become human

      Честно говоря, это, конечно же, было не единственным, о чём Тошинори в данный момент жалел больше всего на свете, однако тот факт, что он навряд ли сможет донести Изуку на руках, по-настоящему расстраивал Яги… ах, не поймите его неправильно, честно.       Основная проблема заключалась не в том, что Тошинори не мог прижать Мидорию к своей груди, прямо поближе к ней, к безопасности, держа Изуку в своих надёжный руках и тем самым убеждаясь, что с мальчиком всё будет в порядке.       Нет — точно нет, точно не это. Всем, должно быть, очевидно сейчас, что загвоздка была в чём-то другом, совершенно ином, а именно: учитывая то, что Мидория этим же днём совершил вполне «героический», если можно так сказать, поступок, пожертвовав Яги какую-то часть своей крови.       А что его наставник мог предоставить Изуку взамен? Кроме того, что он, к собственному удивлению, не смог сдержаться, не смог вовремя остановить себя от ужаснейшей в мире ошибки, выпив гораздо больше крови, чем нужно было; также Тошинори израсходовал своё время.       Если быть точнее, то израсходовал, конечно же, не до конца — в конце концов, кроме уроков сегодня Яги пока ещё нигде не тратил время на пребывание в «мускулистой» форме, в форме Всесильного. Поэтому у него осталось время. Почти.       Однако что это ему дало бы? Дело в том, что Тошинори, по собственным подсчётам, располагал в данный момент всего лишь несколькими минутами, которые мог бы потратить на что-нибудь «постороннее», а все остальные остатки от времени решил сберечь на всякий случай.       В конце концов, до вечера ещё оставалось немалое количество часов — просто раздолье для злодеев, что навряд ли упустят такой сказочный шанс — совершить то или иное преступление. Потому что помешает ли им позднее время?       Преступность, к сожалению, не дремлет. Что, если вечером произойдёт что-то настолько серьёзное, что другим людям и другим про-героям понадобится помощь Всесильного? Например, грандиозных масштабов теракт, нападение злодев. Или ещё что похуже.       Именно по этой причине Яги старался оставлять хотя бы сколько-то секунд — что, конечно же, утрировано; руководствуясь той мыслью, что просто так бросить мирных и ни в чём не повинных граждан, попавших в беду, он не сможет, даже если рано или поздно ли придётся.       И в подобное было трудно и больно поверить — как и в то, что Тошинори, чисто теоретически, всё-таки может «подбросить» Изуку до его дома, будучи в форме Всесильного, что значительно облегчило бы обоим жизнь. Но нет.       Такая перспектива заманчива, невероятно заманчива… вот только Яги всегда старался думать о последствиях. Или же почти всегда. В любом случае, проблема заключалась ещё и в реакции общественности на Мидорию.       Или, если сказать кратко, то стоит только СМИ узнать, где живёт «спасённый» Всесильным мальчик, и особенно — после инцидента в академии ЮЭЙ, репортажи и новости о котором идут до сих пор; ничего хорошего точно не произойдёт.       Ведь самое последнее, чего Тошинори желал — чтобы Изуку, или же любого другого ученика, пресса завалила бы различными вопросами, что, возможно, привело бы к тому, что тем самым несчастным ученикам пришлось бы даже переехать на другое место. В конце концов, порой журналисты могут быть очень надоедливыми.       Но если Всесильный уже более чем привык к подобному, то несчастные подростки и их родители — навряд ли. Уж точно нет: многим ли из них доводилось когда-либо навлечь на себя внимание СМИ?       Поэтому размышления Яги кажутся действительно здравыми и, так сказать, имеющие право на существование, когда от одного необдуманного решения Мидорию и его маму можно в буквальном смысле обречь на муки адские, учитывая явную стеснительность мальчишки.       Как бы он вообще отвечал журналистам? Растерялся бы он, встретившись с ними лицом к лицу? Ах… честно говоря, Тошинори не хочется допускать в голову подобные мысли, вызывающие панику.       Изуку, конечно, в дальнейшем всё равно столкнётся с такого рода вещами, как журналисты, пресса, СМИ и многое-многое другое, раз ему хочется стать героем. Однако проблема заключалась в том, что сейчас он не готов к этому.       