***
— Не осуждай её, мой король. — Гланедель встал за спиной у короля. — Не осуждать? — усмешка показалась на губах эльфа, и тот повернулся к советнику. — Почему же я не должен этого делать? Гланедель потупил взор и промолчал. Трандуил же стоял, вперив взгляд во что-то впереди себя. — Я не могу осудить её за глупость, Гланедель. — король качнул головой. — Но мне по силам презирать её за действия. Она покусилась на мою честь, на честь моего народа, поддавшись манящим лживым речам того, кого поклялась изничтожить. Это я могу осудить. Она предала свой народ, свой дом. Она пролила достаточно эльфийской крови, чтобы мне презирать её. И участь её будет ждать такая же, как и предков Феанора за их деяния. И если не я предам её такой судьбе, то это сделает кто-то другой. Гланедель кивнул — Ихэнген не подвергается суду, ибо судить в ней нечего. Но лик её в моём лесу не увидит более не один эльф. Голос короля сделался тише и печальнее. — И на её месте мог оказаться кто угодно, Гланедель… Ей просто не повезло оказаться первой. Готовься, ибо все мы на это обречены. Кто-то выстоит, кто-то — нет. Сказав это, Трандуил покинул свой кабинет. Горечь… сколько же её было в сердце эльфа. Он любил свой народ как ничто на свете, и боль потерь была схожа с его личной. Оказавшись в спальне, король снял корону с головы и долго смотрел на неё. Кто-то сочтёт это лишь прекрасным украшением, Трандуил же сейчас нарекал это проклятием. Вечным, тяжким бременем. Он положил корону на стол, а сам сел на кровать. Поставив локти на колени, Трандуил опёрся головой о чуть подрагивающие холодные руки. Он чувствовал такую усталость, что боялся упасть где нибудь посередине коридора. Он ощущал такое отчаяние и беспомощность, что иногда с трудом подавлял крик или сбивчивый шёпот. Король весь скрючился и согнулся, как если бы на него взвалили булыжник, и был не в силах поднять голову со сжавшихся ладоней. Он зажмурился так сильно, что перед закрытыми веками проскакали цветные пятна, и затих. Трандуил резко дёрнулся, проснувшись. Открыв глаза, он осознал, что лежит в постели, укрытый одеялом. Поднявшись на локтях, эльф заметил, что волосы его кто-то переплёл из тугой косы в разболтанный хвост, а колец нет на пальцах. Улыбка, будто выдавленная через силу, показалась на лице Трандуила. Конечно, он знал, кто это был.***
Это было невыносимо. Всё, что происходило. Тинтнисс хотелось спрятаться в каком нибудь тёмном углу, коих в последнее время во дворце стало огромное множество, и рыдать, рыдать до потери сознания. Столько боли, сколько скопилось в её душе, эльфийка была не в силах выдерживать. Ох, теперь она понимала отца… Понимала его, как никто другой. Как бы и ей хотелось уйти сейчас в Валинор на Запад, если бы только она могла встретиться там с Феанрилом. Но увы… Никогда более ей не суждено увидеть его. Его сверкающую нечастую улыбку, мерцающие в свете звёзд тёмные глаза, лёгкую походку… Такие родные черты. Тинтнисс изо всех сил прикусила щёку, чувствуя слёзы, что льдинками застыли на глазах. Взгляд девы скользил по серым стенам дворца и не мог зацепиться за что нибудь. Скорбь. Глубокий её отпечаток лежал на всём, на что падал взор стражницы. Всё ей казалось слишком тёмным и пустым теперь. Даже собственное отражение. Дева спускалась по лестнице, и руки её начали подрагивать. Эльфам было запрещено спускаться к Ихэнген, но Тинтнисс удалось вымолить у капитана стражи хотя-бы несколько минут. Лишь думая о бывшей подруге, Тинтнисс буквально почувствовала, как начинает пульсировать и болеть шрам на шее, почти у ключиц. Нанесённый рукой близкого, он ни на секунду не давал забыть о себе. — Пришла… — послышался приглушённый голос эльфийки, сидящей у самой решётки одной из крайних камер. — Я ждала тебя. — она улыбнулась. Как раньше, будто