***
Мицуя неспешно доедает последнюю оставшуюся булочку с корицей, закинув ноги на стоящий неподалеку стул и попивает свежезаваренный ароматный чай. До встречи с Раном еще целый час, почему бы не расслабиться перед прогулкой? Такаши смотрит сквозь какой-то рандомный ролик на ютубе и совершенно не слышит, что в нем увлеченно рассказывает блогер. Он предвкушающе улыбается и смешно шевелит голыми пальцами ног. Какой будет эта прогулка? Спокойной или веселой, романтичной или обычной? Попадут ли они в какие-нибудь приключения в этот раз? Стоит ли надеть кроссовки, чтобы в случае чего было удобнее бегать от ментов? Поцелуются ли еще?.. Модельер смущается своим же мыслям и прячет свое лицо в кружке, снова отхлебывает чай и блаженно прикрывает глаза от щекотки в сердце. Размышления и наслаждение горячим напитком прерывает неожиданный звонок в дверь. Мицуя хлопает глазами и поднимается. Неужели мама с сестрами передумали идти на аттракционы? И какого же удивление, когда на пороге он видит не членов своей семьи, а нервно запыхавшегося Рана. Модельер смутился, так как он совершенно не собран: на нем лишь футболка и свободные штаны; он выглядит по домашнему, слишком по домашнему, чтобы показываться на глаза старшего Хайтани! Однако когда он замечает, что вместо носа у парня кровавое месиво, передумывает отчитывать его и быстро затаскивает внутрь. — Матерь Божья, Ран! Хайтани не сопротивляется: заходит и быстро скидывает кроссовки, облокачивается на первую попавшуюся стену и скользит по ней вниз. Такаши поспешно закрывает дверь и с ужасом обнаруживает, что все лицо Рана покрыто алыми ссадинами, а ладошкой он ловит капли крови. — Тихо-тихо-тихо, — он подхватывает парня, подставляет свое плечо и помогает ему держаться на ногах, — Что, черт возьми, произошло?!***
— Вот об этом-то я тебя и предупреждал! — продолжает ругаться Мицуя, — А они сделали все правильно, ты ведь заполз на нашу территорию! Надеюсь, не оказывал сопротивления, не махал кулаками? Ран виновато смотрит Мицуе куда-то между бровей, пока тот обрабатывает ему раны и ссадины. Командиры первого и четвертого отрядов ясно дали понять, на чей район он забрел и кинули предупреждение, что если подобное повторится, не получится отделаться парочкой ударов по лицу. — Нет. Я знаю, как все работает и не хотел проблем с вашей бандой. Хайтани все прекрасно понимает. Хорошо хоть то, что обошлось без переломов и еще чего похуже, хоть и влезать в драки для него — привычное дело, слишком привычное. — Правильно, молодец. Ну и угораздило же тебя нарваться именно на этих двоих сразу. Их хлебом не корми, дай только ебало кому-нибудь начистить. Не смотря на то, что вы больше не враги нам, свастоны пока не уведомлены об этом, надо будет напомнить Майки на следующем собрании. И все же, будь осторожнее. Факт, что он заставил Такаши нервничать, болезненно бьет по совести. Но если Мицуя беспокоится о нем, значит, не равнодушен, так? — Да я понимаю, просто… Ай! Ран зашипел, чувствуя, как сильно спирт щиплет свежие царапины и морщит нос, жмурится. — Прости — извинился, — Потерпи немного. Подуть? В ответ множественные кивания головой. Такаши наклонился к лицу Хайтани и начал дуть ему на больные места, словно маленькому ребенку, чтобы тот не плакал. А Ран только и рад, что юноша так с ним нянькается, забота ведь так… приятна. — Просто хотел встретить тебя у двери и сделать сюрприз, — Ран договорил ранее недосказанную фразу и вытянул шею вперед, так, чтобы Мицуе удобнее было обрабатывать его лицо. — Тебе это удалось, — хохотнул он, — Не каждый день ко мне в дом врывается сам Ран Хайтани, да еще и отхвативший пиздюлей. Ран неловко улыбнулся в ответ и закрыл глаза. — Кажется, остановилась. Мицуя убрал окровавленную ватку из-под носа Рана и аккуратно положил ее на стол. Юноша взял чистый тампон, снова мокнул его в спирт и принялся оттирать застывшую кровь с чужой переносицы. Хорошо, что глаза Хайтани закрыты, и Такаши сейчас не так неловко, как могло бы быть, если бы Ран в открытую пялился на него. — Мицу, можно тебя