воспринимается. Абсолютно по-другому. Медленно садясь на попу, опираясь спиной на кровать, Чимин запрокидывает голову назад и молчит. Прикрывает глаза, слыша то, как просыпается природа за окном. И ведь если прикрыть глаза на секунду, можно услышать, как шумит ветер, как листья издают свой шелест, как гудит земля, как птицы чирикают и купаются в утренних лучах солнца. Вытягивая ноги, Чимин выставляет руки в стороны и соединяет большие и средние пальцы, расслабляясь. Помедитировать никогда не бывает поздно. Никакой к чёрту медитации, когда машина соседей орёт с самого раннего утра, как вечный двигатель на заводе. Полудурок. Чимин раздражённо встаёт на ноги и подходит к окну, распахивая светлые шторки в стороны и открывая его, выглядывая, высовываясь практически полностью. — Какого чёрта ты решил завести её с утра пораньше, придурок! — кричит во весь голос Чимин, видя, как сосед, тот самый, с невероятно громкой машиной, смотрит в её сторону и приветливо машет рукой, пожимая плечи. Доброе утро, блять. И тебе тоже. — Ненормальный, — Чимин качает головой, закатывая глаза и закрывая окошко. Она выходит из комнаты и доходит до спальни сына, открывая дверь. Подходит к его кровати, наклоняется к тумбе и берёт телефон сына в руки, пытаясь его разблокировать. Впрочем время на заставке указывает на то, что ей до работы, а Тэхёну до школы ещё два часа. — Сын, — женщина толкает голое плечо парня, расшатывая его. Тэхён так сладко спит, уткнувшись щекой в подушку, волосы разметались по подушке, спит без футболки, потому что жарко, спиной к потолку. Чимин продолжает толкать сына в плечо, пытаясь легонько пробудить его. Ну, а что, не вечно же спать! Она-то уже проснулась! — Разблокируй, — Чимин подносит телефон к лицу сына, светя ярким экраном практически в самые глаза, пока Тэхён морщится максимально сильно, пытаясь продолжить досыпать нужные минуты. — Ма, отстань, — хрипло бормочет Тэхён в подушку, пытаясь развернуться на другую сторону, лицом к стене. — Очень надо позвонить, разблокируй, — ещё раз озвучивает свою просьбу Чимин и Тэхён приподнимается, светит всем своим недовольным лицом, пока вводит пароль. Чимин не уходит, она продолжает сидеть на кровати, быстро набирая нужный номер, делая это по памяти. Пока слышатся гудки, она быстро наклоняется к плечу Тэхёна, оставляет поцелуй и выпрямляется, растрёпывая его волосы, вызывая у сына тяжкий вздох и тяжёлый стон. — Слушаю, — на том конце слышится голос уже не сонного мужчины, но всё равно нотки его грубые и хриплые, словно он много курит. — Мэтт, привет, — Чимин улыбается самой себе уголком губ, — это Чимин, не подсобишь? — Что там с твоей рухлядью? — улыбается мужчина, потому что узнает женщину по голосу. — Заглохла перед четвёртым кварталом, недалеко от школы, — Чимин переводит взгляд на сына, который приподнимается и шепчет что-то вроде «нельзя ли поговорить об этом не в моей комнате?». Чимин же делает страшное лицо, словно ничего не понимает из слов сына, который падает головой на кровать, хныча и накрывая голову подушкой, заставляя Чимин улыбнуться. — Ладно, я заберу её, — мужчина шумно отпивает кофе, хлюпая им, из-за чего Чимин морщится, — с тебя блок верблюжьих. — Не вопрос, — улыбается Чимин и отключается, блокируя телефон и кладя его на тумбочку. — Почему он курит только эти сигареты? — спрашивает Тэхён из-под подушки, не желая вылезать. — Чтобы ты спросил, — отвечает Чимин и встаёт, напоследок шлёпая сына ладошкой по заднице, — скоро собираться в школу. — Ладно, пока, ма, — сын снова отворачивается на другой бок, пытаясь уснуть. Чимин закатывает глаза и выходит, прикрывая дверь. Она доходит до гостинной, забирает с кресла свою кофту с длинными подолом, натягивает на плечи и шоркает широкими полами штанов до кухни, ставя чайник. Давно пора уже приобрести кофемашину, чтобы не мучиться и не пить эту растворимую херь, но вот желудок Чимин