The Ballad of the Metal Lord

Тогда… Зима выдалась на редкость холодной. Стоило хотя бы на пару минут выскочить на улицу, как все открытые участки безжалостно обжигал морозный воздух. А от пронизывающего ветра не спасала даже теплая одежда. Кажется, время в деревне остановилось: люди старались переждать заморозки в своих домах и лишний раз не вылезали наружу. Карл, поеживаясь, вышел во внутренний двор фабрики. Его встретили ледяное дыхание зимы и чистое ночное небо, с которого равнодушно взирали на мир людей звезды и Луна. Свет причудливо отражался от снежных кристалликов, отчего казалось, будто сугробы были усеяны драгоценными камнями. Они насмешливо поблескивали, переливались и как будто гипнотизировали, приглашая подойти ближе и зачерпнуть горсть. Гейзенберг поплотнее закутался в шерстяной плащ и накинул на голову капюшон. От горячего дыхания вся растительность на лице тут же покрылась инеем. «Какой-то пиздец, а не погода». Гейзенберг почти что бегом пересек дворик, соединяющий корпуса фабрики. Тишину нарушил пронзительный скрип снега под ботинками Карла. «Ебаная зима, ебаные морозы, да чтоб вас всех черт побрал…» К большому сожалению Карла, мутация не сильно помогала переживать сильный холод. Конечно, окажись он вдруг посреди зимнего леса, Гейзенберг смог бы выжить, в отличие от обычного человека. Впрочем, Каду не сумел бы спасти от обморожения конечностей. «Интересно, а если я отморожу руку, например, мне придется ее ампутировать и растить новую? Или же все так пройдет?» Карл с сомнением бросил взгляд на свою правую ладонь. «Не, ну проверять это я не хочу». Карл наконец добрался до входа. Гейзенберг с трудом смог открыть дверь, которая слегка приморозилась. В коридоре его ждал неприятный сюрприз в виде разлегшихся там ликанов, перекрывавших проход своими телами. — Ну прекрасно… — одними губами прошептал мужчина. Одно из чудовищ подняло голову и, завидев Гейзенберга, злобно оскалилось. Карл криво усмехнулся и продемонстрировал пару массивных охотничьих ножей на поясе. «Только дернись, уебище». Остальные ликаны тоже просыпались, провожая Гейзенберга сонными взглядами и недовольным урчанием. По всей видимости, Катчинский выгнал их из цеха за какую-то провинность. Безмозглые твари частенько ломали что-нибудь или пытались напасть на рабочих, что было не по нраву владельцу фабрики. Тогда Тадеуш без сожалений выкидывал ликанов за дверь на несколько дней. Как правило, таких мер хватало на месяц-два, а затем все снова повторялось. Впрочем, фабричным ликанам повезло куда больше, чем их лесным собратьям, которые вынуждены были прятаться в пещерах или слоняться по округе. Карл и врагу бы не пожелал встретиться с очумевшими от холода и голода тварями один на один. — А ну-ка пошли вон с дороги, — сквозь зубы произнес Карл, вытаскивая из-за пояса оружие. Ликаны нехотя освобождали проход. Некоторые из них щелкали зубами и тихонько порыкивали. Однако им хватало мозгов не связываться с Гейзенбергом. В их памяти еще были воспоминания о трепках, которые им периодически устраивал Карл. Гейзенберг медленно пробирался к двери, отделяющей коридор от цеха, попутно раздавая пинки самым нерасторопным ликанам. Краем глаза мужчина заметил, как одна из тварей метнулась в его сторону. Карл подкинул нож, при помощи своих сил развернул его в воздухе и направил оружие прямо в горло противника. Ликан застыл, как вкопанный. Пару секунд он напряженно пыхтел, не сводя глаз с висящего перед ним клинка, а затем отступил и прижался к стене. — Так-то, — хмыкнул Карл и притянул нож обратно. Мужчина зашел в цех и крепко закрыл за собой дверь. — Ты сегодня рано, — послышался голос откуда-то сверху. Карл задрал голову и увидел Тадеуша Катчинского. Хозяин Фабрики находился на галерке. Он поднял руку и дружелюбно помахал Гейзенбергу. — Это с какой стороны посмотреть, — усмехнулся Гейзенберг. — Для кого-то это поздняя ночь. А для кого-то — раннее утро. — Надеюсь, ты не поубивал тех ликанов в коридоре? — Катчинский глянул на помощника поверх очков. — Сегодня обошлось без смертоубийств, — пожал плечами Карл. — Они сегодня смирные. — Еще бы. Эти дегенераты, спасаясь от холода, терлись прямо возле печей. Угадай, что произошло потом? — Дай-ка подумать, — Карл сделал вид, что глубоко задумался. — Хм… Неужто один из них угодил прямо в огонь и поджарился? — В точку, — хмыкнул Катчинский. — Паленой шерстью на весь цех воняло. Несколько особо умных попытались его потушить и загорелись сами. Дальше додумай сам. — И поэтому ты решил их выпроводить? — Да, мне хватило поджаренных ликанов на сегодня, — тут Тадеуш нахмурился. — Чего ты там встал? Поднимайся сюда давай, мне бы не помешала помощь. Карл поднялся к Катчинскому и наконец смог рассмотреть, чем занимается Лорд. Он