спросить? Сердце Рана забилось с такой силой и скоростью, что ему казалось, что оно вот-вот откажет. Он точно собрался это сделать. — Конечно. Глубокий вдох. Выдох. — Тот наш поцелуй, — осторожно начал, — ты бы правда хотел забыть его? Такаши как по голове ударили таким неожиданным вопросом. Конечно, он знал, что рано или поздно придется обсудить тот неловкий момент, однако не думал, что Ран спросит об этом сейчас, да еще так просто. Еще и как назло, ватный тампон проходился по его верхней губе, делая момент еще более пикантным. — Я не знаю, — выдавил из себя Такаши и захотел провалиться под землю. Его теперь невероятно смущает тот факт, что у него есть рот, губы и возможность говорить. И это очень странно. Модельер почти подскочил, когда Ран даже не распахнул, а просто приоткрыл свои глаза и направил взгляд на Мицую. — Не знаешь? Хайтани видит, как забегали лавандовые глазки, как кадык соблазнительно дернулся под нежной натянутой кожей шеи и улыбается. Он снова смутил этого невероятно милого стесняшку. — Не то чтобы не знаю, но… Ища спасение взглядом, Мицуя натыкается на мягкую игрушку и, не задумываясь, берет ее в руки, начинает нервно теребить. Ран не смеется — все понимает и ждет, что будет говорить Такаши. — Я испугался сначала. Совершенно не ожидал, что так произойдет, а потом… Модельер вновь тяжело сглатывает слюну и пальцами сжимает лапы самодельного плюшевого медведя. — А потом? — А потом, позавчера, я не могу сказать, что не хотел целовать тебя, и… Его глаза заблестели, он смущенно улыбается, пока совсем не решительно подходит поближе к Рану. Тот заинтересованно смотрит, мысленно молясь всем богам, в которых когда-либо верило человечество, пытаясь не умереть от волнения. — Это было круто. «Тук-тук-тук» Душа Хайтани уходит куда-то в пятки, и он несколько секунд просто не верит своим ушам. Он с интересом смотрит на кукольные глаза игрушки, когда та начинает медленно приближаться к его лицу, и заливается тихим смешком, когда мордочка плюшевого медведя касается его губ. Боже. — Ох, Мицу, если сам стесняешься, просто попроси. Он мягко выуживает игрушку из чужих рук и усаживает ее на диван, а затем сам поднимается на ноги. — Я не откажу тебе… — шепчет он в мальчишечьи губы перед тем, как коснуться их. Юрким язычком Ран тут же принудил разжать их, а потом просунул его между ними и сразу вскружил Мицуе голову. Они встречаются только в поцелуе, еще не прикоснувшись друг к другу, а тело уже начинает распирать от внутреннего жара. Из головы мигом выходит все: неприятно начавшееся утро, боль и покалывание ссадин, драка и ненужное волнение. Такаши плавится, подставляется под гладящие его плечи сильные руки Хайтани, обнимает его в ответ и прижимается, тонет в пелене чувств. В висках стучит собственный пульс, а на языке ощущается вкус губ Рана, его влага, кожа ощущает тепло шершавых ладоней. Они так правильно сейчас гладят рельефные руки, будто бы они были созданы для того, чтобы Ран нежил их, вот так… — Мне так жарко, можно снять футболку? — аккуратно подступился Ран. Мицую снова бросило в краску. Он догадывался, что такое рано или поздно должно было случиться, если их так тянет друг к другу, даже позволял себе примерно попредставлять это в голове, но все равно чувство неловкости и стыда съедает изнутри. — Сними, — коротко бросил и почувствовал, как края его футболки ползут вверх. — Что за выражение лица? — удивленно спросил Ран и потянул футболку. — Я не думал, что с меня! Ран почти рассмеялся такой стеснительности и наивности. Мицуя смешно замешкался, пока вытаскивал голову из воротника, и такая неопытность и волнение казались до жути милыми. Все-таки он очень и очень мягкий человек, и с ним нужно быть более плавным. Придется сгладить свою пылкость. — А ты хочешь, чтобы я снял ее и с себя? Кивок. Рана дважды просить не нужно. Белая кофта падает куда-то на пол, а вместе с ней и челюсть Мицуи, когда он видит огромную татуировку на всю левую половину туловища. Его изумления хватает только на то, чтобы произнести: — Ого! Крылатый череп??? Хайтани