The Ballad of the Metal Lord

Тогда… Аэлита Ражнатович чиркнула зажигалкой, чтобы поджечь сигарету, зажатую в зубах. Как всегда, с первого раза ей не удалось этого сделать, поэтому девушка, чертыхаясь, начала дергать колесико туда-сюда. Наконец кончик сигареты начал медленно тлеть, и Аэлита с удовольствием затянулась, позволяя дыму проникнуть глубже в легкие. «Все нормальные люди уже перешли на электронки, а ты как всегда ретроградством занимаешься», — укорила себя девушка. Сегодня Аэлита провернула достаточно удачную сделку. Ей наконец-то удалось продать свою машину и получить на счет кругленькую сумму. «Еще бы он не купил. Мне пришлось перегонять тачку сюда из самого Бухареста! Если бы оказалось, что мне пришлось наматывать почти сто пятьдесят километров просто так, то я бы этого господина на месте урыла!» Теперь нужно было думать, как добраться из этой глухомани обратно в столицу. Девушка рассчитывала как можно скорее купить билет на ближайший рейсовый автобус. «Или прогуляться и посмотреть достопримечательности? Когда я еще побываю в Синае*?» Аэлита мрачно усмехнулась. «Действительно. Вопрос воистину риторический». Размышления девушки прервал урчащий живот. Аэлита не успела поесть сегодня, а потому чувство голода уже вовсю напоминало о себе. «Возле автовокзала наверняка есть какие-нибудь забегаловки. Там и перекушу». Девушка накинула лямку рюкзака на плечо и достала смартфон, чтобы свериться с картой. До автовокзала идти было совсем недалеко, а потому Аэлита решила прогуляться пешком. Тем более, что погода к этому располагала — ветра не было, а с неба медленно падали пушистые снежинки. Девушка надела наушники и включила плеер. Плейлист остановился на случайной песне. Покачивая головой в такт музыке, Аэлита двинулась в сторону автовокзала. Как ни странно, сегодня у нее было приподнятое настроение, несмотря на все мрачные события, которые навалились на нее в последние месяцы. «Какой смысл в унынии? Конец все равно будет один и тот же. На это я повлиять не могу, а вот на то, что я чувствую — вполне». Аэлита тряхнула головой. Ей всегда плохо давалось управление эмоциями. Девушка весьма слабо представляла, как можно заставить ощущать то, что нужно в данный момент. Как перевернуть мировоззрение на необходимый лад? «Я разучилась радоваться мелочам. Была слишком сильно сосредоточена на негативе, даже когда все шло хорошо. И теперь, когда я наконец столкнулась с безысходностью, я не знаю, как мне бороться с собой. Иронично. Но именно сейчас мой разум чист, как никогда. Жаль, что не будет, как в доброй сказке с моралью — никто не ворвется и не исправит все по мановению волшебной палочки». Аэлита сама не заметила, как оказалась недалеко от автовокзала. Девушка огляделась, ища место, где можно перекусить. «А вот и оно. Чудненько». Оттеснив несколько молодых людей, девушка подошла к ближайшему киоску с уличной едой. При виде разложенных в витрине угощений, Аэлита ощутила, как рот наполняется слюной. — Доброго дня, — поздоровалась девушка с продавцом, — дайте, пожалуйста… — Аэлита!? Что ты тут делаешь?! Внезапный вопль не дал девушке закончить фразу. Аэлита не успела повернуться, как ее вдруг чуть не сшиб с ног ураган, состоящий из радостных визгов и черных кудряшек. — Мария, — прохрипела девушка, — ты едва меня не уронила! Мария, бывшая коллега Аэлиты, наконец отпустила девушку и сделала шаг назад, продолжая все так же сиять от радости. — Ты какими судьбами здесь?! Я так давно тебя не видела… — Мария… — Ты так внезапно уволилась, мы даже попрощаться не успели, а ведь ты обещала, что мы с тобой как-нибудь