***
С тех пор, как парни нашли на берегу Золотого озера древний нарнийский меч, Каспиан выпускал его из рук только для того, чтобы налить себе воды или съесть что-нибудь. Постепенно ржавчина с клинка сходила, но герба пока видно не было. Большую часть времени, исключительно удобства ради, король Нарнии проводил в своей каюте. Даже спать оставался там. Хотя никто ему ничего не говорил, Каспиан чувствовал вину за происходящее. Это он сорвался на поиски семерых друзей отца, бросив управление королевством на лордов-советников. А причина такого поведения была проста. Все приближённые в один голос твердили ему, что он должен найти королеву. Даже Корнелиус перестал щадить чувства влюблённого господина. Наставник старательно подкладывал парню портреты иноземных принцесс и знатных нарниек. Они находились совершенно в неожиданных местах: в документах, на которых должна стоять печать короля, среди карт Нарнии, Тархестана и Тельмара, даже в книгах, которые лежали в покоях. Когда это стало совсем невыносимым, Каспиан придумал себе срочное приключение и уплыл из замка. Да, поступок труса, но он даже думать не хотел о свадьбе с кем-то кроме королевы Сьюзен. Хотелось быть кем угодно, но не королём… — А почему бы тебе просто не отречься от престола и передать управление страной кому-то другому? Каспиан вздрогнул от неожиданности. Без стука в каюту короля входить не принято. Неужели так ушёл в себя, что не слышал, как зашёл кто-то из команды? Или это враг?! Он вскочил на ноги и перехватил меч так, чтобы им можно было обороняться. — Кто здесь?! Парень озирался по сторонам, размахивая древним оружием, однако никого в своей каюте не увидел. — Неужели я таким же нервным был, когда сам правил? Тут Каспиан узнал говорившего, но что он тут делает?! — Питер? Звук шёл от портрета Верховного короля. Так и не опустив оружие, Каспиан подошёл к картине. Надо сказать, придворный художник постарался на славу. Питер получился совсем как живой. Губы, тронутые легкой ухмылкой, грустные глаза и морщинки на прикрытом пшеничной чёлкой лбу. Таким он был в свой последний день в Нарнии. Таким он и останется на века в памяти нарнийцев. — А кто ещё? — фыркнул Питер, привычным движением головы откинув со лба волосы. — Но, как? Что ты вообще здесь делаешь? Каспиан решительно не понимал, что происходит. Было чувство, что его разыгрывают. О живых портретах он узнал только от Рона, Джинни и их друзей на острове охлотопов. В Нарнии Каспиан о подобных чудесах даже не слышал никогда. — Ты король волшебной страны, неужели тебя удивляет говорящий портрет? Питер Великолепный непривычно язвителен. После победы над Миразом он был совсем не таким. Уход и тяжёлое ранение лучшего друга, неизвестность и бремя вины гложили его. Каспиан прекрасно помнил, как на пиру Верховный король сверлил взглядом стол посреди всеобщего веселья, он даже к вину не притронулся. Выглядел Питер старше лет на десять. Само нахождение в Нарнии без Рона его угнетало. Со слов Люси и Эда, он даже в Англии до конца не оправился, ходил как в воду опущенный, а тут такая перемена. — Выглядишь чертовски уставшим, — продолжал Питер. — Корона оказалась слишком тяжела для тебя? Каспиан хотел было возмутиться, сказать, что в Нарнии всё благополучно, три года царит мир и подданные его любят, как перед глазами предстали советники, требующие от него найти себе королеву и обзавестись, наконец, наследниками престола. Как наперебой они рассказывали, какое ближайшее королевство, как и почему захватит Нарнию, если он сейчас же не женится… — Знаешь, я тебя понимаю… Наверно, даже лучше меня тебя никто не поймёт, — настойчиво продолжал Питер. — Трон, корона, наследники… Признайся, это просто не для тебя. — Это почему же? — А разве ты сам хотел этого когда-нибудь? Вспомни, о чём ты просил, когда узнал, что тётушка ждёт малыша? О