разложил на полу несколько чертежей, все свободные места на которых были расчерканы сложными формулами. — Это что? — спросил Карл, присев на корточки, чтобы лучше рассмотреть записи. — Мой новый проект, — загадочно пояснил Катчинский. Гейзенберг склонил голову набок, изучая сложные схемы. Поначалу хаотично разбросанные пометки казались не к месту, но чем больше Карл всматривался, тем больше они обретали смысл. — Это… реактор, — неуверенно произнес Карл, — но я не совсем понимаю, на чем он работает. Катчинский одобрительно хмыкнул. — Каду, — пояснил он. — Он будет работать за счет Каду. Гейзенберг задумчиво поскреб подбородок. — Я не уверен, но пока это выглядит весьма взрывоопасно, — произнес он. — Карл, ты же знаешь, я в первую очередь врач, а потом уже инженер. Поэтому мне необходим твой технарский ум, — усмехнулся Катчинский. — Ты ведь сможешь внести коррективы? Гейзенберг с сомнением глянул на Тадеуша. — Я попробую. Но мне понадобится техническая литература. Я никогда прежде не имел дело ни с чем подобным… Поэтому я должен для начала углубиться в тему. Катчинский и Гейзенберг просидели за книгами несколько часов, изредка перекидываясь короткими фразами. Когда пепельница на столе заполнилась больше, чем наполовину, Тадеуш поднялся со стула и размял затекшие конечности. — Думаю, надо сделать перерыв, — произнес он. — Я сварю кофе, — Гейзенберг потер уставшие глаза и потянулся за кофейником. Пока Карл готовил напиток, Тадеуш закурил очередную сигарету. Лорд выдохнул сизое облачко дыма и устало вздохнул. Затем он перевел взгляд на сосредоточенного помощника и, заметив на его шее военный жетон Вермахта, задал вопрос: — Все еще таскаешь эту железку? — Ты о чем? — Жетон. Карл машинально нащупал личный знак, висящий на шее. — Я привык к нему. Ношу, скорее, как талисман. — Талисман, значит, — хмыкнул Катчинский. — Я знаю, о чем ты думаешь. Но я не разделял идеологию, — покачал головой Карл. — Меня призвали, как и тысячи других молодых парней. Я не рвался на фронт, но свой долг перед страной должен был исполнить. — Долг… — Тадеуш эхом повторил слово и сдавленно усмехнулся. Гейзенберг осекся. Он и забыл, что Катчинский — поляк, а значит у него есть множество причин не любить тех, кто воевал за Германию. — Я не виню тебя ни в чем, — произнес Тадеуш, словно прочитав мысли Карла. — Ты оказался не на той стороне. Так уж получилось. Карл налил дымящийся кофе в железные кружки и поставил одну из них перед Лордом. — Что ты чувствовал, когда узнал, что Германия проиграла в войне? — вдруг спросил Катчинский. — Это не стало для меня сюрпризом, — уклончиво произнес Гейзенберг. — До того как… Как я попал сюда, в Румынию вошли советские войска. Уже тогда было понятно, что русские не остановятся и дойдут до Берлина, рано или поздно. — Ты сражался с русскими? — Тадеуш взял кружку и вдохнул кофейный аромат. — Да, мы сталкивались с Красной армией. И с диверсантами, которых они забросили в Румынию, чтобы они натаскали здешнее ополчение. Мужчины помолчали, каждый думая о своем. Карл отхлебнул немного кофе и поморщился. Напиток был до невозможного горьким. Сахар кончился еще несколько дней назад, а Гейзенберг все никак не мог дойти до Герцога, чтобы пополнить запасы. — Ты ведь из Дрездена родом, Карл? — Да. Моя семья жила там. — У тебя была большая семья? — Мать и младшие брат с сестрой. Отец умер от энцефалита едва мне исполнилось шестнадцать. — Значит, старший в семье, — Лорд поставил кружку на стол. — А жена, дети были у тебя? — Не, — мрачно усмехнулся Карл. — Не успел. — Печально. Карл равнодушно пожал плечами. «Это даже к лучшему. Было бы хреново знать, что твой ребенок растет без отца». — Как думаешь, твоей семье удалось пережить бомбардировки? Этот вопрос мучил Карла уже целый год, ровно с того момента, когда он услышал об этом по радио. Авиация антигитлеровской коалиции основательно пропахала город, полностью уничтожив центральную часть и слегка задев окраины. Семья Гейзенберг проживала как раз на стыке с центром, а потому вполне могла попасть под бомбы. Во сне Карл видел изувеченные тела своих родных, после чего просыпался в холодном поту. Несмотря на то, что спустя столько времени он уже смирился с неизвестностью, на сердце осталась тоска. «Я всего лишь хотел бы знать, живы они или нет. Я даже не мечтаю снова увидеть семью, я лишь хочу знать, что с ними все хорошо. Что они не погибли от бомб или от рук вражеских солдат». Погруженный в неприятные мысли Карл слишком сильно сжал ладонь, расплющив кружку и пролив на себя остатки кофе. Видя это, Катчинский неодобрительно цыкнул языком. — Светская беседа у нас не задалась, — произнес он, забирая у Гейзенберга то, что осталось от кружки. — Извини, я не стремился бередить твои старые раны. Просто