***
— Ты мне так и не сказал, куда мы всё-таки едем. Магазинчик около заправки, словно маяк, был единственным светлым островком, расположившимся вблизи от пригородной дороги. Честно говоря, Жене не хотелось его покидать и снова окунаться в темноту и прохладу ночи, но не ночевать же тут. Тем более, что ход их маленького приключения совсем от него не зависит. Саня на полпути задумчиво бросил, что стоило бы заехать на заправку, чтобы на обратную дорогу хватило. А по приезду предложил задержаться немного и перекусить. Женя спорить не стал и честно признался, что не отказался бы от кофе, пусть и самого паршивого. И несмотря на предложенные деньги, Саня заявил, что купит всё сам, «по дружбе». Спорить не хотелось, да и Жене очень понравилось это «по дружбе», произнесённое таким тоном, словно Матёрый вкладывал туда что-то своё и очень личное. Местом «привала» была выбрана лавочка совсем рядом с магазином. Его стеклянные стены пропускали свет изнутри помещения и таким образом освещали и лавочку. Женя понравилось думать, что теперь это их маленький островок. Но всё же, сколько бы азарта не приносило маленькое приключение, и как бы не согревал руки бумажный стаканчик кофе, но идея ехать в неизвестность внушала некоторые опасения. Женя, конечно, знал Саню достаточно долго, чтобы отметать вариант, при котором его отвезут в лес и расправятся на манер маньяков из «Криминальной России», что они вместе поглядывали время от времени. Но и без того безумных идей в голове Матёрого хватало. Поэтому знать хотя бы пункт назначения было бы полезно. Саня, до этого смотревший куда-то вдаль, глянул в сторону Евгения и усмехнулся. — Тебя это только сейчас заинтересовало? Женя закатил глаза. — Нет, просто мы только сейчас можем спокойно поговорить. Вот и спрашиваю. Только не говори, что это секрет. — Хорошо, это не секрет, — легко согласился Саня и тут же добавил, усмехнувшись, — Это тайна. — А если не тайна? — настойчиво спросил Евгений. — Тогда загадка. — А если всё-таки не загадка? — Тогда… Тогда мистерия. — А если не она? — То энигма. Гнутый, ты явно недооцениваешь мой словарный запас. Несколько секунд воцарившейся тишины, в ходе которой они смотрели друг на друга, нарушил Женин тяжёлый, почти раздражённый, вздох. — Заёба лингвистическая… Саня тут же рассмеялся, а Женя удивлённо на него посмотрел. Смех Санин он слышал достаточно, но уже давно не слышал его таким искренним, задорным. Относящимся к одному только Жене. Словно он что-то важное, чему и стоит посвящать такой смех. Женя на секунду задумался о том, что хотел бы, чтобы этот смех всегда был посвящён ему. — Я просто отвратительно на тебя влияю, — наконец произнёс Матёрый, делая пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. — Что ж, спасибо, что заметил, — пожал плечами Евгений, возвращаясь к своему кофе, что уже грозился остыть. — Хотя, может быть, это и честно. Несколько месяцев назад я и понятия не имел, что такое энигма, если бы не ты и твой дурацкий Бенедикт Как-его-там. Можно сказать, ты тоже влияешь на меня отвратительно. — А ты действительно тогда в словарь заглянул? — спросил Женя, чувствуя, что кофе уже не единственное, что его согревает. Его совершенно не заботил контекст разговора, да и вопрос он задал лишь для его логического продолжения. Он на кого-то влияет. Он влияет на Саню. Саню, что с самого начала уверял, что он и Женина «филологическая дрянь» — две прямые, что никогда не пересекутся (извернулся же со своими сравнениями!). А он, оказывается, готов пересекаться. В ответ Саня угукнул, и краем глаза Женя поймал то, как он нервно провёл большим пальцем по щеке, будто стирая оттуда что-то. — Это… Это здорово, — нашёлся со словом Женя, подвинувшись к Сане и легонько боднув его плечом, — Может, как получится, «Ганнибала» посмотрим? Там тоже новых для тебя слов много. — Так, остановись. Если я один раз полез в поисковик ради нудного фильма, это не значит, что мы будем смотреть твою нудятину