И лампа не горит...

Мы вновь вернулись в гостиную и док зажёг камин. Электрический, разумеется, но иллюзия пламени из светящегося газа была столь совершенна, что поначалу её спутал с настоящим огнём даже я, тем паче, что тепло шло от него волнами: как лучистое, так и несомое неслышным вентилятором, отчего в комнате тотчас запахло хвоей. Робот тихо поставил рядом чай, Игорь сделал рукою пасс - и в воздухе разлилась музыка, также поразительно-естественная, словно заиграл невидимый оркестр. - Мой иллюзион может потягаться с любым публичных виртом и положить его на обе лопатки! - сказал мой шеф горделиво. - И зрение он услаждает не хуже слуха, - улыбнулась Марта, также делая домашнему искину некий знак. Похоже, не только док питал отвращение к молчаливым КонСенсусным приказам - его жена тоже любила раздавать указки взмахом руки. Дальняя стена озарилась светом и из неё проступил оркестр в качестве, замечательном даже для голоэкрана... но то, что это лишь картинка, было заметно всё равно. Потому-то никакие иллюзионы даже в детстве не вызывали у меня тех восторгов, что у моих сверстников - я всегда различал подвох. - Нравиться? - спросил меня док. - Да. Особенно музыка. - Исполнение или качество? - В классике я не мастак, а вот трансляция - впечатляет. - А видео? - Лучше, чем обычно. - И только? Я вон запросто могу перепутать его с реальностью: однажды даже прощения попросил у дирижёра, которому, как мне показалось, наступил на ногу. Да и с Мартой такое бывало... - Бывало-бывало, да ты как-то забыл, с кем имеешь дело, - отозвалась Марта. - Да? А что? Я у Юкки на стене знаешь какую фонотеку мельком видал? Так что пусть не в симфоническом жанре - но парень разбирается. - Да не о том я! Помнишь, что говорил Роб Паглиньо? - И что он такого говорил? - Что вампиры не попадают на Небеса, так как видят там пиксели! Именно поэтому Юкка не может во всей полноте порадоваться за твой возлюбленный иллюзион. И, обернувшись ко мне, спросила: - Я права? - Наверно, - ответил я. - Никогда не путаю картинку с реалом, что крепко отравило мне в детстве жизнь. - Да? И чем? - Тем, что я не мог разделить КонСенсусных восторгов приятелей - в них многое строилось на путанице дополнительной реальности с обычной. Зато когда нужно было различить то и это по условиям игры - я побеждал всегда. - А нейровиртуал? - То же самое - вижу подвох. Думал, кстати, что так у всех, а обитатели Небес попросту привыкают не обращать на него внимания.... А Роб Паглиньо - это кто? - Тот самый коллега, с которым мы воскрешали денисовца, - буркнул мой шеф. - После случившегося он не желает с нами общаться. В воздухе разлился мелодичный звон, почему-то звучащий словно от музыки отдельно. - Алиса на подходе, - сказала Марта. - Пора встречать, а значит - сменить на что-то, приятное ей, твою любимую сонату. - Десять минут у нас есть, - ответил док. - Тем паче, что сегодня её передадут из рук в руки. Дослушали сонату мы молча, после чего Марта встала и направилась к двери, которая через минуту распахнулась и на пороге был человек. Нет, не робот, которые обычно сопровождают из школы детей, а пожилой мужчина с сединой в волосах, и он держал за руку девочку в нарядном платье и с волосами цвета неба осенью. - Ваша дочь прибыла, - коротко сообщил он. - Простите, зайти не могу - дела. - Что с ней было? - всполошился док. - Аффект, как всегда. На этот раз - чуть более бурный. - Ну почему, почему её нельзя перевести на обучение дома - они ведь в школе всё равно виртуал гоняют! - Потому, что лишь контакт с другими детьми - сколь бы затруднён и порой рискован он ни был - единственное, что держит её в мире людей, пусть она и зацепилась в нём лишь одним пальчиком. Поймите - ей надо со всех сил бежать даже для того, чтобы оставаться на месте. - Я это знаю. - Тогда зачем спрашиваете? - Затем же, зачем любой родитель, боящийся, что другие дети повредят ей, либо она - им. - И за первым, и за вторым следим мы. - Да, но сегодня... - Мы не всесильны. Кстати: кто это рядом с вами? Родственник? - Коллега. - Пусть будет аккуратен, особенно сейчас. - Но что произошло? - Всё - в видео. Простите, мне пора. Хорошего дня! - и тьютор вложил руку дочери в