Не ссы, Гнутый

Хуже дня для серьёзного разговора и не придумаешь. Но, похоже, Женя подбирать удобные моменты не умел в принципе. Такой себе талант со знаком минус. Он был сам не свой с того самого дня, как сходил с Саней на свидание. Да это было очевидно, у него в тот день мир перевернулся, от чего в голове царил настоящий бардак, а на душе было неспокойно. И в таком состоянии Женя проходил уже около недели. Мучился, думал, торговался с совестью, но к решению так и не приходил. Его очень беспокоил тот факт, что он, дурак последний, назвал Саню своим парнем. Слово это было какое-то неправильное и противно вязало на языке, как неспелая хурма. И дело даже было не в том, что они никогда и не думали, как им друг друга называть. Женю тревожило, как легко у него получилось это сказать, даже Саню не спросивши. А теперь острая нужда спросить мешала ему не просто нормально существовать, но и с этим самым Саней общаться. Как же тут общаться, если при каждом разговоре так и норовит выскочить это противное «парень»? Вдруг Саня на их отношения так не смотрит? А если и смотрит, то не слишком ли он обнаглел? В общем, Женина голова раскалывалась от сомнений и тревог, а тот факт, что природной смелости поговорить на чистоту ему никогда не хватало, не делал ситуацию лучше. И вот уже целую неделю он таскался за Саней, строил в голове сложнейшие планы проведения разговора, но не решался никак, всё время что-то мешало. То Саня был занят, то с кем-то в компании, то погода не задалась, то ещё что похуже. А даже когда Саня занят не был, Женя всё время шёл на попятную, отвечая, что всё у него в порядке, он просто задумался. Разговора так и не вышло. И прямо сейчас момент тоже был неудобнее некуда. Саня со своей группой решил «пошататься по городу» и пригласить на это светское мероприятие ещё и Женю. Женя идти не хотел, но отчего-то решил, что в такой шумной и не самой дружелюбной компании у него точно найдётся минутка для серьёзного разговора. Отчего он так решил, одному Жене и известно. А ему не было известно. Компания Сани Жене не нравилась никогда. Во многом потому, что она не воспринимала его всерьёз, хотя, по мнению Жени, должна была. Он, в отличие от большинства из них, закончил больше девяти классов, а в свою сторону получал только «ну ты и душный, конечно». И если от Сани это было не обидно, то от них — очень даже. Вспомнив о Сане, Женя глянул в его сторону. Тот уже в третий раз отказывался от предложенной ему кем-то сигареты. Женя даже усмехнулся. Забота, конечно, трогательная, но рядом с ним пыхтели как паровозы по меньшей мере четыре человека. Саня бы не сделал ситуацию хуже. — Ты сегодня какой-то тихий, — неожиданно обернулся он и замедлил шаг, равняясь с Женей, — Тише чем обычно, то есть. Из-за них что ли? Если бы, подумалось Жене. Если бы его самой главной проблемой была кучка маргиналов, у него была бы самая счастливая жизнь на свете. — Нет, что ты, — он покачал головой и умолк, делая глубокий вдох и глубокий выдох. Вот сейчас он скажет. Хотя бы намекнёт. — Я… — У тебя что-то случилось? Вопрос Сани, словно вылетевшая на встречку машина, сбил Женин настрой. Когда он придумал, как и каким образом он заявит о проблеме, вопросов с его стороны не предполагалось. А теперь маршрут наглым образом перестраивался и вводил Женю в ступор. Он открыл рот, закрыл его, прокашлялся под терпеливым Саниным взглядом и пробормотал что-то вроде: — Ну, нет… Наверное. — У тебя просто вид сегодня тревожный, — добавил Саня и отвернулся. — Правда? — Женя ухватился за это как за возможность вырулить на нужный лад разговора, — Ну, знаешь, на самом деле… — О, Гнутый, погоди-ка! Женю чуть было не сбили с ног и хлопнули по плечу, да так сильно, что он сдавленно захрипел. Нарушителем спокойствия, нагло вмешавшимся в диалог, оказался Колян. Его Женя помнил хорошо, он был негласным лидером в отсутствие Сани, и Женю почему-то недолюбливал. Что, впрочем, было взаимно. Колян был законченным наркоманом и, несмотря