Отвратительные лапища

      Проснулся Шер от того, что из его ануса вытягивали пробку. Пока он спал, вырубившись от стресса, Шнюк привязал его ноги рядом с головой, так что шмель мог во всей красе видеть выходящую из него огромную игрушку и собственное рястягивающееся очко.       Спросонья Шер забыл, что садиста только возбуждают крики, а потому немедленно громко застонал, впрочем, довольно быстро осознав свою ошибку и заткнувшись. Но этой маленькой провокации было достаточно, и паук начал двигать пробкой вперёд и назад, проталкивая её в тёмную глубину, а затем доставая обратно, наблюдая за тянущейся по пробке покрасневшей плотью.       Наконец, деревяжка оказалась вне тела. Однако Шнюк тут же сунул два больших пальца внутрь (они казались маленькими по сравнению с игрушкой) и раздвинул очко настолько, насколько было возможно, вглядываясь в созданную им чёрную дыру. Шер старался не стонать и не кричать, но тихое мычание всё равно время от времени предательски покидало тело. Тонкие струйки прозрачной жидкости тянулись от стенки до стенки измученного анала, так что низ Шера сам чем-то напоминал паучью пещеру, в которой тот находился со вчерашнего дня.       Не прошло и секунды, как паук оказался на пленнике. Несколько лап держали его за брюшко и талию, верхние вцепились в паутину, а у лица несчастного старика твердел чёрный как смоль член. Целиком он, конечно, у лица не помещался, но даже его плоская головка вызвала немало паники у генерала. Особенно, когда Шнюк ткнул головкой ему в лицо. Шер не боролся за сохранение оральной девственности, нет, он просто насколько запаниковал, что даже не сообразил что с этой штуковиной делать. Однако хищник не принял отрицательный ответ.       Нижние лапы не отличались толщиной от верхних, потому Шер смог вынести вхождение одной такой в его анус, не открыв рот. Тогда Шнюк начал с бешеной скоростью двигать ей, но мычание стало только громче, и глаза Шера наполнились слезами. Он сжал тонкие губки, паук видел это, и эта картина заставила его возбудиться ещё больше. Вены на органе разбухли, напоминая червей, беснующихся под плотной чёрной кожей.       Второй задней лапы в анусе Шер не выдержал и закричал, в тот самый момент, как слёзы брызнули из его теряющих надежду глаз. Он начал вертеть головой. Член бы ни в коем разе не пролез в рот старика, об этом даже речи не было, но невозможность достижения даже кончика слюнявого языка раздражала Шнюка. Потому он начал бить. Он бил своим массивным пенисом по лицу кричащего, двумя лапами задевая его простату, двумя лапами мастурбируя жёлтый член, и так пока уголок чёрного органа не оказался на языке Шера, который, казалось, готов был отключиться от боли и эмоций. Пенис двигался беспощадно и резко, продолжая колотить несчастную жертву по лицу, пока та не кончила, и осознание того, что даже в такой ситуации Шнюк смог принести жетве удовольствие, довело хищника до взрывного оргазма.       Лица Шера уже не было видно. Будто на него одели текучую, склизкую маску. Шер не глотал. Он захлёбывался. Намеренно старался захлебнуться, лишь бы это кончилось. Однако Шнюк одним движением лапы собрал с лица большую часть спермы, и резко поместил её внутрь жёлтого, болящего до безумия ануса.       Губы Генерала были разбиты, как и нос, а глаза были скрыты в сиреневых устрицах синяков. Изо рта, словно по паутинке, веся на ниточках семени выпали несколько передних зубов. Шнюк был очень доволен.       — Уб… Убей. — не успел старик договорить, как получил лёгкую пощёчину членом, явно дающую понять бесполезность переговоров.       Паук удалился от лица жертвы, встав прямо перед несчастным, и начал, наслаждаясь плачем и жалкими стонами, откровенно лапать жёлтую задницу, разводя ягодицы в разные стороны, периодически суя лапища внутрь, игриво пошлëпывая, да и просто трогая, ломая последнюю волю шмеля.       