Французский — язык любви

      Катя и Антон сидели в кабинете директора. Смирнова то и дело бросала гневные взоры в сторону Петрова. Она до сих пор была очень обижена, очень оскорблена. Как он мог так поступить! Вместо того чтобы успокоить её, сказать «Катюша, ты для меня всегда красавица», он унизил её, даже не рассмотрев тот вариант, что это её очень заденет. В этом Антон нисколько не поменялся. Он раз за разом говорил не думая, чем портил жизнь себе и окружающим, о чём ему твердили и Оля, и сама Катя, и Полина, и Люся, но Антон как всегда никого не слушал. Что это? Юношеский максимализм? Нет. Мальчик чуть что хотел сдаваться. Эгоизм? В какой-то мере да, но лишь на часть. Всё же Катины доводы, путь и имели под собой достаточные основания, были ошибочными. Антон очень любил её, просто не умел это правильно показывать. Он так и не научился беречь Катины чувства, в отличие от неё, которая, хоть и подкалывала Антона, ругала его (но делала это безмерно его любя), его чувства не задевала, и именно поэтому она пыталась очень деликатно узнать, что происходит у любимого дома, не желая с размаху наступать ему на больную мозоль. Антону нужно было ещё очень многому научиться, как, впрочем, и чересчур вспыльчивой Кате, но если люди действительно любят друг друга, то никакая ссора не способна их навсегда разлучить.       Марина Денисовна села напротив ребят, сурово оглядела их и начала:       — Что же это получается, товарищи? Всё-таки социальная стратификация — это удивительная вещь.       — Социальная что? — спросил непонимающий Антон. Катя толкнула его в бок и прошипела:       — Замолчи сейчас же!       ИО директора едва заметно усмехнулась и объяснила Антону:       — Стратификация. Разделение общества на слои. Страты. И мы можем наблюдать на вашем примере, что внутри одно слоя «школьники» можно выделить ещё слои, и, как мы видим, страта «отличники» угнетает страту «хорошисты», позволяя себе бросить последним туфлей в голову.       — Да это он всё! — закричала Катя, показывая на Антона. — Расскажи, что ты сделал!       — Да уж, было бы интересно узнать.       — Ну… — неуверенно промычал Антон, опустив глаза в пол, чтобы не встретиться с испепеляющим взглядом Кати. — Я общался с Настей Николаевой…       — Общался он! — перебила Катя. — Ты откровенно флиртовал с ней, а потом сказал, что даже не заметил меня!       Марина Денисовна, с трудом подавив в себе смешок, промолчала. Антон продолжил:       — Да, флиртовал, но так, чтоб покрасоваться.       — Павлин недоделанный!       — Катя! — покачала головой женщина. — Дай Антону договорить.       — Да он же всё переврёт, лишь бы выгородить себя! — обиженно фыркнула Катя и, скрестив руки на груди, демонстративно отвернулась от Петрова. Тот спокойно продолжил:       — Затем я сказал Кате, что мне нужно больше свободы, но позже извинился, получил пощёчину, и мы вернулись в класс.       — Ну вот, всё же нормально закончилась. Кабинет-то зачем разносить было?       — Потом Катя открыла мне свой секрет и показалась мне в очках, а я назвал её очкастой коброй. Пошутил. Она разозлилась, и у нас завязалась драка и погоня, в результате которой Катя кинула в меня туфлей.       — Я нахожу ваше поведение девиантным, — вынесла вердикт Марина Денисовна. Антон, что был не силён в социологии (да и в обществознании в принципе), уточнил:       — Деви… Каким?       Катя, скрежеща зубами, повернулась к нему и процедила:       — Заткнись уже.       ИО директора, которой сдерживать смех было всё труднее, вновь терпеливо всё объяснила Антону:       — Девиантное. Отклоняющееся от нормы.       