Французский — язык любви

      Антон вошёл в дом. Судя по количеству ботинок в прихожей, матери снова не было дома. Она по-прежнему заливала все печали водкой, считая это решением всем проблем. Порою Карина задумывалась, что детям ещё тяжелее, вспоминала, что она мать, но тут же предпочитала влить в себя ещё пару-тройку рюмок, чтобы не думать о лишнем. Она была чем-то похожа в этом на Полину, но последняя всегда испытывала вину за то, что делала, и на самом деле хотела побороть это зло в себе. А Карина — нет. Она дала этому злу пустить мощные корни в своей душе, в своём сердце, а водка лишь укрепляла эти корни. В доме было тихо: лишь в комнате у Оли работал телевизор. Антон разулся, снял верхнюю одежду и поднялся на второй этаж. Мальчик тихонько заглянул к сестре. Та сидела перед телевизором, где показывали фильм «Волга-волга». Актёры во главе с Любовью Орловой пели финальную песню:       — И наша дорога — как Волга широка, и наша дорога — как Волга широка! Красавица народная, — как море, полноводная, как Родина, свободная, — широка, глубока, сильна!       Антон видел, с каким неподдельным интересом смотрела Оля фильм конца 30-х годов, и с горечью осознавал, что не смог бы так же в её возрасте. Только год назад он стал приобщаться к советской классике, и то, не без участия сестры. После просмотра какого-нибудь советского фильма (даже если они его видели не раз) Оля любила подискутировать на какую-либо тему, связанную с ним, и Антон очень старался соответствовать.       — Золотые слова, — проговорила, не оборачиваясь, Оля, уловившая присутствие брата, и процитировала, — «потому что смехом тоже можно бить врагов». Действительно, худшее, что может быть для твоего недруга, — это твоя искренняя радость, а ещё лучше подлинное счастье.       — Согласен, Оля, — кивнул Антон. Сестра наконец обернулась к нему, протёрла очки и прищурилась.       — А чего это ты так меня разглядываешь? — удивлённо спросил брат. Оля встала со стула, подошла к мальчику и, хитро улыбнувшись, произнесла:       — Я кое-что о тебе знаю. И не только о тебе. Катя сегодня накрасила губы, и вы с ней несколько раз целовались.       — Оля, не забывайся! — нахмурился Антон, тем не менее заинтересованный тем, откуда сестра могла об этом узнать. Девочка же вся подобралась и, грозно взглянув на Антона, отчего тот внутренне сжался до размеров эвглены зелёной, недовольно ответила:       — Я забываюсь?! Да ты просто неблагодарный мальчишка! Ты уже до этого доскрывался от меня! Тебе напомнить, во что это вылилось?!       — Ладно. Прости, — поднял руки Антон, показывая таким образом, что не хочет спорить. — Только скажи мне, откуда ты сделала такие выводы? Ну о поцелуях.       — Элементарно, Ватсон. Ты в зеркало-то взгляни. Всё лицо в помаде. Нет, — сестра пожала плечами, — может, ты с кем-то другим целовался. Но тогда ты не просто кретин, ты… Впрочем, не буду переходить на мат.       — Да ладно, ладно. С Катей, конечно. Это незабываемо, — просиял Антон. Оля же покачала головой.       — Только учти, мой дорогой братец, — сказала она, — что отношения — это далеко не только поцелуи и всякие «любимая, дорогая» каждую секунду. В первую очередь это взаимоуважение, прочный союз, надёжный тандем. Это большая ответственность. Вот что главное. И ты должен это помнить всегда.       — Да я понимаю, конечно… Ты меня за идиота-то совсем не держи.       — Знаешь, я не просто так это говорю, потому что если бы мне давали по конфете каждый раз, когда вы с Катей ведёте себя как идиоты, я бы уже заработала себе сахарный диабет второй степени.       — Я порой не понимаю, — съязвил Антон, — как в такой маленькой девочке помещается столько сарказма.       — А я порой не понимаю, как в таком большом мальчике помещается так мало разума, — спарировала Оля.       — Ты меня всё равно любишь, — махнул рукой Антон.       — Не спорю, не спорю, — загадочно улыбнулась Петрова, выключила телевизор и пригласила Антона пройти на кухню.       