Covet/Желание

Хадсон и я обмениваемся взглядами, когда открываем дверь и входим в огромное пространство. Более половины дерева — это ювелирный магазин, заполненный огромными застеклёнными витринами с рядами и рядами всевозможных украшений. Кольца, браслеты, серьги и да, даже манжеты. Другую половину пространства занимают различные гиганты, работающие за столами, и волшебные печи, расположенные по краям комнаты. Моё сердце колотится при мысли, что жена кузнеца может быть одним из великанов, работающих сейчас за столом. — Они прекрасны, — говорю я девушке за первым прилавком, останавливаясь, чтобы осмотреть витрину с кольцами в человеческий рост. — Спасибо! — отвечает она, и хотя она на несколько лет старше Эрим — и, возможно, даже меня — её улыбка такая же открытая и дружелюбная. — Я получаю удовольствие, делая их. — Я бы тоже получала, — говорю я ей, задерживаясь на одном из них, которое представляет собой плоскую серебряную ленту с изящными символами, выгравированными по всей окружности. Что-то в этих символах, кажется, зовёт меня, и мне приходится бороться с желанием умолять примерить их. — Они потрясающие. Хадсон тоже ходит по проходам, но он больше сосредоточен на прилавках в задней части с большими браслетами и манжетами на запястьях. Большинство из них слишком малы, чтобы быть сделанными тем же кузнецом, которого мы ищем, но они, безусловно, хорошая подсказка для начала. — Это действительно круто, — говорит он ювелиру, на бейдже которого написано имя Оля. — Кто их делает? — Одна из женщин в городе, — отвечает Оля. — Она супер талантлива и может делать самые удивительные вещи с любым металлом, к которому прикасается. — Действительно? — Он, кажется, очарован большим браслетом-манжетой, символы почти танцуют по его краям, и у меня перехватывает дыхание. То, как выгравированы руны, очень похоже на те, что на манжете вокруг лодыжки зверя. — Она берёт комиссионные? — Я так не думаю. — Лицо Оли на пару коротких секунд омрачается. — Она не очень любит иметь дело с людьми, особенно с незнакомыми людьми. Она очень расстроена с тех пор, как потеряла мужа, и мы все просто защищаем её. — Ты уверена? — спрашивает Хадсон, и он проделывает невероятную работу, притворяясь очарованным этим браслетом. — Потому что это… Он останавливается, когда я хватаю его за руку и мягко нажимаю, пытаясь заставить его немного отступить. Оля начала чувствовать себя неловко, и мы не хотим поднимать никаких красных флагов, которые заставят людей замолчать или, что ещё хуже, рассказать родителям Эрим о нашей повестке дня, которая становится всё более очевидной с каждой секундой. Хадсон, должно быть, понял это, потому что он перестает давить на неё из-за ювелирного мастера и вместо этого комментирует кольцо, которым я восхищалась у входа в магазин. Улыбка Оли сразу же возвращается, когда она учит его названиями всех различных рун, выгравированных на серебре. Удовлетворённая тем, что Хадсон не собирается давить слишком сильно, я начинаю вырывать свою руку из его, но вместо этого он крепче переплетает наши пальцы, и тот украденный момент над верхушками деревьев несколько часов назад возвращается, его руки обнимают меня, его лицо в нескольких дюймах от моего, его голос мрачный и немного кокетливый, когда он прошептал: — Попалась. Тысячи бабочек порхают у меня в животе, и я притворяюсь, что сосредоточена на кольце, а не на наших соединённых руках, охаю и ахаю над ним, хотя лишь смутно обращаю внимание на объяснение о различных рунах и о том, что они означают. — Не хочешь примерить его? — в конце концов спрашивает он. — О, я бы с удовольствием, — честно говорю я ему. — Но у меня нет денег. — Это