ладонь её отца. На его руке я заметил несколько свежих царапин. А я, присматриваясь к девочке с того мига, как увидал её, наконец-то смог лицезреть её в движении. Она двигалась... не как человек - вот что приходило на ум перво-наперво. А до того - стояла столь неподвижно, как люди не могут. И движения её говорили... да ничего они не говорили, по крайней мере - мне. Я слышал, есть высококлассные спецы по языку тела - они, вроде, любимый цвет по шевелению могут опознать. У меня всё проще: я по движеньям знаю, что человек собрался делать, и иногда - о чём он молчит. Первое, впрочем, развито чрезвычайно: "восприятие древней охоты", как сказал однажды уж не помню кто из моих знакомых - ах, если бы он только знал, насколько оказался прав! Но у Алисы этого не было. Вместо того казалось, что её, как куклу-марионетку, дёргает то один, то другой кукловод, но чего они хотят - определить невозможно, так как по большей части заняты они борьбой за нити. А немного позже пришло прозрение: кукловодов нет, а есть реакции - непрерывные реакции на нечто непредвиденное, словно её всё время удивляет, напрягает либо пугает нечто на каждом шагу. Я вспомнил речи дока о поломке интегративной системы, попытался представить, как она видит мир - и мне стало крепко не по себе. - Привет, как прошёл твой день? - спросила Марта. - Он не прошёл. - отвечала девочка, и у меня по спине почему-то побежали мурашки. Её фраза была... как будто невидимый динамик произнёс её, в то время, как руки силились сообщить нечто иное. - Я дома и хочу гулять. - Конечно, сейчас мы пойдём, вот только я тебя накормлю. А что случилось утром? - Ничего. - А тьютор? - Он забрал. - Тебя? А ты можешь рассказать, почему? - Марта, не надо. - Он говорил, надо. - Он - это тьютор? Который из них? - Не важно, пусть попытается. Алиса, что было в школе? Некий неуловимый миг девочку словно током трясло - столь быстры были крошечные движения всех её мышц, а потом она закачалась, машА руками. - Джонни спросил: я хочу конфету, я сказала да, пирожное, он дал, я разозлилась. - Ты хотела пирожное, но он решил, что конфету? - Да. А кто это здесь? - Это Юкка, он - кактус, - улыбнулась Марта. - Похож! - Алиса перестала руками махать и расцвела в улыбке. - А если похож - идём кушать. В гостиной нас уже ждал стол, сервированный роботом. На этот раз на блюде красовалось нечто, выложенное правильными квадратами - у меня аж бабочка в затылке затрепетала. Еда из придорожного фаст-фуда? Чудеса! - Алиса не ест, если форма ей не нравится, - увидев мой удивлённый взгляд, пояснил док. - А нравятся ей сейчас квадратики, хоть было так не всегда. Кушай, доченька! Она деловито принялась делить квадраты меж собой, по одному отправляя в рот, а док, сняв с шеи да приложив к вискам тоненький обруч, закрыл глаза и то же сделала Марта. - Юкка, подключайся и смотри, тебе это легче, - сказал мне Игорь. - Ты теперь член семьи - вправе знать, что там было. Качество видеозаписи оставляло желать лучшего, так как всё время менялся ракурс и я догадывался, почему. Будучи раздираем пополам требованием объективности и требованием удобочитаемости, школьный искин смонтировал запись, как умел, то есть - как попало, но зато ничего не пропустил из фактажа. Вот тот самый Джонни спрашивает Алису о конфете, в то время как она смотрит на лежащее рядом пирожное, вот подаёт её, вот девочка бросает конфету ему в лицо, он отшатывается, роняя со стола тарелку, раздаётся звон, Алиса тоненько визжит, вскакивает, переворачивая стол и врезается прямо на барную стойку, опрокидывая машину, разливавшую какао. Школьные камеры бесстрастно фиксируют хаос и крик. И визг девушки по имени Даниэль - так сообщает пришпиленная искином бирка. А может - мальчика, девочкой нарядившегося: гендер на бирке не указан. В отличие от прочих кричащих, которым разве что одежду заляпало, у неё есть на то суровый повод - какао ошпарил голую ногу, и вот уже к ней (а может - к нему) спешит доктор, а Алису ловят, как говорят русские, "всем миром", но она царапается, словно дикая рысь, что добавляет жертв и разрушений. Дальше в столовую врывается дрон, из него раздаётся зычный голос местного тьютора, зовут тьютора другого, меж