вместе затусим… — Мария. — Боже, ты не представляешь, как я тебя рада видеть! Уииии!! Мария снова заключила Аэлиту в объятья. Ражнатович замерла, пытаясь сделать хоть вдох. — Отпусти, пожалуйста, ты меня задушишь! — простонала Аэлита. — Ну прости, мы же так давно не виделись… — смущенно произнесла Мария, отпуская девушку из объятий. — Всего-то три месяца, — пробурчала Ражнатович, демонстративно щупая ребра. Аэлиту, сказать честно, даже слегка пугало такое дружелюбие, но в этом была вся Мария. На работе за глаза ее называли «изрыгающей солнечный свет», что, в принципе, очень к ней подходило. Ражнатович не знала человека, который бы мог похвастаться большим оптимизмом, чем Мария Петреску. И хотя многим могло показаться, что добродушие Марии выглядит наигранным, это было не так. Петреску искренне старалась подружиться со всеми и никого не обделить вниманием. Даже просто знакомых, таких, как Аэлита. — Ой, — Мария закатила глаза, — прекрати быть такой букой! Смотри как все круто совпало: мы с тобой встретились в другом городе, это судьба! — Чего? — недоуменно произнесла Аэлита. — Это значит, что на этот раз ты точно не отвертишься от тусы! — с назиданием пояснила Мария. — Пошли, я тебя с ребятами познакомлю. — Эээ, погоди! Но Петреску не слушала, она уверенно взяла Аэлиту за руку и потащила ее, вяло сопротивляющуюся, в сторону, противоположную автовокзалу. Бывшая коллега привела Аэлиту в кафе, где за столиком ждали остальные ребята, два парня и болезненного вида девица. Всего через полчаса Ражнатович уже была в курсе всего того, что происходило в последние пару дней с Марией и ее компанией. — Это все, конечно, классно, — протянула Аэлита, — я была рада увидеться, познакомиться, и так далее… Но мне пора откланиваться. — Это куда ты собралась? — встрепенулась Мария. — На автобус. Хочу до вечера оказаться в Бухаресте. — К чему такая спешка? — поинтересовался один из парней, которого звали Эмильен. — Ты же сказала, что завершила все свои дела. — Завершила, — терпеливо подтвердила Аэлита, — а потому хочу скорее вернуться домой. У меня там кот некормленный сидит. — А, ну голодный кот — это серьезно, конечно, — с сарказмом произнес второй парень, Антон. — Ну Аэлита, — начала канючить Мария, — я так надеялась, что ты с нами останешься… — Прости, я бы с радостью, но не могу, — развела руками девушка. — Я и так тут задержалась дольше положенного. Лицо Марии выражало неподдельную печаль. Ражнатович ощутила легкий укол совести. «Черт, она ведь так радовалась мне. А я веду себя как последняя скотина». — Ммм… Я могу, конечно, попросить соседку приглядеть за Бурбоном, — протянула Аэлита. — И задержаться, скажем, до завтра? «В конце-концов, когда мы еще свидимся?» — Вообще,мы собираемся в горы, — вдруг выпалила Мария. — Изначально мы арендовали снаряжение на четверых, но Анастасия, — Петреску взглядом указала на шмыгающую носом болезненную девушку, — простудилась. Поэтому теперь нас только трое. — Я не специально, — гнусаво произнесла Анастасия. — А вот надо было шапку носить, — назидательно произнес Антон и щелкнул девушку по носу. — Поэтому… Я тут подумала, — по Марии было видно, что она не знает, с какой стороны подойти к вопросу. — Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я поехала с вами? — подняла бровь Аэлита. — В точку! Ты же у нас спортсменка. Любишь активный отдых и всякое такое… — Не совсем. На лыжах я мало каталась, а на горных так и вообще раза три в жизни, — пояснила Ражнатович. — Да мы все тут, — Мария оглядела компанию, — начинающие. Кроме Эмильена — он мастер спорта. При этих словах Эмильен