***
Сакура не понимала, зачем Цунаде попросила рассказать о разговоре с Наруто. Но когда девушка вскользь упомянула Саске, у Пятой заметно изменилось выражение лица. Женщине не хотелось верить в детскую сказку. Это ведь могло быть простым совпадением. Но Сенджу осмеливается на жестокий эксперимент. Она крепко держит Наруто за обнажённое плечо в процедурном кабинете. Они только вдвоём, свидетели ни к чему. — Что будешь делать, когда вернёшь Саске? — внезапно спрашивает Пятая, осматривая печати. — А? Ну… — Поможешь Сакуре завоевать его сердце? Уколы ревности то тут, то там дали о себе знать, но Курама посчитал, что свалить мальчика второй раз за девять часов в обморок — как-то слишком… скучно. Лучше он понаблюдает за реакцией с VIP-места. От ревности Наруто передёрнуло. Ему не понравилось это чувство. Курама, почувствовав вкус зависти, заторжествовал. Встал на дыбы, начал хохотать. Даже эта тётка додумалась! Мальчик снова вздрогнул, встряхнул головой, пытаясь изгнать стоящий в ушах безумный смех Лиса будто речь шла о затёкшей в ухо капле воды. — Бабуля, вот прямо сейчас, Лис… Он смеётся, — Наруто сморщился, ему плохо: сердце будто всё истыкано иголками, горло сдавлено, виски горячие и пульсируют. — Наруто, — зовёт Сенджу, получив подтверждение своей догадке, — сделай глубокий вдох. Наруто не слышит, у него начинаются конвульсии. Голубые глаза закатились, белки налились кровью. — Сакура! — позвала женщина. Сенджу держит под контролем печати. Парень обхватил себя руками. Сакура, стоявшая за дверью, вбежала, почувствовав уже знакомое колебание чакры. — Наруто! — попыталась докричаться она, — Ты слышишь меня? Сакура где-то позади, поддерживает его за вспотевшую, напряжённую спину. Двумя руками прижимает блондинистую голову затылком к себе. — Я рядом, — говорит она то же самое, что говорила вчера, — рядом. Курама беснуется. Ему не нравится этот дьявольский шёпот, этот голос, наводящий спокойствие. Присутствие Сакуры и её непосредственной заботы — хуже всяких печатей. Её ледяные руки, пахнущие чистотой, будто сдавливают горло демону. Лис — и Наруто вместе с ним — изворачивается. Щёлкает зубами. Сакура не сразу понимает, что произошло: сначала руку будто ошпарили кипятком, а потом боль понеслась вплоть до локтевого сустава. Девушка охнула. Правая рука отказала, бессильно повиснув вдоль тела. Наруто очнулся от вкуса крови на языке. В глазных яблоках появилась радужка, но не осознанность. Конвульсии прекратились. Тело обмякло, доверительно падая на спину, за которой стояла куноичи. Сакура продолжила стоять, придерживая голову Наруто. Её сердце бешено стучало. Кровь из укуса капала на кафель палаты. — Немедленно займись рукой, — приказала Сенджу, — с ним я закончу сама. Спасибо за помощь. Девушка не сразу поняла, что произошло. Пространно кивнув, она бережно уложила друга на кушетку. И только оказавшись в другом кабинете, позволила себе сморщиться от невыносимой, тянущей боли. По щеке пробежались редкие слёзы. Сакура одёрнула подол халата, закатила штанину. На голени виднелась ещё одна царапина — длиной в десять сантиметров, неглубокая. Оставленная Наруто в вечернем припадке.***
— Признаю, это было глупо с моей стороны, но я должна была проверить всё сама! Сенджу, точно нашкодившая девочка, оправдывалась перед Какаши. Он сидел весь напряжённый и встревоженный ситуацией. — Чёрт, Хатаке, ну не молчи ты! Ну назови дурой, если это поможет делу. — Не рискну, — съязвил он без особого энтузиазма. Наруто очнулся и уже давно отдыхал дома. Коноха довольствовалась сходящей на нет зимой — последние морозные дни придавали особого вкуса горячей уличной еде, поэтому у продавцов сейчас был, что называется, «сезон». До кабинета Хокаге время от времени доносились запахи из приоткрытого окна, скручивающие в голодном желании желудок. Раздался стук. Следом — скрипнула дверь и на пороге появился Ямато-доно. А затем, с позволения Цунаде, сказал лишь: — Жители деревни собирают охотников. Наруто в опасности.***
