*Ноябрь*
Катя ужасно страдала, после того как Антон прекратил с ней общение. Он был так близко, но девочка боялась с ним заговорить, однако он сам вообще не обращал внимания на Катю. Ситуация дома усугублялась, и Антон стал озлобленным, вследствие чего снова стал ненавидеть Катю, совершенно несправедливо считая её обыкновенной лгуньей и сплетницей. Смирнова пыталась хотя бы находиться рядом с Антоном, неотступно следовать за ним, но Петров будто бы не замечал Катю, вёл себя так, словно её и не существовало. Ей было очень больно, обидно, но она терпела, стараясь при этом сохранять достоинство. Морозову и её подружек это забавляло. По виду Полины нельзя было и подумать, что она ещё совсем не так давно билась в истерике, желая покончить жизнь самоубийством. Морозова была как никогда весела. Плану своему она решила не изменять. Полина намеревалась сжить Катю со свету, бывшая скрипачка всё больше и больше вживалась в образ сплетницы и сволочи.***
Катя устало провела рукой по лицу и уставилась в окно, оперевшись подбородком на школьный рюкзак. — Как же устаёшь от вечных контрольных… — пробормотала Катя. Невольно её взгляд упал на Антона. Петров сосредоточенно повторял формулы, изредка поправляя очки, которые так и норовили соскользнуть. Катя поспешила отвести взор и попыталась сосредоточиться на предстоящей работе. Звонок противной трелью заполнил коридор, ученики поспешили в класс. Нервы были на пределе, Смирнова это чувствовала, но ничего поделать не смогла. Воспоминания, что раньше делали её счастливой, сейчас стали для девочки самым тяжёлым бременем. На уроках она могла сосредоточиться едва ли. Однако иногда Катя брала себя в руки и уверенно шла вперёд, будто воспоминания и редкие фантазии совсем её не пугали. В такие моменты ей было подвластно всё. А порой она была полностью опустошена. И это было изматывающе. Ученики уже провели допрос параллельным классам, поэтому на некоторые задания у них были ответы, так что особо никто не переживал. Катя всё-таки смогла сосредоточиться на задании. А вот Антон растерянно метал свой взгляд от часов к окну, будто его совсем не интересовала контрольная. Мальчик старался не смотреть в сторону Морозовой, но внутри скрежетало явное разочарование, доводило до тошноты. Мысли о том, что Катя предупреждала его, он пытался свести на нет, но тот самый голос внутри не давал этого сделать. Совесть мучила. Но Петров предпочитал это игнорировать. Вздохнув, мальчик всё-таки принялся за решение задач. Вскоре коридор снова запомнился гулом голосов, ребята поспешили сдать задания. Катя случайно выронила из рук учебник. Проходящая мимо Морозова не могла не воспользоваться столь удачным для неё случаем и с самодовольной ухмылкой брызнула в Катину сторону ядом: — Уже книжку в руках удержать не можешь, Катюша? Катя лишь прикусила губу. «Сейчас мне точно не до этой стервы.» Морозова хмыкнула и пошла сплетничать к подругам. Зашедшая в кабинет Лилия Павловна с опаской глянула на дочь и спустя небольшой промежуток времени аккуратно подозвала её к себе. — Катя, ты про лекарства не забываешь? Бледная как смерть. — Нет, Лилия Павловна, всё хорошо, — соврала Катя. На нервной почве она теперь часто забывала пить необходимое лекарство вовремя… — Что у тебя с Полиной? — Ничего. Всё хорошо, — вновь соврала девочка. Лилия Павловна заподозрила обман, но подумала, что лучше перенести разговор до вечера и не устраивать семейные разборки в школе. Смирнова решила выйти в коридор. Пристроившись у окна, где когда-то состоялся их диалог с Антоном, девочка смотрела на то, как спешили домой дети, у которых уже закончились уроки. Её слух прорезал скользящий голос Полины. «Мерзкая сучка!» — раздражённо подумала Катерина. — Катюша, скажи, а каково это… Хвостиком бегать за мальчиком? — спросила с насмешкой Морозова. Смирнова узнала в этом голосе свой, двухлетней давности. Катя было обернулась к сплетнице, чтобы ответить, но смогла лишь раскрыть и закрыть рот, словно рыба. Беспомощно озираясь по сторонам, девочка смотрела на Полину, что собиралась выжать из неё последние силы. Сейчас Катерина была не в состоянии себя защитить. Одноклассники упорно не замечали перепалки. Взгляд Кати зацепился за Антона. Она знала, что он всё слышал. Но это не помешало ему пройти мимо. Ведь ему было плевать на чувства Кати. Она же была для него чудовищем. — Счастья в любви, Катенька! Влюблённая ты наша! — едко рассмеялась Морозова и, резко потрепав одноклассницу по щеке, двинулась вглубь коридора. Бывшие Катины подружки, заливаясь противным гоготом, последовали за своим главарём. Катя же вновь принялась укорять себя за прошлое сплетницы. Она ведь тогда вела себя ничуть не лучше Морозовой. Смирнова шмыгнула носом, сдержала слёзы, чтобы не размазалась тушь, и направилась к лестнице.***