брате, который займёт трон. Тогда, наивным мальчиком, Каспиан верил, что дядя примет его отречение и отпустит на все четыре стороны. Ему не хотелось править. Он всей душой ненавидел все эти уроки дипломатии, военной стратегии и придворного этикета. Он задыхался во дворце, поэтому горячее всех молился, чтобы тётушка родила сына. — И кто займёт моё место? — поинтересовался Каспиан. — Тётушка вместе с братом в вашем мире! — Я бы мог, — как бы невзначай пожал плечами Питер. — Но Аслан… — Аслан, Аслан… Тебе не кажется, что этот лев надул нас обоих? Не он ли лишил нас того, чего мы жаждали больше всего? Каспиан перевёл взгляд на портрет королевы Сьюзен. Она словно улыбнулась ему самой лучезарной улыбкой… Король мог поклясться собственной жизнью, что во всей Нарнии не было девушки прекраснее. И ни одна из потенциальных невест, портреты которых подсовывал Корнелиус, не стоила даже её мизинца. Кроме того, для него она стала символом собственной несвободы. Со дня коронации и до собственной смерти он прикован к нарнийскому трону. — Я бы мог вернуться, а ты бы получил шанс жить так, как хочешь, в нашем мире. С кем хочешь. Попасть в мир королей и королев… Любой нарниец мечтал хоть недолго там побывать. И для Каспиана это могло стать лучшим приключением в жизни. Кроме того, рядом была бы Сьюзен. Юноша снова посмотрел на портрет возлюбленной. Девушка подмигнула ему, жестом зазывая к себе в картину. Он уже сделал шаг к ней, когда заметил странное движение. Из-под рамы на пол струился отвратительный ядовито-зелёный туман. — Хорошая попытка, — перехватив меч, произнёс Каспиан. — Но меня ты не обманешь! Король упёр остриё меча в портрет как раз в том месте, где у Питера было горло. Лицо верховного короля исказилось, превратившись в ужасающую гримасу, ничего общего с другом не имевшую. У бравого воина от её вида по спине даже холодок пробежал. — Вам меня не победить, король, — выплюнув последнее слово, произнёс портрет. — Даже если искушение не сработает, собственные страхи по одному вас уничтожат… По портрету Питера стекла зелёная дымка, которая растворилась в глубине каюты. А Каспиан резко ощутил необходимость в свежем воздухе.***
Сегодня с Гарри занималась Джинни. Эдмунд настоял на этом, когда старпом попыталась отчитать матросов за неидеально отдраенную палубу, при том, что её драили уже в третий раз за сегодня. Его гиперактивная невеста не могла выносить бездействие, поэтому безжалостно гоняла команду корабля, хотя и сама не отставала. То на кухне пропадала, помогая коку с приготовлением скудной пищи, то тросы распутывала, то зашивала несуществующие прорехи на парусах, то рвалась к Каспиану накостылять, чтобы он пришёл в себя и вышел, наконец, из своей каюты. Нужно было направить её энергию в мирное русло. — Гарри, ты так долго не потанцуешь! Уж насколько я блокировать удары не люблю… — Джин, ты из него сейчас всю дурь выбьешь! Оставь немного Волан-де-Морту! — воскликнул Рон, помогавший Люси и Гермионе разбить на палубе небольшой сад. Маленькая королева умудрилась собрать косточки некоторых фруктов, оставшихся в трюме, и прорастить их. Сейчас маги пытались ускорить их рост. Их стараниями в бочках из-под вина уже шелестели листочками молодые побеги яблонь и апельсиновых деревьев, готовые вот-вот расцвести. — Не пошёл бы ты! — отозвался Гарри, уворачиваясь от ударов Джинни. Правая рука его уже болела. Кто вообще мог подумать, что у такой хрупкой девушки настолько тяжёлая рука?! — Ты бы не отвлекался, герой! — язвительно добавила Гермиона. — Или окажешься за бортом. Гарри действительно не заметил, как сестра лучшего друга едва не загнала его к самому борту. Нырнув под правой рукой девушки, парень рассчитывал оказаться за её спиной и напасть, но Джинни была к этому готова. Она сделала подсечку и уронила Гарри на свёрнутые канаты. — Чёрт возьми, как ты