Так что все возможные варианты относительно того, как в форме Всесильного он мог без всяких последствий донести Мидорию до дома — то, что Яги так или иначе прокручивал перед глазами, прокручивал мысленно; моментально приходилось отбрасывать в сторону, куда подальше.       Нет. И точка. Это слишком опасно не только для Тошинори, рискующего потратить минуты своего время, но также, что гораздо важнее — опасно ещё и для самого Изуку, как и было сказано и объяснено ранее.       Но глядя на то, как Мидория сейчас шёл, а точнее — насколько же сильно он шатался, используя Яги в качестве опоры, несмотря на откровенно мешающую в данном случае разницу в росте; у Тошинори созревала в голове другая мысль.       И хотя он не знал, сколько Изуку весит на данный момент, однако Тошинори казалось очевидным, что вес Мидории, вероятнее всего, не превышает тот вес, который Яги сможет поднять в своей иной, в худой форме. В конце концов, быть наполовину вампиром и наполовину человеком, давало некоторые преимущества.       Ведь у него всё ещё оставалась неплохо развитая мускулатура, какие-никакие, но всё-таки силы, а главное — возможность не вызвать подозрения у других людей: Всесильного знают если не все, то почти всё. Что насчёт Тошинори Яги? Многие ли его знают?       Эта идея слишком заманчивая и навязчивая, чтобы хотя бы попытаться воплотить её в реальность. К тому же, судя по тому, что у Изуку сейчас явно не самое лучшее самочувствие, так будет лучше всего, да?       Тяжело вздохнув, Тошинори аккуратно отодвигается от своего преемника буквально на пару сантиметров, тем самым невольно рискуя позволить ему упасть. Благо, Мидория вовремя успевает схватиться за руку Яги, чтобы не полететь головой вниз, смотря на наставника с чувством вины, и одновременно — с недоумением во взгляде.       Однако Тошинори, прокашлявшись — будто в горле в тот момент застряло что-то не то, практически сразу же поясняет:       — Я знаю, юный Мидория, что моё предложение может показаться сейчас смущающим… Но полагаю, что было бы намного лучше, если бы я понёс тебя на руках.       Если сказать, что Изуку в тот момент абсолютно не выглядел смущённым, то подобное заявление оказалось бы совершенной ложью. Потому что Мидория действительно мог почувствовать, как его щёки горят, придавая лицу здоровый оттенок.       В конце концов, не каждый день Символ Мира предлагает вам «путешествие» на его руках, даже если это, так сказать, вынужденное «путешествие», своего рода спасение одного мальчишки, который пострадал из-за него же.       Честно говоря, Изуку и сам сомневался, что сможет без происшествий дойти до дома так, на собственных ногах — единственная причина, по которой он, едва заметно кивнув, соглашается.       Отчасти Яги, с трудом сдерживающий желание испачкать какую-то часть улицы кровью, был удивлён тем, что Мидория настолько быстро согласился с его предложением. Но ни в коем случае Тошинори не винил Изуку. Так даже лучше.       И несмотря на то, что Мидория не такой уж и лёгкий, а Яги не такой уж и сильный, как раньше, практически без всяких проблем Тошинори удаётся взять Изуку на руки в свадебной манере, недовольно кряхтя лишь по той причине, что трудно расположить своего преемника поудобнее.       Но вскоре и это отходит на второй план, когда Мидория, не зная, куда деть собственные конечности так, чтобы случайно не помешать наставнику, с явным смущением просто-напросто утыкается Тошинори носом в грудь, неловко приобнимая его.       Пожалуй, та ситуация, в которой Изуку сейчас оказался, не самая стыдная за всю его жизнь — бывало и похуже, на самом деле. Но кроме того, что Мидория однажды зацепился за ногу Всесильного, по-идиотски повёл себя перед ним и залил улицу слезами; данная ситуация одна из самых неловких перед Яги.       Однако… кто мог винить Изуку сейчас? Единственное, чего он желал больше всего на свете — просто-напросто помочь другому человеку, даже если тот нуждался в весьма странной помощи. И Мидория помог. Поэтому Тошинори сейчас, по крайней мере, пытался отвечать за последствия, виня в произошедшем в первую очередь лишь себя.       Как Яги и говорил ранее, его голод с каждым разом и впрямь будет только усиливаться настолько, что в один момент и вовсе станет просто-напросто невыносимым, позволяя «вампирской» стороне Тошинори разрушать человеческую.       