Океанариум

      — Мисс, мисс, вы в порядке?! Неужели он напал на вас?! — к тебе подбежал один из учёных и помог подняться. Ты обернулась, посмотрев на морского биолога. Её выражение лица показалось тебе странным. Оно отражало в себе смесь удивления и недоверия. После она подошла и схватила тебя за плечо.       — Должно быть, Питер был слишком напуган! Дайте мне пару минут, я дам нашей мисс успокоительное лекарство. А ещё ей стоило бы сменить намокшую одежду.       Ты уже начинаешь привыкать носить влажное одеяние, совсем не ощущая дискомфорта.       Главная учёная повела тебя в свой кабинет так быстро, что ты едва успевала бежать за ней. Твоя интуиция подсказывала тебе, что самое время начинать плакать и говорить, что ты тут не причём. Но ты сама ещё не поняла, почему твой внутренний ребёнок так рвётся себя показать.       Дверь за тобой миссис Фубу закрыла на замок. Она не отпустила твою руку, с тобой подошла к столу, вздохнула и тихо, но чётко спросила:       — Мне рассказали о том, что он говорил тебе, — после этих слов твоя душа ушла в пятки. Тот твой разговор с Питером, где ты доказывала, что не особенная! Ей всё рассказали! А если не только ей?! Там ведь были ещё ТК, мистер Блэк и мисс Рэд! Они тоже всё знают! Чёрт, и как правильно объяснить эту ситуацию?!       — Миссис Фубу, — тихо начала ты, — это не то, что вам может показаться на первый взгляд… я не… какая-нибудь извращенка, — от отчаяния ты захотела зарыдать. Нет, нет, только не это! Последнее, о чём ты мечтала, это чтобы кто-нибудь узнал об этих жутких домогательствах! И ведь Питера ещё можно понять и оправдать: он мер-октопус, монстр, но ты-то человек в здравом уме и светлой памяти и не должна была позволять подобное!       Учёная отпустила тебя. Она, не оборачиваясь, начала копаться в тумбочке под своим столом и достала бутылку вина.       — А он проще, чем я думала. Выходит, ему не только мультфильмы и аниме показывали. Мы с Рэд строили теории о том, что Питер увидел в тебе нечто вроде «необработанного алмаза» и именно поэтому так… прицепился… а он просто поиметь тебя хочет! — учёная закрыла рот рукой, когда поняла, что произнесла.       Ты рухнула на диван. Тело дрожало, промокшее и замёрзшее, ты хотела кричать о том, что всё не так. Но… её слова звучали так… по-простому очевидно. Будто твоя жизнь стала сюжетом американского подросткового сериала, где парень обращает внимание на девушку и начинает оказывать ей знаки внимания только потому, что хочет её. Даже Люси тебе однажды говорила, что парней интересует лишь та девушка, которую изначально они «хотят поиметь». И лишь потом они понимают, что за оболочкой скрывается неплохой (или наоборот) человек, и отношения двигаются дальше.       Чпок! Тебе протянули открытую бутылку вина, и ты, не стесняясь, сделала несколько глотков с горла. Моментально поморщилась от горечи. Никогда не любила алкогольные напитки, но сейчас опьянение было как нельзя кстати. Иначе ты бы подобные угрызения совести не вынесла.       — Он не может… вы что, с ума сошли? — ты даже опьянеть не успела, но смогла собрать смелость в кулак и решила высказать своё мнение, — он же… мер-октопус, а не какой-нибудь извращенец… у него совсем другие ценности! Не такие, как у людей… — твои оправдания звучали скорее как попытка себя успокоить. Ты выпила ещё немного вина, молясь, чтобы опьянение наступило как можно быстрее. Вероятно, ты выглядела до ужаса жалко. Даже услышала грустный вздох миссис Фубу. После она произнесла:       — Так, ладно. Сиди тут, успокаивайся, уже ночь на дворе. Сейчас исследователи покинут нашу обитель, и мы с тобой поговорим откровенно, — главная учёная ушла, оставив тебя наедине со своими мыслями. Спустя пару минут тебе уже стало немного легче, и ты, выдохнув, выпила ещё. А после потянулась к своей сумке и достала записку, дрожащими пальцами разворачивая скомканный лист бумаги. И перечитывала своё первое любовное письмо. Снова и снова, пока просто не разрыдалась от стыда, прижав к себе злополучную бумажку.       