хотел получше тебя узнать. — Ничего, — Карл тряхнул головой. — Я в норме. Раны затянутся. Катчинский внимательно осмотрел помощника, словно оценивая его. А затем медленно произнес: — Я могу помочь тебе вернуться домой. «Это что, шутка?» Гейзенберг поднял недоуменный взгляд на Лорда. Тот выглядел очень серьезно. Да и это не было той темой, на которую стал бы шутить Катчинский. — Но… как? Матерь не отпустит меня. Она сказала, что теперь я принадлежу этому месту. Тадеуш горько рассмеялся. — Мы с тобой похожи сильнее, чем ты можешь себе представить, Карл. Мы оба заложники этой проклятой деревни. Нас насильно посадили здесь на привязь, — рука Лорда сжалась в кулак. — И все из-за амбиций одной эгоистичной курвы… Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. И уже в более сдержанном тоне продолжил: — Я могу вытащить нас отсюда. С твоей помощью. Только представь, если соединить наши навыки, объединить усилия и обернуть их против Миранды, то… — Мы можем свергнуть ее, — продолжил Карл и испуганно замолчал, инстинктивно вздрогнув от собственных умозаключений. «Это безумие! Как убить того, кто бессмертен?» — Я вижу, ты боишься, — Тадеуш придвинулся ближе, понизив голос до шепота. — Но только представь, что будет, если ты решишь и дальше жить в подчинении. Рано или поздно Миранда всех нас изведет, ей что угодно может прийти в голову. Она, скажем, вдруг решит, что Лорды ей больше не нужны. Она избавится от нас всех без колебаний. Так и хочешь закончить свою жизнь на чужбине, не узнав, что случилось с твоими родными? — Я не уверен, что Матерь может так поступить… — произнес Карл. — Ха! — фыркнул Тадеуш. — Ты видишь, как она поступает с жителями? Как легко распоряжается чужими жизнями? Или ты забыл, что случилось с твоими товарищами, которым повезло чуть меньше? Карл вздрогнул. Перед глазами против воли снова мелькнули картины из недавнего прошлого. … — Оно разрывает меня! Я чувствую, как оно жрет меня изнутри!!! Карл, помоги мне, прошу тебя!!! … Молодой мужчина в потрепанной немецкой форме, такой же как у Карла, в иступлении царапает свою грудь, истошно вопя. Гейзенберг, застыв от ужаса, может только наблюдать, как ребра его боевого товарища ломаются изнутри и оттуда вырываются отростки, напоминающие щупальца. … — Помоги… — хрипит мужчина, безжизненно оседая на пол. — Помоги мне, Карл, — в настоящем времени Катчинский положил руку на плечо Гейзенберга. — Один я не справлюсь. Но вместе у нас есть шанс… Карл решительно придвинул к себе чертежи, не глядя на своего наставника. «Это безумие. Но еще большим безумием будет позволить Миранде и дальше распоряжаться своей жизнью». — Не будем терять времени, — произнес мужчина. — Нам предстоит много работы. Катчинский расплылся в улыбке. — Я в тебе не сомневался. *** Солнце светило уже почти что по-весеннему. Задорные лучи пробивались сквозь грязновато-мутные стекла и отражались от зеркальных поверхностей солнечными зайчиками. Девушка приподнялась с кровати и сладко потянулась. Она подобралась поближе к окну и, щурясь от света, выглянула наружу. Прошло уже семь дней с момента, как она окончательно очнулась. За все это время Ева ни разу не покидала комнату. «Какое яркое небо… » С улицы слышалось пение птиц, которые, предвкушая скорое тепло, радостно встречали смену сезонов. Несмотря на то, что сугробы пока не становились меньше, в воздухе витало ощущение весны. — Ева! Ты уже проснулась? В дверь протиснулась худощавая девушка лет двадцати двух. Она несла в одной руке поднос, на котором стояли тарелка с кружкой и лежал большой ломоть белого хлеба. — Доброе утро, Адела, — улыбнулась Ева. — Я принесла тебе завтрак, — сказала Адела, ставя поднос перед девушкой. Ева взяла в руки хлеб и миску, в которой оказалась свежеприготовленная каша. Она втянула ноздрями приятный аромат и приступила к еде. — Матерь Миранда попросила проследить за тем, чтобы ты все съела, — Адела присела рядом на кровать, попутно сдув с лица непослушную каштановую прядь, выбившуюся из-под платка. — Как ты себя чувствуешь? — Все отлично, только… — девушка помедлила. — Память так ко мне и не вернулась. После пробуждения Ева ничего не помнила. Она смогла лишь назвать свое имя, но и насчет него девушка не была уверена. «Я лишь повторила то, как меня звал голос. Но… он ведь мог звать и не меня вовсе». Быстрее всего к Еве вернулись речь и базовые навыки. Все происходило плавно, как говорила Матерь Миранда, «вещи возвращали себе естественный порядок». Также постепенно Матерь вводила Еву в курс всех дел. Она рассказала о деревне, о том, что все жители добровольно изолировались от внешнего мира. А также она просила ничему не удивляться, если вдруг Ева заметит что-нибудь необычное. Но когда девушка пыталась узнать о своем