AFTG drabbles

Он сильно упал во время их полуфинального матча против Сиэтла, настолько сильно, что даже нападающий, сбивший его с ног, поморщился. Если бы ему было еще за двадцать, это ничуть не смутило бы его. Он стряхнул бы это и продолжил играть, как всегда. Но сейчас Эндрю тридцать семь, и его тело уже не такое выносливое, как раньше. Падение привело к стрессовому перелому большеберцовой кости, и ему недвусмысленно сказали, что если бы он упал еще сильнее, то остался бы с полным переломом и месяцами восстановления, а то и похуже. Поэтому Эндрю воспринял это как знак того, что ему нужно сбавить обороты, и объявил о своем официальном завершении карьеры, как только сезон закончился. Нил, конечно, понял. Он пытался скрыть свою печаль из-за того, что они больше не будут играть вместе, но он не хотел, чтобы Эндрю подвергался риску необратимой травмы еще больше. — Ты все равно будешь смотреть все мои игры, — говорит Нил, дразняще улыбаясь краешком рта, как будто он еще не знает ответа. — Верно? Эндрю усмехается и отталкивает его лицо. — Я не страдаю по экси во время выхода на пенсию. — Очевидная ложь. Они оба знают, что Эндрю ни за что не пропустит игру. — Это будет странно, — говорит Нил после короткой паузы, — ехать на выездные игры без тебя. Эндрю кивает, его глаза отслеживают тени, ползущие по заднему двору. С тех пор, как они купили этот дом десять лет назад, он стал их местом. Возможно, он не имеет такой головокружительной высоты, как крыша Лисьей Башни, но Эндрю не может отрицать, что тенистые деревья и ограждение для уединения имеют свои достоинства. — Я тоже буду скучать, — наконец говорит он. Это не ложь. Он может не скучать по экси, но он будет скучать по Нилу. — Я все еще могу полететь. — Ты ненавидишь летать, — напоминает ему Нил, как будто Эндрю мог забыть, — кроме того, мы едва ли увидимся. Это утомительная тема, которую они обсуждали много раз, и она всегда заканчивается одинаково. — Я знаю, — вздыхает Эндрю, смягчаясь. Он ненавидит, что Нил прав. Через неделю он подвозит Нила в аэропорт на первую игру сезона в Сан-Диего. Это слишком далеко от их дома в Бостоне, но Эндрю целует Нила на прощание и смотрит, как он идет в аэропорт с минимальными жалобами. Дорога домой тревожно тихая, отсутствие Нила громко звенит в ушах. Эндрю знает, что если бы он попросил, Нил бы уже завтра ушел из экси, просто чтобы остаться с ним. Но экси делает Нила счастливее всего на свете. Эндрю не заставит его отказаться от этого. Кроме того, у Нила все еще есть долги, которые нужно заплатить, а Эндрю не настолько глуп, чтобы думать, что Ичиро согласится на досрочный выход на пенсию из-за чего-то меньшего, чем травма, положившая конец карьере. Он звонит Аарону по дороге домой, хотя бы для того, чтобы заполнить тишину. Его близнец поднимает трубку после второго гудка, сквозь треск динамика доносится болтовня молодых голосов. Сегодня пятница, вспоминает Эндрю. Аарон дома с девочками, а Кейтлин в больнице. — Эндрю, — говорит Аарон, выводя его из задумчивости, — ты там? — Ага, — бурчит Эндрю, — отвлекся. Как дела? Как мои племянницы? — Хорошо, — отвечает Аарон, — растут, как сорняки. Я думаю, что они унаследовали рост своей мамы. Им пять лет, а они уже достаточно высокие, чтобы достать до моей талии, ты можешь в это поверить? — Ну, — растягивает Эндрю. Он не улыбается, но это что-то похожее. — Ты низкий близнец. — Отъебись, придурок, — возражает Аарон, но в этом нет жара. Эндрю слышит, как Эмбер и Анна кричат ​​на другом конце телефона, предположительно ругая отца за ругань. Он фыркает, забавляясь взволнованными извинениями Аарона перед дочерьми. Родительство потрясающе хорошо смотрится на его брате. Время, терапия и Би позволили им привыкнуть к этому легкому подшучиванию, которое едва скрывает их грубую привязанность друг к другу. Эндрю не осознавал, как сильно он скучал по своему брату, пока он, наконец, снова не появился в его жизни. Он действительно был в его жизни, а не просто тот минимум, который он получал во время их сделки. — А Кейт? — спрашивает Эндрю, когда девочки наконец успокаиваются. Эта часть новее - Эндрю спрашивает о жене Аарона. Только после того, как у Аарона родились девочки-близнецы, он действительно начал прикладывать усилия к Кейтлин, хотя задолго до этого неохотно принял ее. — На операции с четырех утра, — говорит Аарон, на заднем фоне слышен грохот тарелок, — височная трепанация черепа. Сегодня она удаляет опухоль размером с бейсбольный мяч, ты можешь в это поверить? — Ничего себе, — комментирует Эндрю, вопреки своему впечатлению. — Вот что я сказал, — смеется Аарон, — Боже, она такая великолепная. Я люблю свою жену. Кстати о супругах, как твой идиот? Ты уже его отвез? — Да, — говорит Эндрю, — он уже должен быть в воздухе. Аарон мычит, давая ему возможность уточнить. Когда Эндрю не берет ее, Аарон прочищает горло. — Знаешь, с ним все будет в порядке, — небрежно говорит он, — всего на день или два. — Я знаю, — признается Эндрю, — это просто… — Иначе, — заканчивает Аарон. — Ага. — Что ж, если тебе станет скучно, можешь прийти и присмотреть за девочками, — тактично говорит Аарон, — или мы привезем их тебе, что угодно. Нам с Кейт не помешали бы свободные выходные, а они скучают по дяде. Эндрю не дурак. Он знает, что родители Кейтлин обычно присматривают за девочками, что это предложение больше на пользу ему, чем им. Но он готов принять это, если это означает, что он будет менее одиноким, пока Нила нет. — Конечно, — говорит он, — я могу это сделать. — Пришли мне расписание, — говорит Аарон, — мы что-нибудь придумаем. — Хорошо, — соглашается Эндрю, въезжая на подъездную дорожку. — Спасибо. — Без проблем. Хотя сейчас мне нужно бежать. Эмбер только что рассыпала хлопья по полу, и собака пытается их съесть. Я никогда не пойму, почему мы согласились купить им щенка. Эндрю фыркает. — Просто помни, я не согласен сидеть с собакой. До скорого, младшенький. — Пошел т…, — начинает Аарон, но Эндрю вешает трубку, прежде чем он успевает договорить. Эндрю прячет телефон обратно в карман и глушит машину. Когда он заходит внутрь, то мчится на кухню. Еще достаточно рано, но боль в груди заставляет его потянуться за горячим шоколадом. Он делает паузу, когда открывает банку, и его взгляд останавливается на сложенном листе бумаги. Это липкая записка ярко-оранжевого цвета в форме отпечатка лапы. Он узнает ее по корзине с канцелярскими принадлежностями на тему Лисов, которую Ден прислала Нилу на прошлое Рождество. Эндрю торопливо разворачивает ее, стряхивая какао-порошок и щурясь на знакомые каракули. Эндрю, Я подумал, что это будет первое, что ты захочешь, когда вернешься домой. Я был прав? Игра без тебя не будет прежней, но я все равно сделаю все возможное, чтобы победить. Позаботься о себе, пока меня не будет, или ты никогда не услышишь, чем это закончится от Кевина. Я скоро буду дома, любимый. Уже скучаю по тебе. -Н Осторожно Эндрю разглаживает складки на записке, его горло необычно сжато. С трудом сглотнув, он поворачивается к холодильнику, прижимая записку к холодной металлической поверхности, пока она не приклеится. На всякий случай он прикрепляет магнит к углу, не желая, чтобы записка упала и потерялась. Он слышит любопытный мррп! у входа в кухню, предупредив его о прибытии Сэра. Эндрю подхватывает ее сразу же, прежде чем снова взглянуть на записку. Нил все еще в воздухе, и, как только приземлится, он отправится прямо на стадион. Эндрю придется подождать до окончания игры. — Давай, девочка, — тихо шепчет он, гладя Сэра за ее ухом, — допьем какао. Мы позвоним ему позже. Это становится чем-то вроде шаблона. Записки появляются, когда Нил уезжает на выездные игры. Он оставляет их разбросанными по дому - иногда на виду, иногда прячет в местах, в которых, как он знает, Эндрю наткнется на них. Обычно они короткие, чаще всего несколько предложений, а иногда всего два или три слова. Однажды он даже находит записку с изображением их кошек, приклеенную к зеркалу в ванной. Сегодня Эндрю находит свернутую и спрятанную записку в пачке сигарет. Как Нилу удалось незаметно положить ее туда, Эндрю не знает. Положил это, пока ты спал этим утром, если интересно, говорится в