Ты не знала, как себя следует вести в подобной ситуации.       Оставалось лишь молиться, чтобы миссис Фубу была единственной, кому рассказали о том, насколько далеко зашла твоя близость с Питером. И чтобы те, кто видел вас тогда, восприняли весь этот фарс нормально.       «Странно, и как я до сих пор не лежу с лихорадкой?» — лишь когда рыдать уже было нечем, а бутылка полностью опустела, ты вспомнила о том, что нужно переодеться. Медленно попыталась приподняться и, достав из своей сумки сухую одежду, начала стягивать с себя влажные вещи. Тебя неплохо так шатало: пьянела слишком быстро и именно поэтому никогда раньше не напивалась. Это был первый раз, когда ты сама выпила целую бутылку вина даже без закуски. Тело совсем не слушалось, но тебе было намного легче воспринимать сложившуюся ситуацию. Ни о чем не жалела.       Ты постаралась занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься. Смешные видео в телефоне не цепляли так, как должны, а когда в рекламе случайно попалась счастливая целующаяся парочка, ты выключила телефон и решила снова изучить коллекцию энциклопедий главной учёной. Перед глазами всё плыло, и ты не могла прочитать и слова, поэтому просто любовалась картинками… порой они даже двигались.       — Ооо, вижу, ты решила не мелочиться, — в кабинет вошла миссис Фубу, и ей сразу в глаза бросилась пустая бутылка, что лежала на полу. Ты, попытавшись её поднять и поставить, едва не клюнула носом пол, но тебя поймали и усадили обратно. — Осторожнее! Как ты?       — Как-то… не очень, — смазанно ответила ты и сама удивилась, как растянуто звучал твой голос.       — Вино не слишком крепкое, через несколько часов отпустит, — учёная села напротив тебя, — зато мы можем поговорить откровенно. Скажи мне, когда это началось?       Её голос звучал взволнованно. У тебя немного болела голова, и смотреть на учёную ты не могла. Прижавшись спиной к дивану и отложив книгу, ты закрыла глаза.       — С самого первого дня, — ты произнесла это шёпотом, на выдохе, — он меня не душил под водой… а обнял за талию и… поцеловал?, — ты прикусила губу. Это первый раз, когда ты кому-то признавалась в том, что на самом деле тогда случилось, — я была слишком… напугана… и решила, что он меня душил…       — Вот как, — спустя некоторое время тихо произнесла учёная, — нет, если он так сразу сделал… значит, он был таким с самого начала. Скажи мне, а ты когда-нибудь на круизных лайнерах каталась?       Ты покачала головой. Такую роскошь твоя семья могла позволить себе разве что во сне. Было время, когда ты мечтала посмотреть на океан и все летние каникулы провела, просматривая разные шоу про путешествия. Это были славные дни, когда у тебя было какое-то хобби и ты могла отвлечь себя от ссор родителей. Тогда ты ещё не была травмирована настолько сильно, сравнивая с твоим состоянием на данный момент. Ведь теперь ты даже проявления собственных чувств бояться стала.       — Может, на лодке когда-нибудь? Была на море или у океана? — снова отрицание. Последний раз, когда ты была на пляже с семьёй, — это средняя школа, поездка на реку, и из-за своего цикла ты даже поплавать не смогла, просто стояла на берегу, ступнями по щиколотку зарывшись в песок.       — Я точно уверена, что мы с ним не встречались раньше, — до тебя наконец дошло, почему миссис Фубу задаёт такие вопросы. Ты раз за разом прокручивала (или, по крайней мере, пыталась) день вашего первого знакомства с Питером в своей голове. Твой первый рабочий день… что ж, именно тогда всё и началось. В тот момент, когда ты подошла к аквариуму, чтобы посмотреть в его сияющие синие глаза.       Миссис Фубу начала говорить не сразу. Ты даже дёрнулась, испугавшись того, что её голос разорвал тревожную тишину, но внимала каждому слову:       — Будь осторожнее, солнышко. Это выглядело как игра сначала, верно. Я ещё тогда поняла, что Питер тебе не навредит, да, я хотела тебя использовать… можешь не прощать меня, можешь ненавидеть, но я не знала, что его желания зашли настолько далеко. Я видела лишь наивного идиота на том видео, что с упоением наслаждался едой с рук одной юной девушки, а под водой в это время из щупалец делал сердечки, боясь показать ей их и напугать этим ещё сильнее.       Ты прокрутила этот день в воспоминаниях. Да, тогда ты так боялась того, что Питер может оказаться разумным существом и что он может понимать твою речь…       — Я знаю, что ты сделаешь правильный выбор. Ты отлично постаралась на благо науки, все твои дела никогда не будут забыты и по достоинству будут вознаграждены. Я понимаю, что ты хочешь сделать некоторый перерыв после работы, но, чтобы ты знала, двери нашего океанариума всегда будут открыты для тебя. Я бы даже с радостью оплатила твоё обучение в университете, чтобы ты смогла получить учёную степень и была среди нас как рыба в воде…       Её шутки ты не оценила.       — Спасибо… я обязательно подумаю, — вежливо ответила ты, стараясь говорить как можно чётче. Язык слабо поддавался. Ты положила голову на подлокотник дивана, надеясь, что от этого хотя бы голова меньше кружиться будет.       Думать ты, конечно же, не собиралась. В голове даже появились мысли после увольнения исполнить мечту детства и отправиться в круиз на лайнере, но эта идея тут же полетела в «чёрный список». Никакого океана после того, как туда отпустят Питера. Это здесь ты в относительной безопасности, ему некуда бежать, негде спрятаться, а у тебя такая возможность есть. В океане он будет хозяином, и мало ли что в голову взбредёт монстру на свободе.       Главная учёная ещё пыталась сказать тебе что-то, как-то вразумить, но ты уже не слушала. Лишь похвалила красивые зарисовки Питера. Благо, сейчас они лежали на столе поверх остальных бумаг и тебя бы не обвинили в том, что ты копаешься в чужих вещах.       После полуночи миссис Фубу ушла домой — сперва она вышла и с кем-то долго проговорила по телефону, а после оставила тебя, сославшись на какие-то семейные проблемы.       Что ж. Ты снова осталась одна. Быть пьяной, да ещё и в одиночестве — то ещё наказание. Ты выключила свет, ибо лежать, смотря в потолок, мешали лампы, светящие прямо в лицо. После достала из часов батарейки, ибо их тиканье бесило особенно сильно. Спать совсем не хотелось. Как и сказала миссис Фубу: через некоторое время тебя начало отпускать. Тело стало послушнее, мысли яснее, но ты всё равно и с места не сдвинулась, лишь всматривалась в темноту.       Ты хотела пойти к Питеру и поговорить с ним, будто его оправдания стали бы тебе бальзамом на душу и успокоили. Он даже через барьер услышал бы тебя, но рисковать не решилась. Ты будто всё ещё слышала ту необдуманно брошенную фразу миссис Фубу, она звенела в твоих ушах, не давая придумать никакие оправдания ни ей, ни, чёрт возьми, Питеру.       