Французский — язык любви

      Лилия Павловна вошла в дом. Катя в этот момент как раз вышла из кухни. Мама оглядела дочку: та, несмотря на то что уроки закончились давно, была до сих пор в своей школьной одежде. Катя сразу поняла, о чём в первую очередь спросит учительница, поэтому ответила:       — Я гуляла, — девочка выдержала паузу и совершенно спокойно, как будто в этом нет ничего удивительного, добавила. — С Полиной. Я была у неё.       — Мы вроде с Верой пили чай, а не спирт… — пробормотала Лилия Павловна. — Но похоже, я сошла с ума.       — С какой Верой? Мама, где ты там пьёшь! — возмутилась Катя.       — Ты меня отчитываешь? — нахмурилась учительница. — Милая, ты сама была у какой-то там Полины!       — Не у какой-то, а у Морозовой!       — А я была у Зориной!       — Будто бы мне фамилия что-то пояснит.       — Я хочу тебе сказать то же самое. Хватит тайн, Катерина. Рассказывай.       — Ты бы сначала верхнюю одежду сняла.       — Уж больно ты наглая пришла. Давно я тебя не наказывала, — строго проговорила Лилия Павловна, снимая пальто. — Вот поставлю тебе два балла, будешь знать.       — Ну, во-первых, — Катя стервозно улыбнулась и потёрла руки, — это непрофессионально. А во-вторых, нашей школе нужны отличники.       — Ладно, что ты мне тут зубы заговариваешь. Рассказывай.       Они прошли на кухню. Катя рассказала всё, кроме подробностей о попытках самоубийства Полины (она не хотела обсуждать такие детали без разрешения подруги). Лилия Павловна в очередной раз удивилась, насколько в жизни всё может переворачиваться с ног на голову за короткий срок. Она и сама рассказала дочке о посиделке с Зориной, опустив, разумеется, некоторые моменты, которые Кате знать было необязательно. Первой вопрос задала мать:       — Стало быть, теперь ты ему веришь?       — Верю, — на выдохе проговорила девочка. — Только теперь очень боюсь, что он меня не примет после сегодняшнего. Пожалуйста, не спрашивай об этом.       — Хорошо. Но вот что я тебе скажу, дорогая. И Зорина, и я считаем одно: он тебя очень любит. А если человек любит по-настоящему, он готов закрыть глаза на всякие пересуды.       — У тебя было так же с тем мальчиком? — осторожно спросила Катя. Мама молча кивнула. Девочка уже хотела нарушить тишину, но Лилия Павловна начала сама. Впрочем, могло показаться, что она говорит сама с собой, пустившись в счастливые воспоминания юности:       — Ссоры у нас были, конечно, но мы всегда прощали друг друга. Мы готовы были простить друг другу всё, кроме предательства, но прекрасно знали, что такого никогда не будет. Я никому и никогда не могла довериться так сильно, как ему. А чем он меня взял? Мне сложно объяснить. Это был уникальный человек и наверняка он таким и остался. Помню, как мама и папа кричали мне в два голоса, когда я заявила, что мы решили разойтись: «Одумайся, глупая! Ведь пожалеешь!» И я пожалела. Но тогда мы с ним считали, что мы поступаем по-взрослому, правильно. А оказалось, что мы взяли на себя слишком много…       — Как и мы с Антоном… — еле слышно пробормотала Катя, но мама её услышала.       — Ты это осознала?       — Да… Хотели решать всё сами, думали, что действуем правильно. Я никого не оправдываю, виноваты мы оба. И завтра я извинюсь перед ним и скажу, что верю.       — Вот и умница. И не повтори потом мою ошибку, — печально улыбнулась Лилия Павловна.       — Не повторю. Мам, а ты вступишься за Полину на комиссии по отчислению?       — Конечно, вступлюсь. У нас огромный шанс победить.       — Ну и славно, — Катя стала качаться на стуле, пустившись в мечтания. — Что бы мне завтра надеть, чтобы выглядеть подобающе…       — Кто о чём… — с улыбкой вздохнула Лилия Павловна и пошла готовить обед.       