записке. Мы можем заказать итальянскую еду, когда я вернусь домой завтра? -Н Эндрю фыркает, разглаживая записку и морщась при виде крошечной лисы, которую Нил нарисовал в углу. Он прячет ее в карман для сохранности. — Итальянская, да? — он растягивает слова, когда Нил берет трубку позже в тот же день. — Знаешь, ты мог бы просто написать мне. — В последнее время я жаждал этого, — отвечает Нил, улыбка сочится сквозь его голос, — и я мог бы, но это веселее. Кроме того, тебе это нравится. Эндрю даже не пытается это отрицать. Он не уверен, действительно ли Нил видел коробку из-под обуви, в которую Эндрю начал складывать свою коллекцию записок, но их отсутствие в мусорном ведре, вероятно, является единственным доказательством, которое ему нужно. — Я закажу что-нибудь завтра по дороге в аэропорт, — говорит он, — мы можем забрать это на обратном пути. Ты хочешь лазанью, верно? — И дополнительный чесночный хлеб, — добавляет Нил. — Очевидно, — говорит Эндрю, — О, если бы Кевин мог слышать нас сейчас. — Расскажи ему, — подбадривает Нил, — мне не помешает развлечение. От аэропорта до стадиона почти час, скучно до слез. Ты посмотришь сегодня вечером, верно? — Я обещал, — напоминает ему Эндрю. — Хорошо, — радостно говорит Нил, — потому что я собираюсь надрать Кевину задницу. К началу третьего тайма он пожалеет, что не подписался с нами в «Rebels» вместо «Phoenix». — Уверен, — комментирует Эндрю, не в силах сдержать волнение в собственном голосе, — только не пытайся хвастаться какими-то глупыми трюками. — Я не буду, — уверяет его Нил, — надо бежать, они закончили загружать автобус. Я позвоню тебе позже, хорошо? — Да, — говорит Эндрю, — удачи. Два часа спустя Эндрю сидит на диване, не сводя глаз с экрана, Сэр у него на коленях, а Кинг нерешительно атакует носок. Аарон втиснут рядом с ним, просматривая кучу медицинских карт, одним глазом глядя в телевизор. «Boston Rebels» отстают на очко, но «Phoenix Firebirds» должны защищать это единственное очко ценой своих жизней. Кевин играет хорошо, как всегда, но Нил… Нил это зрелище; абсолютный ужас на корте, бегающий кругами вокруг защитника, номер 24, который легко набирает сотню фунтов. Возможно, он немного замедлился после колледжа, но он по-прежнему остается одним из самых быстрых игроков в мире. Эндрю, затаив дыхание, наблюдает, как растет разочарование Номера 24, его проверки становятся все более жестокими и безжалостными, пока он изо всех сил пытается не отставать. Нил не обращает внимания, будучи вокруг него с искусной работой ног, которая заслужила бы похвалу Кевина, если бы они все еще играли в одной команде. Теперь, вероятно, его просто чертовски раздражает, когда он видит, как его собственные методы используются против него. Нил ловит передачу красивым прыжком и разворачивается. Он делает десять шагов и подает пас своему партнеру, прежде чем совершить безумный рывок к цели. Номер 24 бормочет, преследуя его на максимальной скорости, но Нил далеко впереди. Он ловит ответный пас и отправляет его в ворота прямо над головой вратаря. Он поворачивается к своим товарищам по команде, но прежде чем они успевают присоединиться к нему в праздновании, Номер 24 с силой врезается в него. Нил мгновенно падает на землю, но не успевает даже сориентироваться, как Номер 24 спотыкается и падает на него сверху. — Господи блять… — Аарон вздрагивает, — этот придурок сделал это нарочно! Должно быть, это было больно. Эндрю кивает, слишком застыв, чтобы говорить. Нил и раньше получал удары, твердо говорит он себе, с ним все будет в порядке. Должно быть. Это ничего не делает, чтобы подавить его страх. Стадион взрывается, Кевин возглавляет атаку вместе с «Rebels», которые спешат на помощь. Судьи продолжают свистеть, пытаясь встать между массой игроков и Нилом. Эндрю с тихим ужасом наблюдает, как Кевин стаскивает Номер 24 с Нила и отталкивает его в сторону. Нил не шевелится, его рука согнута под странным углом, а тело безжизненно. Ужас нарастает, когда лицо Кевина бледнеет, а медики выбегают на площадку, что-то болезненное и холодное погружается в его желудок. — Аарон… — начинает он. — Я знаю, — говорит Аарон, — позвони его тренеру и собирай чемодан, быстро. Я забронирую рейс. Подвезти до аэропорта? — Да, — говорит Эндрю, вставая на ноги, — возьмем мою машину. — Он едва доходит до спальни, как начинает звонить телефон. Он торопливо вытаскивает его из кармана и едва смотрит на определитель номера Кевина, прежде чем ответить. — Говори, — требует он, залезая в комод и бездумно запихивая одежду в сумку. — Они разговаривают с «Phoenix General», — тут же отвечает Кевин. — Он… Он был без сознания. Очнулся ненадолго как раз перед тем, как его утащили. Его рука, это... это плохо, Эндрю. Действительно плохо. — Я видел, — коротко говорит Эндрю, и по его коже проходит леденящее онемение, — я уже в пути. — Хорошо, — говорит Кевин, — я еду вместе с его тренером. Я встречу тебя там. *** Шесть часов спустя Эндрю садится на заднее сиденье такси, направляющегося в больницу. Таксист странно смотрит на него, когда Эндрю сует ему в руку лишнюю пачку купюр и приказывает ехать как можно быстрее, но он все равно кладет деньги в карман и не спорит. Между дискомфортом полета и его страхом за Нила, его желудок превратился в беспорядок панических нервов, тошнота задержалась, как призрак, в задней части его горла. Его пальцы чешутся в поисках сигареты, но он не удосужился проверить сумку и не остановился, чтобы купить новую зажигалку после приземления, так что пока он остался без них. Он едва дождался, пока такси подъедет к бордюру возле аварийно-спасательных служб, прежде чем схватить свою сумку и выйти. У медпункта очередь, но он протискивается, пока не добирается до стойки. — Нил Миньярд-Джостен, — говорит он, не обращая внимания на гневные возгласы в очереди позади него. Медсестра бросает на него взгляд, изучая его помятую одежду и развевающиеся волосы. — А вы…? — Его муж, — говорит Эндрю, его нетерпение достигает точки кипения, — Эндрю Миньярд-Джостен. Проверьте его документы. Медсестра отворачивается от него, яростно печатая на своем компьютере. — Мгм. Миньярд-Джостен сейчас в операционной, — коротко говорит она, — но я уведомила доктора о вашем прибытии. Он выйдет, чтобы информировать вас, как только закончит операцию, но это может занять несколько часов. Я предлагаю вам устроиться поудобнее. — Где его палата? — спрашивает Эндрю. — Простите, мистер Миньярд-Джостен, но это не… — Эндрю! Эндрю оборачивается на знакомый голос, а Кевин подбегает к нему со стаканом кофе в руке. — Я не знал, что ты здесь, — говорит Кевин, хмуро глядя в свой телефон, — Пошли, посидим и подождем вместе. Вздохнув, Эндрю сдается и следует за Кевином к ряду жестких на вид стульев, придвинутых к стене зала ожидания. Он садится рядом с Кевином, его спина уже болит от полета. Кевин делает глоток кофе и тут же с отвращением морщит нос. Молча, он протягивает его Эндрю в предложение. На вкус как деготь, но Эндрю все равно проглатывает все залпом. Воодушевленный горьким привкусом кофеина, он мнет стакан и ставит его на свободное место рядом с собой. — Говори. — Ушибы ребер и небольшой перелом правой руки, — тут же отвечает Кевин, — достаточно, чтобы нокаутировать его на сезон, но оно заживет. Врача это не особо беспокоило. Нет, его плечо, вот настоящая травма. — Объясни, — толкает Эндрю, — что случилось с его плечом? Кевин вздрагивает, его лицо исказилось от беспокойства. — Разрыв вращательной манжеты плеча и связок. Сейчас его плечо совершенно неподвижно. Это пытаются исправить хирургическим путем, но даже тогда… — Кевин сглатывает, сжав губы, — Скорее всего, это положит конец его карьере. Такие травмы могут заживать целую вечность, и вполне возможно, что он не восстановит полную подвижность. Даже если он пройдет физиотерапию, к тому времени, когда он снова сможет играть, он уже будет приближаться к пенсионному возрасту. — Он мог бы научиться играть левой рукой, — возражает Эндрю, — как ты. — В его возрасте? Маловероятно, — говорит Кевин, качая головой, — я учился в колледже, и мне все равно потребовалось больше года. Но Нилу тридцать шесть. — Ты думаешь, что он должен уйти в отставку сейчас, — говорит