В тишине раздался тихий скрип двери. Шагов не было слышно, но ты будто чувствовала, что это он. Медленно повернув голову, даже не удивилась, увидев мер-октопуса, чьи глаза и тело переливались тусклым синим сиянием в темноте.       Он выглядел удивлённым. Ты хмыкнула.       — Думал, я сплю? — ты говорила тихо, почти шёпотом. Он слабо кивнул… ты больше не могла смотреть на него и просто отвернулась, уткнувшись лицом в спинку дивана, — уходи.       Слабый скрип двери сперва обнадёжил тебя в том, что он послушался. Но ты знала Питера слишком хорошо, поэтому шуршание, последовавшее за скрипом, совсем тебя не удивило.       — Питер, я же нормально попросила! — ты приподнялась и поморщилась от сильной боли в голове. К темноте твоё зрение привыкло, да и слегка сияющее тело Питера позволило тебе осознать, что он полностью, всем своим телом пробрался в кабинет главной учёной! Как он влез в узкий дверной проём так быстро, ты слабо представляла, но то, что он занимал пространство почти полностью, не позволило бы тебе убежать. Его щупальца были везде: полностью покрывали пол, он их сгибал и для удобства размещал на различных поверхностях, даже одно сверху книжного шкафа пристроил. Ты была в ловушке. А Питер, даже не осознавая, что на данный момент больше всего ты боишься именно его, взволнованно спросил:       — Тебя так расстроило то, что нас увидели, дорогая?       «Что? Отлично, он ещё и всё слышал, что ли? В этом мире вообще кто-нибудь имеет столь острый слух?!» — ты не дала ему приблизиться к себе и оттолкнула, вжавшись в угол. Ну, теперь ты точно в ловушке. Даже защитить себя нечем в случае угрозы с его стороны.       — Как ты вообще пробрался через барьер? — казалось, будто твои попытки держать дистанцию только дразнили Питера. Когда ты отталкивала его, он протягивал к тебе руки, когда ты отталкивала их, в ход шли щупальца, приходилось отпускать его руки, чтобы оттолкнуть щупальца… долго ты так защищаться не могла. Он сжал тебя в объятиях, практически вырвав из угла, и притянул к себе.       — Она отключила систему защиты. Сказала, что всё видела. И что тебе очень плохо… ты пахнешь странно, — вскрикнув, ты попыталась оттолкнуть теперь его лицо, которое оказалось достаточно близко, чтобы он мог почувствовать от тебя запах алкоголя.       — Отстань, отстань! — первое время тебе казалось, что ты достаточно сильная, чтобы оттолкнуть его. Но когда он резко схватил твои руки и сжал их над твоей головой, смелость и уверенность в своих силах испарились.       «Отлично! Мне доказывала, что Питер опасен и что нужно остерегаться его, а сама его выпустила! Может, для него ещё и двери стоило открыть и нежным голосом произнести "Добро пожаловать"?!» — ты в панике осматривала комнату, надеясь взглядом зацепиться хоть за что-то, что могло бы тебя спасти. Но ничего не было. Дыхание сбилось, ты с каждым мгновением всё яснее осознавала то, что ситуация безвыходная. Питер прекратил обнюхивать тебя и отстранился лишь тогда, когда ты начала всхлипывать.       — Дорогая? — он опустил твои руки, больше не прижимая их к стене, и нежно поцеловал каждое запястье. Питер будто испугался того, что сжимал тебя слишком сильно.       Ты напряглась сильнее. В прошлый раз, когда ты так беспечно прижималась к нему в темноте, совсем не задумывалась о том, что с тобой мог сделать Питер. Он успокоил тебя, он рассказал тебе то, что ты хотела услышать, не увиливая, он остановился, когда ты попросила…       Но сейчас ситуация была совсем другой. Чёртова главная учёная и её отстойные словечки!       — Мне страшно… что за фильмы тебе показывала мисс Рэд?! — слёзы, которые, казалось, уже закончились, полились с новой силой. Ты сжалась, стараясь снизить свой телесный контакт с Питером к минимуму, но чем сильнее ты отстранялась, тем крепче он прижимал тебя к себе, — что ты… что ты хочешь со мной сделать?..       Он прижал тебя к себе резко, прошептав «Тише, дорогая», и начал гладить тебя по спине, успокаивая. Твоя истерика была некстати: ты лишь сильнее начинала всхлипывать, когда представляла то, на что он мог быть способен.       — Питер, ответь! — ты снова оттолкнула его, посмотрев прямо в глаза. Даже жмурясь и вытирая слёзы руками, шмыгая носом и вздрагивая при каждом вдохе, ты не собиралась отступать.       — Я не понимаю, о чём ты, дорогая, — он коснулся твоей руки, но ты её тут же убрала. Вместо этого он просто погладил твою щёку, вытерев покатившуюся по ней слезу, — что она тебе сказала? Я не хочу пугать тебя, милая, мне очень жаль…       Его голос звучал так, будто он по-настоящему раскаивается. Питер виновато опустил голову, положив её на твою грудь, и тихо замурлыкал, не переставая поглаживать твою спину.       — Ты хочешь меня, верно? — на выдохе произнесла ты, едва у тебя получилось успокоиться. Скорее всего, опьянение ещё не отпустило: вряд ли бы ты произнесла подобное в трезвом состоянии.       Мурлыкать Питер перестал. Как и дышать, двигаться, ты просто чувствовала, как сильно напрягся он.       — Твои желания важнее, — тихо произнёс Питер. Ты даже не поверила и решила, что тебе показалось, оттолкнула его и посмотрела в глаза. Он, опустив взгляд, повторил, — твои желания для меня важнее. Я не сделаю ничего, если ты будешь против. Я хочу, чтобы ты была счастлива, дорогая…       — Что?! — твой голос звучал истерично, — да ты никогда не уважал моих желаний… ты, чёрт возьми, насильно поцеловал меня сегодня! Прекрати лгать, Питер! — твой внутренний голос подсказывал тебе, что ты сейчас не в лучшем положении для того, чтобы обвинять его. Но не могла сдержаться, — ты делаешь это постоянно! С чего ты взял, что я разделяю твои нездоровые чувства?!       Ты в очередной раз оттолкнула его рукой, и он схватил тебя за запястье, облизав ладонь. Всё, что ты хотела сказать после, произнести уже не смогла. Как и отдёрнуть руку.       — Тише, дорогая, — твою руку он прижал к своей груди. Ты почувствовала, как безумно быстро бьётся его сердце, и ощущалось это совсем не так, как у обычных людей, — твоё желание поговорить откровенно озадачило и меня… чувствуешь, правда?       Ты слабо кивнула. Смотря на свою руку в темноте, ты будто ждала того, что его сердце сейчас выпрыгнет из груди в прямом смысле… и расслабилась. Почувствовав это, Питер своим щупальцем слегка подтолкнул тебя, и этого было достаточно для того, чтобы ты прижалась к нему, головой прямо к груди. Он отпустил твою руку, нежно обняв, и снова замурлыкал. Его сердце начало биться ещё быстрее, и этот звук начал успокаивать тебя.       — Я… скучала, — тихо произнесла ты, вспомнив вашу встречу сегодня у выступа, — я волновалась за тебя… боялась, что они могут тебя препарировать. Но я ведь никто, я даже не смогу защитить тебя! Мне так мерзко от самой себя…       Это был первый раз, когда ты говорила Питеру о том, что чувствуешь по отношению к нему. Помимо страха. И всё оказалось не так сложно, как ты себе представляла.       — Дорогая! — внезапно произнёс он, крепко тебя сжав. Ты увидела, как счастливо он улыбается, и от этого даже стало немного неловко, — ты лучшее, что со мной случалось. Я сам смогу защитить нас, клянусь… я так люблю тебя.       