прошлом, то Миранда быстро съезжала с темы. Было очевидно, что она не горит желанием обсуждать это. Из тех скупых крупиц информации, которые удалось получить, Ева узнала, что Матерь нашла ее умирающей недалеко от деревни. «Она спасла меня. Вылечила и сейчас помогает встать на ноги. Я многим ей обязана». Но одного Ева понять не могла. Даже когда девушка стала чувствовать себя лучше, Миранда все равно запретила ей покидать дом, аргументируя это заботой о здоровье подопечной. От скуки Еву спасла служанка Адела, которая таскала ей книги и развлекала ее разговорами. У девушек была незначительная разница в возрасте, поэтому общий язык они нашли очень быстро. — Сегодня у тебя важный день, Ева, — голос Аделы вырвал Еву из размышлений. — Ммм? Фто? — удивленно переспросила девушка с набитым ртом. — Матерь сказала, что тебя нужно подготовить к церемонии, — пояснила служанка. — Феремония? — Ева наконец сделала мощное глотательное движение и четко переспросила. — Что за церемония? Адела пожала плечами. — Скорее всего тебя представят остальным Лордам. Ну, я так предполагаю. Лорды… Матерь рассказывала о них, но очень мало. Она весьма осторожно посвящала Еву в дела деревни, словно опасаясь испугать ее. Все, что девушке было известно о представителях правящих семей это об их необычных способностях, которые были дарованы им «свыше». Правда, о способностях Миранда не распространялась. — Адела, а расскажи мне о Лордах. На секунду во взгляде Аделы мелькнул страх. Тонкие пальцы судорожно сжали передник так сильно, что костяшки девушки побелели. — Я не так много с ними встречалась, — произнесла она, морща веснушчатый носик. — К счастью. Адела поежилась и нервно сцепила руки в замок. Ева недоуменно уставилась на служанку. — Я… что-то не то сказала? — виновато произнесла девушка. — Нет-нет, — грустно улыбнулась служанка. — Все нормально. Просто я надеялась, что Матерь все тебе рассказала. Адела встала с места, подошла к трельяжу, на котором покоился барельеф с изображениями гербов Четырех Домов. — Я расскажу, что сама знаю, — Адела снова села на кровать рядом с Евой. Служанка указала пальцем на правый верхний угол, где были изображены солнце и месяц, слившиеся в объятиях. — Дом Бенивьенто. Из его представителей осталась только Донна Бенивьенто. Очень тихая, незаметная. Всегда ходит в длинных черных одеждах, лицо скрывает за вуалью. Кажется, она не общается ни с кем, кроме кукол. — Кукол? — подняла бровь Ева. — Да, — кивнула Адела. — Она всегда таскает с собой одну из них. Вот ее ты точно заметишь и услышишь. — То есть? — Она не затыкается. Вообще. — Подожди… Как кукла может разговаривать, это какой-то фокус? Чревовещание? Служанка мрачно усмехнулась. — Может да, а может и нет… Знаешь, тут много странных вещей творится, — протянула она. — Но если тебе легче думать, что куклой управляет Бенивьенто, то так тому и быть. — А ты думаешь… — А я ничего не думаю, — Адела скосила хитрый голубой глаз на Еву. — Всему искать объяснение — голову сломаешь. А голова мне еще нужна. Логика у служанки была железобетонной. Еву порой сильно удивлял ее ход мыслей. Адела коснулась следующего герба — роза и скрещенные мечи. — Альсина Димитреску, — голос девушки чуть дрогнул. — Обитает в том здоровом замке. Вон он, его из окна видать. — Ого, — присвистнула Ева. — Она там совсем одна живет? — Нет, — мотнула головой служанка. — С ней еще живут три дочери. Но они редко покидают пределы замка, особенно в холодное время года. — Странная семейка… — пробормотала Ева. — И не говори. Они очень жуткие. Каждый год Димитреску набирает себе новых служанок. Как думаешь, куда деваются старые? Ева недоуменно посмотрела на служанку. Та в ответ закатила глаза и тихо произнесла: — Димитреску и дочери пьют их кровь. Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то вернулся оттуда живым. — Но… как Матерь Миранда допускает такое? — пробормотала Ева. Адела тяжело вздохнула. — Матерь не может уследить за всем, что творится в деревне. Тем более за тем, что Лорды делают со своими слугами. — Звучит не очень. — Так и есть. Поехали дальше, — Адела указала на герб с изображением русалки. — Сальваторе Моро, он тоже последний представитель Дома Моро. Ева прищурилась: она уже слышала это имя из уст Миранды. — Матерь упоминала о нем при мне. Мне, наверное, показалось, но она произносит это имя с пренебрежением. — Не показалось, — хмыкнула Адела. — Знаешь, к нему сложно относиться по-другому. Выглядит он… неважно. — В смысле? — Хм, ну как сказать… Лорд Моро больше напоминает огромную жабу. Ты его сразу узнаешь, поверь. Но, несмотря на внешность, он довольно добр. Особенно по сравнению вот с этим... Адела ткнула пальцем в последний оставшийся герб — лошадь с подковой. — Карл Гейзенберг. Ему принадлежит