Эндрю, — уйти, пока он еще на вершине своей игры. Из всех, ты последний, от кого я ожидал услышать, что он должен отказаться. Кевин вздыхает, выглядя безмерно усталым. — Если бы мне было еще двадцать лет, я бы посоветовал ему продолжать попытки. Ни у кого из нас тогда не было для чего жить. Экси было всем, что у нас есть. Отказаться от него означало отказаться от всего. Играй или умри, это были наши варианты. — Он смотрит на Эндрю и улыбается. — Сейчас все по-другому. Для нас двоих. У меня есть Тея, отец, Эбби. У Нила есть семья. У него есть ты. Сейчас у него есть куда больше, чем просто спорт. — Просто спорт, — повторяет Эндрю, — Никогда не думал, что услышу, как сама королева, сын экси, Кевин мать твою Дэй называет экси «просто спортом». Когда мой маленький ребенок вырос? — Иди на хер, — рычит Кевин, закатывая глаза, — ты же знаешь, что я прав. Эндрю хмыкает, пока не совсем желая уступать. — Тем не менее, Нилу будет тяжело, если он больше не сможет играть. Не говоря уже о том, как они отреагируют. Кевин бросает на него молчаливый взгляд, оглядываясь, чтобы убедиться, что их не подслушивают, прежде чем он отвечает. — Мы просто должны надеяться, что они соблюдают соглашение. Надеяться. Эндрю всю жизнь скептически относился к этой концепции, даже после того, как нашел Нила. Тем не менее, у него нет никаких доказательств того, что Морияма откажется от своего слова. Насколько ему известно, Нил последовательно и тихо платил дань уважения и выполнял свою часть сделки. Кевин прав; все, что они могут сделать, это надеяться, что Ичиро сделает то же самое. *** Они ждут часами, прежде чем хирург Нила, наконец, приходит и находит их в приемной. У него не так много предлагаемых утешений, учитывая все обстоятельства. Их постоянно кормят «поживем-увидим» и «только время покажет», но Эндрю прекрасно умеет читать между строк. Шансы Нила на полное выздоровление в лучшем случае невелики. Как и ожидалось, Нил не очень хорошо переживает, когда наконец просыпается от анестезии и узнает новости. Ох, он делает из этого хорошее представление, со всеми обычными решительными, упрямыми и хмурыми взглядами, которые Эндрю успел узнать. Но Эндрю видит, как он скрывает тихую покорность в глазах. Может быть, это просто лекарство от боли, а может, это реальность. В любом случае, такой взгляд совершенно не подходит Нилу. Эндрю ничего не хочет, кроме как стереть его. Нил весь полет домой сонлив от обезболивающих, но Эндрю удается затащить его внутрь и уложить в постель с минимальными проблемами. Он только начал отворачиваться, когда что-то дернуло его за рукав. Эндрю оглядывается и видит, что Нил смотрит на него снизу вверх, его глаза затуманены усталостью. — Полежишь со мной немного? — спросил он. Кивнув, Эндрю откидывает одеяло и забирается в постель рядом с ним. Он не пытается обнять Нила, слишком опасаясь его травм, но берет руку Нила, когда тот, предлагая, протягивает ее. — Тебе нужно немного отдохнуть, — говорит Эндрю. — Через минуту, — отвечает Нил, сжимая его руку, — скажи мне, о чем ты думаешь. Будь честным. Эндрю вздыхает, не совсем удивленный просьбой. Нил всегда говорил, что ценит его жестокую честность, и будь Эндрю еще двадцать лет, слова выплеснулись бы без угрызений совести или уважения к чьим-либо чувствам. Но почему-то сказать Нилу эту правду кажется самым трудным из того, что он когда-либо делал. — Кевин считает, что тебе следует уйти на пенсию прямо сейчас, — наконец признается он. Нил пытается и не в состоянии скрыть вздрагивание. — А ты? — нажимает он. — Что ты думаешь? Эндрю пожимает плечами. — На самом деле не имеет значения, что я думаю, — говорит он. — Это не зависит от меня. — Он немного приближается к Нилу. — Что ты хочешь сделать? Нил закрывает глаза, выглядя очень усталым. — Пока не знаю. Я не решил. — У тебя есть время, — напоминает ему Эндрю, — тебе не нужно решать сейчас. — Да, — соглашается Нил. Его веки снова распахиваются, его взгляд сосредотачивается на Эндрю. — Ты в порядке? — Идиот, — замечает Эндрю, притягивая к себе здоровую руку Нила и целуя его костяшки пальцев, — это ты в гипсе и повязке. — Не отвлекайся, — говорит Нил, — как ты себя чувствуешь? Эндрю вздыхает. Ледяной страх в его жилах растаял, как только Нил очнулся после операции. Сейчас он в основном просто устал. — Я в порядке, — решает он, — тебе лучше поспать, а не беспокоиться обо мне. — Я всегда буду беспокоиться о тебе, — бормочет Нил, уже закрыв глаза. Эндрю молча наблюдает, как он засыпает, а узел в его груди начинает ослабевать. *** В последующие недели, несмотря на то, что Нил больше не ездит на выездные игры, стикеры сохраняются. Их едва можно разобрать, так как Нил вынужден писать левой рукой, но Эндрю до сих пор каждый день находит как минимум одну разбросанную по дому. Он не сомневается в этом, подозревая, что записи - это способ Нила занять себя, пока он выздоравливает. Этим утром он находит одну, наклеенную на раздвижной стеклянной двери, которую невозможно не заметить на фоне льющегося холодного солнечного света. Эндрю отдирает ее от стекла, щурясь сквозь сон в глазах, чтобы разобрать куриную писанину Нила. Кошки накормлены. Кофе тебя ждет. Присоединишься ко мне на нашем месте? -Н Эндрю прячет записку в карман своих спортивных штанов, глядя на их заднее крыльцо. Нил уже там, потягивает из кружки, а в пепельнице у его колена тлеет сигарета. Эндрю устало трет глаза и делает себе чашку кофе, прежде чем присоединиться к нему. Нил поворачивается к нему на звук открытия раздвижной двери. — Доброе утро, солнышко, — кричит он, приветственно поднимая кружку. Эндрю хмыкает в ответ, садясь достаточно близко, чтобы их плечи соприкасались. Нил прислоняется к нему своим здоровым плечом, протягивая незажженную сигарету. Эндрю берет ее с благодарностью, закуривая и вдыхая прилив никотина. — Сегодня снимают гипс, — комментирует он, делая глоток кофе. Нил кивает, отхлебывая из своей кружки. — Слава богу. Ужасно чешется. Эндрю фыркает, прижимаясь ближе к боку Нила. — А после? — Он молча наблюдает, как Нил обдумывает свой ответ, ранний рассвет отбрасывает тени на его красивое, покрытое шрамами лицо. — Я собираюсь попробовать физиотерапию, — говорит Нил. — Может, это и не сработает, но я не успокоюсь, если хотя бы не попробую. Я не хочу провести остаток своей жизни, задаваясь вопросом «а что если?». Есть ли в этом смысл? Эндрю мычит и наклоняется, чтобы крепко поцеловать Нила в щеку. — Я помогу тебе, наркоман, — обещает он, — со всем, что тебе нужно. Я буду здесь. *** Физиотерапия начинается через неделю. После того, как сломанная рука зажила, а гипс был снят, Нил восстановил некоторую подвижность, но он все еще не может поднять правую руку выше пояса без сильной боли. Его терапевт, женщина средних лет, отдаленно напоминающая Эндрю Ден, утверждает, что выполнение упражнений и регулярные встречи помогут Нилу лучше использовать свое плечо, но она тщательно уклоняется от обещаний полного выздоровления. Тем не менее, Нил соблюдает предписанный ему режим упражнений на растяжку и подъем. Понятно, насколько болезненны упражнения, по тому, как его лицо искажается от боли, но он придерживается их с решимостью, которая была бы ужасающей, если бы Эндрю не видел этот взгляд столько раз раньше. Победы маленькие, но постоянные. Первый раз, когда Нил может держать карандаш и писать без дискомфорта, они отмечают ужином вне дома и долгой поездкой. Когда он, наконец, снова может обнять Эндрю обеими руками, они отмечают это событие, проводя вечер, закутавшись друг в друга, их тела и конечности запутались под простынями. Тем не менее, Эндрю знает, что между способностью Нила поднять стакан с водой и размахиванием тяжелой ракеткой огромная разница. После нескольких месяцев терапии прогресс Нила начал стабилизироваться. Он может поднимать мелкие предметы и снова ходить на пробежки, но по-прежнему не может полностью поднять руку выше уровня плеча. Несмотря на то, что говорит физиотерапевт, этого недостаточно, и они оба это знают. Тренер Нила спрашивал новости, но Эндрю знает, что Нил что-то откладывал. Сезон скоро начнется, команде нужно знать, вернется ли их основной нападающий в состав. Эндрю знает это, и