слишком привык к этому. Наливая кипяток в кружку, женщина легонько дует и тянется губами к притягательной и вкусной жидкости, отпивая, после чего с кружкой в руках следует на выход из дома. На крыльце она подбирает бычки сигарет, собирая их рукой и заходя обратно в дом, выбрасывает в мусорное ведро. Кружку из рук не выпускает, под краном держит только грязную ладошку, а после лениво вытирает её о своё бедро. Хочется чего-то пожевать, но они давно не ходили в магазин, чтобы можно было покушать хоть что-то. Чимин снова выходит из дома, оставляя дверь открытой, спускается по ступенькам босиком и доходит по дорожке до почтового ящика, видя, как некоторые соседи перед работой наводят порядок у своих домиков. Некоторые машут ей в приветствии, поэтому Чимин поднимает кружку с кофе и достаёт всю почту, уходя обратно в дом. Разговаривать сейчас с другими людьми ей не особо хочется. И всё время до работы она продолжает сидеть на кухне, попивая кофе, разбираясь почтой, оплачивая счета и квитанции, вплоть до того момента, пока не выходит Тэхён, шумно зевая. — Может никуда не пойдём сегодня? — морщится Тэхён устало и садится рядом с женщиной за стол, складывая локти на столе. — Ну-ка, — Чимин тянется ладонью ко лбу ребёнка, но тот даже не горячий, поэтому она хмыкает уголком губ и качает головой, — придётся, у тебя даже температуры нет. — Засада, — Тэхён молчит несколько секунд, — тебе идёт новая стрижка. — Конечно, меня же подстригал лучший парикмахер этого района, — Чимин ухмыляется, играет бровями и собирает все бумаги в одну кучу, стопкой кладя на край стола. Она встаёт, моет кружку и ставит на тумбу, подходя к холодильнику и открывая его. Да нет, пожевать у них кое-что найдётся. — Что насчёт блинов? — женщина поворачивает голову в сторону сына, который кивает головой, а после встаёт, чтобы пойти собираться в школу. Пак быстро достаёт необходимые ингредиенты и заранее греет сковороду, делая блины, кладя тарелку с ними на стол, чтобы собравшийся Тэхён мог нормально позавтракать. Чимин уходит собираться сама, красится совсем немного, чтобы выглядеть свежее, надевает рубашку и юбку, достаёт новые колготки и туфли. А так хочется надеть какие-нибудь мягкие штаны, удобную футболку и вести уроки в тапочках, но дресс-код не позволяет. Хорошо хоть учеников не заставляют носить форму, Тэхён вот со страхом показывает фотографии детей из Кореи. Чимин каждый раз вспоминает родителей и то, как в самом её детстве они приучали её к ношению формы. Хорошо, что переехали в Америку. Хорошо, что судьба раскидала по разным сторонам. Скучает ли Чимин по родителям? Раньше — да. Сильно. Она так злилась на них, когда они оба отреклись от неё, оставили заниматься своими делами, разбираться со своими проблемами самостоятельно, не оказывая абсолютно никакой поддержки, что Чимин поняла это по-своему и спустя много-много лет. Это был мощный родительский пинок, который они только могли ей дать, чтобы понять, что такое взрослая жизнь, как это — справляться самой и без лишней помощи. И каково это — жить без поддержки родителей. Время-то прошло, она уже повзрослела, а связаться с ними никакого желания не было. Тэхён тоже не горел желанием познакомиться с бабушкой и дедушкой, и на этом можно в принципе закончить их взаимоотношения. Да, поняла, как это. Увидела, ощутила, приняла. Да, было чертовски сложно и больно в самом начале, было запутано в середине, а сейчас, под конец сего этого пути, стало невообразимо непонятно. Чимин задумалась, а только у неё одной такое? Кто ещё из её близких или знакомых столкнулись с такой же проблемой? Подсказали бы одним советом, что делать, как выбраться из этой ямы. Намджуна нужно поблагодарить за всё и послать к чёрту, чтобы больше не приезжал, не мозолил глаза, не раздвигал ладонями ноги, не заставлял разговаривать тогда, когда не хочется. С ним нужно попрощаться. Чонгука нужно