фабрика на окраине деревни, — отчеканила Адела. — А что с ним не так? — спросила Ева. Адела наморщила лоб и покачала головой. — Грубый, жестокий, своевольный, — процедила она. — Чрезвычайно опасен. К счастью, большую часть времени он торчит на своей фабрике и что-то постоянно собирает. — Блистательно. Изобретатель, инженер, социопат, мизантроп, — фыркнула Ева, но, наткнувшись на недоуменный взгляд Аделы, тут же снова стала серьезной. — Это не шутки, Ева. Тебе нужно быть осторожной. — Ты волнуешься за меня? — Ева склонила голову, буравя взглядом Аделу. Служанка грустно улыбнулась. — Ты хорошая, — пояснила она. — Знаешь… у меня никогда не было подруг. Нашу семью опасаются в деревне, ведь мы особенные. — Я не понимаю… — Мои прабабушка и бабушка служили Матери Миранде верой и правдой. Их дело продолжают моя мать и старшая сестра. А теперь и я, — Адела вздохнула. — Это большая честь, но… — Но такой статус приводит к одиночеству, — закончила фразу Ева. — Да. Ты — первый человек, который общается со мной не из-за корысти или желания узнать больше, чем нужно, — Адела грустно улыбнулась. — С тобой так легко, ведь ты тоже особенная. — Ох, нет. Я вовсе не… — Вот ты сейчас неправа, — служанка замотала головой. — Матерь очень благосклонна к тебе. Пожалуй, она ни к кому так тепло не относилась. Ева задумчиво теребила прядь волос. Слова Аделы заставили девушку задуматься о природе этой внезапной заботы Миранды. — Адела… Как думаешь, для чего это нужно Матери? — тихо спросила Ева и рефлекторно огляделась, словно опасаясь, что кто-то их услышит. — Мне кажется, ты напоминаешь ей дочь. В коридоре послышалась возня и обе девушки вздрогнули. Дверь открылась и в комнату заглянула Эмилия, мать Аделы. — Хватит языком молоть, Адела, — проворчала она. — Ты слышала, что Матерь приказала тебе? После завтрака нужно отвести Еву в ванную комнату. Адела засуетилась. Она вскочила и начала собирать пустую посуду. Эмилия недовольно запыхтела. — Я сама все уберу! Отведи Еву в ванную и приготовь там все. — Да, прости, — Адела жестом поманила Еву. — Идем. Ева пошла за служанкой, попутно с любопытством оглядываясь. Она пыталась оценить размеры дома, судя по всему строение было немаленьким. Девушка заметила по меньшей мере три закрытые двери, выходящие в коридор, и одну развилку, на которой Ева и Адела свернули направо. — Пришли, — служанка остановилась возле массивной двери и достала связку ключей. Она быстро открыла замок и вошла внутрь. Ева проследовала за Аделой. Девушка оказалась в просторной комнате с каменными стенами и полом. В качестве источников света выступали подсвечники, расставленные по периметру и пара маленьких окошек, которые находились под самым потолком . В углу стояла печка, внутри которой уже вовсю полыхало пламя. Почти что посередине помещения стояла большая ванна, наполненная водой, от которой шел пар. Она находилась в небольшом углублении, также Ева заметила несколько решеток в полу, которые, видимо, служили в качестве слива. Адела проверила печь, закинула внутрь несколько поленьев и немного прикрыла заслонку. Ева тем временем продолжала осматривать комнату. Она приметила раковину с краном, трубы от которых уходили куда-то на улицу. В остальном в помещении было достаточно пусто, если не считать пары полок, на которых покоились банные принадлежности. Адела подтащила к ванне бадью с чистой водой, а также мочалку и кусок мыла. — Вроде все… Справишься сама? — Да, конечно, — кивнула Ева. — Если что-то понадобится, то кричи. Я буду недалеко, — с этими словами служанка покинула комнату. Ева подошла к ванне и опустила ладонь в нее, чтобы проверить температуру. Вода была какой надо: горячей, но не обжигающей. От нее приятно пахло травами, девушка смогла различить ароматы календулы, лаванды и чего-то хвойного. Ева сбросила с себя одежду и погрузилась в теплые объятия воды. — Как же хорошо… Девушка откинула голову назад и прикрыла веки, чуть ли не урча от удовольствия. Она уже давно мечтала наконец смыть с себя остатки болезни. Но приходилось довольствоваться обычным умыванием прохладной водой из кувшина: Матерь запретила полноценно мыться, пока раны окончательно не зарастут. Ева провела рукой по крупному продольному шву, который брал начало от середины груди и кончался чуть выше пупка. Когда девушка спрашивала о необходимости такого жесткого хирургического вмешательства, Миранда нехотя объясняла что-то про остановку сердца и народные методы. Девушка мало что понимала из сказанного, но слепо верила своей спасительнице. «Раз Матерь сказала, что это было необходимо, значит это действительно так. Я же жива? Ну вот и все». Так Ева и рассуждала. У нее не было причин подозревать Миранду в чем-то плохом: Матерь относилась к девушке более чем лояльно. Она