Пока Наруто был в бессознательном состоянии в больнице, ему мерещилась Сакура. Как она придерживала его, гладила по голове и лицу, как шептала: «Я рядом». Наруто, наверное, стремительно сходил с ума. Потому что у него перед глазами была размытая картинка — как он, окончательно озверев, кусает девушку. Она пахнет мясом — свежим, жареным, сочным. Пропитанным кровью. Но весь этот страшный образ — где Узумаки откусывает от куноичи по куску и чувствует лишь нарастающее удовольствие и желание, — был навеян запахом стряпни, которую отчаянно пытался приготовить Ирука. — Ты в последнее время совсем потерянный какой-то, — заметил учитель. — Что тебя беспокоит? Наруто, сидящий за столом в ожидании ужина, сонно пялился на древесный узор столешницы. Что его беспокоит? Сакура. Она беспокоит его уже очень давно. Иногда кажется, что это какая-то одержимость. Добровольный мазохизм. Потому что отказаться думать о ней — выше сил. Парень помотал головой. Ирука только грустно отвёл взгляд к жарящейся на сковороде голени курицы. Несмотря на то, что Цунаде старалась оберегать мужчину от самых страшных новостей, слухи об охоте на «зверя», обитающего в лесах деревни, добрались и до Ируки. Он не находил себе места, постоянно боялся, что люди догадаются, что с мальчиком что-то не так. Поэтому когда в дверь их квартиры стучат, Умино роняет на пол лопатку и безапелляционно приказывает Наруто не двигаться. Два метра до хлипкой двери кажутся Ируке пыткой. Страх нарастает с каждым новым стуком. Узумаки только безмолвно наблюдает за учителем, решительно ничего не понимая. — Кто там? — вопрос задаётся в нелепой позе — позе полной боевой готовности. — А, Ирука-сенсей, добрый вечер! Извините за беспокойство, это Сакура… Наруто, стоящий всё это время позади согласно приказу, босиком ныряет в коридор, обгоняя Ируку. Нетерпеливо дёргает ручку, впуская морозный свежий воздух в квартиру. — Добрый вечер! Извините за беспокойство. Ируке хочется сползти по стенке на пол. От облегчения. Гостья принюхивается. —Что-то горит? Умино запоздало бросается на кухню выключать мясо. — Прости, что-то я зачастила к вам. Я не вовремя, да? Вы собирались ужинать. Хотела узнать как ты. Я… волновалась, — стыдливо признаётся девушка, сжимая в кармане укушенную руку. Наруто ничего не отвечает, он всё ещё под впечатлением ото всех своих припадков. Он слабо соображает, хотя эта мозговая деятельность никогда и не считалась его сильной стороной. Поэтому парень неосознанно тянется к гостье, босыми ступнями выходит на морозную улицу. Обнимает Сакуру так крепко, будто она вернулась с миссии не два месяца назад, а только сейчас. Жадно вдыхает её запах. Она совсем не пахнет кровью. Не пахнет жареным мясом, от которого текут слюни. Она пахнет цитрусовым шампунем и немного лекарствами. Она, чёрт возьми, пахнет так прекрасно, что хоть прямо сейчас откручивай себе голову — лучше запаха уже всё равно не почувствовать. Наруто морщится — под рёбрами что-то ноет. Курама как всегда некстати раскрывает пасть: Этот запах не принадлежит тебе. Сакура замерла, чувствуя на себе крепкие объятия. Её ещё никто не обнимал так — сгребая в охапку, точно букет полевых цветов или пушистое одеяло, как это делает она по ночам. Пальцами впиваясь в затылок — ещё немного, и Наруто сможет почувствовать извилины её мозга, которые после миссии только одну мысль и гоняют по мозгу: «Наруто, Наруто, Наруто». Парень навалился на неё всем своим телом, желая вжаться только сильнее. Ядовитые замечания Лиса резко оборвались. Будто кто-то наконец-то вырубил этот сводящий с ума радиоприёмник. Демон испугано попытался зарычать, завыть — но звуки в нём будто никогда и не существовали. Девичьи руки поползли по спине парня. Прошлись ладонью по позвонку, легли на лопатки. Тело Узумаки взмолилось: «Ещё». Наруто, почувствовав, как ему внутри резко стало легко, будто никакой демон в нём и не сидел, трезво подумал: Если я причиню тебе вред, Сакура, то незамедлительно убью себя.