он знает, что Нил тоже это знает. Поэтому, когда однажды ночью Эндрю берет Нила за руку и ведет к машине, Нил не сопротивляется. Он молчит, пока Эндрю везет его на стадион. Он ничего не говорит и тогда, когда Эндрю ведет его внутрь и тащит на корт, храня молчание до тех пор, пока Эндрю не протягивает ракетку. — Что, если я не смогу? — спрашивает он, и впервые за десять с лишним лет звуча напуганно, как когда-то в восемнадцать. — Тогда ты не можешь, — твердо говорит Эндрю, — либо ты берешь еще один сезон, чтобы поработать над этим, или уходишь на пенсию. Но сначала нужно попробовать. Ты сам это сказал; ты не будешь удовлетворен, пока не сделаешь это. Короткая пауза, а затем Нил медленно тянется к ракетке. Его пальцы обхватывают ручку, почти осторожно поднимая ее. Эндрю отпускает, внимательно наблюдая, как Нил регулирует хватку. Он делает шаг назад, давая Нилу место для работы. — Дай этому шанс, — говорит он. Расправив плечи, Нил смотрит в ворота и поднимает ракетку. Он разворачивается, выворачивая всю верхнюю часть тела, как будто собирается сделать настоящий выстрел. Эндрю задерживает дыхание до тех пор, пока Нил не делает удар, воздух со свистом летит сквозь сетку на ракетке. На полпути по дуге удар идет наперекосяк. Нил срывается, вскрикивая от боли и хватаясь за плечо, когда ракетка с грохотом падает на землю. Эндрю сразу же идет к нему, ловя Нила, прежде чем он упадет на колени. Он плачет - то ли от боли, разочарования, или от отчаяния, Эндрю не уверен. Может быть, все три. — Блять, — ругается Нил, — я не хотел, я… — Его слова оборвались, как будто застряли у него в горле. Он яростно трет глаза. — Я такой идиот, я не могу… — Хватит, — говорит Эндрю, не желая смотреть, как Нил продолжает мучить себя. Он тянет Нила в свои объятия, удерживая, пока тот разваливается. Нил хватается за футболку, его слезы просачиваются сквозь черный хлопок. Эндрю просто тихо качает его. Ничто из того, что он сейчас скажет, не утешит Нила. Все, что он может сделать, это держать его и надеяться, что этого будет достаточно. — Прости, — всхлипывает Нил, — прости, Дрю. Я не смог это сделать, мне так жаль… — Прекрати, — приказывает Эндрю, проводя рукой по волосам Нила. Немедленно, Нил успокаивается. — Тебе не нужно ни перед кем извиняться, Абрам, — продолжает Эндрю, — меньше всего передо мной. Нил не отвечает на это, его слезы стихают до едва слышного всхлипывания. — Пойдем, — подталкивает его Эндрю, — пойдем домой. *** На следующее утро Эндрю просыпается и обнаруживает на подушке Нила ожидающую его записку. Самого Нила нигде не видно, его сторона кровати давно остыла. Устало зевая, Эндрю тянется за запиской. Дрю, Ты знал, что у тебя на носу ровно 34 веснушки? Это на 6 больше, чем в прошлом году. Тебе следует наносить больше солнцезащитного крема. -Н Нахмурившись, Эндрю переворачивается и кладет записку в ящик прикроватной тумбочки. Его позвоночник немного хрустит, когда он наконец встает, напоминая ему о том, что он стареет. Он отбрасывает эту смутно тревожную мысль и бредет на кухню, мозг уже просит кофе. Нил сидит за кухонным столом, остатки завтрака все еще на его тарелке. Кинг восседает у него на коленях, ее маленький носик высовывается из-за края стола, с надеждой обнюхивая еду. — Твоя проблема с разглядыванием требует вмешательства, — объявляет Эндрю. Когда Нил бросает на него озадаченный взгляд, он, напоминая, постукивает по носу. Нил криво улыбается. Его глаза все еще немного красные со вчерашнего дня, и под ними теперь новые тени. — Не мог уснуть, — говорит он, пожимая плечами. — Большинство людей считает овец, — отмечает Эндрю. Ухмылка Нила становится шире. — Большинство людей не видят твоих веснушек. — Наркоман, — предостерегает Эндрю, наклоняясь, чтобы поцеловать его в макушку. Кинг мяукает на него, поэтому Эндрю также предлагает ей почесывание подбородка. Нил мычит, как будто соглашаясь. — На плите остался завтрак, — говорит он, — на этот раз мне действительно удалось не поджечь яйца. — Чудо, — невозмутимо отвечает Эндрю, уже ставя тарелку. Верный его слову, яйца на самом деле выглядят не так уж и плохо. Он только что налил себе чашку кофе, когда Нил снова заговорил. — Я позвонил главному тренеру «Rebels», — говорит он, — и сообщил ему новость. Эндрю поворачивается к нему лицом, приподняв брови. — И? — подсказывает он, — Какую новость? Нил делает глубокий вдох, словно собираясь с духом. — Я закончил, Эндрю, — признается он, — я ухожу. — Он вздыхает, его плечи поникли. — Они сделают публичное заявление на следующей неделе. Эндрю сжимает челюсть, запрокидывая голову Нила, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты уверен? — спрашивает он, — ты действительно этого хочешь? Нил опирается на его прикосновение и закрывает глаза. — Я разговаривал с Кевином, — говорит он, — спросил его, почему он считает, что мне следует уйти. Он… сделал несколько хороших выводов. — Он снова открывает глаза и берет Эндрю за руку, переплетая их пальцы. — Я буду скучать по экси, но мне это не нужно. Это больше не вся моя жизнь. — Хорошо, — бормочет Эндрю, — если ты этого хочешь. — Да, — отвечает Нил, — я бы предпочел сейчас уйти в отставку и наслаждаться временем, проведенным с тобой, вместо того, чтобы врезаться в землю, чтобы попытаться провести еще один или два года на корте. — Хм, — размышляет Эндрю, — трудно представить, что ты занимаешься чем-то еще, кроме ракетки. Нил весело фыркает. — Я что-нибудь придумаю. Может быть, я займусь тренерской работой, как Ден. Или даже комментаторство. Черт, может быть, когда Кевин уйдет на пенсию, я попрошу его у ESPN выделить нам эфиры. Даже если они не дадут его мне, они дадут его Кевину Дэю. Эндрю фыркает, образы Нила, ссорящегося с Кевином по телевизору, пока их лица не становятся багровыми, заполняют его мозг. — Было бы глупо не сделать это, — добавляет он, — представь, как хорошо будет для рейтингов, если вы двое поссоритесь. — Точно, — смеется Нил, — видишь? Все будет хорошо. *** И, по большей части, это нормально. Объявление выходит через неделю, как и планировалось, и «The Boston Rebels», и Нил публикуют заявления. Нил отклоняет предложения своей команды устроить вечеринку по случаю выхода на пенсию, но это не остановить, когда Лисы неизбежно звонят, чтобы проверить его. Нил не сказал большинству из них об этом заранее, не желая отвечать на вопросы и их опасения до того, как это будет необходимо. Эндрю не может сказать, что винит его. Он никогда не был жертвой необузданной, непреодолимой силы грубых привязанностей Лис, и он не может сказать, что когда-либо хотел бы стать таким. Однако ему звонит Аарон, что уже не так удивительно, как раньше. — Привет, — здоровается Аарон, как только Эндрю берет трубку, — только что видел пресс-конференцию по телевизору. Как он? Эндрю смотрит в кухонное окно, наблюдая, как Нил играет с кошками на заднем дворе. — Он хорошо, — отвечает он после короткой паузы, — справляется, учитывая все обстоятельства. — Хм, — говорит Аарон, — это тебя удивляет. Эндрю не стал этого отрицать. — Я ожидал, что он будет более… не знаю. Расстроен. Зол. — Не то чтобы он не знал, что когда-нибудь уйдет на пенсию, — рассуждает Аарон, — может быть, он уже смирился с тем, что что-то подобное в конечном итоге произойдет. — Возможно, — неопределенно отвечает Эндрю. Он наблюдает, как Нил вытаскивает из кармана телефон и подносит его к уху - предположительно, отвечая на звонок. Он хмурится, когда Нил внезапно напрягается. — Могу я перезвонить тебе позже? — спрашивает Эндрю, отступая от окна. — Да, конечно, — отвечает Аарон, не упуская из виду изменение тона Эндрю, — что… — Расскажу позже, — говорит Эндрю, кладя трубку, не сказав больше ни слова. Он выходит через заднюю дверь как раз в тот момент, когда Нил вешает трубку. Он стоит спиной к Эндрю, но напряжение все еще присутствует. — Все хорошо? — спрашивает его Эндрю. Нил немного подпрыгивает, явно пораженный. — Я не слышал, как ты вышел на улицу, — говорит он, улыбаясь, — да все в порядке. — Мгм, — говорит Эндрю, — кто звонил? Нил вздыхает, засовывая руки в карманы. — Никто, Дрю. Только руководство «Rebels». Видимо, я забыл подписать какие-то бумаги. Эндрю хмурится. Он