всё успеваешь! — Не отвлекаюсь, — хмыкнула девушка, подавая герою руку. — Всё-таки научись использовать блоки. Чем меньше кружишься, тем меньше отвлекаешься. — Постараюсь, — принимая помощь, отозвался парень. Джинни как будто не устала. Она легко улыбнулась Гарри и направилась к носу корабля, где вместе с лютней и свитками пергамента устроился Эдмунд. Юный король был настолько погружён в сочинительство, что даже не заметил появления собственной невесты. — Это почему же «ничего не останется от нас»? Парень вздрогнул, услышав звонкий голос девушки над собственным ухом. Джинни присела за спиной жениха, обнимая его за плечи. — Читать недописанную балладу из-за плеча менестреля невежливо, не находишь? — Насколько я знаю, Вашей музой, уважаемый менестрель, является одна взбалмошная, ненавидящая правила, условности и этикет особа… — целуя парня в щёку, произнесла Джинни. — Так что пора привыкнуть. Эд хмыкнул, опуская взгляд в пергамент и пробегая взглядом по недописанной балладе. Пока она напоминала несколько разрозненных фраз, имеющих значение только для него и Джинни. Все они были как-то связаны с ними. В его представлении это должно было быть пересказом их истории на языке метафор и музыки. Что-то светлое и трагичное, возвышенное и простое, безнадежное и внушающее надежду… — Сокровище, это только набросок. — Пусть так. Но мне очень не нравится эта фраза. Джинни надавила на плечи жениха так, чтобы он сел вполоборота к ней. Видя, как расширились зрачки Эда, она хитро улыбнулась. Нет ничего приятнее для любящей девушки, чем знать, что её чувства взаимны. — Друг у друга навсегда останемся мы. Как минимум. Не смей даже думать о другом исходе… С этими словами девушка начала склоняться к парню. Он тоже подался навстречу, но Джинни нарушила его планы, щёлкнув жениха по носу, и выхватила из его рук пергамент. — Джинни! Она уже стояла в паре метров от него, читая балладу на обратной стороне пергамента. И как успевает?! — О, эта мне нравится больше… Это потрясающе! Особенно про лукавого! — Сокровище! Эдмунд вскочил на ноги и попытался догнать невесту, чтобы отобрать свиток. Джинни легко увернулась, напевая себе под нос. — Я ещё музыку не сочинял! — Могу помочь! Припев просто прекрасен, дорогой! Особенно это… А! Эдмунд обхватил волшебницу поперёк талии и опрокинул на те же канаты, куда ранее она сама уронила Гарри. Расставив вытянутые руки вдоль её плеч, парень навис над девушкой. Лица их оказались всего в паре сантиметров друг от друга. — Весьма компрометирующее положение, Ваше Величество, не находите? — приподняв бровь, хитро поинтересовалась Джинни. — Вы меня вынудили, моя леди, — в тон ответил Эдмунд, перехватив из её рук свой свиток и спрятав его под рубашку. — Приятно видеть, что хоть что-то на этом корабле остаётся неизменным. За эти дни, казалось, все и позабыли голос нарнийского короля. Да и сам Каспиан говорил хриплым, словно ото сна, голосом. Вид у него был уставший, даже изнурённый. — Каспиан, какими судьбами? — хмыкнул Рон, отходя от импровизированного сада. Все на корабле тут же перевели взгляд на короля. Даже Юстас, слушавший рассказы Рипичипа на своём плоту, приподнял голову так, чтобы заглянуть на палубу. Маленький рыцарь на его макушке склонился в поклоне. — Захотелось размять ноги… Эй, Юстас, не хочешь полетать? После утвердительного кивка король спрыгнул с борта на спину дракону. Вместе они принялись кружить над «Покорителем Зари». — Он и правда засиделся в каюте, — наблюдая за королём, проговорила Гермиона. — Скорее чем-то встревожен, — покачал головой Рон. — Хочет мысли очистить, — понимающе улыбнулся Гарри. — Вот видишь, сокровище, даже твой подзатыльник животворящий не понадобился, — шепнул Эдмунд, обнимая невесту за плечи. Сама Джинни с восторгом наблюдала, как Юстас вместе с Капитаном купаются в лучах заходящего солнца…