постоянно, — фыркнул Матёрый, упрямясь скорее для вида, чем всерьёз. — Ох, ну хотя бы попробуй, тебе понравится. Хороший же сериал, актёры… очень красивые, — протянул Женя, расплываясь в улыбке. Его даже не волновал тот факт, что он и сам не знает, когда у них появится возможность встретиться и посмотреть что-то вместе. Дела ведь всё равно не заканчивались. Но сейчас Жене казалось, что не было между ними пробела в целый месяц, и потом его тоже не будет, всё снова будет как всегда, — Да и потом… Если согласишься, то я, возможно, наконец посмотрю твою «Бригаду». Идёт? Посопротивлявшись требовательному Жениному взгляду и щедрому предложению ещё мгновенье, Саня вздохнул и кивнул. — Ладно, идёт. На филфаке шантажу тоже учат? — Всему понемногу. Саня усмехнулся и звонко, даже как-то ласково, щёлкнул Женю по носу. Тот слегка вздрогнул, в который раз краснея, а Матёрый удовлетворённо кивнул самому себе и кинул взгляд на небо постепенно чернеющее небо. — Не знаю, как ты, а я уже готов. Поехали, шантажист? — он поднялся с лавочки и протянул Жене руку, не переставая не на мгновенье улыбаться. — К твоей энигме? — спросил Женя, поднимаясь вслед и отчего-то не желая сразу же отпускать руку Сани. Тот против и не был. — Да, к ней самой.***
— А что мы делать будем? Женя, за неимением вариантов, наблюдал за Саней и его махинациями с курткой. Он, кажется, пытался расстелить её на песке, но результат его всё время не удовлетворял, ведь он всякий раз хмурился и то перекладывал её чуть левее, то просто пытался разгладить. Женя не мог не заметить, что движения у него были резкие. Не как обычно, а с какими-то нервными нотками. Но Женя об этом не спрашивал, решив, что рано или поздно всё станет само понятно. Да и была в этой ночи какая-то магия. Такая, что и разрушать не хотелось. Магией, допустим, было их присутствие здесь. На заброшенном пляже. Чистое озеро омывало грязный песок, кругом росли редкие деревья, а единственным, что ограждало этот одинокий островок, был ржавый забор, что и забором-то толком не являлся. Скорее, его остатками. Евгений не мог не признать, что он был заинтригован. Он много чего ожидал от Сани, но уж точно не такого места. Запустелого, конечно, но по-своему очаровательного. И даже тот факт, что кроссовки уже были полны песка, не нарушал очарования. — Зависит от того, чего ты ожидаешь, — пробормотал Саня, в очередной раз разглаживая куртку. — Честно, ничего. — Вот, значит, ничего делать и не будем, — подытожил он и, разобравшись наконец с курткой, похлопал по ней, — Садись, Гнутый. Женя недоверчиво покосился на Матёрого, не понимая, шутит он или всерьёз. Всё-таки куртка для него была чем-то настолько важным, что он лишний раз прикасаться не давал. А тут садиться предлагает. — Ты уверен? — спросил он. — Да-да, уверен, садись. — Ты просто обычно не предлагаешь… — Прижми уже жопу, будь другом. Приглашение тут же было принято, и Евгений покорно опустился на куртку, всё-таки стараясь устроиться чуть ближе к краю, чтобы лишний раз её не помять. Саня сел рядом, по-хозяйски подвигая Женю ближе к себе и показывая, что если что-то и заботит его прямо сейчас, то точно не сохранность какого-то куска кожи. Женя думал протестовать против таких откровенно наглых действий, но что-то не захотел. Несколько минут они молчали. Женя даже не знал, о чём можно поговорить. Мысли просто не шли ему в голову. Возможно, потому что его отвлекал Саня, легонько поглаживающий по плечу всё это время и также хранивший молчание. Но всё же молчание первым нарушил он. — О, смотри вон туда, — он показал рукой на другую сторону озера, где деревья становились гуще, — Там за лесом раньше железнодорожные пути шли. По ним товарные вагоны ходили, кажется. Когда мы сюда приезжали, то они так гремели, что по воде круги ходили. Уже лет пять как не ходят, — Саня с какой-то грустью выдохнул и добавил чуть тише, — Жаль даже. Я бы хотел, чтобы ты их услышал. Евгений удивлённо покосился в сторону Сани. Может, он