на заверения Сани, что «башка-то у него варит», Женя ему доверять не спешил. Ну а в чём была причина неприязни к Жене, оставалось только гадать. Когда он спросил об этом у Сани, тот выдал ему с десяток возможных причин. От «ты слишком умный для них» до «да ты выглядишь как пидор». Жене все эти причины не слишком нравились, но не настолько, чтобы вступать с Коляном в открытую конфронтацию. Он просто старался сгладить углы. Что привело к тому, что Колян воспринимал его как объект для подтруниваний, а не как очень порядочного человека. — Гнутый, у меня к тебе вопросец есть, — начал Колян, каждую секунду прыская со смеху, пока Женя всеми силами пытался убрать его руку с плеча. Как же, чёрт возьми, невовремя он пристал. — Вот мы тут с пацанами поспорили кой о чём на сотку. Вот скажи, бельков знаешь? — Б-бельков? Детёнышей тюленей что ли? — уточнил Женя. — Ой блять, Колян, отъебись от него, сто лет как несмешно, — заметил Саня, закатывая глаза. — Да погоди, Сань, мне правда интересно! — отмахнулся Колян, — Ну вот, детёныши эти самые. Вот, как думаешь, они, когда только на свет вылупляются, плавать-то умеют? Или они топориком пойдут, если их в воду швырнуть? Я вот думаю, что да. А Боря думает, что они плавают! Этот самый Боря и ещё несколько человек засмеялись, перебрасываясь какими-то короткими и, конечно же, невероятно остроумными комментариями этой ситуации. Женя оглянулся на них, цыкая. Что же за напасть такая? Подобные вопросы ему задавали частенько. Были они невероятно глупые и, как назло, из той области знаний, в которой Женя ни черта не понимал. Приходилось с умным видом привирать и верить, что врёшь убедительно. И, похоже, Колян и его кодла знали, что он врёт, иначе бы каждый его ответ не вызывал у них столько бурную реакцию. Но только в этот момент Женю это начало… бесить. Связано ли это было с его шатким душевным состоянием или с тем, что шутка, повторённая в пятисотый раз, смешнее не станет, но он почувствовал, как злится по-настоящему. — Ну, Гнутый, пожалей человека, — Колян потряс его за плечо, — Мне ещё до зарплаты дотянуть надо, последнюю сотку поставил. — Да мне какое дело? — буркнул Женя, — Распоряжайся своими деньгами умнее. — Тебе так сложно что ли, ну? Спорим, даже Сане интересно, плавают они или нет! А, Сань? Женя глянул в сторону Сани. Тот раздражённо отмахнулся. — Колян, кончай уже. — Интересно-интересно, не пизди! Ну, Гнутый, неужели не уважишь? За спиной снова раздался смех. Женя прикусил губу и подумал, как же сильно они его… заебали. Не надоели, не достали, а именно, что заебали. Мало того, что за дурака его держат, так и путают и без того спутанные мысли. Да ещё и мешают ему выяснять отношения. Жене даже подумалось, что со стороны Сани он выглядит как-то жалко, точно не как человек, которого такой он мог бы назвать своим «парнем» — Если так сильно ебёт, как они плавают, учебник открой, — огрызнулся Женя почти что против воли и дёрнул плечом, решительно скидывая с себя руку Коляна, — Или загугли, не знаю. На мгновение и Колян, и компания умолкли, уставившись на него. А Женя не без удовольствия заметил, как удивлённо посмотрел на него Саня. Он и сам почувствовал себя несколько лучше. Кто бы мог подумать, что материться может быть так приятно. Как камень с души сняло. Камень из огромной кучи камней, но всё же. Но почти сразу вновь раздался смех, что дало понять, что должного эффекта произвести не удалось. — «Эти дни» что ли, Гнутый? Пиздец ты, конечно, недружелюбный сегодня, — присвистнул Колян и, наконец-то, отстал, полностью переключившись на обсуждение Жениного выпада. Да и чёрт с ними. Женя ускорил шаг и совсем поравнялся с Саней, что продолжал смотреть на него с крайним интересом. — Чего это ты? — спросил он. — Ничего, заебал он просто, вот и всё, блять. Лезет, блять, куда не- — Ну, ну, остынь. Как сапожник, ей богу, — шикнул Саня и как-то ласково похлопал Женю по плечу, пытаясь успокоить. — Ага, и это ты мне говоришь. У кого недавно куртка