регулярно навещала Еву, справлялась о самочувствии, лично осматривала раны и давала снадобья. Девушка покорно принимала помощь, тем более, что с каждым днем ей становилось все лучше и лучше. «И все же… Я не могу отделаться от странного ощущения. Как будто все это происходит не со мной…» Ева одним легким движением распустила собранные волосы. Темная копна упала на плечи, девушка откинула пряди назад. «А эти Лорды? Кто они? Откуда они взялись? Миранда говорила, чтобы я ничему не удивлялась, но пока мне трудно воспринимать все это как должное. Может, потом я все-таки вспомню все то, что забыла. И у меня получится понять». Вдруг Ева ощутила, как кто-то аккуратно перебирает ее волосы. Девушка открыла глаза и резко обернулась. Немного воды из ванны вылилось на пол и слегка забрызгало Матерь Миранду. — Ох, — сдавленно произнесла Ева, — не заметила, как вы вошли. — Прости, дитя, — Миранда сделала шаг назад. — Я не хотела пугать тебя. Ева смущенно прикрылась. Несмотря на то, что Матерь тоже была женщиной, девушка не хотела представать перед ней нагой. «Почему она так смотрит?» Миранда, словно прочитав мысли Евы, отвела взгляд. — У тебя прекрасные волосы, — вдруг произнесла она. — У моей дочери были такие же… Темные, очень длинные и словно шелк на ощупь. «Ее дочь… Адела говорила мне, что она умерла очень давно». — Вы скучаете по ней? — тихо спросила девушка. Миранда с грустью посмотрела на Еву. — Сложно описать, насколько мне ее не хватает. Она помолчала и добавила: — Я всегда сама ее причесывала. Брала по одной пряди и аккуратно проводила гребнем. Даже когда она уже была в состоянии сама это сделать, она звала меня. И сейчас, — она протянула руку и коснулась кончиками пальцев волос Евы, — я на секунду ощутила те же самые эмоции. Я снова почувствовала себя… матерью. Ева не знала, что ответить на такое внезапное откровение. Что-то ей подсказывало, что в этот момент Миранда открылась ей сильнее, чем остальным. Девушка одновременно ощущала некую избранность, но при этом у нее возникло странное желание оказаться в другом месте. Как будто она увидела что-то сокровенное, чего ей видеть было категорически нельзя. — Кхм… Матерь… Вы пришли подготовить меня к церемонии? — Ева подняла глаза на Миранду. Матерь вздрогнула, словно слова Евы вырвали ее из наваждения. — Можно и так сказать, — произнесла она немного отрешенно. — Закончи омовение. Ева покорно приступила непосредственно к принятию ванны. Она как можно быстрее вымыла волосы, потерла тело щеткой с мылом, заботливо оставленными Аделой. И все это под пристальным взором Миранды. Наконец девушка аккуратно вылезла из ванны. Она чуть вздрогнула, когда голые ступни коснулись прохладного, по сравнению с водой, пола. Водопад капель, сорвавшихся с тела и волос, со звоном разбивался о каменные плиты. Кожа тут же покрылась мурашками. Ева обхватила себя руками за плечи и заозиралась в поисках чего-нибудь похожего на полотенце. Затем она перевела взгляд на Миранду и увидела, что Матерь протягивает ей рушник, расшитый витиеватыми узорами. — Спасибо. Ева чуть склонила голову в знак признательности и незамедлительно обернулась в пестрое полотенце. Она сразу же почувствовала себя куда увереннее, чем когда находилась перед Мирандой в чем мать родила. Дверь растворилась, Ева увидела Аделу, которая держала в руках стопку одежды. Служанка почтительно склонила голову и прошла внутрь ванной комнаты. — Помоги Еве одеться, Адела, — Матерь перевела взгляд на закутавшуюся в рушник девушку. — Нам нужно поторопиться. Пора уже представить тебя Лордам, дитя. *** В этот раз Карл почти что не опоздал на собрание. Лорд появился в Подземной Церкви позже всех, кроме Миранды. Так что, можно было сказать, что он пришел вовремя. — … Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — пропел Гейзенберг, завидев своих ненаглядных «родственничков». Лорд кивнул Донне, которая, словно недвижимая статуя восседала на своем обычном месте. Остальных Карл не удостоил даже взглядом. — О, явился, не запылился, — пискнула Энджи. — А ну-ка цыц! — Карл погрозил кукле кулаком. Гейзенберг сел на пол и прислонился стене, надвинув шляпу на глаза. Молот Лорд положил прямо перед с собой. В Подземной Церкви повисло молчание, прерываемое лишь звуками капающей воды. Димитреску с недовольным видом выдохнула несколько дымных колец. — И по какому поводу Миранда вызвала нас? У меня были планы на сегодня, — аристократка покосилась на остальных Лордов. — И встреча с вами в них не входила. — И какие же планы, сестрица? — лениво произнес Гейзенберг, приподняв край шляпы. — Хлебать вино? Отмокать в кровавой ванне? Мастурбировать на свое отражение в зеркале? Энджи мерзенько захихикала, прикрывая рот ладошкой. Моро издал булькающий звук, но, заметив, как