Красавица и Чудовище

      Наруто был весь в печатях — видимых и невидимых. И всё равно ни черта не помогало. Потому что Кураму не особо волновали все эти внешние, физические преграды. Намного важнее было то, что постоянно происходило внутри паренька — любовь.       И в этот раз сильнейшая, но неразделённая. Курама злорадствовал.       Наконец-то.       Любовь для девятихвостого — нечто особенное. Когда-то она яд, а когда-то — мощное оружие. Как сейчас.       Кто бы мог подумать, что тебя, выросшего в ненависти, так надломит именно безответная любовь.       Курама думал об этом и хищно смеялся; желчь капала с острых клыков, образуя лужу у лап демона.       А Наруто не понимал, что с ним происходит. В какой-то момент его физическое состояние ухудшилось: Лис рвался наружу через отросшие когти и клыки. Контролировать его с каждым днём становилось всё сложнее. Сначала парень не придал этому значения, но когда он очнулся ночью посреди леса с землёй и щепками под ногтями, с расцарапанной кожей, заваленный ветками сосен, стало боязно.       Он обратился за помощью. Цунаде просканировала тело на предмет инородных предметов, которые могли каким-то образом блокировать поток чакры или выводить из строя печать, но ничего не обнаружила.       Печать за печатью, Наруто стал напоминать самому себе человека в смирительной рубашке, вот только она не очень помогала. — Слушай, может, это у тебя переходный возраст? — пошутила Цунаде.       Наруто кисло хмыкнул на шутку. Он перестал понимать происходящее. Не такими уж и сладкими оказались эти 16 лет.       А в какой-то момент всё — ну, почти всё — пришло в норму. «Стоило мне только покинуть деревню, как ты сразу же пошёл на поправку! Я ведь могу и обидеться», — писала Сакура. Наруто только слабо улыбался тексту, представляя, какое лицо было бы у неё, говори она это.       Наверное, она бы чуть задрала подбородок, показывая, что её это лишь немножко задевает.       И воображение очень живо рисовало эту картинку, на которой Сакура, ещё не погружённая в свои кошмары, была способна на шутки.       «Сакура-чан, возвращайся скорее», — писал Наруто, в последний момент зачёркивая и выбрасывая письмо, отправляя только общие какие-то сообщения: «Мне лучше», «Сегодня опять был в Ичираку», «Не волнуйся, я регулярно хожу в больницу».       В таких переписках прошли девять месяцев. Мучительно одиноких, холодных, полных изнуряющих тренировок и самокопаний, медитаций и наблюдений у ирьёнинов. Наруто впервые чувствовал себя таким... сломанным.       Раньше же получалось контролировать, что сейчас пошло не так?!       А Курама молчал. Парень чувствовал исходящую от демона угрозу, но пытался не подавать виду. Для Лиса все эти трюки были бессмысленными. Он всё чувствовал. До единой капельки одиночества. И ехидно посмеивался глубокими ночами, медленно сводя своим смехом с ума.       В это же время Сакура на другом конце мира искала ответы ради друга. Пустить Наруто в такое путешествие было бы небезопасно даже с отрядом ирьёнинов и АНБУ. — Его запросто могут захватить и убить. Но ещё страшнее то, что он не в состоянии контролировать ни свою чакру, ни Лиса. Он в лёгкую может убить всех, а это станет настоящей катастрофой. Поэтому отправляться нужно тебе, Сакура. С твоими навыками и знаниями, уверена, ты найдёшь необходимые лекарства или приведёшь к нам нужного человека. Я целиком и полностью доверяю тебе, — Цунаде говорила это, полосуя каждым словом.       Её друг был в опасности и даже лучшие техники Сакуры и Цунаде не помогали. Желание разобраться в этом сильно подстёгивало куноичи к затяжной командировке.       Ночи без снов, опасная дорога. Жизнь под прикрытием, практически забытый звук родного имени. Новые страны, огромное количество пропускных пунктов, ловушек, бумаг, библиотек, лучших медиков стран — это не то что изнуряло, а уничтожало изнутри.       «Я не дам ему умереть, это дело принципа!» — Сакура твердила это снова и снова, когда истощение готово было взять верх. Девушка брала перерыв (день, ни в коем случае не больше), копила силы и продолжала снова.       «Ты хорошо питаешься?» — интересовался Наруто, присылая любимую еду подруги небольшими порциями, чтобы не засекла разведка и чтобы «не навязываться». Открывая каждую посылочку, на губах у девушки проступала усталая, благодарная улыбка.       Заботишься обо мне даже в такой ситуации.       Сакура засыпала, думая о новых техниках, травах, печатях, безопасном извлечении Курамы. Мысли без устали носились в голове. Но это было то, что не давало сойти с ума окончательно.       После того, как Саске попытался убить её, кошмары набрасывались каждую ночь. И растущие боль, страх и нервозность здорово подкашивали.       «Сначала помоги себе», — думал каждый из них, бессильно и с благодарностью принимая заботу друг друга на расстоянии. Ни один из них не прекращал своих поисков, чувствуя, как времени с каждым днём становится всё меньше и меньше.       «Умоляю, вернись, мне очень тут одиноко», — хотел написать парень, но дальше головы эти мысли не уходили. Вокруг Наруто были все, и в то же время никого. Все были заняты поисками и помощью. Какаши тоже искал ответы, но по-своему. Наруто грустно улыбнулся, словив себя на мысли, что перенял одну привычку сенсея — походы на кладбище. Узумаки проводил у могилы Джирайи часы своей шестнадцатилетней юности. — Тебе пора завязывать с этим, а то так и до мыслей о смерти недалеко, — строго, уже не шутя, говорила Пятая.       Ирука переехал к Наруто, подбадривал его, вызывал редкую улыбку у мальчика.       В деревне люди ничего не знали о том, что Наруто потерял контроль над Лисом, но все заметили изменения в Узумаки: он редко появлялся на улице, стал тише, взгляд чуть одичал. — Чувствую себя инвалидом, — прохрипел как-то за ужином. Ирука постарался как-то пошутить, поддержать, на что паренёк только хмыкнул, кивнул. Снова немного поел. Кусок в горло не лез уже почти год.       Ками, почти год. Когда же ты вернёшься, Сакура?       Первый снег падал на мытую последний раз неделю назад голову. Наруто возвращался с ночной прогулки продрогший, промокший, дезориентированный.       «Как только найду хоть что-то, что тебе поможет!» — парень чувствовал раздражение Сакуры через быстро написанные буквы.       Плевать. Перестань искать. Просто вернись.       Сидя у могилы, Наруто и вправду начал думать о смерти. Точнее о том, что она даёт людям. А потом эти мысли выбивались на тренировках, немного возвращая былой энтузиазм. А потом — ежедневный осмотр в больнице, который напоминал мальчику о его беспомощности. И снова кладбище. И так по кругу.       Иногда апатия замещалась ненавистью в адрес Учихи, когда Наруто вспоминал (а точнее не удерживал эту мысль в недрах памяти, потому что она вечно безумно рвалась наружу) как его бывший друг пытался убить Сакуру.       Убить.       Звериная ярость просыпалась на тренировках. Волосы вставали дыбом. Рёв разрывал тишину дремучего леса. В Конохе поползли странные слухи, будто в лесах деревни завёлся дикий зверь. — Ещё немного, и люди поверят в эти сказки. Начнётся охота, — доложил Ямато.       Цунаде поджала губы. Схватила листок, понимая, что больше тянуть нельзя. Чиркнула всего пару слов, адресованных Сакуре: «Возвращайся немедленно». Сокол стремительно унёс письмо на другой край Земли.