заболел чем? Обычно для того, чтобы вытянуть Матёрого на какие-то откровенности, нужно приложить массу усилий и найти идеальное место и время. А он сам… Женя подвинулся ещё ближе, осторожно укладывая голову Сане на плечо. Он боялся спугнуть этот момент. Такой тихий, словно стрекотание сверчков, которых тут, конечно, не было, но Жене понравилось думать, что они есть. — А кто такие «мы»? — спросил он, подавив зевок. — М? Ты о чём? — встрепенулся Матёрый. — Ты сказал: «мы сюда приезжали». Что за «мы»? — А, ты об этом… Мы с братьями. Отец иногда нас сюда возил. — Сюда? На заброшенный пляж? — удивился Женя. — Всё время забываю, что ты не местный. Это сейчас он заброшенный, а вот когда мне было десять, восемь, может, сюда люди приезжали. Ну, знаешь, те, кто не хочет протискиваться через толпу пенсионеров и их полотенец, — Саня усмехнулся, — Хотя пенсионеры сюда тоже приезжали. Только редко. — Ого… — только и смог протянуть Женя, заглядывая Сане в лицо, словно превратившись в ребёнка, которому перед сном рассказывали самые невероятные истории, чтобы уснул побыстрее. У Жени такого опыта никогда не было, как и все хорошие мальчики, он ложился спать сам в положенное время. Но ему казалось, что то, что происходит сейчас, именно этим и являлось. Только хранило в себе более глубокий смысл. Он не просто слушал чужие рассказы, он открывал для себя человека. И человек был не прочь открыться в ответ. — С братьями? Не знал, что у тебя их несколько. — Четверо и все старшие, — кивнул Саня и о чём-то глубоко задумался, отвернувшись. Женя не мог не заметить, что его объятия стали несколько крепче. — Я, знаешь, что вспомнил, — улыбнулся Матёрый, — Однажды кто-то из братьев мне рассказал, что в самой глубине озера чудовище живёт. Огромное такое, с щупальцами и острыми зубами. — Кракен что ли? — вставил Евгений. — Да, наверное, этот хер. А ещё мне сказали, что это чудовище своими щупальцами хватает тех, кто слишком далеко заплывает, утаскивает под воду и высасывает им глаза. Женя слегка поёжился и недоверчиво покосился на воду. Лёгкий ветерок тревожил её ровную гладь, и если уж в глубине и было чудовище, то оно, должно быть, давно спало. — Ужас, какие у вас в детстве байки были… Я бы и на километр к этому озеру не приблизился. — Не по пути нам с тобой, значит. Меня оттуда не вытащить было с того момента. Я, знаешь, думал, что навалять этому чудищу надо, чтоб оно с моего озера съеблось. Вот и плавал часами напролёт. — И что, не встретил этого своего… Кракена? — почти смеясь, спросил Женя, пытаясь представить Саню ребёнком. Наверняка растрёпанного, загорелого и с парочкой синяков и ссадин на лице. Если уж он сейчас на месте усидеть не может, то в детстве уж точно. Интересно, подружились бы они будучи детьми? — Только в водорослях запутался пару раз. Но зато плавать научился. Но иногда мне кажется, что чудовище там это всё-таки было. Я просто плохо искал. Саня призадумался, склонив голову набок и вглядываясь в водную гладь, словно и правда надеялся кого-то там увидеть. А Женя абсолютно бессовестно загляделся на него. Было у Матёрого такое странное свойство, которое он сам, кажется, даже не осознавал. Женя помнил его лицо в мельчайших подробностях, вплоть до шрамов на когда-то рассечённой брови, но всё равно умудрялся находить что-то новое, неизменно влекущее. Например то, как Саня очаровательно морщит нос, когда задумывается. Или то, что губы у него всегда обветрены, в независимости от погоды. В своей голове Женя сравнил Саню с забавными наклейками, которые одноклассники продавали за рубль в начальной школе. Если посмотреть с одной стороны, то картинка как картинка, совершенно обычная. Но стоит повернуть голову немного под другим углом или повернуть саму картинку, как появляются новые детали, делающие её более яркой и красочной, более интересной. Абсурдное какое-то сравнение. Но, кажется, самое подходящее. — А как часто ты сюда приезжаешь? — полушёпотом спросил Женя. — Не очень, раз