даже потерялся от такого внимания к своему телу. — Да. Нравится? — Очень… — восхищенно шепчет Такаши и ведет пальцем по черным линиям, изучая. Впалый живот Рана едва заметно дрожит от таких интимных прикосновений, ведь его татуировка для него — кое-что очень личное, и доступное далеко не каждому. — А ты будешь добивать? Он изучает пробивающиеся под черным пигментом мурашки, водит сначала пальцами, а теперь оглаживает всей ладонью. И этого достаточно, чтобы Ран окончательно поплыл. — Вторая половина у Риндо. Мы сделали парные, когда нам было примерно четырнадцать - пятнадцать лет. Было пиздец больно, но я до сих пор кипятком ссусь с нее. Мицуя хохотнул. Он рассматривал, словно загипнотизированный, водил рукой и не переставал показывать своего восхищения. Молодому, подтянутому телу эта штука чертовски идет и только подчеркивает его сексуальность. — «Сексуальный…» Отмечает про себя Такаши и пока не растерял свою смелость, целует Рана в подбородок. Тот одобрительно охает и откидывает голову назад, крепче прижимает Мицую к себе. Его мокрые поцелуи, блуждающие по шее, разливаются по венам горячим потоком. Он забывается, шумно дышит, на свой страх и риск ниже скользит руками, гладит упругие ягодицы, и тем самым приносит дополнительную ласку в их игру. — Ммм, мне кажется или ты ко мне пристаешь? — аккуратно спрашивает Мицуя. Ран похлопал глазами. — Да что ты говоришь? Как же ты догадался? — саркастично спросил и подарил Мицуе легкую улыбку. — Ну… — Ха-ха, господи, какой ты смешной… — он приласкал Мицую, потеревшись с ним кончиками носов, так, чтобы он расслабился, — Не бойся. Только скажи и я перестану. Ну уж нет, так просто Рана он не отпустит. — Нет, не надо. Давай продолжим. — Понял тебя. Мицуя не прячет свой стояк, и в этот раз не стесняется собственного возбуждения. Зачем, если они сейчас оба без футболок, ощущают друг друга голой кожей и так близко к тому, чтобы переступить черту? Ран всем телом подступает, вожделеет, ощущает, каменеет и вскипает, а подступить все не может. Мицую хочется раздеть и пристально изучать от ключиц до щиколоток, исцеловывать каждый миллиметр его тела, его прекрасного тела… — Какой ты охуенный… как вообще можно быть таким?.. — в бреду шептал Ран, — Господи, как я хочу тебя всего. Хриплость голоса и его безумные глаза, полные желания, прожигают на сквозь, Хайтани буквально ест его взглядом. Такаши шумно и горячо выдыхает, притирается ноющим членом о твердое бедро, ведет ладонью вдоль выгнутой мускулистой спины, и Ран слетает с катушек. — Ах, — доносится из горячего ротика. Ему до одурения нравится смотреть на Мицую, разглядывать его, любоваться им, ощущать его руки и губы… — Есть презервативы? Мицую аж подпрыгнул от такого вопроса в лоб, и в голове тут же пронеслись все возможные последующие картины. Он читал про тонкости секса между парнями в интернете, краснея, в режиме инкогнито, ему казалось, он подготовлен морально, но… — Откуда?! — будто возмутившись. — Ха-ха, не злись, я должен был спросить, — смягчился Ран и в качестве извинения стал исцеловывать горячие скулы, опускаясь губами к шее, — Черт, прости… Он вылизывал, целовал и ласкал уже плечи, восхищаясь парнем и прося прощения за свою резкость. — Ничего, просто… это так смущает, да? Нельзя смотреть на человека, с которым ты почти что идешь в постель, такими невинными и чистыми глазками. Ран будто чувствует себя виноватым, тем, кто не должен так грязно фантазировать о произведении искусства под названием «Мицуя». — Точно, но… Ох, Мицу… Сколько же он набирался смелости, чтобы первым коснуться Рана в интимном месте и погладить его выпирающую плоть через натянутую ткань? Подхваченный страстью, он прижимает к себе голову модельера, погрузив пальцы в его мягкие волосы, закрывает глаза, подчиняясь неизбежному. Он принадлежит Такаши, целиком и без остатка. Ран наступает вперед, придерживает Мицую за талию, пока он, отвечая на жаркие поцелуи, волочит ноги к незаправленной с утра кровати. Спиной Хайтани ощущает прохладные остывшие простыни, а грудью приятную тяжесть