исказилось от злобы лицо Альсины Димитреску, поспешил заткнуться. — И это мне говорит тот, кто только и занимается тем, что совокупляется со всякими железками? — аристократка скривила губы, с трудом сдерживая гнев. — Хе-хе… Хе-хе-хе, — Гейзенберг заухмылялся во все тридцать два зуба. — Ты так говоришь, как будто это что-то плохое… Хочешь, я и тебе что-нибудь эдакое подгоню? Глядишь и настроение улучшится, перестанешь быть такой сукой. — Да как ты… Да я тебя… Из пальцев Димитреску вытянулись длинные когти. Аристократка со свистом рассекла воздух перед собой, явно демонстрируя намерение отрезать что-нибудь названному братцу. — Ну, если ты настаиваешь, — протянул Карл, медленно поднимаясь на ноги. Гейзенберг вытянул руку перед собой и притянул лежащий на земле молот. Лорд сверху вниз взглянул на Альсину поверх затемненных стекол очков. — Кого же ты мне напоминаешь сейчас… — Гейзенберг с нарочитой задумчивостью поскреб подбородок. — Ах, вспомнил! Жабы также надуваются от злости, когда пытаешься их поймать. — Да я тебе причиндалы отрежу! — срываясь на визг закричала Димитреску. Карл сделал шаг вперед с молотом на изготовку, как вдруг почувствовал, что его кто-то держит. Лорд раздраженно обернулся и увидел Моро, сжимающего край пальто Гейзенберга. — Братец, не надо, — выдавил Сальватор, сжимаясь от страха. — Мама будет злиться… Она не любит, когда вы с сестрицей ссоритесь… — Отпустил, быстро, — тон Карла был ледяным. — Или получишь по кумполу. Моро всхлипнул, но зажал край сильнее. Гейзенберг закатил глаза и снова повернулся к Альсине, которая, между тем, уже была в опасной близости. Вжих! Только благодаря своим сверхчеловеческим рефлексам Карл успел уклониться от летящих прямо в него когтей. Но из-за Моро маневр вышел не самым удачным: Гейзенберг споткнулся о тучного Сальватора и, не удержав равновесия, грохнулся на пол. — Моро!!! — взревел Карл. — Я тебя выпотрошу! — Да! Да! — кукла Бенивьенто была в диком восторге. — Врежь уродцу! Прямо в его вонючую морду!!! — А ты заткнись! — одновременно прорычали Альсина и Карл. Димитреску снова нанесла удар. Гейзенберг перекатился и вскочил на ноги, попутно успев как следует пнуть Моро. — Слишком медленно, — ухмыльнулся он. Карл крутанул молот и принял боевую стойку. Где-то сбоку слышалось хныканье Сальваторе. — Нападай, кровососка. — Прекратите немедленно этот балаган! Голос Матери Миранды прорезал накалившееся пространство, моментально охлаждая его. Лорды, мгновение назад готовые разорвать друг-друга на клочки, тут же опустили оружие. — Я пытался их остановить, — затараторил Моро, всхлипывая. — Я говорил, что ты расстроишься. Но они не захотели и слушать… — Заткнись, — рявкнул Карл. Лорд повернулся к Миранде и с удивлением отметил, что Матерь пришла не одна. Рядом с ней стояла девушка, чье лицо Гейзенберг уже видел. «Та самая девка с фото! Как же тебя звали-то…» Девушка обескураженно разглядывала Лордов. Как ни странно, страха в ее серых глазах в ее не было. «Анита? Ариадна?» Взгляды Карла и девушки пересеклись. Не отводя глаз, Лорд снял очки и чуть прищурился. Молчаливая дуэль серого и зеленого продолжалась всего несколько секунд. Девушка смутилась и первая отвела взгляд. Гейзенберг ухмыльнулся краешком рта. «Вспомнил. Тебя зовут Аэлита». — Я разочарована вашим поведением, — отчеканила Миранда. — Альсина. — Да, Матерь, — Димитреску смущенно спрятала когти. — Я искренне сожалею… Но этот… Димитреску послала яростный взгляд в сторону Гейзенберга. — Альсина, ты должна терпеливее относиться к младшим, — прервала Димитреску Миранда. — А ты, Карл… — Каланча первая на меня набросилась, — осклабился Гейзенберг. — Уродец и Донна могут подтвердить. — Но Карл, — ноющим голосом произнес Моро, — ты первый начал выводить ее из себя… Ты говорил очень обидные вещи сестрице. «Гниль болотная, ууу!» Карл раздраженно потер переносицу, в голове представляя, как снова и снова отвешивает Сальватору смачные затрещины. — А тебе, Карл, нужно научиться уважать старших, — закатила глаза Миранда. — Кажется, я уже повторяла это много раз… — Я понял, Матерь, — Гейзенберг почтительно снял шляпу и чуть склонил голову. Миранда кивнула, видимо, удовлетворившись ответом Лорда. Матерь повернулась к притихшей девушке и мягко произнесла: — Выйди вперед, дитя. Пусть они посмотрят на тебя. Девушка беспрекословно подчинилась. Она сделала шаг и застыла, сжав руки в замок. Гейзенберг продолжал пристально всматриваться в лицо чужачки, с каждой секундой все больше подтверждая свою догадку. «Точно она! Выжила, значит…» — Это — Ева, — Миранда положила ладони на плечи девушки. — Я хотела познакомить ее с нашей дружной… — многозначительный взгляд скользнул по Альсине и Карлу, — семьей. «Ева?! Неужели Миранда уже успела