не может точно определить, почему, но что-то в уверенности Нила вызывает тревогу. У Нила нет причин быть с ним нечестным, но Эндрю не может не чувствовать, что ему лгут. Он думает настаивать на правде, но колеблется. Возможно, он не совсем справедлив. Может быть, Нил борется с этим изменением гораздо больше, чем показывает. В конце концов, это большая корректировка. Может быть, Эндрю стоит отпустить это, хотя бы на этот раз. — Нам нужно куда-нибудь съездить, — внезапно говорит Нил. Он наклоняется и берет Сэра на руки, баюкая ее, как младенца. — Взять отпуск? — размышляет Эндрю. Это неплохая идея. Смена обстановки может отвлечь Нила от мыслей, и теперь они оба могут путешествовать столько, сколько захотят. — Нам понадобится кошачья няня. — Позволь мне разобраться с этим, — говорит Нил, — значит, да? — Конечно, — соглашается Эндрю, — но куда бы мы ни направлялись, мы берем машину. *** На следующий день Эндрю находит на комоде брошюру о домиках в Вермонте. На лицевой стороне есть наклейка с надписью «Да или нет?» зацикленными каракулями Нила. Закатив глаза, Эндрю обводит ответ и кладет брошюру в карман, прежде чем приклеить записку к зеркалу в ванной. В эти выходные он обнаруживает, что одной рукой ведет машину по шоссе I-89, а другой сжимает руку Нила. Это еще не пик сезона - листья на деревьях только начали опадать - но тем не менее холмистая местность и густые леса прекрасны. Домик маленький, но удобный, и любое время, которое они не тратят на прогулку по многочисленным тропам или курение у реки, они проводят, лежа в своей постели. Эндрю просто надеется, что тот, кто владеет домом, стирает постельное белье между гостями. В их последнюю ночь Эндрю складывает одежду, когда находит записку, приклеенную к одному из его носков. Нил уже в душе и ждет его, но Эндрю находит момент, чтобы развернуть записку и все равно ее прочитать. Дрю, Ты всегда говорил, что не веришь в сожаления. Сначала я действительно не понял. Было много вещей, о которых я сожалел. Но я думаю, что понял это сейчас. Я ни о чем не жалею. Совсем. Особенно не об этом. Может быть, это эгоистично с моей стороны. Я не знаю. В любом случае, я надеюсь, ты простишь меня за это. -Твой Нил С трудом сглотнув, он откладывает записку и раздевается. Это может подождать. — Дрю? — говорит Нил, выглядывая из-за занавески в душе, когда Эндрю входит в ванную, — Ты идешь? — Подвинься, — говорит он, закрывая за собой дверь, — да или нет? Нил улыбается и протягивает руку. — Да, — отвечает он, — иди сюда. Эндрю берет его за руку, заходя в душ под брызги. Он прижимает Нила к плитке и притягивает к себе, крепко целуя. Нил задыхается, тая от его прикосновения, как уже много раз до этого. — Я видел твою записку, — бормочет Эндрю, когда они прерываются на глоток воздуха, — с чего ты взял, что тебе нужно мое прощение? Нил вздыхает, уткнувшись лицом в изгиб шеи Эндрю. — Это не важно. — Абрам, — говорит Эндрю, крепче хватая его, — скажи мне. — Я просто… — начинает Нил, — я знаю, тебе было нелегко - быть со мной, выйти за меня. Даже сейчас я небезопасный человек. Сколько сделок я совершаю, и это тоже подвергает тебя риску. И мне очень жаль, но я не жалею, что влюбился в тебя, выбрал тебя, провел с тобой свою жизнь. Я эгоистичный. И мне жаль, что ты оказался с кем-то вроде меня. — Посмотри на меня, — требует Эндрю. Нил поднимает голову, выглядя ужасно потерянным. Эндрю хватается за подбородок, заставляя Нила встретиться с ним взглядом. — Я знаю, на что я подписался, — яростно говорит Эндрю, — я ни о чем не жалею. Ни на секунду. Понимаешь? Нил молча кивает, его голубые глаза полны горести. Эндрю хочет стереть этот взгляд, чтобы снова вызвать улыбку Нила. Он проводит большим пальцем по нижней губе Нила, наблюдая, как капли воды прилипают к его ресницам. — Перестань корить себя за это, — мягко приказывает он, — я тоже выбрал тебя. Ты не заставлял меня, так что перестань вести себя так. Хорошо? — Хорошо, — хрипит Нил. Он глубоко вздыхает и наклоняется так, что их лбы соприкасаются. — Я люблю тебя. Вместо ответа Эндрю притягивает его к себе, смахивая поцелуями печаль с губ Нила. Когда они уезжают на следующее утро, Эндрю обнаруживает, что ему удивительно не хочется возвращаться домой. Нил, похоже, согласен, если судить по долгим взглядам, которые он продолжает бросать в зеркало заднего вида. — Мы всегда можем вернуться, — говорит ему Эндрю, сжимая его руку. Нил рассеянно мычит, но все же сжимает руку Эндрю в ответ. *** После Вермонта они привыкают к постоянной рутине, коротая дни за поцелуями, книгами и глупыми телешоу. Эндрю знает, что рано или поздно им обоим станет скучно, и им придется искать новые способы заполнить свое время, но он еще не устал бездельничать. Судя по тому, как часто Нил пропускает утренние пробежки в эти дни, он тоже. Стикеры не прекращаются. Эндрю находит их засунутыми между страницами своих книг, приклеенными к бутылке Johnnie Walker Blue, спрятанными в корзине с кошачьими игрушками. Он задается вопросом, когда Нил находит время, чтобы улизнуть и спрятать их. Однажды он даже находит в морозилке записку, приклеенную к пинте Ben&Jerry. Дрю, Вчера я читал о миграции китов (не спрашивай) - ты знал, что они проводят туры по наблюдению за китами из гавани? Как-нибудь возьмем девочек, я уверен, им это понравится. Это, вероятно, сделало бы и Аарона очень счастливым. -Н Это была хорошая идея, хотя и немного странная; Нил любил их племянниц, но никогда не предлагал ничего, чтобы сделать Аарона счастливым. Даже сейчас, когда их отношения стали намного лучше, его муж и брат были в худшем случае спорщиками, а в лучшем - радушными. Эндрю не может решить, то ли это потому, что они оба слишком упрямы, чтобы избавиться от старой обиды, то ли они просто слишком неприспособлены к общению, чтобы найти путь к дружбе. Может и то и другое. В конце концов, он просто фыркнул и сунул бумажку в карман, сделав мысленную пометку изучить туры позже. Через месяц после выхода на пенсию Нила он просыпается и обнаруживает еще одну записку, лежащую на видном месте поверх его нарукавных повязок. Дрю, «Ничто в мире не вечно, и мы глупы, когда просим чего-то на долго, но, конечно же, мы еще глупее, если не наслаждаемся этим, пока оно у нас есть». ― В. Сомерсет Моэм Как тебе такая дурацкая цитата? Я должен был поискать. Я вижу, как ты закатываешь на меня глаза отсюда. В этом мире мало вещей, которыми я наслаждаюсь, но главная из них - ты. -Твой Нил Пульс Эндрю подскакивает, что-то плотное и горячее трепещет в груди. Он тихо подходит к шкафу и добавляет ее в обувную коробку, где хранятся все старые записи Нила. Он знает, что хранить их излишне; он прекрасно помнит каждую из них, вплоть до наклона почерка Нила. Тем не менее, он не может заставить себя выбросить их. Несколько дней спустя Эндрю просыпается от утреннего солнца, согревающего его спину. Удивительно, но Нил все еще крепко спит, его веснушчатая щека прижалась к бицепсу Эндрю. Двигаясь медленно, чтобы не мешать ему, Эндрю тянется к своим очкам для чтения и потрепанному экземпляру «По ком звонит колокол», все еще лежащему на тумбочке. Он надевает очки и открывает книгу на последней отмеченной странице, усаживаясь поудобнее. Если ему повезет, Нил еще долго не проснется. Он уже на полпути к следующей главе, когда Нил шевелится, сонно уткнувшись носом в плечо Эндрю. — Доброе утро, — бормочет он, его теплое дыхание касается кожи Эндрю. Эндрю мычит, запуская пальцы в волосы Нила. — Хорошо спал, кролик? — Мгм, — отвечает Нил, придвигаясь ближе, когда Эндрю притягивает его к себе, — больше Хемингуэя, да? Ты почитаешь мне? — Ты уже читал это раньше, — говорит ему Эндрю, — помнишь? Я одолжил ее тебе в прошлом году. — Я знаю, — говорит Нил, мягко улыбаясь ему, — мне просто нравится слышать твой голос. Ну, Эндрю не может с этим поспорить. Пожав плечами, он снова открывает книгу и начинает читать. Нил внимательно слушает, следя глазами за словами на странице. Эндрю погружается в историю, читая, пока его голос не начинает хрипеть, а веки тяжелеют. Где-то между теплом их постели и уютным знакомым телом Нила, прижатым к нему, он засыпает. Когда он просыпается, его очки сняты, а Нила уже нет. Его