за гвоздь зацепилась, и он выдал всю глубину своего словарного запаса? Саня цыкнул. — Я по поводу это делаю. А ты, порядочный, между прочим, человек, без повода выкрутасы такие выдаёшь. Женя отмахнулся, совершенно не желая спорить. Вообще это не так уж и важно. — Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — вновь спросил Саня, куда осторожнее и мягче, — Ты на Коляна забей, у него ветер в голове, ладно? То есть, если хочешь, я могу ему «прозрачно» намекнуть, чтобы он отстал от тебя, но… — Он тут не причём, Саш, — покачал головой Женя и осторожно добавил, — Знаешь, я на самом деле поговорить хотел. Помнишь, я- — Сань, так чё, точно курить не будешь? Саня встрепенулся и, буркнув Жене «погоди», обернулся. — Я уже три раза курил за сегодня, от рака лёгких загибаться пока не хочу. — Да чё ты ссышь-то, бля? Гнутый твой запретил? Женя обернулся следом, краснея и дрожа от злости. Ему дадут сегодня поговорить или нет? Да и как они смеют так говорить? Что странно, Женю, как раньше, такие замечания не пугали до ужаса своей правдивостью, а только злили. Тем более, что ничего он Сане запрещать и не думал. Ему ещё надо попробовать что-то запретить. — Очко себе запрети, — сказали они в унисон и отвернулись только для того, чтобы удивлённо друг на друга посмотреть. Но, к чести Сани, он решил от комментариев воздержаться. Только как-то задумчиво хмыкнул. — Так… о чём ты поговорить хотел? — Да тут поговоришь, с твоей-то… бандой, — фыркнул Женя. — Да забей. Что случилось-то? Саня и сам, должно быть, не понимал, что делал ситуацию хуже. Его вопросы, прямые и искренние, Женю только отпугивали. Неужели Сане настолько не наплевать, что он раз за разом выуживает из Жени объяснение? Это было хуже равнодушия. Ведь если Сане не наплевать, то это значит, что пойти на попятную Женя уже не может (он не слишком и хотел, но такой вариант рассматривал). Хуже того, он может Саню очень глубоко задеть. А меньше всего Женя хотел кого-то задевать, даже несмотря на то, что это был первый подобный серьёзный разговор. Во всех вопросах он хотел обходиться с минимумом жертв. Но Санины вопросы только укрепляли страх, что, если что-то пойдёт не так, Женя будет главным виновником. Просто по факту того, что он чёрт знает как захомутал себе Саню и теперь может одним своим неверным словом всё испортить. Как бы было легко, если бы Сане было плевать. — Ну… знаешь, тут такое… дело, — промямлил Женя, всё же собираясь с мыслями, — Мы ведь с тобой… Саня растерянно склонил голову набок, пытаясь разобрать хоть слово. Это придало немного уверенности. — В общем, я думаю, что- — Эй, вы, говнари ебучие! Женя чуть было не взвыл от досады. Да кому они опять сдались-то?! Саня вскинул голову в сторону звука, и выражение его лица сменилось с удивлённого на в высшей степени раздражённое. — Опять этот пиздюк… Женя глянул в ту же сторону и понял, кого имел в виду Саня. В голове возникли совсем смутные воспоминания встречи с этим самым «пиздюком». А потом и его имя. Ильич. Вообще, его звали Ильёй, и на «Илью» он вполне выглядел (кажется, ему было около семнадцати), но по какой-то причине все звали его «Ильичом». Женя даже завидовал. Всё-таки такое прозвище звучало солиднее «Гнутого». Ильич был фигурой весьма загадочной. Неизвестно было, откуда у него на шее столько цепей, почему он так трепетно относится к русскому рэпу, и почему он такая, блять, заноза в заднице. У Жени с ним была всего одна стычка, но из рассказов Сани знал, что Ильич очень любил донимать всех, кого не лень. Особенно Санину банду. Надо понимать, по идеологическому признаку. Рокеры и рэперы, как Женя понял, это всё равно, что кошки и собаки. Только вот если Саня обычно на таких просто нудил, а при личной встрече мог затянуть в душный спор, который, конечно же, заканчивался обычным: «Ты не прав, короче», то Ильичу нужно было доказывать свою правоту кулаками. Поэтому Женя его и помнил. Именно он разбил Сане нос год назад, когда дружба между ним и Женей только