учителями и тьютором возникает перепалка: что и в каком свете сообщать родителям пострадавших... дальше смотреть было неинтересно. - Ты зря помянул домашнее обучение в разговоре с ним! - говорит Марта внезапно. - А что такого? - удивляется док. - Домашнее обучение в её случае называется интернатом - опекунский совет иного не разрешит никогда. А интернат для неё суть неизбежный регресс и конец всех надежд стать человеком. - Надеюсь, это понимаешь не только ты. - Не надейся! Сейчас антиинклюзивные настроения резко пошли вверх. Оно и не диво: множества аутистов, как в былые дни, больше нет, новое поколение состоит из детей без аномалий и со здоровьем, правленным на уровне генома, а потому их родители не желают терпеть "ненормальных" ни рядом со своими детьми, ни на улицах, лишь для адаптированных делая скидку. Образом аутизма в массовом сознании вновь стал пресловутый "человек дождя", а не кусающиеся "повелители мух" - и терпимость ко вторым стремительно падает. - И это - ХХІ-й век! - возмутился Игорь. - Век нейрокоррекции и неоднократной смены пола едва ли не под настроение? - Смена пола не поливает тебя кипятком, чужие сексуальные пристрастия не лезут без спросу в двери, ментальные коррекции и когнитивные добавки делаются так, что бы то не угрожало окружающим, а здесь - в точности наоборот. И потому всё чаще раздаются голоса, требующие упрятать "поведенчески-небезопасных" куда подальше. И к ним всё чаще прислушиваются и копы, и опекунский совет, и прочие "слуги народа". Вот так! - Да, но где же милосердие? Обыкновенное милосердие к тем, кто болен, которым так гордится наша цивилизация? - на дока было жалко смотреть - такая беспомощность отразилась на его лице. - Ты сам знаешь, где - у человечества короткая память. - Юкка! - доктор Игорь схватил меня за руку. - Когда станешь настоящим вампиром - разобъясни им, что такое доброта! - Я поела. Я хочу гулять! - вставая из-за стола, произнесла Алиса, и от неё пахнУло чем-то волнующим, чему в людском языке и названия-то нет. Это сопровождало меня с малолетства: запахи, которые не запахи, что слышу лишь я. Ориентируясь по ним, я обнаруживал столь сильное пристрастие к определённым маркам, скажем, шоколада, что родители одно время волновались: не аутист ли я? Но после я им таки-объяснил то, на что и у меня не хватало слов - и у них отлегло от сердца. Всего лишь вомероназальная гиперфункция - так называется этот феномен. Обычно сигналы вомероназального органа, так называемого "второго" либо "мышиного обоняния", почти не достигают высших отделов, ну, разве некоторые, вроде ароматов трюфеля да конопли - одно время думали, что у не чующих трюфель орган этот не подключён к мозгу вовсе. Но оказалось - подключён у всех, причём на очень низком уровне, и потому сигналы его влияют на поведение в обход всего неокортекса разом. Это было открыто во время пандемии коронавируса - тогда вомероназальная дисфункция сломала множество психик и жизней. А у меня, значит, гиперфункция, причём - врождённая, к которой я прекрасно адаптирован, но именно она заставляет меня сортировать по неведомому признаку вкусности, которые для всех прочих не пахнут вовсе либо пахнут одинаково. И вот сейчас от Алисы волной распространился какой-то невероятно манящий, дурманящий голову дух: духИ у неё особенные, что ли? - Эх, скверно всё же устроен мир, - отпустив мою ладонь да глядя на свою дочь, сокрушался доктор Игорь. - Одним - густо, другим - пусто... а что ты об этом, Юкка, думаешь? - О чём? - не понял я. - Да так: PCDH-Y протокадерин, из-за отсутствия которого вампиры стали охотится на людей, у моей дочери синтезируется в избытке. В огромном, вредоносном избытке: ещё одна причина того, почему ей столь сложно наладить мозг. Буде иначе... дальше я его не слушал, так как мне стало ясно, что это за неслышимый прочими запах столь властно манит меня. И на некий миг мне стало страшно. - Хочу гулять и никаких возражений! - произнесла Алиса тоном игрушечного робота. - А то наш кактус совсем завял! - она уставила пальчик на моё ошалелое лицо. - Будет прогулка, я говорю! И мы пошли собираться, а вместе с ними и я, ещё как следует не отойдя от своего пугающего открытия.