книга снова лежит на тумбочке, к обложке приклеена записка. Пошел на пробежку. Кофе для тебя в чайнике. -Н Эндрю с тихим стоном потягивается, проверяя время. Уже почти полдень, понимает он, слегка нахмурившись. Нил уже должен вернуться. Он скатывается с кровати, дергая свою одежду, прежде чем потянуться за телефоном. К его удивлению, есть почти дюжина пропущенных звонков. Первые три - с неизвестного ему номера, остальные - от Аарона, Кейтлин и даже Ваймака. Ужас - это тяжелый груз в животе, отягощающий его. Он набирает номер и ждет, пока вызов пройдет. Аарон поднимает трубку с первого гудка. — Эндрю, — говорит он тихо и настойчиво, — где ты, черт возьми? Мы звонили в течение последнего часа. — Я спал, — коротко отвечает Эндрю, — Аарон, что происходит? Его брат делает паузу, и Эндрю начинает ожидать худшего. — Это… Это Нил, — начинает Аарон дрожащим голосом. Он старается изображать из себя профессионала, доктора, но многого не нужно, чтобы видеть сквозь щели. — Эндрю, тебе срочно нужно в больницу. Нет. Нет. — Расскажи мне, что случилось, — хрипит Эндрю, — Аарон… — Произошел несчастный случай, — дрожащим голосом говорит Аарон, — авария. Нил ранен, они все еще ищут водителя. Это… это плохо, Эндрю. Тебе нужно поторопиться. — Я иду, — говорит Эндрю, тут же вешая трубку и натягивая ботинки. Он выбегает через парадную дверь, останавливаясь ровно настолько, чтобы запереть ее, прежде чем броситься на водительское сиденье и убраться с подъездной дорожки. Он подъезжает к больнице в рекордно короткие сроки, выбегает из машины, как только она припаркована, и идет внутрь. Отделение неотложной помощи переполнено, очередь в медпункт почти за дверью. Эндрю собирается начать пробиваться вперед, когда его окликает голос. Он оборачивается и замечает Аарона, все еще одетого в форму и машущего ему из коридора. Эндрю автоматически идет к нему, протискиваясь сквозь толпу в спешке, чтобы добраться до брата. Одна из медсестер кричит ему вслед, но Аарон отмахивается от нее. — Где он? — спрашивает Эндрю, — Аарон, где…? — В отделении интенсивной терапии, — говорит Аарон, направляясь к лифту в конце коридора, — Кейт сейчас с ним. Она не занимается его делом, потому что это конфликт интересов, но… Эндрю сглатывает, страх сковывает его жилы. — Насколько серьезны его травмы? — Я не… — начинает Аарон, как только звенит лифт и они достигают его этажа, — это… это нехорошо, Эндрю. Его состояние… просто... просто пошли. Я объясню, как только мы будем там. Эндрю следует за своим братом в палату интенсивной терапии, чувствуя себя так, словно попал в кошмар наяву. Они проходят мимо дюжины или около того палат; некоторые пусты, некоторые полны рыдающих, скорбящих семей. Он задается вопросом, сколько времени пройдет, пока он не станет одним из них. Палата Нила находится в конце коридора. Кейтлин стоит возле входа, тихо разговаривает с другим доктором. Она поднимает взгляд на их появление, отступая в сторону, чтобы пропустить Эндрю. Другой доктор вздрагивает, когда Эндрю протискивается мимо него. — Простите, сэр, вам нельзя туда, пациент… — Пусти его, — резко говорит Кейтлин, — это его муж. Эндрю не оглядывается, вместо этого он проходит мимо. Он замирает у изножья больничной койки, его ужас достигает пика. Нила едва видно под всеми бинтами и трубками. Большая часть его головы обернута марлей, оставив открытой только половину лица. В уголке его рта пятно засохшей крови, но Эндрю не может заставить себя стереть ее. Если бы не шрам от ожога, все еще видневшийся на его скуле, он бы вообще не узнал Нила. Нил все еще дышит, но медленно, механически, ему помогает одна из машин, к которым он подключен. Если бы не легкое вздымание и опускание его груди, Эндрю подумал бы, что он умер. — Абрам, — выдыхает он, ужас и горе сдавливают его легкие, — Кролик… что с тобой случилось? — Во время аварии он получил множественные тяжелые травмы, — говорит врач, входя в комнату, — сломаны ребра, раздроблен таз и травма головы, повлекшая за собой кровоизлияние в мозг. Мы провели экстренную операцию, чтобы уменьшить давление на его мозг, но… — Прекрати, — рявкает Аарон, — ему не нужно слышать… — Он является доверенностью пациента, — возражает доктор, — вы не хуже меня знаете, что ему нужно… — Хватит, — прерывает Кейтлин. Она кладет руку на плечо другого доктора, выражение ее лица не оставляет места для возражений. — Я возьму это, доктор Робертс. Идите. — Вы не можете, — вставляет Робертс, — вы семья… — Правильно, — говорит Кейтлин, — это моя семья, и прямо сейчас я им нужна. Оставьте. Сейчас. Робертс бросает на нее взгляд, прежде чем отвернуться и уйти в раздражении. Затем к нему подходит Кейтлин, ее лицо напряжено от усталости и горя. — Эндрю, — мягко говорит она, — хочешь присесть? Эндрю тупо смотрит на нее, прежде чем сесть рядом с Нилом. — Когда он проснется? — спрашивает он, проводя рукой по волосам. — Эндрю, — мягко говорит Кейтлин. Голос у нее добрый, очень добрый. Эндрю ненавидит это. Он хочет вытянуть из нее правду, пиная и крича. Эндрю ни разу в жизни не баловали, и будь он проклят, если позволит этому начаться сейчас. Она должно быть чувствует его растущий гнев, потому что обращается к Аарону за помощью. Аарон прочищает горло с мрачным выражением лица. — Эндрю, — тихо говорит он, — Нил не проснется. Эндрю смотрит на своего брата, не веря. — Нет, — говорит он оцепенело, — нет, он… он не должен… К-как может… — Они попытались уменьшить давление на его мозг, — мягко объясняет Кейтлин, — но было уже слишком поздно, когда он оказался на операционном столе. Его органы работают, другие жизненно важные органы в порядке, учитывая все обстоятельства. Но нет никаких признаков активности мозга. В этот момент он не может дышать самостоятельно. Без аппарата ИВЛ он умрет. Эндрю моргает, оглядываясь на неподвижное тело Нила. Никаких признаков активности мозга, а это значит, что Нил… Нил… — И что теперь? — хрипит он. — Что нам делать? — Ты его доверенность, — тихо говорит Аарон. — Что будет дальше, решать тебе. — Есть два варианта, — добавляет Кейтлин, — ты можешь либо оставить его в таком состоянии - пусть аппарат ИВЛ дышит за него, пока его тело будет держаться. Эндрю вздрагивает, в ушах громко звучит сигнал кардиомонитора. — Или…? — Или мы отключим, — продолжает Кейтлин, — попрощаемся в последний раз… и отпустим его. Нилу это не понравится, думает Эндрю. Лежать на больничной койке и не мочь дышать самостоятельно. Никогда больше не смеяться, не бегать и не чувствовать солнечный свет. — Мне нужна минутка наедине, — говорит он, внутри уже пусто, — мне нужно подумать. Аарон выглядит так, будто собирается возразить, но Кейтлин касается его руки. — Конечно, — говорит она, — мы будем снаружи, если понадобимся. — Она выводит Аарона из комнаты, закрывая за собой дверь, чтобы дать ему немного уединения. Эндрю трет глаза, его пальцы жаждут сигареты. Реальность ситуации обнажается перед ним, но впервые он не может заставить себя взглянуть ей в лицо. Он берет руку Нила, отчаянно нуждаясь в чем-то, за что можно было бы держаться. Свет над кроватью Нила мерцает. Он смотрит на одну из машин, к которой подключен Нил, и щурится на дисплей. ЭКГ, вспоминает он. Непрошенные воспоминания о помощи Аарону в учебе всплывают на поверхность. Нил тоже был там, рисуя в своем блокноте и попивая кофе, пока Эндрю читал карточки. Эндрю помнит блеск в его глазах, изгиб рта, когда он ухмылялся в ответ на разочарованные стоны Аарона. Он больше никогда не увидит эту улыбку. — Пожалуйста, — умоляет Эндрю, цепляясь за руку Нила, как за спасательный круг, — не оставляй меня, Абрам. Пожалуйста, пожалуйста… просто вернись ко мне. Я больше никогда не буду просить тебя ни о чем другом. Просто вернись. Нет ответа. — Я ненавижу тебя, — говорит Эндрю срывающимся от голосом, — Ты слышишь меня, Абрам? Я ненавижу тебя за то, что ты бросил меня вот так. За то, что заставил меня умолять. За… — он задыхается от рыданий, его руки дрожат, — за то, что позволил мне любить тебя. Он не получает ответа. Никаких признаков жизни, никаких чудесных подергиваний пальцев или трепета век. Нил ушел. *** Похороны во вторник. Эндрю мало что из этого помнит; точнее, он помнит все это, но