гордо выпятил грудь. — Мастер спорта — это круто, — протянула Аэлита с сомнением. — Вот только вы собираетесь кататься не на треке, а в диких горах. Я правильно, понимаю? — И что с того? — выгнул бровь Эмильен. — Так даже интереснее. — Это может быть опасным. Почему бы не заехать на лыжную базу и не покататься там? — Вот! Вот он, голос разума! Апчхи! — возбужденно воскликнула Анастасия. — Я тоже не понимаю, ребят. Чего вас несет на опасные участки… — Ты трусиха, — закатил глаза до этого молчавший Антон. — Как могут сравниться девственные горы с заезженным треком, где мы постоянно вынуждены будем толкаться задницами с другими лыжниками? Как можно променять захватывающее приключение на такое? Анастасия обиженно засопела, не зная, что сказать в ответ. Она с надеждой глядела на Ражнатович, ожидая, что девушка вступится за нее. — Анастасия, твой голос не учитывается, потому что ты и так никуда не едешь со своим насморком, — покачала головой Мария. — После твоих громогласных чиханий нас накроет лавиной. Эмильен и Антон захихикали. Аэлита тоже не сдержала улыбки. — Ну и пожалуйста, — надулась Анастасия. — Тоже мне, экстремалы нашлись… — Так что, Аэлита, — обратился к Ражнатович Эмильен, — поедешь с нами вместо этой трусихи? — Осторожность это не трусость, — задумчиво произнесла Аэлита, потирая подбородок. Рациональная часть ее говорила о том, что ехать в горы в конце февраля — это чистой воды безумие. Но частичка безрассудности твердила обратное: выпадает отличный шанс весело провести время. Насладиться природой, свежим воздухом, хотя бы на пару дней забыть о всех невзгодах и полностью отдаться приключениям. — Я согласна, — выпалила Аэлита. — Ураааа! — Мария аж подпрыгнула от радости. — Вот увидишь, тебе понравится! — Мне только надо позвонить соседке, чтобы она на несколько дней забрала кота, — с этими словами Аэлита достала мобильный. Ражнатович набрала номер и замерла, слушая гудки. Спустя секунд десять на том конце послышался старческий голос. — Слушаю! — Доамна** Радуту, здравствуйте! — Аэлита, милая моя, — голос пожилой соседки значительно потеплел, — ты что-то хотела? — Вы сможете присмотреть за Бурбоном несколько дней? Я немного задержусь в Синае, друзей тут встретила, а оставить кота некому. — Конечно, деточка, — живо откликнулась старушка. — Отдыхай спокойно, я ведь давно тебе говорила съездить куда-нибудь, развеяться… А то ты такая смурная ходишь в последнее время, просто больно смотреть. А за котиком я присмотрю, не беспокойся. — Я просто не знаю как мне вас благодарить! — Ой, да не стоит, мне только в радость! Хоть будет чем мне, старой, заняться. Будь спокойна. — Если что, запасы корма есть в кухонном шкафу. А то он обжора, сами знаете… — Знаю, милая, знаю, — засмеялась доамна Радуту. — Давай, хорошо тебе отдохнуть! — Спасибо! До встречи! Попрощавшись, Аэлита отключилась, и закинула мобильник обратно в карман. — Ну, что там? — нетерпеливо спросила Мария. — Все на мази, — ухмыльнулась Ражнатович. — За котом присмотрит моя соседка. Мария радостно захлопала в ладоши. Антон и Эмильен тоже встретили новость позитивно. Особенно Эмильен — он с самого начала посматривал на Аэлиту с недвусмысленным интересом. — Вот и славно, — произнес Эмильен. — Господа и дамы, нас ждет незабываемое приключение! Аэлита ощутила легкое беспокойство после этих слов. Но девушка постаралась спрятать это чувство как можно глубже. «Маленькое приключение еще никого не убило. Ведь так же?» Глядя на довольные лица ребят, девушка тоже позволила себе улыбнуться. *** Сейчас… Погода выдалась на удивление снежной для конца