Однажды ночью в Туссенте

      Геральт никогда не сомневался в своих решениях. Вся его жизнь была устранением проблем, иногда личных, но, в большей степени — чужих. Древние знания и опыт путешествий наделили его разум непоколебимой верой в собственную правоту во всем, что бы ему не приходилось совершать, и теперь, кровь врагов никогда не смыть с рук, предсмертные крики навсегда застряли в ушах, а горечь потерь навечно поселилась в сердце. Принимаясь за очередной заказ, он просто шел туда, где мог найти следы чудовища. Ввязываясь в заварушку — без страха чесал кулаки и защищал слабых. Если кто-то просил о помощи и предлагал щедрую награду — ведьмак не раздумывая брался за дело.       Однако, все что касалось чувств, любовных дел и нежности — здесь он был дилетантом. По крайней мере так он думал про себя. Невозможно научиться тонкостям человеческих и телесных ощущений, как фехтованию; как нельзя выпить эликсир, и тут же стать мастером эмпатии. Его женщины никогда не жаловались, но и он не спал с теми, кто будет молча терпеть что-то неприятное. Он привык, что ему говорят, где и как лучше сделать, и полностью доверялся в постели партнерше, так как обычно чувствовал себя неуклюжим медведем. Даже простые поцелуи не давались ему легко. Его волчья сущность всегда была готова к отказу и изгнанию, как только он сделает не так как этого хочет другой человек. Говорят, что ведьмаки — неутомимые любовники, но насколько он действительно хорош в этом, Геральт точно не знал.       И вот сейчас он чувствовал, что Регис ждет первого шага. Ведьмак видел перед собой светлые глаза, сухие губы, тронутые теплой улыбкой, высокий лоб в обрамлении серебристых волос. Все это было таким знакомым, и уже почти родным, что сердце Геральта вновь сжалось в болезненном удовольствии.       Он отпустил руку вампира, развернулся к нему, встав на колени, и взял его бледное лицо в ладони:       — Холера, я не знаю, что мы делаем… Но я не хочу это останавливать.       — Так не останавливай, — хрипло ответил Регис, и обвил руками шею ведьмака.
       Геральт боялся, что поцелуй выйдет нелепым и некрасивым: что они обязательно стукнутся зубами или не смогут поймать ритм друг друга. Но все вышло иначе, словно этот поцелуй для них не был первым — им казалось, они уже вечность знают как делать это друг с другом. Словно, выпавшая шестеренка в старых часах вдруг снова встала на место, и механизм продолжил свой плавный ход. 
 Геральт почувствовал, как вампир ложится и тянет его за собой. Он поддался, не раздумывая. Звонко разбилась недопитая бутылка махакамского спирта, задетая ногой.       Регис неожиданно оказался таким же уверенным в том что делает (как привык Геральт), и, очевидно, прекрасно знал чего хочет. Ведьмаку оставалось только подчиняться и плыть по этому течению, наслаждаясь новыми ощущениями, вкусами и запахами вампира. Эти двое совпали, во всем, что происходило с ними сейчас, в пахнущей дымом заброшенной мельнице посреди просыпающегося леса.       Все приобрело для них иной, ранее незнакомый, оттенок уважения и благодарности за то время, которое они могут наконец посвятить друг другу. Движения были спокойными и нежными, во взглядах не было ничего, кроме страсти и доверия, а слова им и вовсе оказались не нужны. Возможно, дело было в эмпатическом даре вампира, а может и в том, что Геральт не требовал в тот момент к себе никакого особенного отношения, но все стрелы попали точно в цель. И даже в будущем, вспоминая этот предрассветный момент, он не переставал удивляться той гармонии, что наполнила все их существование.       Птицы пели все громче. Через тонкую деревянную стену послышалось бодрое жужжание шмелей и пчел, которые первыми покинули ульи в поисках душистых цветов. Солнце окончательно накрыло светом выход на улицу и подсветило близлежащие травы и пышные кусты гортензий.       Первым тишину нарушил Регис:       — Доброе утро, Геральт, — он улыбнулся наслаждаясь крепкими объятиями. — У тебя вся голова в соломе.       — Доброе, — тихо пробормотал ведьмак и уткнулся носом в шею вампира.       — Эй, ты чего? Регис не дождался ответа и принялся вытаскивать палочки сухой травы из волос ведьмака. «Видимо, он еще не совсем готов возвращаться в реальность», подумал он про себя.       Геральт думал о Йеннифер. Во-первых, он ни на каплю не сомневался в том, что она все узнает, а во-вторых, он чувствовал, что ему впервые все равно, что именно она об этом скажет.