Последняя фраза была произнесена так, будто ты должна на неё как-то ответить. И пускай это не был вопрос, первый раз его слова звучали не как кусок из сценария про признание принца принцессе. Он не раз говорил тебе о своих чувствах, но сейчас ты понимала, как по-особенному Питер это произнёс.       — И я тебя… — ты не смогла выдавить из себя «не ненавижу», это звучало максимально подло и неискренне по отношению к нему, — ты мне тоже нравишься, Питер, — ты закрыла лицо руками, чувствуя, каким горячим становится оно от смущения. Первое признание! Ты смогла сказать то, что чувствовала к нему на самом деле, сейчас, когда вы были наедине.       Мер-октопус от радости снова замурлыкал.       — Я могу тебя поцеловать? Только с твоего позволения, конечно, — мягко произнёс он. Ты, хмыкнув, сдержала порыв похвалить за то, что его наконец начали волновать и твои чувства. Своё одобрение ты высказала иначе:       — Целуй.       В своём сознании ты оправдала себя тем, что была пьяна.       Он поцеловал тебя, решив не упускать такого шанса, и едва ты захотела приподняться, чтобы было комфортнее, он рывком повалил тебя на диван, нависнув сверху. Так, несомненно, было удобнее, но ты чувствовала себя совсем беззащитной.       — … Так… нельзя, — ты отстранилась, пытаясь руками оттолкнуть его. Казалось, будто он намертво так застрял, ты не могла и на миллиметр его сдвинуть. Недовольно засопев, ты посмотрела в глаза Питера. Он улыбался, нагло и просто очаровательно.       — М-м, а иначе можно? — ты едва успела зажмуриться, как он резко подхватил тебя, усадив прямо на себя. Ты так и сидела, сжавшись и зажмурившись, пока не услышала его смех, — ты выглядишь потрясающе, когда сидишь сверху, дорогая.       Фразы с такой нескрываемой двусмысленностью ты от него не ожидала.       — Питер! — недовольно начала ты, но поцелуй помешал тебе продолжить возмущение. Ты сдалась, но перед этим пару раз больно ударила его по плечу. На третий раз он схватил твою руку, слегка переплетая пальцы — сделать это полностью мешали перепонки.       Он целовал медленно, нежно, ты без труда могла дышать, без труда могла отвечать, даже несмотря на свой скудный опыт, поэтому прерывать поцелуй не было необходимости. Тебе было до безумия приятно: его ласковые прикосновения к твоей коже, к твоим щекам. Ты сама обвила его за шею, прижавшись сильнее. Стыд уступил место той страсти, которая, как оказалось, существовала в тебе и до этого, просто ты никогда не давала ей возможности проснуться.       Ты чувствовала, как вздрагивает спина Питера, когда ты пальцами аккуратно касалась его лопаток, вырисовывая узоры на его коже. Ты не оттолкнула его даже тогда, когда почувствовала, что его рука лезет под твою футболку. Напротив, ты отстранилась, разорвав поцелуй, и стянула лёгкую ткань с себя сама, отбросив в сторону. Удивлённый взгляд мер-октопуса заставил тебя пойти дальше — одним движением ты расстегнула лифчик, стянула его и бросила туда же. Ты гордилась собой, смотрела с вызовом на шокированного Питера.       «Не ожидал? А я и так могу», — ты показала ему язык, приподняв бровь. Нежно коснувшись твоей груди своей прохладной рукой, он после жадно облизал её, вызвав тем самым у тебя громкий стон. Застыли вы оба: ты, которая до этого не подозревала в себе умение издавать такие звуки, и Питер, всё также держа свой горячий и влажный язык на твоей коже. После такой неловкой паузы ты тихо рассмеялась, прижав голову мер-октопуса к себе. Видеть его развратную улыбку не хотела, но прекрасно чувствовала, как уголки его губ поползли вверх, на ощупь, своей кожей.       В следующее мгновенье ты услышала треск ткани: мер-октопус медленно, но уверенно разрывал твои и так непрочные хлопковые чёрные штаны. Такого кощунства ты стерпеть не смогла.       — Нельзя! — резко ты схватила его за руку, желая прекратить это безобразие, но тут же вскрикнула: он снова облизал твою грудь, отвлекая.       Но ты не сдавалась. Схватила его за язык, тут же почувствовав, как он напрягся всем своим телом, и, смотря в его бесстыжие, наполненные похотью глаза, сказала:       — Если я сказала «Нельзя», значит, нельзя, Питер, — ты медленно отпустила его. Слюна была горячей, она стекала по твоим пальцам, и ты смутилась, наблюдая за этим.       — Тогда сними сама, — тихо и вкрадчиво произнес он, облизав твои пальцы. Но, чёрт возьми, как он это произнёс! От его голоса мурашки пробежались по твоей спине, ты вздрогнула, едва не потеряв дар речи, — иначе их сниму я.       Последнее предложение звучало угрожающее. И ты прекрасно понимала, что он не врёт: Питер действительно в состоянии легко обездвижить тебя, в данной ситуации он главный, и то, что он слушается тебя и уважает твои личные желания, несомненно, подкупало. И ты поддалась, отбросив штаны в сторону. Только сейчас ты обратила внимание на то, как ловко он щупальцами словил твою вещь и положил её на стол. Там лежали твоя футболка и бюстгальтер: скорее всего, даже тогда, когда тебе казалось, что он заворожённо смотрел на полуобнажённую тебя, он ловил все твои отброшенные в сторону вещи. Это было… довольно вежливо. Ты смутилась, опустив голову и прикусив губу.       Его рука медленно заскользила по твоему обнажённому бедру, напоминая о том, в каком сейчас виде ты перед ним. Прикосновения Питера не отталкивали: тебе впервые было так приятно, он легко подмечал твои эрогенные зоны и простыми прикосновениями заставлял стонать снова и снова. Твоя кровь стыла в жилах, когда ты осознавала, к чему всё идёт, но уже не могла прекратить.       Твоё тело жаждало этих ласк, будто именно они были тем самым последним кусочком пазла, которого тебе так не хватало всё это время. Раньше тебе было противно засыпать дома в то время, когда в соседней комнате Люси занималась сексом, тебя раздражало то, что похотливые люди совсем не уважают тех, кто их окружает, совсем не стараются быть хотя бы немного тише…       А сдерживаться, как оказалось, действительно безумно сложно.       Ты таяла от его ласк, пока не почувствовала то, как рука Питера проникает под последнее, что осталось на тебе: под нижнее бельё. Ты слегка приподнялась, прижавшись вплотную к мер-октопусу, и зажмурилась. Тело слегка дрожало: ты не могла сжаться, а ноги были широко раздвинуты, позволяя Питеру без труда аккуратно стянуть с тебя трусы и нежно погладить по коже ягодиц. Ты сглотнула.       — Не бойся… я ни за что и никогда не сделаю тебе больно, дорогая, — его голос раздался прямо над твоим ухом, и ты бы повалилась обратно, если бы он тебя не придержал. Ты была слишком смущена, чтобы сознаться, что это первый раз, когда кто-то касается тебя. Что всё, что Питер делал, было для тебя впервые — поцелуи, письма, признания. Но он будто и сам всё это знал, поэтому действовал медленно и нежно. Настолько, насколько это было возможным — порой ты чувствовала, как напряжены были его руки, когда он нежно касался тебя.       Больно не было. Сперва он лишь нежно ласкал тебя пальцами, а после внимательно вслушивался в каждый твой прерывистый вдох, останавливаясь, едва ты начинала чувствовать дискомфорт и неосознанно сжималась. Ты позволила ему схватить себя щупальцами, когда он медленно оттащил тебя, проведя языком от груди к животу и ниже. Питер нежно поцеловал твоё бедро, закинув твои ноги себе на плечи. Его не смущало ничего: ни твоё недовольное сопение, ни попытки вырваться, чтобы изменить столь развратную позицию. Когда его язык коснулся твоей промежности, ты громко простонала, поджав пальцы на ногах. Ты прогнулась в спине, чувствуя, как влага собирается на веках, ты была готова снова зарыдать, только теперь не понимала из-за чего.       