февраля. Крупные слипшиеся хлопья снега медленно кружили в воздухе. Ветра почти не было, ветки деревьев укрылись мягкими, но увесистыми белыми перинами. В деревне царили покой и умиротворение, редкие для этих мест. Карл позволил себе остановиться и насладиться моментом. Мужчина задрал голову к небу, затянутому серыми тучами. Снежинки медленно ложились на кожу, тут же начиная таять при соприкосновении с ней. Гейзенберг чуть прикрыл веки и медленно выдохнул облачко пара. «Хорошо». В такие редкие моменты Лорд ощущал себя обычным человеком. Поэтому он так ценил эти мгновения. Голова становилась легкой, а мысли кристально чистыми. Карл как будто обнажался, скидывая свою ужасную сущность, словно змея скидывает кожу. Но ничего не может длиться вечно. — Гейзенберг, — услышал Карл знакомый голос. Лорд с неохотой тряхнул головой, возвращаясь в настоящий момент. Перед ним стояла Донна Бенивьенто. Лицо ее, как всегда, было скрыто вуалью, а на руках сидела Энджи, вертя лупоглазой башкой на все 360 градусов. — Привет, сестренка, — Карл нацепил свою привычную ухмылку. — Я тут пришел за порцией твоего сбора. — Не называй меня так, — в холодном, почти что механическом голосе послышались нотки раздражения. — Как скажешь, сестренка, — пожал плечами Карл. — Упс, прости, снова вырвалось. Гейзенберг не мог видеть взгляда Донны за вуалью, но он предполагал, что сейчас он выражает недовольство. Энджи беспокойно заерзала на руках Бенивиенто. — Мне холодно, — капризно протянула кукла. — Пошли уже в дом! Донна заботливо обняла Энджи, согревая ее своей накидкой, и едва заметным кивком позвала Карла за собой. Лорд пошел вслед за женщиной. — Что ты делал в моем саду? — вдруг спросила Бенивиенто, не оборачиваясь. — Решил прогуляться. Что, нельзя? — Что изменится, если я запрещу тебе? Все знают, ты делаешь, что хочешь. — Может, если бы ты попробовала попросить меня об этом… — протянул Карл. Донна остановилась и повернулась к мужчине. Гейзенберг силился понять, какое выражение лица могло быть сейчас у кукольницы. — Мне все равно, — вдруг произнесла она, после полуминутного молчания. — Гуляй сколько влезет, главное не ломай ничего. Они не разговаривали вплоть до самых дверей дома. Карл приоткрыл массивную створку, галантно пропуская Донну внутрь. Женщина чуть кивнула в знак благодарности. — Стряхни снег перед входом, пожалуйста, — произнесла она. Пока Карл очищал одежду и сбивал снег, забившийся в протекторы ботинок, Бенивьенто прошла вглубь вестибюля. Энджи спрыгнула с рук Донны и с радостными криками побежала к камину. Наблюдая это, Гейзенберг покачал головой. «Она с каждым разом становится все более живой. А Донна — с точностью наоборот». — Подожди меня в гостиной, — послышался голос кукольницы. — Я пока смешаю травы для тебя. — Как скажешь, — откликнулся Карл. — Энджи, приготовь для гостя чай. — Не… — О, я с радостью!!! — заверещала кукла и пулей понеслась за чайником и заваркой. Карл со вздохом уселся за стол, мельком осматривая убранство дома. «Все на своих местах, ничего не поменялось. Как в позапрошлый раз. Как и до позапрошлого раза. Да вообще никогда». Гейзенберга всегда немного напрягала обстановка в доме Донны, несмотря на то, что здесь ему ничего не могло угрожать. Даже замок Димитреску казался более гостеприимным, по сравнению с этими комнатами. Там было чего опасаться, но Гейзенберг всегда чувствовал приближение как аристократки, так и ее шизанутых дочерей. Он не боялся их, он знал все фокусы, на которые способны психованные дамочки. А вот обиталище Донны было столь загадочным, сколь и его хозяйка. Казалось, что среди этой