зародилась. Такое не забудешь. Но а ещё он был шумным спиногрызом, такие тоже так просто не забываются. И на кой чёрт он появился прямо на этой улице и прямо в этот момент, оставалось только гадать. Женя начинал думать, что кто-то в этой большой вселенной его явно ненавидит. За Ильичом показался его, кажется, друг. И, кажется, звали его Иваном. И, кажется, он был постарше Ильи. Он вполне оправдывал своё непримечательное имя и едва ли чем-то выделялся. Разве что тем, что удар у него был сильный. Женя помнил, какие усилия ему пришлось приложить, чтобы помочь вправить Санин сломанный нос. — Что вы тут забыли? — сразу перешёл в нападение Ильич, чуть повизгивая своим только недавно сломавшимся голосом. — Мы тут прогуливаемся, какое тебе дело? — ответил Саня, поводя плечами и убирая руки в карманы куртки. Женя взмолился, чтобы дело не дошло до драки. Он так Сане ничего и не сказал, а теперь и не скажет, если они начнут друг друга мутузить. — А это наша территория, нах, — фыркнул Илья, — Тут говнарям не место. — Охуеть, ваша территория. Вы этот кусок тротуара обоссали что ли? Дайте пройти и всё, что хернёй маяться? Ильич жутко покраснел от злости и сжал ладони в кулаках. — Да отстань ты от них, — заметил вполголоса Иван, — Мы так только время потеряем. — Да сходим мы в твой книжный, не нуди, — шикнул Ильич и, вспомнив, что стоит перед лицом врага, принял ещё более грозный вид, — А вы никуда не пойдёте, мы ещё не закончили в прошлый раз! Саня тяжело вздохнул, старательно растирая переносицу. Женя взглянул на него почти с надеждой. Хоть бы он заставил их убраться куда подальше. — Ой, поехали… Давай вместо демагогий сразу перейдём к тому моменту, где мы вдесятером бьём вас двоих и расходимся как в море корабли? Как тебе такое? Судя по его выражению лица, «такое» Илью не устраивало. Видимо, подумал Женя, для него извечный вопрос «что лучше: рок или рэп?» был вопросом жизни и смерти. — Да ты ссышь, что я тебя переспорю, пидор! — Илюх, не надо его переспоривать, — устало вздохнул Иван. Его никто не услышал. — Дрожу от страха, — пожал плечами Саня, но Женя не мог не заметить, что он напрягся, — Но если так чешется, давай. Вываливай свои аргументы. Ильич умолк на полминуты, словно прогревал аудиторию перед настоящим разносом. Женя сдержал в себе желание вцепиться в Саню и оттащить его куда-нибудь подальше, пока ещё была возможность. Но наконец, после долгого ожидания, Илья выдал грозное: — Да твой рок — говно! Даже несмотря на то, что у Жени не было ожиданий, он всё равно умудрился разочароваться. Он всё же думал, что «оппозиция» выдаст что-то… весомее. Но, судя по выражению лица того же Ивана, «оппозиция» и сама от себя была не в восторге. Саня глубоко вздохнул, выражая всё то же раздражение. — Ты правда думаешь, что мы на это поведёмся? Нам не по десять лет… — Да сам ты говно! — донеслось откуда-то сзади. Женя распознал в голосе Коляна. Его поддержало ещё пара-тройка голосов. Похоже, что по десять. Женя поймал Санин взгляд, и его значение понял без слов. — А ты докажи! — крикнул Илья. — А ты сам докажи! — Нет, ты первый, раз уж начал! — А я знаю, кто докажет! — Женя едва успел сообразить, что происходит, как его толкнули в спину, чуть ли не на растерзание «пиздюкам», — У Гнутого же это, как его… образование музыкальное, вот! Щас он вас раскидает! Саня чуть было не дёрнулся вслед за ним, но вовремя удержался. Женя движения в свою сторону не заметить не мог, и эмоции от этого испытал противоречивые. Кроме очевидной радости, что ему судьба Жени небезразлична, проскользнула мысль, что Саня за него волнуется. И вот она уже радости не принесла. Ведь если он волнуется даже о том, что его может как-то сильно покалечить какой-то вонючий подросток, что же с ним будет, когда Женя с ним заведёт разговоры о серьёзных вещах? Развить мысль ему, как обычно, помешали. — Погоди-ка… — протянул Илья, — Я ж тебя помню, нах! Ты ж тот мажорчик блондинистый, что стоял и лыбился, когда твои дружки нас