Лилия Павловна поднялась по лестнице и заглянула в комнату дочери. Разговора у них так и не случилось, поскольку Катя попросила закрыть тему; учительница решила не давить на дочь. Несколько учебников и тетрадей стопкой лежали на столе, там же находился и толстый словарь, подаренный когда-то Кате. Сама девочка мирно спала у себя в кровати. Одеяло было смято — признак того, что девочка часто ворочалась во сне. Женщина подошла к кровати и прислушалась к дыханию спящей. Ей всё же очень хотелось расспросить дочь о самочувствии, о том, что у неё творится на душе, да и просто поговорить, но будить Лилия Павловна Катю не хотела. «Пусть отдохнёт. Эх, дочка… Просила же тебя, милая, будь аккуратнее. Я же вижу, что ты сама не своя, что тебе плохо. Не хватало ещё мне под старость лет дочери лишиться из-за её несчастной любви.» Присев на кровать, женщина поправила одеяло, укрыв дочь получше. Та заворочалась и сонно спросила: — Мам, ты? — Я. Спи, милая. Катя ухватилась за руку матери и прижалась щекой к тыльной стороне её ладони. Девочка делала так, когда была совсем маленькой, но с годами привычка не прошла. Лилия Павловна второй рукой погладила дочь по голове. Такие моменты самые прекрасные в жизни: когда кто-то беспокоится о нас, защищает, помогает. Люди так и должны поступать, но порой их что-то останавливает. И часто мы не ценим такие моменты, начиная оценивать их по заслугам уже тогда, когда рядом нет тех, кто беспокоился, защищал, помогал… Осознание часто приходит слишком поздно.***
Антон разглядывал стенд с информацией, содержание которого его не интересовало, но в последнее время мальчик просто не знал, чем себя занять. В классе не было теперь никого, с кем можно было обмолвиться хоть парочкой слов и скоротать время на переменах. Катю Петров продолжал упорно игнорировать, объявив ей полный бойкот. Причин на него не было, но Антону было всё равно. Катя для него была живым напоминанием ситуации с Полиной. Иногда мальчик думал о том, что всё было ясно с самого начала, но в Кате видел лишь подлую лгунью. А вот Катя совершенно не понимала, в чём провинилась перед ним, поэтому всё-таки решила что-то предпринять. Целью было даже не возобновление общения. Она просто хотела понять, за что он так жестоко с ней обошёлся. Но может ли дать человек правильный ответ, когда особых причин прекратить общение не было? Смирнова долго собиралась с мыслями. Где-то глубоко внутри ещё жила надежда на то, что Антон одумается и извинится за всё, но настолько эта мысль была призрачной, что Катя сразу же оставила её. Она шла чуть ли не на расстрел, зная, что целиться будут не в голову, а в сердце. Вдохнув в лёгкие побольше воздуха, девочка окликнула Петрова: — Антон! Мальчик закатил глаза, даже не обернувшись. Катя терпеливо продолжила: — Я бы хотела поговорить. — А я нет! — раздражённо отрезал Петров. — И всё же... — Никаких «всё же»! Смирнова, закрой, пожалуйста, рот. Я не хочу вести с тобой абсолютно никаких диалогов, — грубо оборвал Катю Антон, стремительно направляясь прочь. — Ври кому-то другому, мерзкая сплетница и лгунья. — За что ты так со мной? — голос её дрогнул. Катя глубоко вдохнула воздух в попытке сдержать слёзы, но это было бесполезно. Но Петров её уже не слышал. Он вновь оскорбил её и довёл до слёз. Антон решил поскорее уйти как можно дальше. Его одновременно бесило и слегка забавляло поведение одноклассницы. «Ты, Катя, бывшая стерва вроде, а ведёшь себя иначе, как размазня. Для кого ты эти облики строишь? Даже Полина сняла свою маску хорошей девочки. Не пора ли тебе сделать то же самое и отомстить мне за всё, раз я делаю тебе так больно, как ты говоришь? Такие, как ты, любить не способны.» Озлобленный абсолютно на всех, Антон не понимал, что поступает ужасно и в высшей степени бесчеловечно. Нельзя винить всех людей в их жестокости, когда сам поступаешь не лучше. Но мальчик этого попросту не осознавал. Он не захотел даже выслушать человека, который мог бы ему помочь, который изменился и который искренне желал ему добра. Катя же мысленно укоряла себя в слабости: «Дура! Глупая девчонка! Зачем подошла?.. Знала же, чем это закончится. Знала.» К Смирновой подошла Полина и стервозно рассмеялась: — Утри слёзки, Джульетта из восьмого «В»! Знала бы ты, как смешно видеть, как ты за ним носишься! — Я очень за тебя рада, — огрызнулась Катя. Морозова вновь рассмеялась и отошла к подружкам поделиться новостями. Катя направилась в тихое место, пытаясь успокоить себя. В голове её роились лихорадочные мысли. А всё, однако, было ясно как день. Но люди почему-то всегда цепляются за самую последнюю надежду. Или пытаются выяснить причину. А весомой причины и не было. И её вины тоже. Увы, ни Катя, ни Антон этого не понимали. Ещё не так давно настроенный благосклонно по отношению к Смирновой Петров теперь презирал её. Таким образом, Полина и Антон, не сговариваясь и действуя отдельно друг от друга, ополчились против Кати, объявили ей войну. Но Катя, хоть и часто плакала из-за этого, была не из тех, кого можно сломать. Внутри неё был твёрдый несгибаемый стержень. И именно благодаря нему она нашла в себе силы измениться в лучшую сторону.