Внезапно, садист сорвал Шера с паутины и прикрепил его спиной вверх, всё ещё с ногами у лица, с торчащей кверху сочной попкой с неестественно расширенным очком.       Ох, из этого очка струилась недавно помещённая туда белая слизь, но даже через эту массу была видна безнадëжная дрожь.       Шнюк взял Шера за ноги задними лапами, а передние использовал чтобы удержаться на паутине и заткнуть пленнику рот. Пальцы проникали глубоко в глотку, заставляя дышать через нос и отчаянно чихать из-за протекающей по лицу спермы. Пчёл не мог ничего возразить, хоть и знал, что произойдёт дальше. Жалкие попытки выбраться заставляли жëлтую попку медленно вилять из стороны в сторону.       Головка члена уткнулась в белую пелену. Один рывок, и она будет внутри. Раз, два… Соскользнула. С хлюпом, разбрызгав сперму вокруг. Неудача раззадорила хищника. Раз, два… Снова не вошёл. Жертва уже заметно плакала от такого мучительного, неоправданного ожидания, но паук явно был не намерен сдаться. Раз, два…       Крик. Шер не мог не закричать. Четверть члена оказалась внутри, но вместо агонии пришло настолько новое потрясающее ощущение, что пчёл немедленно кончил, но садист этого даже не заметил. Ощущая, насколько хорошо смазан анус, так крепко обхватывающий его пенис, убийца немедленно начал двигаться.       Медленные, чётко выверенные, отрабатываемые годами движения заставляли шмеля стонать, кричать, плакать и издавать нечленораздельные звуки. Вероятно этими звуками должны были быть мольбы, но разум Шера настолько затуманился, что он уже не знал что сказать. Мысли спутались в липкий клубок удовольствия и страха, который мог воспроизводить только один факт: член паука находится внутри шмеля, и ему это нравится.       Торс Шнюка начал подаваться вниз, медленно пропихивая монструозный прибор ещё глубже, пальцы Шера сгибались и разгибались, тёмно-жёлтый язык выпал изо рта, он уже был морально готов принять половину этого отвратительного склизкого пениса, но у паука были другие планы. Он резко вышел из ануса пчелы, вызвав обескураженный писк. Чудовище начало вставлять и вынимать головку, не заходя дальше чем на несколько сантиметров, делая это со случайными промежутками времени, чтобы к этой игре нельзя было привыкнуть.       Шер мычал, он снова кончил, но тут же затвердел. Казалось, его поместили в бесконечное лимбо тягучего удовольствия, которое на деле длилось меньше минуты, а по ощущениям прошло несколько часов.       Когда головка в очередной раз достигла влажных стенок жёлтого отверстия, бёдра Шнюка молниеносно ударились о ягодицы шмеля, который снова издал дикий крик, настолько громкий, что даже снаружи его можно бы было услышать. Его крепкий как камень член начал бы плеваться спермой, если бы не…       Шер был настолько обескуражен, что даже не смог закричать. Ноги стали ватными, на секунду он будто выпал из собственного тела, ведь взрывной оргазм, который он уже был готов ощутить, не случился. Вместо этого, его уретра загорелась болью. В ней был палец Шнюка, блокирующий сперму.       Шеру не дали кончить. Титанический член упирался ему в лёгкие, растягивал желудок как латексный гандон, заставлял растяжки появиться на животе, а он не мог кончить. Но… Нет, это ведь бред, он и не должен кончать от этого, он и не…       Шнюк вышел и вошёл снова. Медленно, позволяя ощутить каждую венку, он вынул замазаный белым пенис и вставил его обратно, всё так же медленно. Глаза шмеля закатились, его рот был открыт до боли в челюсти, но он не мог издать ни единого звука. Движение за движением, паук спускал его всё глубже по кругам ада, не вынимая пальцы ни изо рта своей жертвы, ни из его расширенной уретры.       