невинной обстановки с мебелью, покрытой салфетками, милыми вазочками с высушенными цветами и мирными пейзажами, запечатленных в картинах, висящих на стенах, была скрыта какая-то неведомая угроза. Что-то невообразимо жуткое, отдающее безумием еще сильнее, чем все остальные Лорды вместе взяты. «Может, дело в этих стремных куклах?» Творения Донны были повсюду: на камине, на серванте, на тумбочках. Они сидели в креслах, пили чай из игрушечных чашек на кофейном столике, изучали старинные фолианты прямо внутри книжного шкафа, любовались собой в зеркальца, нюхали искусственные цветы… Казалось, их пустые глаза пристально следили за всеми чужаками. Гейзенбергу почти что физически было неприятно поворачиваться к этим созданиям спиной. Он ощущал, как спина покрывается мурашками, а все волоски на коже встают дыбом. — Твой чай готов! — Энджи запрыгнула на соседний стул, придерживая поднос с чайничком и чашкой, и с размаху поставила его перед Гейзенбергом, едва не забрызгав того кипятком. — Эй, аккуратнее! Но кукла не обратила на окрик никакого внимания. Ее заинтересовало пальто гостя, а именно объемные карманы. — А что там у тебя в карманцах??? Что-то интересное?? — А вот хрен тебе, — мрачно огрызнулся Карл. — Покажи-покажи-покажи! Кукла нагло уцепилась за край плаща одной рукой, а второй потянулась вверх. Карл перехватил тонкую кисть, испытывая сильнейшее желание выломать Энджи все ее шарниры. — Ты можешь спокойно сидеть?! — Сяду спокойно, когда посмотрю, что в карманцах! — пропищала кукла и… цапнула Карла за палец. Лорд зашипел машинально разжал кулак. Энджи, получив свободу, чуть ли не нырнула в карман Лорда и загребла вещей столько, сколько позволял размер ладоней. Кукла отпрыгнула от Карла и с победными улюлюканьем подняла свою добычу (отвертку, пару шурупов и стрелку от компаса) над головой. Гейзенберг оторопел от такой наглости. — Да я тебе сейчас голову откручу, мелкая клептоманка! Он телекинезом притянул к себе ножницы, до этого мирно лежавшие на столе. Энджи, поняв, что доигралась, замерла. — Ой-ей, — испуганно пискнула она. Инструмент угрожающе завис в воздухе, а затем медленно развернулся и стремительно полетел прямо в сторону, где стояла кукла. Энджи чудом успела занырнуть под стол, и ножницы пронеслись мимо. — Что, уже не так весело?! — громыхал Гейзенберг. — Вылезай, ты, мелкая, болтливая, вороватая… — Что, во имя Темного Бога, тут творится?! На пороге гостиной стояла Донна, держа в руках тканевый мешочек. — Твоя кукла обчистила мои карманы! — Кажется, я просила тебя не использовать силу в моем доме? — едко поинтересовалась Донна, указывая на парящие в воздухе ножницы. Карл выругался и махнул рукой. Ножницы упали на пол. Край скатерти слегка приподнялся, и из-под него высунулась Энджи. — Он врет! Он все врет! — кукла скорчила Карлу рожицу. Донна шумно выдохнула. — Гейзенберг, что она у тебя взяла? Карл раздраженно дернул плечом. — Там ерунда была, в основном. Но пусть хотя бы отвертку вернет. — Энджи, верни Гейзенбергу отвертку. Кукла издала звук, явно призванный выразить ее великое недовольство. Она осторожно выбралась из-под стола и, достав отвертку, протянула ее Карлу. Лорд забрал свое имущество и удовлетворенно кивнул. — Ну а теперь я могу сесть и выпить свой ебаный чай. — Я туда плюнула, кстати, — ехидно пропищала Энджи. Карл и ухом не повел, он прекрасно знал, что плеваться кукле попусту нечем. Поэтому Лорд спокойно отхлебнул напиток и, встретившись взглядом с куклой, отсалютовал ей чашкой. В ответ на это Энджи обиженно фыркнула и стремительно вышла из гостиной. Донна, наблюдая все