пиздили! Женя был полностью уверен, что в тот раз на его лице не было ни тени улыбки, но решил не спорить. — Ты этот… как его… — Гнутый? — напомнил Иван. — Ага, точно, Гнутый! Притащился сюда такой, блять, расфуфыренный! Ну давай, ещё скажи, что рэп говном считаешь. Спорим, ничего лучше Крида не слушал, а теперь выёбываешься образованием своим. Женя проморгался, будто бы смысл сказанного ускользнул от него. Частично это было правдой, конечно, в данном споре он смысла не видел совсем. Но и в лицо получать не хотелось. — Ну?! Что молчишь? Считаешь рэп говном? — Я, кхм… Не то чтобы считаю, — начал было Женя, но его прервали с другой стороны. — Ты, что не нашей стороне, Гнутый? На сторону этих пидоров переметнулся? Женя вздрогнул и обернулся, смотря на возмущённого Коляна. Стоявший рядом Саня выглядел максимум раздражённым. Поймав на себе Женин взгляд, он покачал головой, словно бы говоря: «Да забей». Но, к его сожалению, Женя не слишком хорошо понимал знаки. — Нет, что вы, я никуда не… — Так и знал, что ты чмо! — Илья, уймись. Женя уже не знал, куда ему метнуться. Его просто не желали слушать. — Я просто хочу сказать, что любая музыка может быть хорошей или… — А, слышали Гнутого? Он на нашей стороне, у него есть вкус! — Нет у него вкуса, раз херню вашу слушает! — Я не сказал, что слушаю… — Вот видите! — Ага, пизди больше, он за нас, за настоящих мужиков, а не за пидоров кастрированных! Женю совсем перестали слушать. На каждое его слово у всех находилось по сотне разных трактовок и домыслов, а что там имел в виду Женя, уже мало кого интересовало. Он только и мог, что метаться из стороны в сторону, пытаясь сгладить углы и достучаться хоть до кого-нибудь. Но, во время очередного столкновения со стеной, он наткнулся взглядом на Саню. Казалось, что этот конфликт и его возможный исход, его совсем не интересовали. Он разве что поглядывал на Женю, контролируя его перемещения, но не более того. И отчего-то Женю это разозлило. Его вообще всё в эту секунду разозлило. То, что его никто не слышит, что его слова пролетают мимо ушей. И, главное, что Сане наплевать на всё кроме него. — Да как же вы меня заебали! — чуть было не рявкнул он, но на такие выкрутасы его голос не был способен физически. Но этого было достаточно, вокруг стало на порядок тише, — Это, блять, вообще не проблема! Вот абсолютно! Ты, — он показал на Ильича, — Я тебя вижу второй раз в жизни, мне похуй на тебя, на твой музыкальный вкус и на всё, что с тобой связано! Но, если так интересно, музыкальный вкус у тебя — говно! Иди посмотри «Человеческую многоножку», как с тебя снимали! И дружка своего прихватить не забудь! А ты, Колян, — он обернулся, — Заебал меня больше всех! Я гуманитарий, гуманитарий, блять! Я ебу, где плавают твои бельки? Я ебу, какая температура у солнца? Я не ебу! А ваш так называемый вкус и яйца, блять, выеденного не стоит. Я знаю, что Боря слушает Тимоти! Боря лицемер, блять! — среди банды Сани пронеслись возмущённые вздохи, — Да и если вам так жутко интересно, что вам хочет сказать человек с музыкальным образованием, то он хочет вам сказать: говна пожрите! И ебитесь со своим рэпом сколько душе угодно! Среди воцарившейся тишины, которой покрасневший от волнения и злости Женя и сам не ожидал, прорвалось тихое: — Класс… Все сразу обернулись. Саня, который ровно минуту назад был к происходящему совершенно безучастен, теперь смотрел на Женю со смесью удивления и восхищения. И кажется, вопросительных взглядов в свою сторону он совсем не замечал. Но Женя даже не подумал удивляться. Наоборот, злоба только усилилась. — А, не думай, что я забыл про тебя, — воскликнул он, подходя к Сане и хватая его за руку, — Мы с тобой поговорим. Сейчас же. С этими словами (и с Саниным удивлённым «ух ты бля») Женя твёрдым шагом направился прочь, оставляя всех в недоумении. — Вань, а «Человеческая многоножка» это про что? — спросил Илья через минуту молчания. Иван пожал плечами. — Про опыт один. — Посмотрим как-нибудь? — Нет.

