На перепутье

Благодаря звонку Игоря к поместью достаточно быстро приехала служба спасения. Кира кое-как пришла в себя, но из-за адской боли, разливающейся по всему телу, была совершенно бессильна и не могла ни сидеть, ни лежать. Она кричала от боли, изнывалась, горько плакала, и звала на помощь раз за разом, вовсе не осознавая происходящего. Чтобы безопасно транспортировать её и уже в больнице провести операцию, было принято решение ввести её в искусственную кому. Кирилл волновался за жизнь сестры с каждой секундой, проведённой в карете скорой помощи, всё больше. Он сжимал покрытую запекшейся кровью ладонь, цеплялся за тонкие пальцы и мысленно молился о благополучии Киры. Происходящее казалось ему каким-то жутким кошмаром, страшным сном, но никак не явью. Он надеялся, что всё происходящее – лишь плод его воображения. Прибыв в больничное отделение, врачи сразу же перевезли девушку в свободную операционную, а юношу – в отдельную палату, где, дав ему обезболивающее, вытащили осколки стекла. Благо, почти все они были на поверхности, и хирургическое вмешательство оказалось минимальным. После чего, обработав и зашив более глубокие раны, Гречкину наложили повязку. На всю процедуру ушло не более полутора часа. По окончании процесса Кирилл попросил отвести его к сестре, но врач, занимающийся его лечением, сообщил, что она ещё в операционной, и это пока невозможно. Больше четырёх часов юноша ожидал в коридоре, судорожно перебирал между собой пальцы на руках, то и дело спрашивая как она там у проходящего мимо персонала, и, не получая в ответ однозначных прогнозов, падал обратно на скамейку, хватаясь за голову от безысходности. Время тянулось томительно долго, морально убивая Кирилла похлеще полученных ран. Юноша очнулся только тогда, когда к нему подошёл Гром, протянув пакет с продуктами, понимая, что парень не собирается покидать отделение в ближайшее время. Майор попытался узнать что-нибудь о том незнакомце в новороченном костюме, но Кирилл на все его вопросы лишь лихорадочно вздыхал, будто всхлипывая, и отрицательно качал головой. Он не мог в тот момент думать ни о чём больше. По прошествии шести часов с момента прибытия двойняшек в больницу из операционной наконец вышел главврач, подошёл к Кириллу и спросил: – Это ваша сестра, верно? – Да, – охрипшим голосом пробормотал юноша, подскочив на ноги, но его тут же осторожно усадили на место, – к-как она? – Вы успокойтесь, по большей части нам удалось обработать ожоги, удалить сгоревшую кожу, но всё же возникли некоторые проблемы. Ожоги на спине и шее очень серьёзны, в скором времени их придётся закрывать, и тогда, боюсь, потребуется... – Сколько? – мгновенно перебил его Кирилл. – На данный момент и на ближайшие две недели – четыреста тысяч, когда дело дойдёт до закрытия ожогов, нам нужно будет обсудить с пациенткой некоторые особенности, и тогда определить затраты. Я понимаю, сумма не маленькая... – Дайте мне пару минут. Где можно поговорить по телефону в тишине? – Гречкин медленно поднялся со скамьи, невольно схватившись за голову – перед глазами всё потемнело, он переволновался. В один день его жизнь с ног на голову перевернулась, грозясь в скором времени рухнуть в небытие, погрузить сына миллиардера в отчаяние и безнадёгу. – С вами всё хорошо? – Врач аккуратно похлопал его по щеке, приводя в чувства, и хотел было позвать медсестру, но, получив положительный ответ от Кирилла, негодующе качнул головой и указал взглядом на лифт. – Последний этаж почти полностью пустует, можете поговорить в коридоре. – Спасибо. Кирилл не находил себе места, кое-как удерживая в руках телефон, бродил из угла в угл в коридоре на последнем этаже, желая одного: поскорее услышать голос с той стороны телефона. Гудки прекратились – звонок был принят. – Отец! – не удержавшись, выкрикнул юноша, тут же мысленно чертыхнувшись про себя – эмоции проявлять перед отцом не лучшее решение. Особенно сейчас. – Что-то срочное? Я занят. – Мне нужны деньги... – Опять? Во что ты снова влез, Кирилл? Очередная хорошенькая девчонка, которой не может добиться? Или ты что-то натворил? – Нет, они не для меня, для Киры, она... – Она мне не дочь, – холодно оборвал мужской голос с той стороны. – Мы