это, покачала головой и присела за стол. Бенивьенто перевела взгляд на Карла, кладя перед ним тканевый мешочек: — Твой сбор, — пояснила она. — Как обычно, корневище валерианы и пиона, душица, пустырник, ромашка, савлор, вереск и немного мяты для аромата. — Спасибо, — кивнул Карл, убирая мешочек за пазуху. — Принимать нужно вечером. Одну ложку на стакан кипятка, пить за час-два до сна. — Да, я знаю. Только я кладу две ложки сразу, одна меня не берет. — Ясно. Постарайся экономить, мои запасы истощились в последнее время. — Вот как, — Карл вопросительно поднял бровь. — Ты не один, кто берет у меня травы, — пояснила Донна. — Миранда приходила трижды на этой неделе. Сначала я готовила для нее заживляющий бальзам, а затем сильную успокаивающую настойку. Сразу на десять порций. Гейзенберг достаточно быстро сложил один к одному. Озарение, мелькнувшее у него на лице, не осталось незамеченным Донной. — Ты что-то знаешь? — Догадываюсь, — мрачно ответил Карл. — Миранда привела чужака. — Что за чужак? — Ликаны напали на группу лыжников в горах. Одному удалось выжить. Он контактировал с отростками мегамицелия. Донна задумчиво теребила край скатерти. Карл заметил, что новость вызвала у нее странные переживания. Весьма не свойственные для такой, как Бенивьенто. — Как думаешь, она уже подсадила… паразита? — вдруг произнесла Донна. Карл с удивлением посмотрел на кукольницу. Рука женщины лежала чуть выше солнечного сплетения и чуть ниже мечевидного отростка грудины. Прямо на том месте, где клубочком свернулся Каду. — Не знаю. Я могу ошибаться, — пожал плечами Гейзенберг, вставая из-за стола. — Но вряд ли Миранда брала препараты для себя. Он задумчиво закусил губу и забарабанил пальцами по столешнице. — Если Миранда уже подсадила ему Каду, то мы об этом скоро узнаем, — мрачно произнес мужчина. Донна вздрогнула и обняла себя за плечи. — Лучше бы он погиб. — Кто? — Этот человек, — тихо ответила Бенивьенто. — Это будет лучше. Для него же самого в первую очередь. Она помолчала и добавила: — Этому миру не нужно еще одно чудовище. — Ему вообще чудовища не нужны, будем честны. С этими словами Лорд задвинул за собой стул и пошел к выходу. На пороге он развернулся и произнес: — Спасибо за сбор. И за чай. — Не стоит. Я рада, что могу быть… полезной. «Мне показалось, или я слышал… боль в ее словах?» Уже выйдя из дома Бенивьенто на свежий воздух, Карл сделал глубокий вдох. Как же приятно было покинуть этот дом, пронизанной столь гиблой атмосферой. «Не удивительно, что у Донны съехала крыша. Если бы я жил в таком месте, то слетел с катушек еще раньше, чем она. А Бенивьенто еще держится, просто тихо загибается от одиночества». Несмотря на странности Донны, Карл относился к ней лучше, чем к другим Лордам. Даже не потому, что она была самой безобидной среди остальных. У Бенивьенто не было раздутого эго, как у Димитреску, и ничтожного подобострастия, как у Моро. «А еще от нее не воняет кровью. Или дерьмом. Хех, я даже и не знаю, что из этого хуже». А еще Бенивьенто, несомненно, была полезнее, чем Димитреску или Моро. Она отлично разбиралась в свойствах местных трав, многие из которых выращивала сама. Карл считал, что Миранда зря недооценивает Донну, считая кукольницу дефективной из-за ее проблем с головой. Да, у наследницы дома Бенивьенто были странности, но… да у кого их нет-то? «Особенно здесь, хе-хе. Сложнее будет найти в этом гиблом месте абсолютно нормального человека. Куда не плюнь — попадешь в мутанта, либо в поехавшего». Гейзенберг нащупал в кармане заветный мешочек. В последнее время его часто мучала бессонница, Лорд мог не спать