не совсем так — у меня в рюкзаке пара сотен долларов, но это американские деньги. Я понятия не имею, чем пользуются гиганты. — Я знаю, — говорит Хадсон, залезая в карман и вытаскивая золотую монету с вычеканенным на ней деревом. Улыбка Оли сияет при виде потенциальной продажи. — Я никогда раньше не встречала вампира или горгулью. — Она снова поворачивается к кольцу. — Кроме того, я уже могу сказать, что кольцо выбрало тебя. Мои брови взлетают вверх, и я поворачиваюсь, чтобы спросить Хадсона, что она имеет в виду, но он широко улыбается мне. Маленькая ямочка на его щеке, которую я так редко вижу, растопляет моё сердце, и я бессильна сопротивляться ему. Я кладу руку, не пойманную его мертвой хваткой, ему на грудь, и всё моё тело со вздохом сливается с его. Я изучаю его глаза, очарованная тем, как его зрачки становятся такими большими, что поглощают почти всю радужную оболочку, так что я могу видеть только ободок штормовой синевы по краям. Его губы шевелятся, но слова звучат так, словно я нахожусь под водой. И вот тогда я понимаю, что, должно быть, утонула в бесконечных глубинах его океанических глаз. Это кажется подходящим способом умереть. Оля вытаскивает футляр из витрины, но Хадсон опережает её, поднимая наши соединённые руки и осторожно надевая кольцо мне на палец, когда он что-то тихо шепчет. Его пальцы касаются моих, посылая дрожь по всему моему телу, когда у меня перехватывает дыхание. Даже Оля, должно быть, чувствует, что происходит между нами, потому что она шмыгает носом и говорит: — Это было прекрасно. Это просто брачная связь, говорю я себе, прочищая горло и пытаясь найти дыхание, которое я каким-то образом потеряла. Вот что заставляют меня чувствовать все эти странные вещи по отношению к Хадсону. Просто брачная связь. Мой палец начинает чесаться, и я опускаю взгляд, когда крошечные руны на секунду вспыхивают ярко-оранжевым, прежде чем вернуться к своим предыдущим серебряным гравировкам. Мой взгляд снова встречается с взглядом Хадсона, и он просто говорит: — Мой подарок тебе, Грейс. Хадсон купил мне кольцо? Почему? Что это значит? Моё сердце начинает колотиться в груди, когда я снова осознаю, где мы находимся, словно очнувшись от уютного сна. О боже мой. Я позволила Хадсону купить мне кольцо. Он прищуривается, смотрит на меня и вздыхает. — Ты собираешься что-то предпринять по этому поводу, не так ли? Я бормочу. — Ну, о, конечно. Ты не можешь просто ходить и покупать людям волшебные кольца! — Она снова обрела голос. — Он подмигивает Оле. — Я знаю, дорогая, что ты действительно хотела, так это один из тех наручников вон там. — Он наклоняет голову в сторону толстых браслетов в задней части магазина, на которые он смотрел раньше. Я хочу возразить, но он пристально смотрит на меня, и меня осеняет осознание. — Да, дорогой, ты же знаешь, что я хотела сегодня надеть наручники. — Я изо всех сил изображаю надутую избалованную девчонку. — Пожалуйста? Как будто он привык к моим истерикам, он умоляюще смотрит на Олю. — Если тебя вообще волнует моё счастье, ты позволишь моей паре примерить один из этих удивительных наручников. Оля просто качает головой, бормоча что-то о приятелях, когда подходит к витрине с манжетой в задней части магазина. — Что ты делаешь? — шепчу я. Он приподнимает одну бровь. — Доверяешь мне? Я даже не колеблюсь. — Да. Его ямочка снова появляется, он сжимает мою руку и говорит намеренно громким голосом: — Всё для тебя, дорогая. Когда мы подходим к Оле, я не могу избавиться от чувства, что меня сбил грузовик с надписью «Хадсон» с той самой секунды, как мы вошли в этот магазин. Я просто надеюсь, что у меня не останется следов шин на сердце.