У них тоже была настоящая семья. Благодаря поддержке матери и её наблюдению Катя не скатилась в пропасть, не пошла по кривой дорожке. Лилия Павловна очень любила своего единственного позднего ребёнка и с годами избавилась от ошибок, допущенных ранее: к Кате она стала объективна во всех отношениях. А сама девочка… Полина дала ей вектор, и теперь Катя знала, что ей делать. Смирнова безумно беспокоилась, как всё пройдёт на следующий день, но Лилия Павловна, которой тоже, к слову, передалось волнение, всеми силами старалась успокоить дочь и умоляла её не поступать импульсивно, а подключать рассудок.       Что же касается семейства Петровых… Антон в очередной раз струсил и решил, что к Кате подходить бесполезно и она ему не поверит, поэтому решил завтра же отдать в учительскую заявление об уходе. Но мудрая Оля всегда была на стороже, поэтому она, бесцеремонно ворвавшись без стука в комнату брата, сразу спросила:       — Что делаешь?       Антон что-то пробурчал про то, что нужно стучаться, и отмахнулся. Тогда Оля заглянула брату через плечо и увидела, что он пишет «… прошу исключить меня по собственному желанию, по причине того что я не справляюсь с учебной нагрузкой.» Сестра буквально вырвала эту бумажку и быстро разорвала её на маленькие кусочки.       — Совсем очумела?! — крикнул Антон. И это очень разозлило Олю.       — Но-но! — погрозила она пальцем. — Ты на своих девочек кричи, а со мной изволь разговаривать нормально. Что ты тут понаписал?! Опять испугался?! Какая же ты тряпка, Антон! Притом тряпка такая, что даже на заплатки мне не подойдёшь!       — Я уже устал от твоих постоянных оскорблений и упрёков! Ты не забывай, что ты восьмилетка и должна меня слушаться! — выкрикнул в порыве ярости Антон, сжав кулаки. Нервы дали сбой, и она сорвался на сестру.       — Мало тебе одной пощёчины сегодня? Ты получишь ещё одну! — после этих слов Оля ударила Антона по щеке, что мигом отрезвило его. Брат стал успокаиваться, а вот сестра, напротив, набирала обороты:       — Нельзя сдаваться! Нужно всегда бороться до конца, а не плыть по течению! Уйти он собрался! Посмотрите на него! Слабак! Вы с Катей просто два дурачка! Я вот смотрела недавно фильм «Вам и не снилось». Так там влюблённым подросткам мешают быть вместе, но они всё равно ищут встречи, делают всё, чтобы не расставаться! А вы?! Кто вам мешает?! Правильно! Вы сами! Вы сами создали себе все эти преграды, сами довели до того, что имеете теперь! И ты, Антон, просто обязан завтра пойти к ней и раз и навсегда объясниться! И нечего бояться!       Оля, тяжело дыша от переизбытка эмоций, присела на стул и стала обмахиваться «Мурзилкой» Антона. Последний же стоял как вкопанный. «Оля права в каждом слове…»       — Прости меня… Я сделаю всё, как надо.       — Я рада, что ты меня услышал, — облегчённо выдохнула Оля. — Пойдём вниз, я приготовила блинчики.       — Из чего же?       — Нашла муку, скисшее молоко — на нём делается прекрасное тесто —, а яйца купила. Представляешь, нашла на дороге деньги. Совсем немного, только на яйца с макаронами и хватило.       — Хозяюшка ты, — ласково улыбнулся Антон.       — Ну не стены же грызть. «А кушать хотца (цитата героини Л.Гурченко из фильма «Вокзал для двоих»)».       — А где мать?       — Скажу в рифму: ушла бухать, — презрительно поморщилась Оля.       — Ни минуты не думаешь о себе, сестрёнка. Я тобой восхищаюсь.       — Да ладно тебе. Ты тоже ничего, когда думаешь головой. Ведь не зря тебя полюбила Катя. Значит, нашла за что.       — В своём признании она сказала, что за доброе сердце.       — Да, она была полностью права. А теперь давай обедать. Тебе понадобятся завтра силы.       Удивительное дело: Оля стала для Антона и сестрой, и мамой, и подругой, будучи младше его на 6 лет и учась лишь во втором классе. Девочка не считала своё поведение чем-то сверхъестественным, в Бога она больше не верила, а просто жила по совести и искренне желала счастья для брата. Как и Лилия Павловна для своей дочки. Антон и Катя, ужасно волнуясь, в тот день заснули с одинаковой мыслью: «Ещё не поздно всё исправить.» И это было чистой правдой. И всё теперь было в их руках.