провести ритуал? Бред какой-то, прошло слишком мало времени». — Ева потеряла память, — продолжала Миранда. — Я нашла ее умирающей в горах и излечила ее раны. Сам Темный Бог мне подсказал, где искать. Появление Евы было предрешено. «Темный Бог, ну как же…» Карл заметно помрачнел. Если Миранда уже сделала, что задумала, то перед ними в теле Аэлиты ее дочь. — Я очень рада наконец увидеть всех вас, — вдруг сказала девушка. — Это большая честь. «Надо же, она и разговаривать умеет». — Какая замечательная девочка, — подобострастно заклекотал Моро. — Матерь, можно я… подойду поближе? Миранда кивнула и Сальватор, аккуратно двигаясь боком, словно опасаясь подвоха, приблизился к девушке. Карл со каким-то злым удовольствием отметил, что Ева слегка поморщила нос, когда уродец оказался на расстоянии пары шагов от нее. «Ха-ха, с обонянием у тебя тоже в порядке». Моро заискивающе протянул руку, покрытую язвами и струпьями. Ева сначала недоуменно покосилась на Матерь, а затем, поняв, что от нее требуется, осторожно протянула ладонь в ответ. Сальватор задрожал от восторга. Он прикоснулся к нежной коже и прошептал: — Меня зовут Сальваторе Моро, — с предыханием произнес он. — Я так рад, о прекраснейшая и благороднейшая… Блеклая улыбка девушки превратилась в маску. Карл мог представить, насколько ей неудобно быть частью этого спектакля. — Хватит, Сальваторе, — прервала Моро Матерь. — Ты смущаешь Еву. — Да, как будет угодно, — уродец мелкими шажками засеменил прочь, изредка оборачиваясь и бросая восхищенные взгляды на девушку. — Позволь мне представить остальных, — Миранда провела ладонью по воздуху. — Альсина Димитреску, хозяйка замка фамильного замка Димитреску. Аристократка вышла вперед и растянула губы в фальшивой улыбке. — Какая замечательная девочка, — произнесла она. — Я с радостью приму тебя в моем замке и познакомлю с дочерьми… Вы понравитесь друг другу. — Всенепременно, — прервала аристократку Миранда. — Донна Бенивьенто. — И Энджи! — вклинилась кукла. — И Энджи, — со вздохом произнесла Матерь. Донна слегка склонила голову в знак почтения к Еве. — Ммм, свежая кровь в деревне, как неожиданно, — громким шепотом произнесла Энджи. Миранда сделала вид, что не услышала комментария куклы. Она указала ладонью на Гейзенберга и произнесла: — Лорд Гейзенберг, хозяин Фабрики. Карл карикатурно исполнил реверанс. — Прошу меня простить, — насмешливо произнес он. — Я слегка подзабыл манеры. Но я обещаю исправиться. «Когда рак на горе свистнет, ага». — Теперь, Ева, ты знаешь Лордов, а они знают тебя, — сказала Миранда, обращаясь к девушке. Матерь обвела взглядом своих «детей». — А вы должны помогать Еве и оберегать ее. — Кхм-кхм, — Альсина кашлянула, привлекая к себе внимание. — Матерь, ты хочешь сказать, что Ева теперь… часть семьи? При этих словах Лорды переглянулись между собой. Несомненно, всех очень волновал этот вопрос. — Пока только номинально, — Миранда ничуть не смутилась. — Ева совсем недавно попала к нам, но, думаю, вскоре она вполне заслужит свое законное право быть здесь. Карл наблюдал за реакцией девушки. Та молчала, но ее мимика и взгляд говорили гораздо больше, чем слова. Сейчас в них читались непонимание и сомнение. «Так-так. Кажется, Миранда все же не успела провести ритуал и перед нами псевдо-Ева. Девчонка, небось, даже и не догадывается, что ее ждет». Гейзенберг мрачно оглядел Лордов. Моро, словно верная собачонка, не спускал восторженных глаз с Миранды, впрочем, как и всегда. Димитреску умело скрывала свое недовольство, но несколько морщинок на лбу и слегка искривленный краешек рта выдавали аристократку с потрохами. Видимо, появление настолько приближенной особы к Матери совсем не радовало Альсину. Донне же, как будто, было наплевать. Карл несколько секунд буравил взглядом кукольницу, надеясь тем самым привлечь к себе внимание. Однако никакой заметной реакции не последовало. Тем временем, Миранда приобняла Еву и что-то негромко ей сказала. Девушка в ответ посмотрела на Матерь и рассеянно кивнула. «Миранда и не собирается посвящать ее в свои планы. Оно и понятно. Вряд ли девчонка великодушно согласится отдать свое тело для дочери грымзы». Потерянный взгляд Евы снова метнулся к Карлу. Лорд хмыкнул и изобразил ободряющую улыбку. «Вот глупая. Ты покорно следуешь, как наивная корова, даже не зная, что тебя приведут в итоге на скотобойню». — На этом завершим собрание, — повысила голос Миранда. — Можете идти. Гейзенберг первым поспешил к выходу. У него не было желания оставаться в этом месте даже лишнюю секунду. «С другой стороны, будет забавно понаблюдать за новой игрушкой Миранды. Не знаю, сколько времени еще потребуется для подготовки к ритуалу, но я буду готов». Карл с мрачной уверенностью сжал рукоять молота. «Да, я буду готов».