поблагодарить и… отпустить. Сказать спасибо за то, что показал, что такое настоящая любовь, что такое ухаживания, взаимность и ласка. Показал, что такое комфорт и настоящая жизнь, не преувеличенная книгами и историями. С ним тоже, к сожалению, нужно попрощаться. Скажите, нет? Скажите, нужно быть с ним? А разве Чимин может себе позволить? Как? Она намного старше, чем он, мыслит совсем по-другому, хоть между ними и была гармония до этого момента. Тем более Чонгук не простит ей ложь, молчание и Намджуна. Она бы не простила. Тяжёло вздыхая, Чимин понимает, что устаёт от этих мыслей, устаёт от всего этого и не знает, каким образом ей нужно копаться и с чего вообще начинать, чтобы хоть немного разобрать этот кавардак. Тэхён, уже полностью готовый, вызвал такси, пока Чимин застёгивала обувь и закрывала дом на ключ. Теперь они сидят в машине и молча едут до школы. Там же и расходятся, каждый по своим кабинетам. Чимин, заходя в кабинет, облегченно выдыхает, когда видит свою сумку на стуле. Она подходит к ней и наклоняется, достаёт провод зарядки и сам телефон, подходя к ближайшей розетке. В класс начинают вваливаться ученики, приветствуя Чимин, которая сидит около розетки, присев на корточки. Она отвечает им кивком головы, пока те рассаживаются по своим местам. К сожалению, звонок вынужден оторвать её от просматривая уведомлений в телефоне. Чимин открывает верхнюю форточку и также открывает журнал ведомости, начиная пересчёт учеников. Первый и второй урок она проводит быстро, в своём темпе и режиме. Некоторые школьники рады, что их задания не проверили и оставили до следующего раза, поэтому настроение у многих поднимается. Что не сказать о Чимин, которая всё желает прочитать входящие сообщения в телефоне, даже не подозревая, что там, в них, может быть. Она ведь хотела взять больничный и несколько дней отдохнуть от школы, сейчас самое время. Она провела несколько уроков и отправилась к начальству, чтобы отпроситься на этот остаток дня и следующий день пятницы. А там уже и выходные, а после, в понедельник, с чистого листа, не помятого конечно, можно выходить на работу и начинать заново. Начальство сочувственно улыбается и идёт навстречу, а Чимин собирает свою сумку и принимает входящий звонок от Намджуна, тот просит её выйти из школы на несколько минут, а Чимин молчит, не говорит, что у неё весь день свободный. Она и Тэхёну ничего не стала говорить, успеет ещё сообщение написать. Бросая в сумку зарядку и телефон, Чимин аккуратно раскладывает на столе тетради и убирает карандаши в подставку, смахивая невидимую пыль ладошкой, после чего берёт свою сумку и выходит из кабинета, покидая школу. Намджун уже на парковке, стоит и ждёт её. Он сидит в машине весь величественный и властный, очень красивый, умный и грациозный. Чимин не считает нужным здороваться с ним, с человеком, который ему умалчивал о многом. Она молча садится в машину и пристёгивается, пока Намджун плавно выезжает со школьной парковки и едет, куда глаза глядят. Чимин бросает взгляд на его руку и не замечает кольца на пальце. Снимал его всё это время, правда? — Тебе не очень идёт новая стрижка, — честно говорит он, а Чимин на секунду и забывает, что лишилась длины волос. Она поднимает пальцы к затылку, поглаживая его, а после бросает взгляд в сторону мужчины. — Ничего сказать мне не хочешь? — спрашивает она простым, спокойным голосом. Намджун, кажется, понимает. Он бросает на неё взгляд, переводит обратно на дорогу и сворачивает на соседнюю улицу. — Куда мы едем? — Чимин прищуривается, рассматривая незнакомую улицу. — В гараж, где стоят мои машины, — Намджун чешет пальцами подбородок и возвращает руки на руль. — Зачем? — глупо спрашивает Чимин. — Поговорим. Покажу тебе подарок для Тэхёна, — мужчина снова выруливает на другую улицу. — Об этом мы как раз таки должны поговорить, — Чимин сжимает пальцы в кулаки и вновь смотрит на дорогу, — ты