или два в год. Ты меня знаешь, я не самое сентиментальное существо на свете, — пожал плечами Саня, — Но иногда просто хочется уехать в то место, о котором больше никто, кроме меня, не знает, — он посмотрел на Женю и широко ему улыбнулся, — Ну вот теперь ещё и ты знаешь. Евгений неловко отвёл взгляд в сторону, пряча улыбку. Саня, конечно, не сказал ничего из ряда вон, но даже в этой простой, будто несерьёзной, фразе было что-то особенное. Говорившее, что и он, Женя тоже особенный. Какое это было новое и странное чувство — знать, что ты особенный. Может даже нужный. — И ты… Ты меня сюда почему привёз? — всё же спросил он. Саня, казалось, слишком легко нашёлся с ответом, будто знал, что его об этом спросят. — Потому что это для меня важно. И я хочу, чтобы ты был частью этого важного. Простая математика, Гнутый. Да и потом… Хотя, знаешь, что? Разувайся. Евгений удивлённо уставился на Матёрого, который уже потянулся, чтобы снять сапоги, и издал глубокомысленное: — Чего? — Разувайся, говорю. И носки тоже сними. И не смотри на меня как на конченного, сделай одолжение. — Просто то, что ты творишь — странно, — заметил Женя, всё же расшнуровывая кроссовки. С сумасшедшими (или с такими как Саня) лучше не спорить. — Как и всё, что я творю, я знаю. Давай, за мной. Матёрый поднялся с места и, подвернув джинсы, направился прямо к воде. Всё ещё не понимающий, какого чёрта происходит, Женя поскакал за ним следом, понимая, что ни на один свой вопрос он ответа не получит. — Холодная, — усмехнулся Саня, только-только зайдя в воду, и слегка поёжился, — Не простудишься, Гнутый? — Господи, ты совсем с ума сошёл… — прошептал Женя, окунув одну ногу в воду и тут же от неё отскочив, — Ничего себе «холодная»! Да она же ледяная! Даже не уговаривай, я туда не зайду! Саня рассмеялся, покачав головой, и, обернувшись, протянул ему обе руки в какой-то трогательной манере. Так тянут руки к птице или дикому зверьку, боясь его спугнуть. А так очарованно улыбаются только человеку, которого… — Пойдём. Обещаю, ни на секунду тебя не отпущу. А к воде за пару минут привыкнешь, даже меньше. Женя помнил, что спорить с Саней невозможно. Но в этом случае спорить с ним просто не хотелось. Его всегда удивляло, как легко, несмотря на все внутренние протесты, он был готов согласиться на любую авантюру, что предлагал Матёрый. Он мог отнекиваться для виду, тяжело вздыхать и закатывать глаза, но в самого начала знал, что пойдёт за ним куда угодно. Саня такой себе магнит. К нему невозможно не тянуться. Или же только Женю к нему тянет? Он был в физике не силён, но был уверен, что для этого там есть какой-то термин. Но даже если бы и был, он бы не смог в полной мере описать это странное, необъяснимое притяжение. Неизвестно даже, что смогло бы. Евгений крепко схватился за руки Сани. Тот осторожно потянул его на себя, заставляя всё-таки зайти в ледяную воду и недовольно поморщиться. — Ну и? — спросил Женя. — Сейчас чуть подальше зайдём, и увидишь, — шепнул в ответ Матёрый, — Тут неглубоко. Женя с радостью проглотил собственное замечание о том, что джинсы в любом случае будут мокрыми, и спокойно последовал за Саней, время от времени спотыкаясь на мокром песке. В такие моменты, Матёрый чуть крепче сжимал его руки и кидал на него встревоженные взгляды. И Жене нравилось думать, что именно это помогает ему не упасть. Он с детства не любил держаться за руки. Находил это каким-то мерзким. Руки, за которые приходилось держаться, были слишком большими или слишком маленькими, собственные ладони постоянно потели от неприятного волнения. А Санины оказались идеальными. Будто именно специально для Жени созданными. В меру большие, крепкие, с длинными пальцами. И даже собственные ладони не потели. В голове вертелась очень странная, но по-своему правильная мысль. Что Саня, несмотря на все различия с Женей, все странности и шероховатости характера, существовал для того, чтобы быть рядом с ним. Не зря же у него настолько