чуть не погибли! Ты новости посмотри! Она умирает..! – Разговор окончен. Я снял тебе номер в отеле на месяц, адрес пришлю позже. Выкрутится сама. Уверен, нашла уже себе богатого хахаля в Москве – скинет ей денег, если так надо. Забудь о ней. Гречкин-Старший бросил трубку. Едва осознав произошедшее, Кирилл с размаху впечатал телефон в стену, и по больничному коридору прошлось громкое эхо. Юноша начал задыхаться, руки свело судорогой непреодолимого желания свернуть шею этому ублюдку. Столько лет Гречкин-Младший терпел эту холодность и отстранённость, не обращал на неё особого внимания, не понимал, к чему однажды это может его привести. К чему привело сейчас. Перед глазами всё поплыло от непрошенных слёз, от нехватки воздуха в лёгких и гнева, переполнявшего парня. В полубреду он наткнулся спиной на стену, неловко съехал по ней на холодный кафель и закрыл руками лицо. Горячие слёзы обжигали щёки, громкие всхлипы разрывали горло, порой не давая сделать и глотка воздуха. Хотелось неистово кричать. Стиснув зубы, Кирилл откинул голову назад, громко замычав от своего бессилия. Ногтями он царапал левую руку, будто пытаясь разодрать бинты, стараясь хотя бы на мгновение отвлечься от мыслей о неизбежном, придумать выход из сложившейся ситуации. Однако прежде, чем юноша расцарапал свои руки в кровь, погрузившись в раздумья, на этаж поднялась молодая медсестра, окликнув его: – Гречкин Кирилл Егорович? – Д-да, – неуверенно пробормотал тот, поднимаясь на ноги и утирая глаза тыльной стороной ладони. – Только что нам поступила сумма, превышающая минимально необходимую. Я не знаю, как вам это удалось, но мы сейчас же закажем необходимые лекарства. – Девушка окинула его взволнованным взглядом. – С вами всё в порядке? Может, вам успокоительное дать? Вы не волнуйтесь так, ваша сестра будет жить... – Н-нет, спасибо, я... – Кирилл нервно сглотнул, переведя взгляд на разбитый телефон. – Простите... М-можно узнать, с какого счёта была переведена сумма? – Да, конечно, я уже записала в чек, – она, словно вспомнив об этом только сейчас, протянула ему небольшую квитанцию об оплате, которую всё это время держала в руках, – если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь. Мне нужно возвращаться, но внизу достаточно свободного персонала, просто сообщите им, что вам нужно. – Да, хорошо... Но Гречкин-Младший уже не слушал её, изучая полученную бумагу. Серо-голубые глаза в удивлении распахнулись, а тонкие губы изогнулись в глупой улыбке. На квитанции красовался неизвестный номер.

***

За две недели в общем счёте было проведено пять операций, прогнозы были положительными, и Кире обещали скорейшее восстановление. Её палату круглосуточно охраняли по двое в связи с покушением на убийство. Гречкину-Младшему тоже предлагали защиту в лице служителей закона, но он отказался. Кирилл почти всё время проводил в палате сестры, сидел рядом, держа за руку и тихо нашёптывая тёплые слова, в каком-то смысле успокаивая себя. Только вот, когда девушку вывели из искусственной комы, она не проснулась. Врачи просили его не волноваться, поскольку нужно было время на выведение препаратов из организма, однако Кирилл слышал их удивлённые перешёптывания и требовал объяснений, которых так и не получал. На следующий день юношу попросили покинуть палату пациентки на ночь, чем он был явно не доволен, но спор с врачами ни к чему хорошему не привёл – охрана достаточно вежливо вывела его на улицу. Несколько минут Кирилл ходил из стороны в сторону перед входом в больницу, надеясь, что его запустят обратно, но в этот раз персонал, похоже, решил последовать правилам. Возвращаться в отель парень не желал, денег у него с собой было непривычно мало – всё, что удалось получить с продажи золотых коллекционных часов, и то, что осталось после закупки продуктов питания. В последнее время Кирилл ел крайне мало, отказывался от сигарет, несмотря на неприятную, но относительно легко протекающую, к его удивлению, ломку, и не выпил ни капли алкоголя, даже когда чувствовал, что ему это необходимо. Он не мог. Винил себя в произошедшем, считал, что это именно он должен был лежать сейчас на её месте. Она не достойна смерти. Он – да. И, сидя у её кровати, своими