не будешь ему ничего дарить. Я запрещаю тебе. — Выёбистая такая, — усмехается Намджун, дёргая коленом, — у меня член уже стоит. — Ты им думаешь? — зло спрашивает Чимин, — я сказала тебе — никаких подарков. Больше. Хватит, Намджун. Ни Тэхёну, ни мне от тебя больше ничего не надо. Нам с тобой нужно прекратить и закончить наше общ- — Замолчи, — говорит резко, зло, сворачивает в сторону ангара и видит, как Чимин продолжает злиться. Они заезжают в длинный ангар, Чимин видит ряд из разных машин и молчит, поджимая губы. Намджун останавливает машину и вынимает ключи, лезет в свой карман, а после кидает коробочку на колени Чимин. Женщина берёт красную бархатную коробку и открывает, с удивлением рассматривая кольцо, тонкое и полностью украшенное камнями. — Ну, красиво, — пожимает плечами Чимин, начиная злиться. Ей это молчание начинает надоедать только сейчас. — Это твоё, — мужчина усмехается и поворачивает к ней голову, наблюдая за реакцией, — хочу, чтобы ты была моей женой. Чимин молчит. Зажимает коробку пальцами, стойко терпит это, ничего не понимания. А как же его жена? Ей что, всё это привиделось? А. Нет. Не привиделось. — Улажу некоторые проблемы и можно сыграть свадьбу, — Намджун говорит так, словно уже всё распланировал, — мне надоело, как подростку, носиться к тебе. Хочу приходить домой и видеть тебя там. Можешь бросить свою работу, не переживать из-за неё. Чимин, я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Наши общие. — Ты нормальный? — спокойно спрашивает в свою очередь Чимин, переводя взгляд с кольца на мужчину, — какие дети, Намджун? Он понимает её слова по-своему. — Я знаю, ты этого боишься — серьёзных отношений, брака, но я ведь не школьник, пойми уже. Я хочу связать свою жизнь с тобой, и хочу, чтобы ты и Тэхён жили со мной. — Намджун, — Чимин устало морщится и качает головой, — что ты несёшь? У тебя есть жена. — Мы в разводе, — просто отвечает Ким, пока Чимин замирает, закрывая коробку и протягивая руку Намджуну. — Нет, — чётко и спокойно говорит женщина, — мы не будем с тобой вместе, у нас не будет серьёзных отношений и не будет брака, Намджун. Я тебя не люблю и не хочу связывать свою жизнь с твоей. Ты можешь забрать это, довезти меня до восьмого квартала и высадить, потому что больше я не х- Он останавливает поток её слов. Сжимает пальцами худые скулы, мажет большим пальцем по губам и наклоняется, втягивая насильно в поцелуй. Отстёгивает её ремень и сразу же лезет под юбку, пока Чимин упирается ладонями в его руки, чувствуя, как он лапает её промежность пальцами, сильно сдавливая. — Ты дашь мне сейчас, — говорит Намджун, отрываясь от её губ, шепчет ей на ушко, — раздвинешь ноги сама, и я не буду ничего дарить Тэхёну. — Ты ведь привёз меня сюда, чтобы просто потрахаться? — спрашивает Чимин, прикрывая глаза, рука Намджуна тянется к поясу, чтобы пролезть под колготки и трусики. — Хочешь, покажу машину, которую я ему выбрал? — продолжает шептать, — если не хочешь этого — дашь мне. — Я ничего не хочу, — честно отвечает Чимин, откидываясь на сидение, — остановись, Намджун. — Я выслушаю тебя, после секса обязательно выслушаю. Врёт. Врёт, Чимин знает это прекрасно. Знает, но ничего не может с собой поделать. И нет, её не ведёт, не манит и не тащит. Просто это его условие. — Ты не будешь ничего дарить Тэхёну, — твёрдо говорит Чимин, поджимая губы, пока наклонившийся к ней Намджун кивает, прищуриваясь во взгляде. Чимин сама тянется пальцами к поясу, расстёгивает юбку так привычно упирается ногами в пол, приподнимается, стягивает с себя юбку, колготки и трусики, а Намджун тянется пальцами к её блузке, снимая её, оставляя женщину в одном коротком топе. Намджун не церемонится, расстёгивает свои брюки и спускает их, вытаскивает рубашку, пока Чимин опускает спинку сидения и ложится животом на своё место. Отворачивается от него, лишь бы не видеть его лицо, лишь бы не натыкаться