ничего не произошло со дня их знакомства, со дня их зарождающейся дружбы. Тинтнисс молчала, но по её спине пополз холодок. Даже черты лица Ихэнген изменились с той ночи. Тогда, когда её рука, державшая кинжал, не дрожала, её взгляд был острее, глаза будто сузились, скулы заострились, подбородок вытянулся. Сейчас же ничего этого не было — улыбка была доброй и печальной, но взгляд… В нём будто бы сквозной безумие вперемешку с отчаянием. — Не осуждай меня… Не суди меня за любовь, прошу… — голос упал до шёпота, а руки девы сжали прутья решётки. Тинтнисс замерла, как громом поражённая. — Не судить? — глаза стражницы наполнились слезами, голос дрогнул. — Не осуждать? — губы задрожали. — Как ты можешь говорить о любви, Ихэнген, если в твоём сердце лишь тьма и злость? — Это почти одно и то же! — воскликнула дева за решёткой, и глаза её сверкнули опасным огнём. — Ты не понимаешь! Любовь… она снедала меня день за днём, заставляла меня страдать… Я не хотела ничего этого делать, поверь мне! Но в один день мне стало так спокойно с ней. В тот день мои страдания прекратились. Всё, что мне и нужно было сделать, так это покориться! Перестать сопротивляться! И тогда всё, что я так сильно желала, стало бы моим. — Чему сопротивляться? — прошептала Тинтнисс, подходя ближе. — Тьме! — стражница дрогнула. — Она вовсе не такая, как нам всем говорят. В ней нет жестокости, лишь обволакивающая ласка и нежность. Тинтнмсс молчала. Она смотрела на такое знакомое лицо, слушала такой родной голос, но… это всё было не тем. — Поверь, я не хотела насылать на него проклятие… Сначала. — продолжала Ихэнген, и Тинтнисс вздрогнула. — Но, у меня не осталось выбора, а за советом мне было не к кому обратиться, и тогда пришла она — чернь, как вы её любите назвать. Но её шёпот не опаснее вашего. Я не в силах была захватить разум короля, поэтому всё так ужасно сложилась. Мне стоило увидеть девчонку лишь раз, чтобы внушить ей внеземную любовь к нему. — безумная улыбка появилась на красивом лице. — Но всё пошло не так. — дева сделала паузу. А Тинтнисс окунулась в воспоминания. Та попойка, на которой были чуть ли не все эльфы… На ней не было Ихэнген. Вот почему Феанрил не знал её, не видел её лица — во дворце они вряд-ли бы могли встретиться — слишком уж далеко располагались посты, а здесь… Она исчезла вместе с отрядом короля. Но никому не было до этого дела. Её странные взгляды, бросаемые на Трандуила, когда они изредка встречались в коридорах. Её затаённая злость. — Я хотела большего. Я желала лучшего для себя. Не участь обречённой вечно жить одной. Но я… запуталась. Когда я приходила в себя… — голос снова опустился до шёпота. — Я не могла поверить, что это… Я. Что это часть меня. Я боролась. Но однажды я посмотрела вперёд и ничего не увидела там. Тогда я поняла, что у меня больше нет сил противиться и бороться, потому что я забыла за что. Ведь мы с тьмой были за одно. — Ихэнген прижалась к решётке и замотала головой. — И всё бы было хорошо. Если бы не упрямство Трандуила. Ему должно было увидеть меня… но он умчался через буквально несколько минут, не смотря ни на кого, скрывая глаза. И не встретил по пути ни одной женщины. И появилась ты. Точнее, я не знала, что это была ты. И всё испортила! — дева со злостью ударила кулаком по полу. — Ты уже тогда решила убить меня? Поэтому подошла в тот день? — Нет… нет. — эльфийка вновь замотала головой. — Это было позже. Когда я поняла… кого король увидел первой. — Как снять проклятие? — Тинтнисс подалась вперёд, подавляя дрожь. — Не знаю я! Не знаю! — раздражённо выкрикнула Ихэнген, вскакивает на ноги. — Я не собиралась его убирать. Ты не должна была в этом участвовать, а я планировала жить вечность в любви. Тинтнисс хотела было возразить, но остановилась. — Но мне жаль. — Ихэнген вновь