по несколько дней или, что еще хуже, мучиться от кошмаров. Даже такому, как он требовался полноценный отдых. И тогда спасали сборы, которые готовила Донна. После приема Карл проваливался в глубокий сон сразу часов на девять. Дело было в том, что Бенивьенто использовала для приготовления зараженные грибком растения. Из-за воздействия мегамицелия травы меняли свойства и приобретали новые особенности. Донна же не только хорошо определяла пропорции и могла по запаху понять, какой эффект даст то или иное растение. Кукольница имела еще одну способность, несправедливо недооцененную, но крайне полезную. Феромоны Донны могли влиять на рост растений. Поэтому те травы, которые Бенивьенто выращивала у себя в саду и в теплице, имели контролируемые мутации и не вызывали побочных эффектов, как их дикие собратья. Гейзенберг на прощание окинул взглядом дом Бенивьенто. В его голове эхом все еще отдавались слова кукольницы. «И все же… Донна права. Этому миру не нужно еще одно чудовище». *** Она Я не знаю, сколько уже нахожусь здесь. У меня есть подозрение, что в этом месте не работают привычные законы времени. Потому что оно существовало всегда, как противоположность жизни. Природа не терпит стагнации и пустоты, а здесь… Здесь именно они и правят. Я осознаю себя с трудом, но, тем не менее, пока еще не потеряла способность мыслить. Такое ощущение, что я нахожусь в темном вакууме — ни одно из привычных чувств не работает. Здесь нет страха, отчаяния или еще чего-то подобного. Просто пустота, которая растворяет все, что попадает в нее. Но не меня. Возможно, это скоро произойдет. Как скоро я сказать не могу, потому что даже не знаю, сколько времени прошло с момента, как я оказалась здесь. Это так странно: как будто я всегда была в этой Темноте и одновременно, как будто я оказалась в ней только что. У меня нет глаз, нет рта, нет ушей, нет рук и ног. Да и ни к чему это все. Здесь не на что смотреть, нечего слушать, не с кем поговорить, некуда идти. Есть ли смысл бороться с тем, кого нельзя одолеть? Даже если бы он и был, то я не знаю, как мне это сделать. Тем не менее, я еще осознаю себя. Темнота угрожающе клубится вокруг, но, я почему-то знаю, что она не может меня забрать. Все, что она может — отторгнуть меня, словно инородное тело. Она ласково и неумолимо выкидывает меня прочь, на прощание обняв, словно огромная черная кошка своего новорожденного котенка. Я оказываюсь совершенно в ином месте. С удивлением подмечаю, что ко мне снова вернулось мое тело, поднимаю ладони к глазам, чтобы получше рассмотреть пальцы. И как я раньше не замечала, насколько же хитро крепятся к костям все эти мышцы, как продуманно спроектированы природой эти суставы? Убрав с лица спутанные волосы, я оглядываюсь. Место, где я оказалась, похоже на больничную палату. Очень просторное, светлое помещение с высокими потолками и огромными окнами. Вдоль стен, выкрашенных в бледно-голубой цвет, стоят пустые койки. Рядом с каждой из них — тумбочка. Напротив одного из окон стоит человек. Я не могу разглядеть его лица, оно смазывается, как будто на испорченной пленке. Одно я могу сказать точно — это мужчина, кажется, средних лет. — Ты выбралась, — произнес он вдруг. — Я знал, что у тебя получится. Голос показался мне знакомым. — Кто вы? Что это за место? Мужчина обвел руками помещение и тихо засмеялся. — А на что это похоже, по-твоему? — Кажется, это больница. Но почему здесь так пусто? — Потому что оно только похоже на больницу. — Тогда где мы? И почему мне кажется, что я вас знаю? Мужчина молча буравил меня взглядом. И тут до меня дошло. Все вокруг — не