на взгляд. Она знает, что он будет на неё смотреть, но так легче. Не соприкасаться с ним взглядом, значит чуть меньше ненавидеть себя. Не натыкаться на его глаза, покрытые пеленой наслаждения, значит чувствовать себя чуть лучше. Чуть спокойнее, чуть легче, и дышать будет свободнее. Он наваливается на неё сзади, прижимается горячим низом живота к голым ягодицам и скользит пальцами к попе, больно шлёпая. — Приподнимись немного, — хрипло шепчет, его тащит от возбуждения, его ведёт, его манит. Чимин послушно приподнимает попу и цепляется пальцами за сидение, кусая губы. Намджун мажет горячим членом по её ягодице, плюёт себе на пальцы и размазывает по головке, отодвигает её половые губы пальцами и давит. Чимин молчит, терпит и кусает губы, потому что она не возбуждена, она этого не хочет, но не сопротивляется. Член достаточно больно входит внутрь, а Намджун вжимается пахом до самого упора. И будь Чимин другой, совсем другой, она бы звонко закричала, потому что больно, уперлась бы ему руками в грудь и начала плакать. Она бы ударила его ногой в промежность и вывалилась из машины голая, плача и пытаясь найти выход, путь к дому. Чимин такая вот. Терпила. Ради кого хоть терпишь, милая, скажи самой себе. Думаешь, так лучше? Так проще? Проблем меньше? Намджун двигается максимально глубоко и медленно, а Чимин устало кладёт голову на сидение, чувствуя, как натирает тело от соприкосновения с кожей автомобильного сидения. Мужчина рычит ей под ухо, до боли сжимает бедро и продолжает притираться ближе, двигаться сильнее, резче. Машина, наверное, ходит ходуном. Так сильно он соскучился, да? Так сильно ему хочется? Чимин кажется, что этот ад никогда не кончится, что он так и будет двигаться, натирая ей вход, делая больно. Что будет вкапывать её в эту могилу, которую выкопала она сама, сама держа в руках лопату и делая её всё глубже и глубже. Когда мужчина кончает, Чимин облегченно выдыхает. Он слезает с неё, достаёт салфетки из бардачка и передаёт несколько штук, чтобы Чимин вытерла свои бёдра. Чимин вытирается полностью, кладёт салфетки в необходимый пакет, зная, что Намджун не тронет их и пальцем. Он открывает окошко и закуривает сигарету, всё ещё сидя с раздвинутыми ногами, мятой рубашкой, с красным от трения членом, возбуждение с которого не до конца сошло. Чимин садится, натягивает одежду и застёгивает юбку, морщась от духоты в машине. — Я не подарю ему этот подарок, ты отработала, — улыбается мужчина, а после кивает на свой член, — может ротиком поработаешь? — Что на этот раз мне нужно отработать? — злится Чимин, поправляя пальцами растрёпанные волосы. — Не злись, я же люблю тебя, — говорит Намджун, туша сигарету и выкидывая, хватается за свой ремень и переводит взгляд в сторону женщины, — никогда не ломалась ведь, чего начала? Раньше с огромным удовольствием брала за щёку. — Раньше, — язвительно отвечает Чимин и сдерживает себя от того, чтобы не скрестить руки. Поговорить с Намджуном нормально никогда не получается. — Злая ты сегодня, — Намджун расслабленно выдыхает и берёт с панели коробку с кольцом, впихивая в руки Чимин, — возьми. Я приеду вечером, заеду за тобой. Тогда и поговорим нормально, сейчас мне нужно на работу. — Я не буду брать это, — Чимин устало морщится и поджимает губы. — Чимин, не еби мозги, — откровенно говорит мужчина, выезжая с ангара, — вечером всё обсудим. И мою жену, которая будет бывшей, и всё, что захочешь. Только сейчас нервы не трепи мне. — Мы никогда ничего не обсуждаем, — устало выдыхает Пак, тянется пальцами к лицу и трёт его, забывая про пудру. — А сегодня начнём, мы же будущая семья. — Намджун, я не люблю тебя, слышишь? Не хочу брака с тобой, вообще ничего не хочу. Нам с тобой нужно расстаться, — продолжает Чимин, смотря на Кима. — Ты вбила себе это в голову только потому что увидела мою жену, — морщится Намджун, раздражается, злится, — сказал, вечером