***

— Слушай, мы уже улицу точно отшагали. Долго ты собираешься меня за собой тянуть? Женя мрачно шёл вперёд и едва ли услышал Санин вопрос. У него болела голова от мыслей и проклятий, что он посылал всем вокруг и себе в частности. Но о своём срыве он почему-то не слишком жалел. — Жень? — Я, блять, слышу. Сейчас отпущу, подожди. Саня вздохнул и осторожно заметил: — Слушай, как бы, оказывается, мне ни нравилось слушать, как ты ругаешься, ты что-то совсем на взводе. Не верю, что ты только из этих идиотов так разозлился. А потом задал тот самый треклятый вопрос: — С тобой всё в порядке? Женя остановился посреди дороги и Саню тут же отпустил. Весь его пыл как-то сразу улетучился, он вновь почувствовал себя маленьким и каким-то жалким. И к серьёзному разговору совершенно не готовым. — В этом-то и проблема… — пробормотал он, потирая переносицу. — В чём это? — спросил Саня. — Да вот в этом! — Женя обернулся и как-то неопределённо показал на Саню, — В том, какой ты… Такой. Саня нахмурился и скрестил руки на груди. Злым он не выглядел, скорее, встревоженным, но для Жени уже эта эмоция была страшной. — Какой же я «такой»? Женя взмахнул руками. — Я… Я не знаю. Такой. Такой, что тебе на всё наплевать. Вот сейчас, почему тебе было наплевать на Ильича с его выпадами? Я тебя видел, кажется, ты даже на него не разозлился. А ты ведь всегда злился! Саня хмыкнул, явно удивлённый такими обвинениями. — А почему мне должно быть на них не наплевать? Есть у меня в жизни вещи поважнее какого-то школьника. — Это какие же? — Ну… Ты, например, — пожал плечами Саня, будто такие заявления были для него в порядке вещей. Женя же, отойдя от шока, нервно потёр глаза, пробормотав: — Да что же ты всё хуже делаешь? Как мне с тобой разговаривать? — Попробуй словами через рот. Серьёзно, Жень, я не понимаю, что с тобой. Всё гнался со мной поговорить, а теперь только за нос водишь. — Потому что я боюсь всё испортить, — ответил Женя, не выдержав, — Потому что, раз тебе не наплевать, значит я тебе нужен. А если я тебе нужен, значит тебя обидит то, что я скажу. А если тебя обидит то, что я скажу… Ты меня оставишь. Вздохнув, он без сил опустился на бордюр, притянув к себе колени. — И лучше бы тебе было не наплевать на Илью и его выкрутасы. Он умолк, в ожидании ответа, но в то же время боялся его услышать. От Сани ведь всего можно ожидать. Любой реакции. — Жень… ты совсем ёбнулся? Любой, но точно не такой. Женя вскинул голову и ненароком встретился с Саней взглядом. И вновь удивился, не увидев там ни злости, ни разочарования. Только тревогу и какую-то усталость. — Давай по порядку, — сказал он, — Ты со мной уже говорил? Женя покачал головой. — Ты пытался со мной поговорить, а я тебя куда подальше послал? — спросил он вновь, садясь перед ним на корточки. Женя снова покачал головой. — Тогда какого ебучего хера ты этот ассоциативный ряд в своей пустой башке-то выстроил? — фыркнул Саня, отвешивая ему ощутимы подзатыльник. Женя болезненно поморщился. — За что так сильно? — Да за всё хорошее! Сейчас ещё добавлю, если не скажешь, откуда ты эту дрянь взял. С чего ты решил, что я настолько ранимая душа, что не выдержу твоих серьёзных разговоров? Женя замялся на секунду, сцепляя пальцы в замок и отводя взгляд. Он и сам бы не смог сказать, почему и откуда он так решил. Он просто почему-то знал, что так бывает. Людей как-то слишком легко бывает обидеть, даже если этого совсем не хочется. И обычно люди чхать хотели на любые хорошие намерения. — Ну а разве… оно не всегда так? — ответил он наконец, — Даже сегодня. Я ничего толком не сказал, а уже всех разозлил… Мне это всё слишком знакомо. Саня невероятно внимательно оглядел его и тяжело вздохнул. — Пиздец… После чего сел рядом с Женей и, наклонившись, осторожно поцеловал его в лоб. — Это сколько