Мальчик переоделся и через пять минут уже спустился вниз. Но меньше всего он ожидал увидеть на кухне следующую картину: Оля, уронив голову на подоконник, тихонько плакала. Рядом с ней лежали её очки. Но даже тут она была очень ответственна: на столе стояли тарелки с обедом, который она приготовила вчера вечером. Антон не придумал ничего лучше и спросил первое пришедшее на ум:       — Оль, ты чего, плачешь, что ли?       Девочка подняла голову и посмотрела на брата. Он увидел её заплаканные глаза. Оля встала. Она утёрла слёзы и зло усмехнулась. Видно было, что Антону следовало сформулировать вопрос несколько по-другому.       — Нет, что ты! Конечно, не плачу! — прокричала она, и с каждым словом голос её набирал силу, а в её глазах становилось всё больше и больше слёз. — Оля же железная! Встала и пошла! Сделала! Без лишних вопросов! И чувств у Оли нет! Она же машина! Которая обязана работать исправно! И не плачет Оля поэтому же! Потому что машины не имеют свойства плакать! Как мне это всё надоело! — после этих слов она взяла пустую тарелку и со всей силы швырнула на пол, отчего та вдребезги разбилась. — Надоело мне это всё! Надоело!!! Я хочу жить! Жить нормально! А не тащить на себе каждодневно тебя и весь дом! Где моё детство?! Где оно?! А правильно! Нет его! Как же я устала от всего этого! Когда у меня в жизни-то будет выходной?!       Оля ещё сильнее залилась слезами и села обратно на стул, закрыв лицо руками. Антон тут же бросился к сестре, но она оттолкнула его.       — Не надо! Не забывай! Я же машина! Железная!       — Что за чушь, Оля? Я всегда знал, что у тебя есть чувства.       — Ой ли! — скривила она губы. — Ты бы хоть раз мне по дому помог! Спасибо, что хоть вещи додумался свои сам стирать! А остальное, значит, я должна одна! Ты, видимо, забыл, что мне восемь, а не двадцать восемь и даже не восемнадцать. И мне одной тяжело. Особенно после школы. Я, знаешь, тоже устаю. Но ты у нас привык на всё готовенькое, правда? Думаешь, пол у тебя в комнате или в ванной зеркало сами моются? Или, может, еда тебе сама в холодильнике появляется и потом готовится?! Ну что ты молчишь?!       Антон не знал, что ему ответить. Сестра была полностью права. Он восхищался ей, её мужеством, самообладанием, но забыл самое главное, что она тоже человек. Которому так же, как и остальным, нужна помощь и поддержка. Недаром в своё время Катя упрекнула его за то, что он совсем забыл о сестре. Да, теперь они много общались, делились тайнами, но Антон действительно не помогал Оле по дому. Она всё делала сама. Да, он всегда её благодарил, говорил, какая она умница, но ему и в голову не приходило, что Оле одной всё это даётся очень тяжело, что она в конце концов, несмотря ни на что восьмилетняя девочка, пусть и не по годам умная и сильная духом, которой не справится со всем в одиночку. Антону стало очень стыдно. Он присел на корточки перед сестрой и, взяв её за руки, тихо и спокойно произнёс:       — Мне действительно нечем возразить. У меня сложилось ложное впечатление, что ты можешь всё сама… Для меня было легче считать так, чтобы разобраться со своими проблемами… Но ты не оставила меня наедине с ними. Мне очень стыдно, Оля. Прости меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что тебе приходится проходить через всё это… — мальчик сжал её ручку в своей. — Но вместе мы со всем справимся. Я буду помогать тебе по дому, правда. Оленька, ты очень сильный человек, но, пожалуйста, не копи свои эмоции в себе. Каждый человек имеет право поплакать. А в твоём случае особенно. То, что тебе приходится переживать сейчас, не пожелаешь и врагу. Но ты достойно справляешься. Но опять же. Было моей ужасной ошибкой оставить всё на тебя одну. Но теперь мы будем вместе заниматься бытом. А что касается остального… Оль, надо просто терпеть. Пытаться искать радость в мелочах. Ты это умеешь, я знаю. Но при этом надо терпеть. К сожалению, нам с тобой от этого никуда не уйти.       — Я никому не нужна… — прошептала Оля и вновь заплакала навзрыд.       — А вот это уже глупости! — нахмурился Антон и стал гладить сестрёнку по голове. — Ты мне нужна. И не потому что ты готовишь и убираешь. А потому что ты мой самый родной, мой самый близкий человек. Я очень люблю тебя, сестрёнка, хоть часто и недостаточно явно это демонстрирую. Ты мне небезразлична. И не только мне. Ты очень много значишь для Люды. Если бы ей было плевать, она бы не подходила сегодня ко мне в школе. Оля, ты нам с ней нужна. Мы тебя очень любим: и Люся, и я. Не веришь мне — поверь хотя бы ей. Как мне известно, вы очень многое пережили вместе.       — Ладно… — Оля стала вытирать лицо полотенцем. — Я, конечно, вам верю. И тебя прощаю. Вместе мы справимся, всё вытерпим. Да, радости нужно искать в мелочах. Совершенно верно. Прости, что позволила себе эти слёзы…       — Оля, я ведь уже говорил по этому поводу. Поплачь ещё, если тебе хочется.       Вместо ответа сестрёнка вновь залилась слезами и кинулась в объятия к старшему брату. Впервые за долгое время она почувствовала в нём опору, надёжный тыл. Антон молчал. Лишь гладил сестрёнку по голове. Он не считал её слёзы проявлением слабости. Оля так и осталась для него образцом во всех отношениях. И у него никогда бы не возникло в мыслях упрекнуть её в сегодняшнем срыве.       Наконец Оля выплакала всё, что так долго копила, умыла лицо, аккуратно обходя осколки, надела очки и прошептала:       — Спасибо.       Антон лишь улыбнулся в ответ. Этого было более чем достаточно. Последняя стена между братом и сестрой рухнула.       — Надо бы осколки убрать… — произнесла Оля и стыдливо опустила глаза. Это не ускользнуло от мальчика, и он, махнув рукой, произнёс по-простому:       — Да хрен с этой тарелкой! На счастье!       Оля рассмеялась. И это было для Антона лучше любого подарка. На самом деле он всегда хотел видеть свою любимую сестрёнку весёлой, жизнерадостной и счастливой. «Мы вместе всё исправим, Оленька», — мысленно повторил он.       — Ты пока сиди, а я уберу, — сказал Антон.       — Спасибо, что держишь слово, — благодарно кивнула сестра.       Закончив с черепками, Антон обернулся к сестре и с ужасом вытаращил глаза. От нервного напряжения у Оли пошла кровь носом. Она, попытавшись скрыть это от брата, приложила руку к носу, но кровь на ней выдала правду.       — Оля! Ну что ты молчишь-то! — всплеснул руками Антон и бросился к аптечке. Он достал вату и перекись водорода и заботливо вставил турунды Оле в нос (кровь шла из обеих ноздрей).       — Да что ты так возишься, я бы и сама, — пожала плечами Оля. Антон вздохнул.       — Ты уж определись, помогать мне тебе или нет.       — И вправду… — улыбнулась Оля.       — Давай я тебе пока расскажу, как до дома дошёл.       — Буду рада послушать. Только давай переберёмся ко мне. Пусть телевизор фоном играет.       — Хорошо. Только сначала всё-таки пообедаем.       — Ну да, а то, что, зря я готовила? Но посуду моешь ты, — со стервозной улыбкой произнесла девочка и показала Петрову язык. Тот был вынужден согласиться.       Антон в подробностях пересказал сестре всю свою дорогу домой. Оля то хлопала себя по лбу и мотала головой, удивляясь, как можно быть таким кретином, то умилялась, когда дело доходило до рассказа о поцелуях и стихах, то ужасалась, то звонко хохотала.       — Насыщенный у тебя, однако, сегодня денёк, — резюмировала девочка. — Пока ты рассказывал, я уже успела осмотреть твою рану. Ну то есть то, как Катя её перевязала. На мой взгляд, всё сделано очень грамотно,       — Ты и в перевязках понимаешь? — изумился Антон.       — Поменьше удивления, — нахмурилась Оля. — Я же всё-таки много читаю, и читаю разное.       — Чехов, если я не ошибаюсь, был врачом…       — Не ошибаешься. Слушай, а ты не так уж и безнадёжен.       — Ну спасибо!       Кровь у Оли вскоре прошла, но ей стало хуже. Заболела и закружилась голова, стало жарко. Антон потрогал лоб сестры.       — Да ты вся горишь! — произнёс он. — Ложись быстрее в постель, я принесу градусник и мокрую тряпочку.       — Да ладно, нормально всё, — попыталась отшутиться Оля, но брат был непреклонен:       — Хватит геройствовать, Оля. Тебе нужно отдохнуть.       Сестра подчинилась. Ей было очень приятно, что Антон заботиться о ней. Он весь вечер хлопотал у неё: носил градусник, приносил воду и чай, кормил с ложечки вареньем (к шести часам девочка совсем ослабла), носил лекарства (Оля сама говорила, какие ей помогут). Им вдвоём было очень хорошо. Но Антон решил сделать так, чтобы им стало ещё лучше.       — Оля, — спросил он, — а в телефонной книжке записан номер Люси? Надо просто ей сказать, что если ты завтра не придёшь, то это по болезни.       — Я, скорее всего, приду. Домашки на завтра почти нет, я наполовину в школе сделала, наполовину, когда домой пришла. Но позвони всё равно. Телефон в книжке.       Антон спустился вниз и набрал нужный номер.       — Да? — спросила Люда.       — Люся, это я, Антон, брат Оли.       — Привет, Антон. Что-то случилось? — спросила Миронова с ноткой беспокойства, что ещё раз доказало её преданность подруге.       Антон вкратце пересказал случившееся с Олей. Люда сначала молчала, но потом ответила:       — Ох, я же говорила ей… Не держи всё в себе… Но ты тоже молодец, Антон. Уж прости, покритикую. Весь быт взвалить на её хрупкие плечи. Она мне даже об этом не говорила, избегала этой темы, скрывала. Впрочем… Ты её любишь и обещал исправиться. Ты не против, если я сейчас к вам приеду?       — Я тебе как раз это и хотел предложить.       — Чудно! Я скоро!       Антон повесил трубку и вернулся к сестре. Та с интересом смотрела фильм «Девушка без адреса» телевизору.       — Чего-то долго ты, — сказала она.       — Да долго к телефону никто не подходил, — слукавил Антон. Оля пожала плечами и сказала, кивнув в сторону телевизора:       — Как главная героиня, помимо имени, на твою Катю похожа.       — Я бы так не сказал. Моя Катя нежнее. Но что-то общее определённо есть.       — Угу… — пробормотала Оля и обернулась к брату. Взгляд её был очень серьёзный и взрослый. — Антон, спасибо тебе за сегодня. Вместе мы всё исправим. Всё вынесем.       — Иначе и быть не может.       Они обнялись, и так и сидели до того момента, когда в дверь позвонили.       — Кто это? — удивилась девочка.       — Это сюрприз.       Антон вышел встречать гостью, а Оля, ничего не понимая, осталась лежать в постели.       Вскоре в комнату вошли Антон и, к величайшим изумлению и радости Оли, Люся. Она поставила на стул корзинку с пирожками и, пощёлкав языком, произнесла:       — Эх, Олька. Не бережёшь себя. Ну ладно, я тут тебе маленькая группа поддержки. Пирожков твоих любимых привезла, с капустой и яйцом, сама пекла.       — Люся… Как я рада тебя видеть… — улыбнулась Оля и перевела взгляд на Антона. Тот лишь кивнул. Оля кивнула в ответ, и брат понял: она ему очень благодарна.       — Я тоже. О, «Девушка без адреса»? Удачно я зашла. Устроим тут маленькую интеллигентную вечеринку.       — А что, — рассмеялась Оля, — мне идея нравится. Антон, принеси нам, пожалуйста, чай и сам приходи.       — Я-то вам зачем? — удивился Антон.       — Да будет тебе скромничать, — махнула рукой Миронова. — Присоединяйся. Поболтаем втроём.       — Правда, Антон. Нам будет хорошо.       — Ну после таких слов нельзя не согласиться, — рассмеялся Антон.       — Вот и решили! — заключила Оля.       И девочки были правы. Вечер удался на славу. Несмотря на то что подругам было 8, а Антону 14, они мигом нашли темы для разговора. Никому не было скучно, никто не чувствовал себя лишним. Возраст ничто. И Оля с Людой были тому живым доказательством. Как уже говорилось, они втроём весело провели время: обсуждали фильм, играли в настольную игру (и, удивительное дело, что в каждый из раз выигрывал кто-то другой, так что все трое были в тот или иной раунд победителями; очень символично, ведь и из сегодняшней ситуации они вышли именно победителями), просто болтали, шутили, пили чай с Людиными пирожками.       — Какие ты пирожки всё-таки вкусные печёшь, подруга! — оценила Оля.       — Да уж, да уж, — согласился Антон. — Вы просто кулинары, девочки.       — Завтра на тебя посмотрим, Антон, — усмехнулась сестра. — Ведь завтра еду готовишь ты. Правда, при мне, чтоб не отравил никого.       — Да я вообще-то что-то умею в готовке.       — Не волнуйся, — улыбнулась сестра, — я тебя с удовольствием поучу. Кстати, омлет со специями помнишь?       — Конечно, помню. Вкусный очень.       — Это Люсин рецепт.       — Не совсем мой, — призналась Миронова. — Моей мамы.       — Фига себе транзит, — заметил Антон и почесал затылок.       — Антон, — закатила глаза Оля, — ну что за фразочки!       — Да ладно тебе, подруга, — вдруг вступилась за Антона Люда, — мы сами-то иногда и похуже позволяем.       — Люда, — шёпотом, но так, чтобы слышал брат, прошептала Оля, — что ты меня дискредитируешь!       Все расхохотались. Потом Люся подошла к Антону и спросила:       — А ты умеешь танцевать вальс?       — Ну в началке танцевали. А что?       — Я уверена, в будущем тебе это пригодится. Ну с Катей. Давай сейчас потанцуем. Потренируемся. Чтобы вечеринка стала окончательно интеллигентной.       — А я посмотрю, — улыбнулась Оля и приподнялась на кровати.       — Давай, соглашайся. Когда ещё тебя будет такая красивая второклассница приглашать, — настаивала Люда, пока Антон колебался. Наконец он кивнул. Фильм уже закончился, поэтому Петров сходил к себе, взял одну из подаренных Полиной кассет с классикой и вставил в проигрыватель. Зазвучал «Вальс цветов» Чайковского. Оля просто обожала эту музыку (поэтому именно её выбрал мальчик). Антон и Люда кружились в вальсе по комнате. У них получалось очень хорошо, даже Оля стала двигать головой в такт. Когда танец закончился, сестрёнка восторженно зааплодировала и сказала:       — Теперь осталось только Катю научить танцевать.       — А ты думаешь, она не умеет? — спросил Антон.       — Ну я-то откуда знаю! И вообще, ты шуток совсем не понимаешь?       — Кажется, Антон, кому-то тут полегчало, — усмехнулась Люда.       И Оле действительно стало лучше. Они ещё немного посидели, а потом Люся стала собираться домой. Она подошла к подруге и, крепко взяв её за руку, проговорила:       — Оля, ты всегда должна помнить, что ты мне очень важна. Ты моя лучшая подруга. Куда же я без тебя. И я за тебя очень всегда волнуюсь и переживаю. Ты только не молчи. И не держи всё в себе. Я тебя очень прошу.       — Спасибо, Люся. Я очень рада, что у меня такая чудесная подруга.       — И не забывай, — прошептала Миронова, — что у тебя замечательный брат.       — Конечно.       Подруги обнялись. В комнату вернулся Антон с фотоаппаратом.       — Давайте щёлкнемся на память, — предложил он.       — Прекрасная мысль, — одобрила Оля.       Вскоре фотографии (они сделали три одинаковых) были готовы (у Антона был полароид — подарок Полины из шестого класса): Антон и Люся сидели на кровати, обняв Олю (одной рукой мальчик снимал). Они были по-настоящему счастливы на этих снимках. В тот дивный вечер Оля смогла хоть ненадолго забыть обо всех проблемах и почувствовать себя спокойно и свободно. Каждый взял себе по фотографии, на каждой из которых сзади было три автографа и дата с надписью (во всех трёх случаях её написала Оля) «Дивный вечер». Оля смогла подняться с постели, и они вместе с братом проводили Люду до дверей, где её уже ждала машина родителей.       — Я прекрасно провела время. У вас очень уютно. И этот уют создаёте вы сами. Своей дружелюбной атмосферой. Благодарю за дивный вечер! — с улыбкой произнесла Люся на прощание и скрылась за дверью.       Брат с сестрой помыли посуду, а потом Антон пошёл к себе делать уроки, а Оля собирать портфель. Вдруг раздался телефонный звонок. Это была Катя:       — Mon amí, я хотела пожелать тебе спокойной ночи.       — Взаимно, Катюша.       — Голос у тебя какой-то уставший, всё нормально? — поинтересовалась Смирнова.       — Всё прекрасно. Теперь уж точно. Сегодня превосходный день. Опуская всё плохое. Но о том, что было дома, расскажу вам с Полей завтра.       — Вот сейчас позвоню Полинке и скажу, что у тебя для нас на завтра секрет. А то что, мне одной всю ночь не спать теперь?       — Ты шутница, Катя. Мне с тобой точно повезло! Ладно, спокойной ночи. Очень люблю тебя.       — И я тебя. Олечке привет!       — Обязательно!       Антон повесил трубку, передал привет Оле и стал готовиться ко сну. Брат и сестра впервые за очень долгое время заснули с улыбкой. Они знали главное: они не одиноки, потому что у них есть они сами и верные друзья, которые никогда не бросят и не предадут. И уже одно это способно если не уничтожить, то во всяком случае перекрыть всё плохое, что есть в жизни.