***
Катя пришла домой. Лилия Павловна уже была там. Девочка незаметно прошмыгнула наверх и поставила цветы в вазу, которая когда-то давно уже была наполнена водой. Катя закрыла дверь на защёлку и достала из тайника личный дневник. Девочка отлистала на много страниц назад и стала про себя читать то, что написала в 7 классе: «11 октября. Он не обращает на меня никакого внимания. Наверное, тогда, в шестом классе, мне следовало лучше извиниться перед ним. Господи, у меня до сих пор перед глазами выражение его лица. Как же сложно мне скрыть, что он мне очень нравится. Хотя, наверное, это даже можно назвать любовью. Суть одна. Мне очень больно и тоскливо из-за этого. И во всём виновата лишь я.» Чернила кое-где были размыты, а бумага шла волной. Личный дневник помнил и все слёзы девочки. Боясь оставить новые следы, она закрыла книжечку и уже собиралась убрать его обратно, как вдруг оттуда выпал листочек с самым недавним Катиным стихом. Она вздохнула и решила пробежаться глазами по содержимому: Вот прошла уже серая осень, Лютый ветер в окошко стучится, Ты всегда ужасно серьёзен, Что в душе твоей милой творится? Может быть, там метели и бури, Может, в сердце тоска скребётся? Может, небо цвета лазури Или эхом печаль отдаётся? Люди боль причиняют, уходят, За собой оставляя лишь раны. Вот и солнце за тучи заходит, В блёклых мыслях снова бураны. Катя грустно усмехнулась и засунула лист обратно в личный дневник, а его убрала в тайник. Девочке не хотелось описывать сегодняшний день и этот букет, поэтому она решила отложить это дело до вечера. Смирнова очень страдала, а больше всего из-за совершенного непонимания происходящего. Она была в замешательстве. Как бы это ни было странно, но Лилия Павловна не заметила букет ни у себя в кабинете на учительском столе, ни в комнате у дочки. Это было Кате вполне на руку, она больше не хотела говорить с мамой об Антоне и о своих чувствах к нему.*6 класс*
Антон и Полина о чём-то как всегда болтали. Катя с завистью смотрела на это, но в тот день она решила: она извиниться перед Антоном за всё. Смирнова подошла к хохочущим друзьям и неуверенно сказала, стараясь выглядеть как можно более хладнокровно: — Антон, извини, что отвлекаю, но я хотела бы поговорить. Мы могли бы отойти? Петров и Полина переглянулись. Мальчик усмехнулся и сказал: — А у меня от моей лучшей подруги секретов нет. Катя сильно сжала правую руку в кулак, вздохнула и проговорила на одном дыхании: — Я хотела бы извиниться за всё то зло, что сделала тебе, за всю ту боль, что я тебе причинила. Я знаю, это очень трудно простить, но я всё же прошу. И тебя, Полина, прошу извинить меня, если я когда-то обидела тебя. — Это весьма неожиданно, — проговорила удивлённая Морозова. — Но извинения приняты. Катя улыбнулась какой-то больной улыбкой, кивнула и с надеждой посмотрела на сурового Антона, что взирал на Смирнову из-под толстых стёкол очков. Петров хмыкнул, аккуратно потянул Полину за руку и сказал ей, демонстративно отвернувшись от Кати: — Полина, давай отойдём в другое место, а то нам тут не дадут спокойно поговорить. — Антон, ты прощаешь меня? — спросила Катя с мольбой в голосе. Она смотрела на Петрова чистыми глазами, но это ускользнуло от Антона. Он потянул за собой Полину, грубо толкнув Катю. Та взялась за ушибленное плечо и ушла в сторону женского туалета. Это был первый раз в жизни Кати, когда она плакала прямо в школе. Морозова осторожно обратилась к мальчику: — Антош, ты не считаешь, что поступил слишком резко с ней? — Да пошла она! — отмахнулся Антон. — Даже видеть эту суку не могу! — Антон! — удивлённо произнесла Полина, никогда ранее не слышавшая