глазами наблюдая её состояние, он понимал, что всё то, что говорили о нём люди в новостях – что он мерзавец и лжец с красивой обложкой, готовый проплатить любого за отцовские деньги, бабник, меняющий девушек чаще, чем перчатки, богач без гроша за душой – всё правда. Он поклялся Кире измениться. Он готов был на всё, только бы не потерять самое ценное – её. Бросив хмурый взгляд на здание за своей спиной, юноша, презрительно фыркнув, направился прямо по улице. В голове всплыла глупая мысль – воспоминание о встрече с Кирой в поместье и разговор с ней. Тот мальчишка, Макаров, брат сбитой Кириллом девочки. Кира просила встретиться с ним. Теперь-то Гречкин понимал ту боль, которую принёс мальчишке, понимал, почему тот вёл себя так на суде, почему столь остро среагировал на вынесенный вердикт: невиновен. Сын миллиордера просто-напросто разрушил его жизнь, растоптал её, из-за своей глупости, и, что ещё хуже, не понёс за это никакого наказания. Сделав глубокий вдох, Кирилл достал из кармана новый телефон, не такой дорогой, как прежде, но для общения и просмотра новостей сгодится. Открыв «контакты», юноша пролистал список номеров до нужного и осуществил звонок. На экране значилось: «занудный мент, должок». Запятой, конечно, в тексте не было. – Кто это? – пробасил уставший Гром с той стороны, попутно что-то нарезая. В момент звонка он был у Фёдора Ивановича в гостях и помогал Елене, его жене, с готовкой. – Гречкин, – пробормотал не менее уставший и морально вымотавшийся юноша, прижимая телефон к уху. – Кирилл? По какому..? Какие-то изменения появились? Или что-то случилось? – в голосе майора прослеживалось волнение. Вытерев ладони о сложенное на краю полотенце, мужчина вышел из кухни в коридор, чтобы поговорить в более тихом месте и не давать повода для волнения Прокопенко. – Нет, всё в порядке... наверное. Я не знаю, – он резко выдохнул, прижав тыльную сторону ладони ко лбу. – Эти ублюдки выперли меня на улицу, типа, не дав никаких объяснений. – Кира так и не очнулась? – Нет... И даже если очнётся, она не сможет сказать ничего нового. – Гречкин покачал головой из стороны в сторону, отбрасывая навязчивые мысли прочь. – Я по другому поводу. Можешь... Можете дать номер того... малого приютского... Макарова, вроде как? – Зачем он тебе? – Игорь вновь посерьёзнел. Почему-то Кирилл даже через телефон ощущал его недоверчивый и холодный взгляд. Спину обожгло внезапным порывом ветра, и юноша поморщился от неприятных ассоциаций. – Поговорить хочу. – Думаешь, он хочет? – Я должен с ним поговорить, – спокойно оборвал предстоящую лекцию по психологии Кирилл, вновь выдохнув. – Просто пришлите мне номер или адрес. Обещаю, что не трону его, я просто... обещал кое-кому, что поговорю с ним. С той стороны донеслось раздражённое бормотание и тяжёлый вздох – с неохотой Игорь согласился. Звонок был сброшен. Через несколько секунд на телефон Кирилла пришло сообщение с номером Лёши. Только вот теперь юноша медлил, не решаясь позвонить, потому, слегка окоченевшими то ли от прохлады, окутавшей ночной Питер, то ли от страха, пальцами он напечатал короткое сообщение: «Малец, нам нужно встретиться, хочу кое-что сказать. Кирилл Гречкин». По привычке, рука скользнула к внутреннему карману – за пачкой сигарет, однако, не обнаружив таковой, Кирилл упал на ближайшую скамейку, закинув голову назад и уставившись на багровое небо. Звёзд не было видно – тёмные тучи плотным одеялом укрыли город. В воздухе витал запах свежести и прохлады, который юноша не ощущал уже так давно. Прикрыв глаза, он погрузился в воспоминания, такие родные и тёплые. Воспоминания, которые он хранил глубоко в сердце. – Я стащил тарелку печенья! – Радостный двенадцатилетний Кирилл, полушепча-полукрича, выбежал на веранду, держа в руках глубокую фарфоровую миску, расписанную золотом, внутри которой лежало свежеприготовленное шеф-поваром печенье, которое тот хотел оставить на завтра, но юркий мальчишка оказался хитрее. Он быстро сбежал по мраморным ступеням вниз, спустился по небольшому холму к озеру и плюхнулся на траву рядом с Кирой, сидящей у воды и счастливо разглядывющей яркие огоньки – бессчисленные звёзды, отражённые в водной глади. Мальчик весело