поговорим. Он довозит её до знакомой для Чимин улицы и высаживает. Женщина смотрит на коробочку с кольцом и кладёт в карман пиджака, направляясь в сторону ближайшего маркета, чтобы купить необходимую вещь. В магазине она бросает взгляд в небольшое зеркало, пытаясь понять, как выглядит. Всё хорошо. Она в порядке. Ещё может жить, существовать, дышать, двигаться. — Блок кэмел, — просит Чимин на кассе, видя, как стоящая рядом старушка бросает на неё взгляд, подозрительный, вопрошающий. Заебало. Если честно. Чимин вроде бы уже говорила это. Она бросает мятую купюру денег на кассу и говорит «без сдачи», а после выходит, держа блок сигарет в пакете. Дойти до дома Мэтта оказывается легко, потому как эту улицу Чимин хорошо знает. Здесь, на этой улице, живёт Чонгук. Только живёт дальше Мэтта и, слава всем богам, его дом не видно. Столкнуться с ним прямо сейчас Чимин совсем не хотелось бы. Сворачивая к нужному дому, Чимин сразу же идёт в сторону большого гаража, проходя внутрь и вдыхая запах машинного масла. Она с улыбкой смотрит на свою машину, находя в этом своё успокоение, что-то поистине прекрасное. — Тётя Чимин! — вскрикивает маленькая девочка восьми лет, подбегая к женщине и обнимая её за талию. — Привет, Мэгги, — улыбается Пак, — как твои дела? Дедуля снова заставляет помогать ему? — Да, — девочка мило дует губы и поворачивается в сторону машины, — я даже в свои игрушки не успела поиграть! — Иди, поиграй, я сама помогу ему, — Чимин улыбается и садится на маленький стульчик, подтягивая к себе огромный коробок инструментов, пока Мэтт копается под её машиной. Женщина с улыбкой провожает маленькую девочку в красном сарафане, что убегает в сторону дома. Уроки у малышей давно кончились, вот она и бегает в гараже, помогая мужчине, но на самом деле доставая его своими вопросами. — Куда пропала? — громко ворчит мужчина, вылезая из-под машины, замирая на мгновение и улыбаясь уголком губ, — я ждал тебя ближе к шести. — Я освободилась раньше, взяла больничный, — Чимин продолжает сидеть на стульчике, протягивая мужчине блок сигарет, — смотри, что принесла тебе. — О, — Мэтт одобрительно хмыкает и сразу же открывает блок, доставая одну пачку и сигарету, жадно присасываясь к ней губами. Он ставит коробок рядом со стульчиком и садится по правую сторону от Чимин. Молчит, пока смолит в потолок, ничего не говорит. Думает, соображает, накуривается на самом деле. Мэтт хороший мужик, добрый, всегда помогал ей с машиной за просто так. В салонах с неё всегда успеют содрать деньги, а Мэтт делает это по доброте душевной, почти за бесплатно. — Ну, как ты? Решила отдохнуть от спиногрызов? — Мэтт по отечески вздыхает, когда докуривает. — Немного, — честно признаётся Чимин, смотря на мужчину. — Мужика бы тебе, — говорит Мэтт так, словно всё понимает в этой жизни, — хорошего, работящего, умного. Воспитанного, не такого, которые каждые выходные шарятся по барам и упиваются в слюни, упиваются так, что ссут в собственные штаны! — Где же ты таких видел, хороших и воспитанных? — Чимин чуть повышает тон голоса и улыбается шире, чувствуя себя комфортно и удобно. С Мэттом всегда так, он как добрый отец, которого у неё никогда не было. — Ну, знаю одного, — деловито начинает Мэтт, — живёт на моей улице, чуть дальше дом. Воспитанный, добрый, умный. Хозяйственный такой, живёт один, к нему мать иногда наведывается в гости. Тоже азиат, как и ты. Но, он молодой очень. Пиздюк пиздюком, хотя толк с него лет через десять точно будет. Чимин замирает. Молчит, поджимает губы. Она понимает, про кого мужчина ей говорит. Не понять просто невозможно, учитывая, что Чонгук единственный живущий на этой улице кореец. Мэтт, наверное, пророчит многое, видит свысока, но даже и не представляет, как попадает в точку. — Раз он младше, зачем его мне втираешь? — Чимин устало вздыхает. — Так, а что, возраст решает? Моя леди тоже старше меня на шесть лет, и