Поняла позже, когда его язык медленно полностью заполнил тебя изнутри и ты закричала, совсем не стесняясь своего голоса. Ты дрожала, стараясь привыкнуть к этому новому и невероятному чувству. Ты слышала, как он довольно замурлыкал, когда ты тихо простонала его имя. Питер ласкал тебя медленно, благодаря чему ты могла полностью прочувствовать каждое его движение, каждое прикосновение и насладиться этим вдоволь. Он не останавливался где-то на одном месте, Питер ласкал тебя всю, каждый сантиметр твоего тела точно был испробован им на вкус. Ты совсем не могла предугадать, где он захочет коснуться тебя в следующую секунду. Он двигал языком внутри тебя уверенней с каждым разом, ведь ты сама умоляла его продолжать, ты просила не останавливаться и касаться, касаться больше, не лишать тебя того чувства наполненности, которое импульсом наслаждения расходилось по твоему телу при каждом движении.       Ты не скрывала крик. Кричала так громко, как только могла, сжимала его в объятиях так крепко, как никогда ранее. Ты часто чувствовала на себе его взгляд, но теперь совсем не смущалась, не сжималась под пристальным наблюдением, наплевав на то, что именно наполняло тебя в эту секунду, ведь всё, что наполняло тебя, всё было им. Ты тянула к Питеру руки, желая получить его всего для себя. Как и ты, он не был тихим. Он шептал тебе о том, насколько ты прекрасна, насколько сладкая у тебя кожа, какая ты горячая внутри, как тесно сжимала… от подобного голова шла кругом, но ты не просила останавливаться. Его голос возбуждал тебя с каждой фразой всё сильнее и сильнее, ты трепетала, как маленькая бабочка, всхлипывая каждый раз, когда чувствовала, что возбуждение накрывает тебя с головой всё сильнее. Лёгкий оргазм перерос в нечто большее, твоё тело было покрыто отметинами. Каждый раз, когда Питер отпускал тебя, чтобы коснуться где-то ещё, ты чувствовала, как горела твоя собственная кожа на месте контакта.       Он остановился сам, когда ты совсем уже не могла пошевелить конечностями, лишь вздрагивала всем телом при каждом выдохе. Твой развращённый разум молил о продолжении, ты не хотела, чтобы эта сказка заканчивалась, а тихий умоляющий шёпот заставлял его хитро улыбаться.       — Тише, моя дорогая… моё сокровище, — ты простонала, когда он поцеловал тебя. Тот самый сладкий поцелуй: он схитрил, использовав яд для того, чтобы успокоить тебя. Пусть ты уже и не могла обвить руками его шею, но на поцелуй ответила охотно, глотая всю ту сладость, которой он делился с тобой.       Уснула ты, даже не успев разорвать поцелуй: он длился до неприличия долго. Питер не хотел отпускать тебя, а ты не могла отстраниться от него, позволяя ему так своевольничать с твоим беззащитным телом. Но даже после он не отпустил — ты спала спокойно, сквозь сон чувствуя его тепло рядом, чувствуя, как он размеренно дышит, обнимая тебя. Ближе к утру ты поморщилась, ощутив какое-то движение: Питер одевал тебя, нежно касаясь твоего тела. Увидев, что разбудил тебя, он улыбнулся, пожелал тебе доброго утра, нежно поцеловал в макушку и уложил на диван, укрыв. Ты не сопротивлялась, снова сладко уснув, ведь под ватным одеялом тебе совсем не было холодно. Лишь осознание того, что он оставил тебя одну, заставило почувствовать себя немного одинокой.