улыбнулся и, заметив румянец на щеках сестрички, скинул с себя чёрную кофту из какого-то брендового магазина, оставшись в спортивных штанах и синей футболке. Слегка помедлив, он неловко накинул её на хрупкие девичьи плечи, тут же плюхнувшись на землю рядом и стыдливо отвернувшись в сторону. Девочка обернулась к нему, удивлённо вскинув брови. Её светло-голубые глаза отражали ночное небо не хуже озера, сверкая от радости ярче света всех звёзд. Кирилл единственный, кто видел эту красоту, и ценил её больше любых сокровищ. Самодовольно улыбнувшись, словно осознав это, он осторожно положил ладонь на её румяную щёку, убрав пряди золотистых волос, достигающих длиной лопаток, за ухо, после чего приблизился к женскому лицу, на секунду замешкавшись, и почти невесомо поцеловал её в лоб. – Ты простудишься, – виновато пробормотала Кира, не зная, как лучше поступить в данной ситуации – вернуть одежду или закутаться в неё сильнее, поскольку, стоит признать, уже начинала замерзать. – Спасибо, что заботишься обо мне, – с благодарностью прошептал мальчик, положив вторую руку поверх её ладони, пальцами ощущая холодные цепкие травинки. И, прежде чем Кира успела ответить, он сунул ей в рот сладкое печенье, после чего звонко засмеялся. Подобные шалости были совершенно обыдены в их семье, и всё же каждый раз вызывали какой-то ребяческий трепет в груди. Девочка немного смутилась, но, неуверенно взявшись за край десерта, откусила небольшой кусочек, тут же заулыбавшись шире. – А это плата за мою работу? – весело спросила она с нескрываемым сарказмом. – Типа того. – Парень откинулся на спину, взяв из миски другое печенье, моментально откусив половину. Девочка осталась сидеть на траве, но руку не убрала, пальцами переплетаясь с братом. Она вновь перевела взгляд на озеро, после чего медленно, словно зачарованная, подняла глаза на небо и тепло улыбнулась, вдохнув чарующий аромат свободы. – Это я должна благодарить. Без твоей поддержки я бы уже сломалась, Кирилл. Тонкие, но довольно сильные руки резко дёрнули её назад, заставив упасть на мужскую грудь, после чего прижали к себе, и Кира почувствовала, как Кирилл нежно целует её макушку. – Я никому не позволю обидеть тебя, – шепнул он прямо в ухо. – А я никогда не оставлю тебя, – развернувшись, чтобы обнять его в ответ, произнесла Кира, закрывая глаза. Вибрация телефона привела Кирилла в чувства, и он, устало приоткрыв глаза, будто желая навсегда остаться в воспоминаниях, опустил глаза к экрану смартфона. Высветилось сообщение от Лёши: «Мне не о чем с тобой говорить. Если что-то хочешь ляпнуть – пиши тут». Поморщившись, юноша быстро набрал следующий текст: «Я не могу сказать это тут. Давай встретимся сейчас? Я зайду». Немного поразмыслив, Кирилл закатил глаза от собственного равнодушого отношения к мальцу и, закусив нижнюю губу, быстро добавил: «Пожалуйста, малой». Не прошло и пяти минут, как на телефон пришло ответное сообщение: «Дворцовая площадь, через полчаса. У тебя будет пять минут». Оставив текст без ответа, но с пометкой «прочитано», юноша поднялся на ноги, убрал телефон в карман штанов и, закутавшись в кофейно-жёлтую кофту, криво заштопанную на рукаве, направился к ближайшей остановке, поскольку пешком добираться до места встречи было далековато, достаточно проблематично и, чего уж скрывать, опасно. В груди неприятно кололо от осознания предстоящей встречи. Кириллу было стыдно, он злился сам на себя, понимая, что ничего уже исправить не сможет, лишь сгладить последствия, и то шанс этого оставался крайне мал. Благо, автобус прибыл к остановке через пару минут, и Гречкин, как-то неуверенно протянув купюру в пятьдесят рублей кондуктору, прошёл в конец салона, туда, где было меньше народу, уселся на свободное место и уставился на свои ладони. Последний раз подобным образом он добирался до больницы с сестрой, когда им было лет по тринадцать, тогда отец отказался вызывать скорую, и девочке с высокой температурой пришлось тащиться через полгорода в надежде, что после у него отберут родительские права, но Гречкину-Старшему, как обычно, удалось откупиться. Покинув общественный транспорт на нужной остановке и получив вслед несколько косых непонимающих взглядов, Кирилл