подобных слов из уст Петрова. — Да что Антон-то! Не хочу думать о Катьке, пусть врёт дальше. Она сплетница, а такие не меняются. — Да, это так, но ты, быть может, предвзято относишься к ней? — осторожно предположила Полина. Антон усмехнулся в ответ: — Поля, за шесть лет учёбы с ней ты, я думаю, многое видела. Так вот она хоть раз сделала кому-то что-то хорошее? Полина задумалась, но была вынуждена отрицательно покачать головой. — Вот об этом я и говорю, — продолжил Антон. Друзья увидели вернувшуюся печальную Катю, в которой всё выдавало то, что она плакала. Полина покачала головой и с укоризной сказала: — Ну, посмотри, она же плакала. Иди и прими извинения. Я не заставляю тебя с ней общаться, но извинения прими. Да, я понимаю, ты очень гордый, но величие императора в умении прощать. — А я не император, — усмехнулся Антон. Полина глубоко вздохнула и прошептала: — Быстро пошёл и принял извинения. Антон закатил глаза и направился к Кате, которая пыталась остановить поток слёз. Увидев Антона, она поправила волосы и проговорила: — Ты что-то хотел? — Да, — смотря в сторону, небрежно ответил Петров. — Короче, извинения приняты. Катя улыбнулась и захотела обнять Антона, но тот отступил на несколько шагов и с презрением в голосе проговорил: — Держи дистанцию. Запомни это правило навсегда. Петров вернулся к Полине, Катя же, вся в слезах, выбежала из кабинета. Морозова недовольно покачала головой, но решила не вмешиваться в чужие взаимоотношения. Знала бы тогда Катя, что та, что заставила Петрова принять извинения, будет впоследствии издеваться над ней. Полина несколько раз после того случая, видя, как Катя печально бродит в одиночестве по коридорам, предлагала Антону начать общение со Смирновой, но тот отказывался, а Полине однажды пригрозил: — Поля, ты для меня очень дорогой человек, ты моя лучшая подруга, но если я узнаю, что ты сдружилась с Катькой, я прекращу с тобой общение. Кто знает, как бы развивались события, если бы Морозова подружилась с Катей. Смирнова уж точно не бросила бы подругу в трудную минуту и вытащила бы её из депрессии. Но, увы, всё случилось, как случилось, а прошлое исправить, как известно, нельзя. А в итоге несчастны остались все трое, и все они были в чём-то да виноваты.***
Полина же лежала у себя в комнате и курила. От нервного напряжения, которое она создала себе сама, девочка буквально не выпускала сигарету изо рта. В коридоре раздался звонок. Полина выругалась под нос, прошла к телефону и сняла трубку. Звонила подруга-сплетница Морозовой: — Привет, подруга! Откосить сегодня решила? — Ага. Павловна спрашивала? — Я соврала, что ты болеешь. — Спасибо за это. Звонишь зачем? — Тут такое дело! Сегодня Петров Катюхе букет цветов принёс! — Сделаем из этого сплетню. Пусть посмеются люди над голубками, — зло улыбнулась Полина. — Ожидай инструкций завтра. — Поняла. Пока. — Пока. «То же мне подруга. Даже не спросила, как я. Им лишь бы сплетни сочинять. Хотя кому я нужна.» Полина подошла к зеркалу и взглянула на своё отражение. «Что я с собой сделала», — подумала она и вдруг впала в ярость и стала со всей силы бить кулаками по зеркалу. — Не нужна никому! Ненавижу весь этот мир! Ненавижу! — кричала она сквозь слёзы, пока во все стороны разлетались осколки. Морозова взглянула на свои окровавленные руки и сжала в них несколько кусочков зеркала, которые вскоре стали красными. Она безумно улыбнулась. Морозова не чувствовала боли. На неё вновь нашёл порыв эмоций, и Полина принялась резать себе вены осколками. Пол был усыпан осколками и залит кровью. Морозова от переизбытка эмоций потеряла сознание и упала на пол, ударившись затылком.