тела парня, от которого Ран потерял голову. Все происходит так быстро, с момента, когда они опустились на кровать, Мицуя даже не успевает соображать, пока длинные пальцы Рана справляются с завязкой на домашних штанах, его шепот забирается в уши, проходит будто через душу, его запах такой… манящий и возбуждающий. — Хочешь, сделаю тебе приятно ртом, м? — спрашивает Ран, уже прокладывая дорожку поцелуев по крепкой обнаженной груди. Мицуя вертит головой, канючит и берет чужое лицо за щеки, одной рукой зарываясь в длинные волосы и чувствуя, как сильно от затылка, черт возьми, пышет жаром. — Нет, я хочу вместе, — капризничая, а взгляд словно умоляет. Хайтани послушался. Сейчас для Мицуи он сделает все, о чем только он попросит. Подминая его под себя поудобнее, он утыкается носом в потную шею, находит руками оба члена и сжимает их вместе. Твердость Такаши зашкаливает, как и собственное возбуждение, стоны и мольбы юноши продолжить, сильнее, быстрее просто напрочь сметают остатки разума. В красных ушах модельера все это время звенит жаркий шепот о том, как Ран хочет его безумно, а его горящие жадные взоры только подтверждают его слова. Хайтани кончает прямо вслед за Мицуей, сотрясаясь как гребаная стиральная машинка на самом мощном режиме стирки. Голова гудит, а мысли будто очищаются, становятся такими легкими, в груди приятно ноет осознание произошедшего. К своему удивлению, Такаши ведет себя как обычно, хотя ему казалось, что и цветы теперь для него станут пахнуть по-другому после того как он лишится девственности, да еще и с парнем. Ран лишь рассмеялся, когда Мицуя поделился своими ожиданиями, совершенно не стесняясь. Он просто убирал остатки их общей семенной жидкости, смахивал тыльной стороной руки пот с собственного поплывшего лица и слушал, что говорит ему Такаши о следующих разах. И улыбнулся, словно кот, наевшийся сметаны, когда Такаши никуда не ушел, а забрался к нему под одеяло и удобно устроился на татуированной груди. — Кстати о следующих разах, — заговорил Ран, вглядываясь в белый потолок, — Хочешь поговорить об этом? Мицуя кивнул. Голова плохо соображает после такой офигенной взаимной мастурбации, но расставить все точки над «и» официально все же хочется больше. — Ты мне очень нравишься, Мицу, — начал, — Черт, очень сильно нравишься, я не хотел просто переспать с тобой, понимаешь? Я знаю, что творил много хуйни в прошлом, но я правда хочу измениться ради тебя, чтобы быть достойным такого охуенного человека, и… я никогда думал, что смогу так втрескаться и начать кем-то дорожить. Блять, я тебе еще и кирпичом въебал, а ты проявлял ко мне доброту, хотя я бы самого себя дрючил бы до конца жизни за все это. Ты очень красивый, — выдохнул, — и точно небезразличен мне… Он хотел продолжить говорить, но язык будто бы присох к горлу. Кто бы мог подумать, что признаваться в любви после секса может быть так трудно… — Я услышал, — сказал Мицуя и приподнялся на локте, — Я чувствую то же самое, хоть и… Понятия не имею, как говорить об этом остальным и все такое. Это очень сложно, конечно, но я бы хотел с тобой встречаться. Ран почувствовал, как взорвались все звезды у него в голове. Счастью не было предела, он готов прямо сейчас схватить такого теплого и вкусно пахнущего Мицую на руки и кружиться с ним по комнате, готов целовать его, пока не умрет, готов сделать абсолютно все для этого чудесного юноши. Такаши обмякает, когда Ран его тискает, и заливается розовым румянцем, а широкая улыбка на его лице сияет ярче солнца. — Кстати, мы пойдем сегодня на свидание? — спросил Ран, перебирая пальцами по коротким волосам возлюбленного, — Хотел же тебе крышу показать. — Давай вечером, мм? Мицуя лениво потягивается и собственнически закидывает ногу на Хайтани. Он точно хочет поваляться еще, вот так, обнимаясь и не думая ни о чем, кроме своего парня и нюхая его спутанные волосы. — Хорошо, но если вдруг захочешь увидеть прекрасный вид, просто подойди к зеркалу. Ран довольно улыбается когда видит, как меняется выражение лица модельера после этих слов. — Ра-а-а-ан!