добрался до Дворцовой площади в срок, прибыв даже немного раньше. Остановившись взглядом на Александровской колонне, юноша убрал руки в карман и задумался о чём-то своём. Погрузившись в мысли, далёкие на тот момент от реальности, он не услышал приближающиеся со спины шаги. Алексей в недоумении выгнул бровь, уставившись на вынужденного собеседника и громко кашлянул, привлекая его внимание. – Что хотел? – чуть охрипшим голосом пробормотал мальчишка, стараясь не встречаться взглядом с юношей. Кирилл обернулся и, стараясь звучать твёрдо и спокойно, произнёс: – Я хотел принести свои извинения... Мне искренне жаль, что... – Не пытайся, мудак, знаю же, что тебе похер, – Макаров опустил голову, стиснув зубы от гнева и сжав ладони в кулаки до побеления костяшек. – Нихрена, – рявкнул против своей воли Кирилл, – я, блядь, теперь понимаю! Ебал я эту карму, она не заслужила такого. Ты понимаешь?! – Она? – Лёша поднял на него удивлённый взгляд, столкнувшись с красными глазами Кирилла, которые тонкой пеленой окутывали слёзы. Мальчик почувствовал, как сжалось его сердце в тот момент – таким Кирилла не видел никто, и уж точно таким его не должен был увидеть какой-то мальчишка из детского дома. – Моя сестра. Единственная, кто поддерживал меня, единственная, кто дорога мне, – Гречкин откинул голову назад, судорожно пытаясь вытереть мокрые глаза, но приглушённый всхлип сдержать не удалось, – она, бля, из-за меня лежит в больнице. Она вытащила меня из машины, заслонила собой, когда тот уебок взорвал ламбу... – Кирилл ощущал себя невероятно паршиво. Ему хотелось развернуться и уйти, лишь бы никто не видел его таким, но если он сейчас не сделает этого, то не решится больше никогда. Покачнувшись, ухватился за ближайший столб, пытаясь просто устоять на ногах. – Я загубил не только тебе жизнь, но и себе... И ей. И это меня невероятно злит. Я ненавижу себя за то, что сделал. Просто, блядь, хочу помереть. Я не знаю, как тебе это доказать, малой, но... Пара печальных и одновременно с этим напуганных серо-голубых глаз встретилась с удивлённо-грустными голубыми очами Макарова, по щекам которого медленно стекало несколько слезинок. Словно поняв это, мальчик быстро стал утирать щёки рукавами алого худи. Кирилл закусил нижнюю губу, не в силах произнести больше ни слова и, прежде чем он успел что-либо сделать, мальчик неуверенно сделал шаг вперёд и упал в объятия юноши. Сейчас им обоим нужна была поддержка, сейчас оба нуждались в заботе, и могли получить её только друг от друга, несмотря на огромную пропасть, разделявшую их. Гречкин, не хило так удивившись его поведению, опустил руку на шоколадную макушку подростка, слегка потрепав её, и уткнулся подбородком в свою ладонь, приобняв мальчугана. От усталости и некого облегчения он прикрыл глаза, чувствуя, как резко вздымается и опускается грудь Макарова, как его плечи дрожат, и как он прерывисто всхлипывает, утыкаясь носом в пропахшую гарью и дорогим одеколоном спортивную кофту. Немного успокоившись и, будто осознав, с кем находится на таком близком расстоянии, Лёша отшатнулся, утирая тыльной стороной ладони покрасневший нос, и стыдливо опустил взгляд в землю. Ему было сложно говорить что-либо в такой ситуации, ведь сейчас перед ним стоял убийца его сестры, однако, с другой стороны, он словно смотрел на своё отражение, чувствовал и перенимал ту боль, которую сейчас испытывал сын миллиардера. Ту боль, которую всё это время испытывал сам Лёша. Стиснув зубы, он хриплым голосом прошептал: – Я мог бы сказать, что ты это заслужил, если бы не видел твою сестру. Она... напомнила мне Лизу. – Парень шмыгнул носом, неловко отводя взгляд в сторону, боясь вновь поднять глаза на собеседника. Сердце неприятно покалывало, а в горле начинало першить; говорить было сложно. – Вы такие разные с ней... И я... я... надеюсь, что она поправится. Лёша, развернувшись на пятках, быстрым шагом направился прочь. Мысли путались, равно как и его собственные чувства, сплетаясь в неказистый комок. Всё же ему нужно было вернуться незаметно в приют, а Кирилл остался стоять на месте, провожая мальчишку нежным, в какой-то степени даже виноватым, взглядом и, улыбнувшись уголками губ, прошептал: – Спасибо.