опустилась на пол. — Теперь мне жаль. Всё, что я сделала, не стоит того. Но прошлого не вернёшь, и сердце моё от пут не освободится. — взгляд её остекленел. Странно… Вначале она твердила совсем иное. — Без тьмы не видно света, поэтому она есть во всех нас, Тинтнисс, но теперь её стало слишком много. Я сожалею. Из-за меня одной получилось столько всего… Знаешь, — она отвернулась. — мне порой кажется, что это всё был сон. Мне кажется, что это была не я, а… Кто-то ещё. Мне страшно смотреть на то, что случилось. Мне страшно осознавать, что это только начало. Потому что я чувствую, что здесь такая не я одна. Мне страшно, Тинтнисс. Стражница подавленно молчала. — Мне тоже было. Когда кинжал прошёлся по моей шее. Когда кровь моего друга стекала по моим пальцам. Когда пауки выбрались из леса и поползли ко дворцу, не разбирая пути. Мне тоже было страшно. Когда Трандуил сегодня смотрел прямо перед собой остекленевшими глазами на завтраке, мне тоже было страшно. Но я не ищу спасения. В моём сердце пока не иссякла надежда, что оно придёт ко мне само. Ихэнген резко повернула голову к замершей стражнице. — Надежда закрывает тебе глаза. Открой их, Тинтнисс, и перейди на нужную сторону. — Ты только что говорила мне другое. — стражница прищурила глаза и отступила ещё на шаг, заметив клубящиеся тени в глазах бывшей подруги. Грустная улыбка скользнула на губах эльфийки. — Иди. Безумие во мне не искоренить. Мне не нужно суда, я виновна, я знаю, но не презирай меня за любовь. И… Прости меня. Ради всего, что есть на свете, прости. — Мне не нужно всё. Тинтнисс вышла. Она была потеряна. Безумие… Эльфийка прислонилась плечом к каменной стене и опустила голову. Обрывки фраз и образов складывались в единое целое, заставляя Тинтнисс болезненно морщиться. Плечи её затряслись. Потрясения наложились на переживания, на сдерживаемые чувства. Как? Как это всё могло произойти? Зима была особенно морозной и холодной. Лучше бы Трандуил не уезжал тогда в Дейл. Лучше бы… Эльфийка понимала бесполезность своих размышлений, но прекратить их было выше её сил. Эру, как же она устала! Как же она была разочарована. Постояв ещё несколько минут без движения, стражница наконец начала подниматься по лестнице. Ночь наступала во владениях короля Трандуила. Такая же непроглядная, как глаза Ихэнген в ночь многих смертей. Как бездвижные тени в широких коридорах. Трандуил… он выглядел уставшим за завтраком. Он неожиданно решил почтить воинов своим присутствием в это утро. Бессилие, как казалось Тинтнисс, сквозило в его взгляде, движениях, даже в голосе. Тинтнисс бежала по лестнице наверх. Стража, стоявшая по бокам от дверей, без вопросов пропустила её на этаж. Наверняка, это Трандуил ещё месяц назад дал распоряжение, как и обещал. Тинтнисс толкнула дверь и замерла. Он не запер её. Сердце сжалось. Пройдя вовнутрь, Тинтнисс вновь остановилась, глаза её расширились. Дева подошла к кровати и посмотрела на короля… Спящего короля. Она провела рукой по его голове и, моргнув, аккуратно переложила кончик косы эльфа ему на плечо. Спустя несколько минут, Тинтнисс закончила с его волосами и замерла, думая, что делать дальше. Дева бережно подняла голову короля с его рук и переложила на подушку. Ноги тоже аккуратно положила, предварительно освободив от тяжёлых сапог. Трандуил несколько раз беспокойно дёргался, и Тинтнисс испуганно отнимала руки, с замиранием сердца смотря на его лицо. Стражница стянула тяжёлые перстни, которые он всегда надевал, с пальцев Трандуила и положила в шкатулку на тумбе у кровати. Накрыв эльфа лёгким одеялом, эльфийка бросила на короля последний взгляд и вышла. Лишь только дойдя до своей комнатушки, Тинтнисс бросилась на кровать, не снимая ни обуви, ни пыльных одежд. Стражнице просто хотелось спать. Ей снова снился кошмар.