настоящее. Имитация. Подделка. — Это все не по-настоящему. Все происходит у меня в голове, — произнесла я неуверенно. Мужчина поднял ладони и несколько раз медленно хлопнул ими. Мне показалось, что сделал он это с сарказмом. — Может, ты еще и вспомнишь как тебя зовут? Я раскрыла было рот, но тут поняла, что не знаю своего имени. Более того, у меня не было воспоминаний. На их месте я обнаружила лишь несчастные обрывки, от которых не было толку. — Я помню ваш голос. Я помню это место. Но я не знаю, кто я, — я обратилась к мужчине. — Вы поможете мне? — Увы, — он покачал головой. — Ты должна вспомнить сама. Я закрыла глаза. В ушах нарастал странный гул, который вселял в меня тревогу. — На самом деле, ничего не исчезло. Все здесь, — незнакомец коснулся пальцем своего виска. Я повторила его движение, и, не знаю зачем, прикрыла веки. Гул усилился, от него уже звенело в ушах. — Вы слышите это? — произнесла я, морщась от неприятных ощущений. Я открыла глаза. Мужчины уже не было здесь. Оглядев палату, я не обнаружила признаков незнакомца. — Снова одна, — прошептала я. Гул наполнял комнату. Теперь в нем угадывались голоса: мужские, женские, детские. Я не могла понять, что они произносят, звуки сливались в какофонию. Хуже всего то, что я даже не могла понять, звучат они у меня в голове или же вне ее. — Ева. Один из голосов выделялся среди остальных. Он звучал так, как будто говоривший это находился очень близко. — Ева. Он определенно доносился из-за дверей. Может, он зовет именно меня? Это имя не вызывает во мне никакого отклика. Наверное, это нормально. Я же совсем ничего не помню. — Ева. Я подошла вплотную к дверям и застыла возле них в нерешительности. Если я открою их, то назад пути уже не будет. Меня не удивляло происходящее. Единственное, что меня заботило — когда все это закончится? Я была согласна даже на худший вариант, лишь бы не эта неопределенность. Собрав всю оставшуюся решимость, я потянула ручку на себя. — Я иду. *** — Когда она очнулась? Миранда стремительно шагала вперед. Запыхавшаяся служанка едва поспевала за ней. — Меня отправили к вам, как только это случилось, — выдохнула девушка. — Примерно двадцать минут назад. Миранда раздраженно цокнула языком. Она уже жалела, что поручила своим слугам такую щепетильную задачу: присматривать за чужачкой. Но Матерь не могла себе позволить постоянно находиться рядом с телом. Несмотря на то, что сохранение жизни будущего сосуда для Евы было крайне важным делом, никто не отменял рутину, требующую внимания. Да и сам факт долгого отсутствия Миранды может вызвать ненужные подозрения у жителей. — Как тебя зовут? — Миранда обратилась к девушке. — Адела, моя госпожа, — почтительно, насколько это было возможно в данный момент, ответила служанка. — Я дочка Эмилии. Семья Эмилии уже несколько поколений находилась в услужении у Матери. Юная Адела недавно начала помогать матери, поэтому ее лицо еще не так часто примелькалось Миранде. — Она что-то говорила, Адела? — Кто? — служанка вскинула брови. — Девушка, за которой вы должны были присматривать. Адела покачала головой. — Только сипела и хрипела. Мама осталась присматривать за ней За все шесть дней, что чужачка находилась у Миранды, она не подавала признаков жизни, находясь в подобии комы. Матери даже стало казаться, что эта девушка навсегда застряла в пограничном состоянии. Наконец, Адела и Миранда достигли места назначения. — Все вон, — сразу с порога приказала Матерь. Слуги стремительно ретировались. Миранда стремительно пересекла комнату и присела рядом с бледной девушкой, лежащей на кровати. — С пробуждением, дитя.