ничего, живём душа в душу. Вообще странно, как она на меня внимание обратила, я тогда был сопливым парнишей, вернувшимся из армии, а она училась на врача, — с лёгкой улыбкой вспоминает Мэтт, — помню, как столкнулись взглядами. У меня тогда, веришь или нет, сердце чуть не остановилось. Колени подкосились, всё затрепетало. Сразу влюбился в неё. — Стейси хорошая, — кивает Чимин согласно и улыбается уголком губ, — хорошо, что я не попалась ей на глаза, иначе бы заставила пообедать с вами. — Мэг доложит, подожди. Она готовила черничный пирог сегодня, уже долю отложила Чонгуку. — Что? — спрашивает Чимин, выпрямляя спину и почти полностью поворачиваясь к мужчине. — Ну, Чонгуку, тому парню, про которого рассказал тебе, — Мэтт достаёт новую сигарету, — у него брат там или кто-то работает на заправке, я попросил его привезти мне одну деталь. Сделает бесплатно, представляешь? Он когда машину мне привозил чинить, я с него два блока верблюжьих вытрепал. — Чонгук сейчас приедет? — Чимин округляет глаза, смотря удивлённо на мужчину, видя, как тот начинает широко улыбаться. — Ну да, — тот хихикает, — да не волнуйся ты! Понравишься ему! — Нет, — она встаёт на ноги и смотрит в сторону Мэтта, — он не должен меня видеть. — Почему это? — мужчина в непонимании встаёт вслед за женщиной и смотрит на неё с прищуром, ничего не понимая. А Чимин и сама не может объяснить, почему. Она боится, наверное, боится столкнуться с Чонгуком лицом к лицу, когда ещё не отошла от встречи с Намджуном, когда ещё не пришла в себя. Сейчас она не готова, хотя понимает, что всё, что ей нужно сделать, это просто попросить прощения. Чонгуку она теперь отвратительна. Чимин не знает, но предполагает это. Она делает шаг в сторону выхода, потом шаг в сторону машины и уточняет, всё ли готово. Мэтт растерянно кивает, конечно же, он всё сделал и всё готово, просто такая реакция его удивляет. Чимин пугает только то, что она может столкнуться лицом к лицу с Чонгуком. — Мне нужно ехать, — отвечает она, открывая дверцу машины, — спасибо за помощь. — Да подожди ты, — Мэтт кивает рукой в сторону дома, — пойдём хоть пообедаешь с нами. — Я не могу, мне нужно к Тэхёну ехать. Она не успевает. Стоит только сказать эти слова, как в проходе появляется Чонгук. Знаете, как это бывает? Как гром среди ясного неба, как неожиданный град посреди лёгкого дождя, как ураган в марте. Чимин замирает, стоит около машины и не сводит с него взгляда, не может не смотреть и смотреть одновременно. Чонгук здоровается, подходит к Мэтту, отдавая какую-то упаковку, пока тот пытается сказать что-то вразумительное. Чимин молчит. Чонгук прощается с мужчиной, говорит, что она довезёт его до дома, Мэтт лишь улыбается, не подозревая о том, что они уже знакомы. Они ведь не просто знакомы. Ну вот. Чёрт. Тошнота снова подкатывает к горлу. Чимин садится в машину, ждёт, пока Чонгук сядет рядом и хлопнет дверью. Ладони на руль, ноги на педаль, выехать из гаража и повернуть в сторону дома Чонгука, ехать минуты три-четыре. Молчать. Молчи, Чимин, лучше, бога ради, молчи. Не вздумай открывать рот. — Я должен перед тобой извиниться, — мягкий голос Чонгука звучит так ласково, что хочется нажать на тормоз, подобно маленькому ребёнку расплакаться и залезть на его колени, извиняясь без перерывов, прося прощения. Только Чонгук не даёт и слова вставить, пока Чимин тормозит около его дома. — Я не должен был вот так приходить к тебе домой и без твоего согласия знакомиться с Тэхёном. Но он… рассказал мне про другого твоего мужчину. Намджун, кажется, да? Так его зовут? Мы работаем в одном филиале с ним. Он занимается бюджетом, банкир, я архитектор обычный. Чимин, ты- — Прости меня, — срывается с губ Чимин легко, как и первая слеза с ресницы. Она спешит поднять ладонь, вытереть лицо и поджать губы, — мне жаль, что я поступила с тобой неправильно. Ты не должен извиняться, Чонгук. Это я должна