Из-за этого, учитывая то, что ему нужно было немалое количество сил для выздоровления после недавней схватки, а также учитывая ещё и какое-никакое, но всё-таки пребывание в больнице и занятость Яги в последнее время, он действительно долгое время не пил кровь.       Поэтому не мудрено, что Тошинори чувствовал себя голоднее, чем когда-либо; голоднее, чем обычно, когда чаще всего Яги пил кровь… ах, это трудно сказать со стопроцентной точностью — всё зависит от того, как давно в последний раз вампир пил кровь.       Но, как в большинстве случаев это происходило, Тошинори приходилось пить кровь по меньшей мере два-три раза в неделю, чтобы ощущать себя относительно бодрым и способным на геройские подвиги. Однако иногда приходилось пить кровь даже чаще, чем два-три раза в неделю, и Яги это не отрицал.       В целом, быть наполовину человеком, наполовину вампиром — напоминало… гм, точно иметь в собственном теле чудовище, которое почти постоянно пытается выбраться наружу и так или иначе проявить себя и свои инстинкты. Но стоит только утолить его жажду, как оно успокаивается.       Тем не менее, как можно понять, подобное сожительство в большинстве случаев не приносит ничего хорошего не только для «хозяина», однако ещё и для других, ни в чём не повинных людей — то, из-за чего Тошинори всё время боялся напасть на других, невольно поддавшись голоду и потеряв контроль над человеческой стороной.       Именно по этой причине, когда Изуку предложил Яги помощь, тот не смог отказаться от такого предложения, сейчас же сожалея о содеянном: Мидория по-настоящему вымотан и выглядит невероятно уставшим.       Несмотря на всё вышеперечисленное, прижимая его к своей груди, не такой широкой и крепкой, как раньше, и ощущая тихое и спокойное дыхание Изуку, щекотавшее часть оголённой шеи Тошинори, он чувствовал себя поразительно… счастливым. Так, словно какой-то недостающий фрагмент вставили в жизнь, в весь этот громадный пазл.       И Яги не мог подавить собственную улыбку. Теперь Мидория, весь безмятежный, весь умиротворённый и уже наполовину сонный, наконец-то был в безопасности. Ведь впредь Всесильный не позволит, чтобы с ним что-либо случилось.       А также… ох, Тошинори поддавшийся минутами ранее приступу неожиданной нежности, внезапно встрепенувшись, осознал одну очень и очень важную вещь: если он не вернёт Изуку в ближайшее время, к добру это не приведёт. По крайней мере, так полагал Яги, заметно ускорившийся.       Думать о том, что мальчишка в полной безопасности — и осознавать это, действительно прекрасно, более чем — Тошинори даже почти мог ощутить румянец на собственных щеках; однако у него были сомнения, что старшая Мидория обрадуется «пропаже» своего сына. Во сколько он обычно возвращается домой?       Что ж, похоже, что Яги влип. И не только Яги, да? Ведь по какой-то причине практически все женщины, которых когда-либо встречал Тошинори и так или иначе общался с ними, оказывались невероятно пугающими. И мама Изуку, возможно, не исключение.       Поэтому всё, что оставалось Тошинори — надеяться на лучшее и постараться поскорее добраться до дома Мидории. Благо, адрес, который назвал Изуку, был приблизительно знаком Яги, чтобы вот так вот просто, допустим, не «проскочить» мимо.       И когда проходит какое-то количество времени — приблизительно минут семь-десять, Тошинори понимает, что, к счастью, действительно не ошибся. Вот он, дом Мидории… до него осталось в буквальном смысле всего нескольких шагов.       …которые Всесильный — тот самый Столп Надежды, тот самый Символ Мира и одновременно — непобедимый герой, делает не то чтобы с неохотой, нет: с некоторой опаской, прежде чем разбудить Изуку и поставить его на ноги со словами:       — Пора просыпаться, мой мальчик. Мы уже пришли.       Мидория, всё ещё наполовину сонный, а наполовину — всё такой же уставший и вялый, как и ранее; реагирует не сразу, первое время недоуменно моргая в ответ на слова наставника.       Однако вскоре Изуку, дёрнувшись — вероятнее всего, от понимания серьёзности ситуации, с жутко красными щеками кланяется настолько быстро, насколько это возможно, проклиная головокружение и надоедливый шум в ушах.       — Спасибо Вам, Все… Тошинори-сэнсэй! Я просто… не знаю, как Вас отблагодарить, потому что Вы…       Входная дверь открывается вовремя. Или не совсем. Но подобное, очевидно, вмиг вынуждает как Яги, так и Мидорию содрогнуться от смешанных чувств: от волнения, от понимания того, как всё выглядит со стороны, а также от осознания.       Изуку, по-прежнему одетый в свою привычную школьную форму, но теперь, с невероятно растрёпанной «причёской», с бледным лицом и синяками под глазами, он выглядит более помятым, чем обычно. Чем когда-либо ещё.       В то же время рядом с ним стоит явно не вызывающий доверия двухметровый мужчина, напоминающий всей этой худобой живого скелета, который, ко всему прочему, кажется не менее помятым.       Да и в целом: Инко была согласна на любое животное, будь то бездомная кошка, бездомная собачка; даже на нечто экзотическое, странное… или же и вовсе на что-то пугающее, учитывая доброе сердце Мидории и его желание помочь всем остальным.       Но она никак не была готова к тому, что в один прекрасный момент Изуку притащит с собой невероятно высокого чудака, в котором удивительным образом всё ещё держится жизнь. Увы, тот человек никак не похож на котёнка. Или же на собачку.       Поэтому единственный возможный вариант, как Инко могла отреагировать в данной ситуации — это…       — Не смей причинять ему боль! Сейчас же отойди от моего сына!       Что ж, не самая приятная встреча, не так ли? Однако в глубине своей души Тошинори, несмотря на лёгкую дрожь в теле от страха встретиться с мамой Мидории, был даже рад. В конце концов, дома Изуку, кажется, в надёжных руках.       Неловко кашляя в кулак, чтобы, во всяком случае, постараться сделать данную ситуацию менее неловкой, какое-то время Яги просто смотрит на эту пугающую — конечно же, в хорошем смысле, женщину, невольно съёживаясь под её взглядом.       Однако именно Тошинори и должен отвечать за такое состояние её сына, верно? Это было бы справедливее и правильнее всего. Да и встреча с мамой своего преемника, вероятно, всё равно была бы неизбежной.       — Я… — тяжело вздыхает Яги в тот момент, стараясь не обращать внимание на то, как же сильно от волнения тряслись руки. Честно говоря, он не уверен, кто более жуткий: его наставник или же та женщина. — Мне следует для начала представиться. Я Тошинори Яги, учитель Вашего сына в академии ЮЭЙ.       Услышав последние слова, старшая Мидория расслабляется практически сразу же, отбрасывая свою оборонительную позу. Но не то чтобы учителя из престижных академий не могут быть, предположим, насильниками.       — Хорошо, — кивает она, желая последовать примеру того «учителя» и складывая руки на груди. — Я Инко Мидория — мама Изуку, как Вы уже поняли. Приятно познакомиться с Вами… но что, если не секрет, привело Вас сюда? И почему мой сын в таком виде?       Всесильный думает, что если Инко оказалась бы в тот роковой день рядом с Мидорией, то злодей из ила, вероятнее всего, уже давным-давно бы умер. И далеко не своей естественной смертью.       — Взаимно, — неловко почёсывает затылок Тошинори, когда знакомство и впрямь невероятно «приятное». — Что касается Вашего сына, — продолжает он, указывая головой на молчавшего всё это время Изуку, — сегодня с утра мой ученик не очень хорошо себя чувствовал. Подростковый период. Поэтому я, как его учитель, взял на себя ответственность проводить юного Мидорию до дома и убедиться, что с ним всё в порядке.       Это не было ложью. Разве что совсем немного. Но самое главное, что Инко, похоже, поверила в подобную версию и приняла её, с некоторым недоверием оглядев Изуку и Яги, прежде чем кивнуть.       — В таком случае, — смягчается она, принимая более расслабленную позу и окончательно переставая так сильно хмуриться, — большое Вам за это спасибо, а также… прошу прощения за моё первоначальное грубое поведение.       Тошинори лишь пожимает плечами, вмиг поясняя:       — Всё хорошо, я прекрасно Вас понимаю. Это именно то, что сделала бы действительно любящая и защищающая своих детей мать…       И даже когда совсем скоро их короткий разговор заканчивается, Яги внезапно кажется, что он забыл спросить, забыл узнать что-то важное, по-настоящему нужное и серьёзное, и кроме того — связанное с Мидорией.       Тем не менее, единственное, на что Тошинори способен после этого незапланированного знакомства с мамой Изуку — только вздохнуть, допуская в свою голову мысль, что всё прошло не так уж и плохо. Почти.