только так, как дурной сон. Были люди, разговаривающие с ним, Лисы, друзья и семья, которые пришли, члены старой команды Нила, которые проходили мимо него один за другим, предлагая бессмысленные слова утешения. Он помнит успокаивающую руку Ваймака, тихие молитвы Рене. Теплый голос Би. Ники и Эрик прилетели, чтобы засвидетельствовать свое почтение, как и Эллисон, Кевин, Мэтт и Ден. Ники рыдает, но его объятия милосердно перехватывает Эбби, которая притягивает его к себе, прежде чем он успевает приблизиться к Эндрю. Он никогда не признается в этом, но Эндрю благодарен за вмешательство. Аарон всегда рядом с ним. Кейт тоже там, занимая девочек и отвечая на их пытливые, невинные вопросы о том, где дядя Нил, взвешенными и осторожными ответами. На этой службе нет ни тела, ни проповеди. Эндрю усмехнулся при мысли о присутствии священника и предпочел кремацию. Там не будет надгробия, которое он мог бы посетить, но это не имело значения. Когда Эндрю представил себе Нила одного в темноте, он не мог заставить себя выбрать место для захоронения. Нилу бы это не понравилось, оказаться в ловушке под землей. В конце концов, Лисы вмешались, чтобы помочь спланировать большую часть службы. Ден и Мэтт отобрали фотографии - некоторые из них были сделаны Ден в ПГУ, а некоторые - самим Нилом. Один за другим Лисы встают и прощаются с Нилом. Гроба нет, поэтому они говорят со столом с фотографиями, их глаза мокры, а эмоции зазубрены. Все они привыкли к потерям даже по прошествии стольких лет, но это не уменьшает боли. Эндрю не обращает на это внимания. Все кажется неправильным. Он не пришвартован, застрял в море без спасательного жилета. Мир пуст и чужд без Нила. Если бы Аарон не держал его крепко за рукав, Эндрю думает, что мог бы уплыть. Когда служба, наконец, заканчивается и последние из провожающих уходят, он приходит в себя. Аарон все еще рядом с ним, но Кейтилин и девочек давно нет. Ден и Мэтт убирают со стола, складывая фотоальбомы и рамки в коробку. — Эндрю? — осторожно и мягко спрашивает Аарон. — Ты готов идти? Эндрю моргает, глядя на брата, его мысли все еще странно бессвязны. — Завтра приедет адвокат, — глухо говорит он, — и мне нужно забрать прах Нила. — Пошли, — говорит Аарон, — Сегодня я ночую у тебя, и у меня есть бутылка Johnnie Walker Blue с нашими именами. — Где остальные? — спрашивает Эндрю. — Ники и Эрик остановились у меня, — объясняет Аарон, ведя его к машине, — Кейт подвозит девочек к своим родителям на ночь. Остальные в отелях. Эндрю кивает, выуживая ключи из кармана. — Ты за рулем, — бормочет он, ныряя на пассажирское сиденье. *** Эндрю просыпается с тупой головной болью, его глаза забиты песком и опухли. В его постели лежит еще одно тело. Он просыпается, думая, что это, должно быть, Нил, но его встречает взлохмаченный у изголовья кровати Аарон. Он не уверен, как поздно они легли спать или как оказались в постели. Последнее, что он помнит, это то, как он в приступе ярости и горя разбил о стену пустую бутылку из-под виски. Как после этого Аарону удалось уговорить его уснуть, Эндрю понятия не имеет. Стук в дверь вырывает его из мрачных мыслей. Голова болит и он чуть не падает, когда скатывается с кровати. Аарон ворчит и поворачивает голову, затуманенно глядя на Эндрю. — Адвокат здесь, — хрипит Эндрю. Аарон стонет и трет глаза, но больше не пытается пошевелиться. Эндрю оставляет его, шаркая вниз по лестнице, чтобы открыть дверь. Адвокат, лысеющий мужчина средних лет, ранее представившийся Рамси Ланкастером, замирает в середине стука. — Извините, что беспокою вас, мистер Миньярд-Джостен, — формально говорит он, — сейчас подходящее время? Могу ли я войти? Эндрю кивает, отступая в сторону, пропуская мужчину и направляясь на кухню. Ланкастер следует за ним, даже не удосужившись снять обувь. Он вежливо ждет, пока Эндрю сядет за кухонный стол, прежде чем вытащить из портфеля большой конверт. Вскоре после этого на кухню вваливается Аарон и встает позади Эндрю за столом. Ланкастер кивает Аарону, прежде чем вернуться к Эндрю. — Я уверен, вам известно, что ваш муж, мистер Нил Миньярд-Джостен, оставил вам все в своем завещании. Все его имущество и финансовые активы теперь на ваше имя, и распоряжайтесь ими как хотите. — Я знаю, — говорит Эндрю, — мы с Нилом обсуждали это много лет назад. Так почему вы пришли сюда? — Поскольку чуть больше месяца назад ваш муж внес некоторые изменения в свое завещание, — поясняет Ланкастер, — он потребовал, чтобы в дополнение ко всему ранее указанному в завещании вам также передали этот конверт и его содержимое. Он также попросил, чтобы я доставил его вам лично на дом, а не назначал встречу в моем офисе. — Он опускает конверт, скользит по столу, пока тот не оказывается перед Эндрю. — Если у вас есть какие-либо вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться в мой офис. Вы должны получить копию завещания вместе со всеми остальными документами через неделю. — Вежливо кивнув им обоим, Ланкастер поворачивается на каблуках и уходит, закрывая за собой входную дверь. Аарон смотрит ему вслед. — Это было… странно, — озадаченно говорит он, — ты хоть представляешь, что…? — Нет, — говорит Эндрю, глядя на запечатанный конверт, как на бомбу. Нил внес изменения в завещание месяц назад? Это было… — Прямо перед выходом на пенсию, — бормочет он, хмуря брови. Что было такого важного, что Нил не мог сказать ему, пока он был еще жив? Нахмурившись, он тянется к конверту и разрывает его. На секунду ему кажется, что там может быть пусто, но затем его взгляд цепляется за маленькую оранжевую полоску, спрятанную на дне. Липкая записка. Глаза Эндрю жгут, когда он вытаскивает маленький клочок бумаги. Есть сообщение, написанное почерком Нила. Дрю, Если что-то случится, загляни на наше место. -Н — Ваше место? — спрашивает Аарон, заглядывая через плечо. — Что это… Эндрю, эй! Эндрю не останавливается, чтобы объяснить, уже на полпути к раздвижной стеклянной двери. Деревянный пол на их старой террасе скрипит, когда он идет, торопясь в уголок, где они держат пепельницу. Он поворачивается на месте, ища другую записку, знак, что угодно. Он уже на полпути к тому, чтобы зарычать от разочарования, когда его взгляд останавливается на одной из половиц. Он лежит идеально ровно, почти неотличимый от остальных. Вот только, внезапно понимает он, что все гвозди отсутствуют. — Эндрю, — зовет Аарон, выходя за ним, — что происходит? Ты что-то нашел? — Возможно, — рассеянно говорит Эндрю. Опустившись на колени, он подтягивает деревянную доску, откладывая ее в сторону и убирая с дороги. Его сердце сжимается в груди, когда он замечает это; маленький сейф, тот самый, который Нил купил в ПГУ много лет назад. — Вот дерьмо, — выдыхает Аарон, его глаза расширяются, когда Эндрю вытаскивает сейф, — когда он…? — Тсс, — говорит Эндрю, — мне нужно сосредоточиться. — Он вспоминает, когда последний раз видел, как Нил пользовался сейфом. Прошло как минимум десятилетие, а может и больше, но его мозг все еще выдает комбинацию. Надеюсь, Нил не изменил его с тех пор. Он крутит циферблат, выстраивая нужные цифры и поворачивая ручку. Дверь сейфа распахивается, раскрытое содержимое заставляет Эндрю замереть, а Аарона выругаться. Внутри пистолет, а также куча денег, паспорта и поддельные удостоверения личности. Есть даже коробка с краской для волос и контактные линзы. Эндрю берет удостоверения, роется в них онемевшими пальцами. К его шоку, ни одно из них не для Нила. Они все для Эндрю. Страх - это кислота в его желудке. Нил говорит ему бежать? Был ли это его способ сказать Эндрю, что это небезопасно, что ему нужно уйти, пока у него есть шанс? Он продирается сквозь остальную часть сейфа в поисках любой другой подсказки, любого намека на то, что все это может означать. Его взгляд останавливается на сложенном листе бумаги, который легко пропустить в куче. Он берет его дрожащими руками и разворачивает, начиная читать. Дрю, «Когда ты мальчиком идешь на войну, у тебя возникает великая иллюзия бессмертия. Убивают других людей, а не тебя… Потом, когда тебя тяжело ранят в первый раз, ты теряешь эту иллюзию и знаешь, что это может случиться и с тобой». Я никогда не считал себя бессмертным, но травма, завершившая