извиняться. Он вздыхает тяжело. Молчит, кусает губы. Чимин успокаивается, больше не плачет, не разрешает себе. Чонгук сидит рядом и почему-то молчит, почему-то не выходит из машины, словно ждёт чего-то. Почему сидит? Что ждёт? — Прости меня, — ещё раз говорит Чимин, зная, что этого недостаточно. Она готова извиняться ещё много раз. — Ты, ну, не должна, — Чонгук пожимает плечами, улыбка из его голоса пропадает, — ты взрослый человек, Чимин, сама отвечаешь за свои поступки, сама знаешь, что тебе нужнее и важнее. Мне неприятно, да, неприятно, потому что ты умолчала о нём. Ничего мне не сказала. — Я его не люблю, — качает головой Чимин, чувствуя, как Чонгук поворачивает в её сторону голову, — я сказала ему, что нам нужно расстаться сегодня. Он отдал мне кольцо, сказал, что приедет вечером и мы поговорим с ним серьёзно. Говорю тебе честно — я не хочу быть с ним. Наши с ним отношения были… сложными, наверное. Он помогал Тэхёну, а это всё, что мне было нужно. Я, наверное, меркантильная. — И ты продолжала быть с ним, чтобы он помогал Тэхёну? — спрашивает Чонгук, протягивая ладонь к руке Чимин, сжимая её дрожащие пальцы в своих. — Меня никто не заставлял, — качает головой Чимин, — я не жертва. Я сама пошла на это, всё было осознанно. Просто… это моя жизнь, Чонгук. Обычная. Скучная. Такая, как у других. — Как ты относишься ко мне? Честно, Чимин, — просит Чонгук, хочет знать ответ. Чимин кусает губы, усмехается, прижимает голову к плечу и молчит. Не хочет признаваться, не хочет, чтобы Чонгук это знал. Хватит и того, что она сама, что её сын знают об этом. — Чимин, пожалуйста, ответь мне, — Чонгук настаивает мягко. — Я люблю тебя, — срывается с губ Чимин вместо со слезами, которые невозможно удержать, — правда, люблю. Люблю твой запах, люблю то, как ты называешь меня, твоё отношение ко мне, твою заботу и твою любовь, я всё это люблю, тебя тоже. Это тяжело, Чонгук, если бы ты знал, как это тяжело. — Моя маленькая, — со вздохом давит Чонгук и протягивает руку, обнимая Чимин, позволяя ей прижаться своим лицом к плечу и поплакать совсем немного, — я тоже тебя люблю, слышишь? — Всё это очень сложно, Чонгук. Намджун дал мне кольцо сегодня, сказал, что хочет видеть меня его женой. А я не хочу, если бы ты только знал, как я не хочу, — давит она, пока Чонгук немного отстраняется и вытирает её кожу под глазами. — Покажи мне кольцо, — говорит Чонгук, заботливо целуя женщину в лоб. Чимин достаёт коробку из кармана, открывает, а Чонгук берёт кольцо, подносит ближе к лицу, рассматривает, а после сжимает в кулаке под удивлённый взгляд. — Отдай, — говорит Чимин, всхлипывая и протягивая ладонь. — Давай договоримся, — Чонгук наклоняет голову к плечу, — ты поедешь домой. Подумаешь обо всё, о Намджуне, о себе, обо мне. Решишь, с кем ты хочешь остаться, кого ты на самом деле любишь и… позвонишь мне. Просто позвонишь и скажешь. Пойми меня тоже, Чимин, мне обидно за этот поступок, неприятно, но я по какой-то непонятной причине всё равно люблю тебя. Я не отвяжусь так просто от тебя, тем более после слов о том, что ты, моя девочка, меня любишь. — Чонгук, — Чимин устало возражает, — отдай, пожалуйста. — Отдам, когда позвонишь мне, — он выходит из машины, хлопает дверью и обходит её, останавливается у стекла со стороны Чимин и наклоняется, стучит пальцами. Чимин опускает стекло и поворачивает голову в сторону Чонгука. Такой красивый, пусть и смотрит странно, пусть и обижается, но всё равно… красивый. Желанный. Любимый. У Чимин сердце из груди сейчас выскочит. — Тебе очень идёт новая стрижка, — улыбается легко Чонгук и отходит от машины, направляясь в сторону дома. Чимин не закрывает окошко. Чимин заводит машину и едет в сторону дома. Чонгук может ставить условия, может тоже добиваться правды, но Чимин знает, кого она любит на самом деле. Она знает, что нужно делать. И даже если будет сложно — Чимин готова побороться.