же тараканов в твоей голове живёт… Подумать страшно. — Такой уж я, — пожал плечами Женя, неловко улыбнувшись. — Неправда, — решительно качнул головой Саня, — Ты совершенно другой. Я это знаю, потому что я в этого другого влюбился. А не в комок нервов и соплей. — Вот это комплимент, — пробормотал себе под нос Женя и сделал очень глубокий вдох и глубокий же выдох, — Слушай, а у тебя сигарет с собой нет? — Я не дам тебе курить, если ты об этом. — Так от нервов. — От нервов можешь ногти погрызть, сигареты я тебе не дам. Женя цыкнул, но не сильно расстроился. Ногти он грызть не начал, только кусать внутреннюю сторону щеки. Что, по его мнению, было несколько хуже курения, но не драться же за эти сигареты. — Будешь говорить? — осторожно спросил Саня. Женя отрицательно покачал головой. — Не думаю, что у меня получится. Я, кажется, уже наговорился… Саня кивнул. — Я не буду на тебя давить. Ты себя уже достаточно задавил. Женя усмехнулся. — Спасибо. После умолк, но очень скоро продолжил. — Саш… Шур. Думаешь, со мной всё совсем плохо? Саня цыкнул, покачав головой. — Не нагнетай. Я встречал в своей жизни людей, у которых было «всё совсем плохо». Ты максимум в первую двадцатку входишь. И вообще, — он посмотрел прямо на Женю, — Давай я скажу прямо. То, что между нами происходит, мне важно. И я хочу, чтобы из этого вышло что-то серьёзнее одного свидания. Поэтому хер ты от меня избавишься. И хер я избавлюсь от тебя. Женя нервно улыбнулся, часто-часто моргая. Ему всё ещё было страшно, а говорить о насущных вещах всё ещё не было сил. Но он знал, что Саня Матёрый никогда не врёт. Вообще. И это придавало уверенности. — И ты правда хотел «чего-то серьёзного» с человеком, который крыл матом школьника и посоветовал ему говна пожрать? — спросил он. — Ты не поверишь, но люди, которые советуют школьникам говна пожрать, как раз в моём вкусе. Женя фыркнул, сдерживая смех. — Я же серьёзно. — Так и я серьёзно. Женя боднул Саню плечом, притворно хмурясь. Но совсем отпустить тревоги он не мог. Вина за не начатый разговор висела мёртвым грузом. Как и за предыдущий срыв. Он ведь назвал Саню своим «парнем» не только потому что это слово не требовало дальнейших пояснений. Он и сам, глубоко внутри, хотел чего-то серьёзного. Но в отличие от Сани, он таких мыслей боялся как огня. Но сколько подобных мыслей возникали в его голове? Точно не меньше сотни. И неужели теперь придётся всю жизнь их бояться, вместо того что бы думать о Сане, его умных серо-голубых глазах, о том, как с ним на самом деле может быть хорошо. Честно говоря, Женя очень от себя устал. От того себя, в которого Саня не влюбился. Но разгребать всё это прямо здесь и сейчас, на холодном бордюре, было невозможно. Да и не хотелось. Ему нужно время. Впервые он осознал что-то настолько быстро, и впервые решение так легко загорелось в голове. — Саш, — сказал Женя, — Если бы… Если бы я попросил тебя дать мне время — совсем немного, неделю хотя бы — чтобы я мог… «вытравить тараканов в своей голове», или как ты это назвал… ты бы согласился? Саня сразу же кивнул. — Конечно. — Так просто? А вдруг это займёт больше недели? — Значит, я дам тебе больше недели. Жень, не думай обо мне и как я там без тебя бедовать буду. Попробуй подумать о себе. И увидеть себя так, как я тебя вижу. — А как ты меня видишь? — спросил Женя, неожиданно переходя на шёпот. — Как самого красивого человека в моей жизни. И я сейчас отнюдь не про внешность говорю. А ещё как человека, который может кого-то изменить. Не поверишь, даже в лучшую сторону. Кто знает, — пожал плечами Саня, — Может, я действительно стану курить настолько мало, что не умру от рака лёгких. — Я не думаю, что имею к этому какое-то отношение, — заметил Женя. Саня только покачал головой. — Ты имеешь к этому самое прямое отношение.