карьеру, как-то все же стала неожиданностью. Что меня еще больше удивило, так это то, насколько я смирился с этим. Экси был первой большой любовью в моей жизни, но он принес мне что-то (точнее, кого-то) еще лучшее. Ты. Если ты это читаешь, то меня уже нет. Прости, что я не сказал тебе. Я сам не мог быть в этом уверен, но когда случилась травма и стало ясно, что моя карьера окончена, что-то во мне просто это осознало. Я стал незавершенным, вложением, которое потеряло свою ценность. Это был лишь вопрос времени, когда прозвенит колокол. Ничего страшного, если ты меня ненавидишь. С моей стороны было эгоистично скрывать это от тебя, я знаю. Но это было не остановить, и я пообещал, что больше не буду бегать. Я просто хотел остаться с тобой до конца. Я только хотел, чтобы у нас было больше времени. Я знаю, что ты не бегун, но я все равно оставил это для тебя, на всякий случай. Я тебя люблю. Твой, Нил — Этот ублюдок, — шипит Эндрю, сжимая челюсти так сильно, что щелкает зубами, — я знал это, блять, я знал это. Он скрывал это, он знал, что это произойдет, он… Его слова оборвались, застряв между комом в горле и ножом в груди. Его зрение расплывается, глаза щиплют от слез, которые не лились с тех пор, как ему исполнилось семь лет. Три десятилетия, прошедшие с тех пор, не останавливают их. Теперь они свободно падают, пропитывая последнюю записку Нила и размазывая чернила. — Он знал, что они едут за ним, — выдыхает Эндрю. — Они так и не нашли водителя - Ичиро, Морияма, должно быть, они… Осторожно, Аарон вырывает крошащуюся бумагу из его хватки, спасая ее от порчи. Он быстро просматривает ее, прежде чем отложить в сторону и поднять руку в поле зрения Эндрю. — Эндрю, — говорит он настойчиво, — Эндрю, посмотри на меня. Ты не можешь идти за ними. — Они забрали его у меня! — Эндрю рычит, его голос ломается, — И он позволил им! Он даже не пытался! Куда делся его инстинкт самосохранения, а? Он просто позволил этому случиться, он даже не пытался бежать… — Он остался ради тебя, — говорит Аарон. — Он не хотел покидать тебя или рисковать твоей смертью. — Это не имеет значения, — говорит Эндрю, вытирая лицо, — все это не имеет значения. Это снова Балтимор, но на этот раз у меня не будет второго шанса. Он ушел. Он не вернется, и теперь я совсем один. Аарон хватает его, сжимая обеими руками его рубашку и сильно дергая. Автоматически Эндрю пытается оттолкнуть его, но Аарон крепко держится. — Послушай меня, — требует он, — ты не одинок. У тебя есть я, и Кейт, и девочки. У тебя есть Ники, Эрик и Кевин. Ваймак, Эбби и Би. Ты будешь не один, понимаешь? Руки Эндрю трясутся, когда они обхватывают запястья Аарона. Все в нем кричит, чтобы оттолкнуть Аарона, отвергнуть любую тщетную попытку утешения и доброты. Ничто из этого не имеет значения. Не тогда, когда Эндрю потерял свою личность, потерял ответ, потерял все. Он хочет сжечь мир, разорвать мафию на части и задушить Ичиро Морияму голыми руками. Но он понимает с внезапной ясностью, такой сокрушительной, что его грудь сжимается, даже это не вернет к нему Нила. Ничего не вернет. Нил ушел, далеко за пределы досягаемости Эндрю. Никакие действия Эндрю этого не изменят. Его ярость умирает одним быстрым движением, сменяясь пустой, безысходной пустотой, от которой ломит кости. Эндрю сворачивается, всякое подобие борьбы покидает его на мгновение. Он крепко цепляется за рукава Аарона, отчаянно нуждаясь в спасательном круге, в чем-то, что удержит его вместе. Чем угодно. Аарон должен это понимать, потому что он притягивает Эндрю к себе, крепко обнимая его за спину. — Пойдем, останься с нами, — умоляет он, — поживи у нас. Но ради бога, Эндрю, не ищи мести. Обещай мне. Ему требуется несколько долгих минут, чтобы подобрать слова, но Эндрю каким-то образом находит в себе силы. Неуверенно он обнимает брата и судорожно выдыхает. Голосом, который даже для его собственных ушей звучит надрывно, он шепчет одно слово. — Обещаю. *** Год спустя. — Дядя Эндрю! — кричит Эмбер, — Смотри, смотри! Ты видел? Разве это не круто? Эндрю поворачивается к племяннице, его взгляд следует за ее пальцем, указывающим на горбатого кита, плывущего рядом с лодкой. Видна только макушка, его дыхало выпускает брызги воды, прежде чем он снова ныряет под воду. — Очень круто, — соглашается он. — Дядя Эндрю, — нервно говорит Анна, дергая его за рукав, — можно я подержу тебя за руку? Эндрю смотрит на свою более застенчивую, более сдержанную племянницу. Она выглядит немного шаткой и неуверенной, как будто она еще не совсем встала на ноги. — Конечно, — говорит он, беря ее за руку, — хочешь взглянуть поближе? Она молча кивает, держась рядом с ним, пока они идут к остальным членам своей семьи на краю лодки. Кейтлин поднимает Эмбер на спину, позируя с дочерью, пока Аарон фотографирует. Внезапно из воды вырывается массивный горбатый, взмывает в воздух и приземляется с огромным всплеском, который пропитывает их одежду водой и заставляет их шататься. Аарон, Эндрю и Анна избавлены от худшего, но Эмбер и Кейтилин поражены на полную катушку, визжа от ледяной воды. — Ну, — смеется Кейтлин, ставя Эмбер на пол и вытирая морскую воду с ее глаз, — я думаю, это наш сигнал, чтобы мы высохли и перекусили. Пошли, девочки. Аарон, Эндрю, вы идете? — Идите, — говорит Аарон, ловя взгляд Эндрю, — мы присоединимся позже. — Он наблюдает за своей женой и детьми, пока они не исчезают в каюте лодки, прежде чем вернуться к Эндрю. — Ты готов? — спрашивает он с мрачным выражением лица. Эндрю кивает, сглатывая ком в горле. Он подтягивает спортивную сумку, перекинутую через плечо, поближе и указывает на заднюю часть лодки. — Пойдем. Аарон следует за ним, а Эндрю протискивается мимо других пассажиров, пока они не оказываются на корме. Здесь намного меньше болтовни, двигатели достаточно громкие, чтобы никто не мог их подслушать, а несколько людей, разбросанных поблизости, слишком сосредоточены на поиске китов в воде, чтобы обращать на них внимание. Тихо вздохнув, Эндрю лезет в сумку и достает урну Нила. Она проста по дизайну - металлического оловянного цвета, с выгравированным именем Нила, датой его рождения и днем ​​​​его смерти. Эндрю не удосужился добавить к эпитафии какие-либо цитаты - не было слов, которые могли бы передать то, что Нил значил для него. Даже пытаться было бесполезно. Он молча открывает урну и опрокидывает ее, позволяя праху Нила развеяться в море. Это была легкая часть. Тело Нила, его настоящее тело, давно исчезло. Эндрю до сих пор ощущает его отсутствие, как отсутствующую конечность, но к этой боли он уже давно привык. Как только урна, наконец, пуста, он передает ее Аарону и лезет обратно в свою сумку, чтобы достать обувную коробку, полную липких заметок. На мгновение он колеблется, воспоминания, содержащиеся в этой коробке, наводняют его разум. Ком в горле возвращается, его конечности тяжелеют от груза того, что он собирается сделать. — Ты уверен, что хочешь это сделать? — мягко спрашивает Аарон. — Ты всегда можешь передумать. Эндрю качает головой, постукивая по крышке коробки. — Пепел был именно этим; пепел. Больше ничего, — говорит он, — это его настоящие останки. Что от него действительно осталось. Они тоже заслуживают свободы. — Ты мог бы сохранить их, — рассуждает Аарон, — на память. Эндрю смеется; сухая, ломкая вещь. — Я всегда буду помнить, — отвечает он, не в силах сдержать горечь в своем тоне. Он открывает коробку и держит ее высоко, позволяя свирепому ветру отрывать листки бумаги. Он наблюдает, как они уходят один за другим, трепеща в кильватерной волне лодки, пока гравитация не потянет их вниз, и они не утонут в бездне внизу. Когда последняя записка исчезает под волной морской пены, Эндрю опускает коробку, не сводя глаз с пенящихся волн. На его лице слезы, но Эндрю не обращает на них внимания. Ничто не может отвлечь его от дыры в его груди. Нила больше нет, а Эндрю никто. Гнев ушел, как и его желание отомстить. Все, что осталось сейчас, это горе, горе и одиночество. Аарон остается рядом с ним, пока он тихо плачет, даже когда ветер, соль и море трепещут их волосы. — Он ушел, — выдыхает Эндрю, вытирая глаза. — Он не вернется. — Я знаю, — бормочет Аарон, — давай. Пойдем внутрь.