подходящие руки. Вода доходила уже до колен, когда Саня решил остановиться. Джинсы всё-таки немного намокли, но это сейчас казалось самой несущественной мелочью. Матёрый огляделся по сторонам и кивнул самому себе. — И что теперь? — спросил у него Женя, всё не понимая, что такого необычного он должен тут увидеть. Саня заговорщически улыбнулся и без лишних слов показал пальцем куда-то вверх. Женя послушно поднял голову и не смог сдержать восхищённый вздох, широко распахнув глаза. — Ого… Звёзды… — только и смог прошептать он. Мириады созвездий раскинулись над головой, отражаясь на поверхности воды. Выросший в городе Женя мог наблюдать такое только в кино или на фотографиях. И только сейчас он понимал, как безбожно эти вещи искажают реальность. Ничего грандиозного или пугающего в звёздном небе где-то в глуши не было. Небо не давило, будто грозясь упасть, а накрывало куполом. Безопасным и уютным, внутри которого не настигла бы никакая беда. А звёзды уже не являлись далёкими огненными шарами, уже миллиарды лет как мёртвыми. Напротив, это было что-то близкое и тёплое. Как зимний свитер или обогреватель. Как одни идеально подходящие руки. И как он только раньше мог жить, не видя такой красоты? — Нравится? — шепнул Саня, параллельно с этим перемещая руки на плечи Евгения. — Это потрясающе, — кивнул он, — В городе такого не увидишь. Но, знаешь, мы же могли и с берега на них посмотреть. Зачем же сюда идти было? Саня неловко пожал плечами, будто бы смутившись на мгновенье. — Я знаю. Но мне показалось, что здесь лучше. — Ох, какой же ты придурок, — засмеялся Женя, обнимая его за плечи и приподнимаясь на мыски, сам не зная зачем. Если он и хотел что-то сказать, то абсолютно точно и напрочь это забыл. Ведь в Саниных глазах, не то серо-голубых, не то сине-серых, тонули звёзды. Словно небо поделилось ими с ним, расцеловало его и оставило на память миллиарды созвездий в его глубоких глазах. В одном озере Женя уже стоял. А в другом так сильно хотел утонуть. До этого мгновения он редко, но всё же подмечал то, что Саня… Привлекательный. Что есть в нём что-то такое, отчего на него хочется смотреть. Да и, чего скрывать, Женя смотрел. И лишь сейчас он понял, что в Сане нет чего-то особенного, что его, Женю, влечёт. Саня Матёрый сам по себе особенный. И он даже не замечал, как пристально смотрел на него в ответ Саня, словно тоже искал что-то в его глазах. А может быть уже нашёл, раз в следующую минуту наклонился к нему и прошептал на одном дыхании: — Хочешь… Женя? Ему не нужно было уточнять. Были такие вещи, в которых они понимали друг друга без лишних слов, с одного вздоха или взгляда. Вещи, о которых не стоило говорить вслух. Они потянулись к друг другу. Неловко стукнувшись носами, рассмеялись друг другу в губы. Пальцы Сани на Жениных плечах сжались и тут же отпустили. Женю бросило и в жар и в холод одновременно. От собственной неловкости было так стыдно, что хотелось провалиться под землю. Нужно ведь всего полшага, чужое дыхание уже обжигает губы, а взгляд прикован к его бледному лицу. Но это полшага в бездну, полшага в неизвестность. Полшага от Сани, прямиком к Саше. — Тебя ведь раньше целовали, верно? — спросил Матёрый почти неслышно, находясь всё в той же нерешительности. — Нет. Ни разу, — прошептал в ответ Евгений, покачав головой. Лицо Сани тут же преобразилось. Всего лишь за секунду он перешёл от удивления к очарованию. Губы тронула улыбка, на которую Евгений готов был смотреть вечно, дали бы ему возможность. Саня притянул его ближе к себе, почти прижал к груди, и прошептал с каким-то непередаваемым очарованием в голосе: — Ах ты ж мой… Нецелованный. Полшага остались позади. Самый первый и искренний Женин поцелуй произошёл в какой-то глуши посреди озера под самым красивым на свете звёздным небом. Планировал ли всё это Саня с самого начала? Знал ли он, что так будет? Да чёрт его знает. Жене, растаявшему в крепких объятиях, уже плевать на всё. Сейчас ему хорошо как никогда.