Движение ускорились. Они были не столь быстры, сколь руки Шнюка до этого, но даже эти недолгие движения заставили Шера вновь завопить и разразиться водопадом слёз. Да, он наслаждается этим, его лицо болит, он готов захлебнуться в сперме и собственных соплях, он уже вряд ли когда-нибудь сможет встать на ноги из-за всего, что пережила его грязная дырочка, а он наслаждается этим. И даже не может кончить. Он не может кончить.       Шнюк положил свободную руку на задницу Шера и резко шлёпнул её. Шер взвизгнул. Ему было необходимо это возвращение к реальности. Хотя его рассудок, не смотря на эту меру, всё ещё витал где-то далеко. Его заботило только одно — отвратительное обжигающее чувство в его бетонном жёлтом члене. Ему нужно кончить, чего бы это ни стоило. Он должен был полностью положиться на благосклонность своего пленителя и надеяться на его симпатию.       Шмель начал облизывать длинные пальцы. Сначала легонько, так что его старания можно было принять за случайные движения языка, а потом всё старательнее и старательнее, он сосал их, обсасывал, вылизывал их от запёкшейся крови, спермы и грязи, обсасывал каждую морщинку и выскребал оставшимися зубами грязь из-под ногтей.       Шнюк был крайне доволен. Это было понятно, по тому, как медленно он начал двигаться и как близко прислонился к своей жертве. Он дышал генералу прямо в ухо, заставив насекомое тело покрыться мурашками, а чёрный-чёрный член всё продолжал становится твёрже и твёрже. Шер сходил с ума, но продолжал старательно отсасывать. Шнюку это льстило. Он знал, чего хочет его сука. Он знал, что его сука хочет кончить. И он был готов это позволить.       Серые пальцы покинули влажный рот, прямо перед тем, как ягодицы начали гудеть от нестерпимой боли, шлёпаемые ударяющимися о них яцами, прямо перед тем, как отверстие начало хлюпать со скоростью, неведомой ему раньше, прямо перед тем, как из глаз Шера брызнули солёные слёзы, а из его жалкого расширенного корешка полилась горькая сперма.       Он уже не кричал, он стонял, ахал и охал, пока его насиловал огромный Паук. Он хотел больше, он хотел, чтобы это длилось вечно, он хотел, чтобы его мучитель продолжал, пока не кончит, и он и сам кончал, кончал столько, что сам не мог в это поверить.       Шнюк достал член до самой головки, а потом резко обрушил его обратно внутрь. Живот Шера начал надуваться, пока тот плакал, и вновь испускал белую жижу. Паук держал руку рядом с органом его пленника, и ловил всё вытекающее в неё. А когда сам закончил, намазал ягодицу шмеля его собственным семенем. К этому моменту, генерал уже давно отключился. По его губам текли кровь, слюна и семя, а глаза закатились далеко назад.       Паук был этим доволен. Ему было без разницы, ощутит ли его пленник то, что будет дальше.       Шнюк издал гулкй стон, и его тестикулы начали уменьшаться. Пенис превратился в подобие анальных шариков, ведь оказавшиеся в нём паучьи яца почти полностью перекрыли всю уретру. Шер очнулся, когда понял, что происходит. И немедленно закричал. И немедленно получил за это пальцы в горло.       Хищник откинулся назад и закатил глаза. Для него кладка яиц была куда приятнее, чем для его новоиспечённой мамочки. А Шер, если бы не был без сил, бился и метался бы так же отчаянно, как когда попал в паутину впервые. В его горячей голове живо возникали образы армии паукообразных чудовищ, которые выйдут из его неестественно широкого очка и съедят его внука, его жену, его друзей… Или используют их для создания новых пауков. Он думал об этом, думал о том, как ужасный монстр будет насиловать Капу, как она так же беспомощно будет принимать его член внутрь себя, как она так же беспомощно… Кончит. Он кончил, когда последнее яйцо коснулось его желудка.