Антон уже хотел спросить, какие нормы Марина Денисова имеет в виду, но, встретившись глазами с Катей, сделал вид, что всё понял, и промолчал. Женщина потёрла виски и произнесла:       — Итак, что я могу сказать по поводу данного инцидента. Скажу по-простому, как человек. За подобное, Антон, я бы тоже в тебя кинула туфлей (Катя едва заметно улыбнулась), но всё же разгром кабинета — это лишнее. Вам лучше не выяснять отношения в школе. Я не говорю, что я поощряю подобные драки. Всё же, Катя, тебе следует быть сдержаннее, а тебе, Антон, следить за языком и сначала думать, а потом говорить. Ты поступил очень некрасиво по отношению к Кате.       — Я понимаю, — вздохнул Петров.       — Вы можете идти. В ваши отношения я лезть не собираюсь, но всё же прислушайтесь к моим словам.       — Хорошо, спасибо, — кивнула Катя и направилась к выходу. — До свидания.       — До свидания.       Антон кивнул в знак прощания и засеменил за возлюбленной. Урок уже шёл как несколько минут. Петров подбежал к быстро шагающей к кабинету Кате.       — Катя… — начал мальчик.       — Не подходи ко мне! — выкрикнула она и ускорилась. Но Антон был бы не Антоном, если бы не догнал возлюбленную. Только тогда он увидел, что выражения лица Кати утратило всякую злость, а по щекам скатывались слёзы.       — Что тебе нужно? — спросила Катя, всхлипывая. — Опять посмотреть, как я плачу? Ну, смотри, раз это доставляет тебе такое удовольствие!       — Катюша… — начал Антон, но Катя оборвала:       — Для тебя я — Екатерина! Оставь меня в покое!       — Екатерина, — он взял её за руки, и ещё раз заметил, какой хрупкой она была в тот момент, — я правда люблю только тебя. Я плохо это показываю, неумело, часто демонстрируя совершенно противоположное, но я правда люблю тебя. Я понимаю, многие мои поступки говорят об обратном, а доказывать что-то надо именно поступками, ведь что слова! И сейчас я, возможно, лью воду, но ты для меня правда очень важна. И не из-за поцелуев, я люблю тебя как личность. Да, сейчас ты скажешь, что я говорю столько лишних слов, и это правда, но я действительно не знаю, что сказать. Я вечно ляпаю что-то не подумав, и нет, мне это не нравится, но в какие-то моменты язык работает быстрее мозга. Но я хочу это изменить, чтобы быть с тобой. Я хочу этого. Сам. Прости меня, пожалуйста. Ты правда очень красивая что в очках, что без, но, конечно, хороша ложка к обеду.       Катя выслушала эту речь и стояла неподвижная. Казалось, даже слезинки застыли на её щеках. Девочка и правда не знала, что делать. Она была действительно в шаге от того, чтобы расстаться с Антоном, но она прекрасно при этом понимала, что все свои глупости он делает не со зла. Но любит ли он её по-настоящему? Катя мысленно перенеслась в их общие походы домой, в те моменты, когда он спасал её от Бабурина, когда так ласково говорил ей «не волнуйся», и она сразу же успокаивалась, чувствуя рядом с ним себя в безопасности. Антон терпеливо ждал ответа. Он чувствовал некое дежавю, как тогда, на той судьбоносной прогулке. Катя слегка подалась вперёд и оставила на губах возлюбленного лёгкий поцелуй.       — Je te crois (я тебе верю), — прошептала она.       — Катя, я… — начал было Антон, но Смирнова приложила палец к его губам и тихо произнесла:       — Не нужно лишних слов, мой милый. Только никогда не играй на моих чувствах.       Антон кивнул, Катя убрала палец, поправила макияж, и они вошли в класс, держась за руки. Лилия Павловна, которой всё рассказала Полина, смерила вошедших строгим взглядом, но промолчала. Следы побоища ещё были видны — не всё успели убрать. Влюблённые молча сели на место.       — Ну как вы? — спросила сидящая за ними Полина.       — Как видишь, помирились, — ответила Катя. — Нас не ругали даже.       — Екатерина! — прикрикнула Лилия Павловна. — Может, сама хочешь урок вести?       — Нет, спасибо, — ответила Катя. Её мама закатила глаза и продолжила урок.       Лилия Павловна не стала влезать в весь этот конфликт, посчитав, что раз они помирились, то и не следует больше к этому возвращаться. Ворошить тот конфликт, в котором целиком и полностью разобрались, не имеет никакого смысла. Однако Марина Денисовна после уроков пришла к Лилии Павловне. Но не с целью её пожурить. ИО директора по-доброму усмехнулась и проговорила:       — Да-с, Лилия Павловна, с нашими детками не соскучишься.       — Да уж, — вздохнула Смирнова-старшая и вдруг засмеялась, — ну Вы подумайте, разгромили весь кабинет мне. В «Служебном романе» хотя бы ещё Калугина устроила драку в своём кабинете. Хотя по секрету Вам скажу, я бы на месте Кати поступила бы точно так же. Ну может, посдержаннее. Хотя… Меня в её годы хотели из пионеров выгнать.       — Что Вы говорите, — удивилась Марина Денисовна. — Никогда бы не подумала.       — Уууу, — протянула Лилия Павловна, тем самым показывая, как многого о ней не знают. — Это я сейчас такая остепенённая в силу возраста, а вот раньше… У меня всю жизнь было прозвище Лилька-Бандитка. Так вот из пионеров меня хотели исключить за то, что я подговорила весь класс устроить забастовку по причине того, что нам наша учительница по английскому языку занижала откровенно оценки. Да что там! Я даже на неё жалобу в райком написала! В общем, меня, как зачинщицу, таскали потом по всевозможным инстанциям, стыдили, а со мной вместе краснели мои родители, оба фронтовики, ударники.       — Они Вас наказали как-то?       — Да нет. Посмеялись даже. Папа ведь ходил к директору по поводу той учительницы, но там лишь разводили руками. Но меня в итоге не исключили. А учительницу ту, к слову, потом уволили, так что можно сказать, что своего я добилась. По поведению у меня выше «удовлетворительно» редко когда поднималось.       — Насыщенная у Вас была юность, — оценила Марина Денисовна. — Но Катя в целом ученица примерная. Правда, мне одно сложно понять (но я, собственно, и не должна), как так получилось, что Антон и Катя встречаются.       — Элементарно, — пожала плечами учительница. — По причине взаимной любви.       — Я понимаю, но они такие разные. Конечно, противоположности притягиваются, но чтобы настолько разные…       — Мы можем рассуждать с Вами сколько угодно, — улыбнулась Лилия Павловна, — но пока им вместе хорошо, комфортно, то всё будет прекрасно.       — Да, это верно. Мы вот с моим мужем, бывает, по десять раз на дню ссоримся, но потом уже через пять минут забываем об этом и уже вместе сидим что-то обсуждаем.       — Чувствую, их ждёт подобное.       — Вы думаете, всё зайдёт настолько далеко?       — Надеюсь. Антон, хоть и ещё такой ребёнок и часто делает глупости, но очень любит мою Катю.       — Несмотря на все пересуды, у них очень красивая любовь.       — Очень.       Женщины синхронно улыбнулись, кивнули друг другу и разошлись по своим делам.       Так получилось, что домой герои пошли большой компанией: Оля, Люся, Полина и, конечно же, Катя и Антон. Второклассницы не преминули рассказать о том, как наконец-то поставили на место Игоря. Оля рассказывала сухо, скромничала, поэтому её тут же перебивала Люда, наполняя рассказ эмоциональными подробностями. Оля на это лишь с улыбкой вздыхала:       — Люсь, ну что ты преувеличиваешь всё так. Я просто…       — Ой, — отмахнулась Миронова, — пусть все знают, что моя лучшая подруга — прирождённый парламентёр, дипломат и все остальные в этом роде.       — Люська! — засмеялась Оля. — Перестань! Перед людьми неудобно! Без девочек и тебя ничего бы не вышло.       — Оля, по-моему, ты действительно великая скромница, — заметила Катя, — Антоша о тебе столько всего хорошего рассказывал.       — Катя, — усмехнулась Петрова, — ты не хуже меня знаешь, что наш Антошенька вообще любит языком чесать. — Антон тяжело вздохнул. Оля выдержала паузу и, подражая стервозной Катиной манере, прибавила. — Хотя в данном вопросе он прав.       — Оля, — шикнул на сестру брат, — прекрати меня позорить.       — Антон, — закатила глаза Катя. — Не надо сестру обвинять. Ты и сам прекрасно позоришься.       — Катя, ты прямо цитируешь мои слова, — улыбнулась Оля. — Ты мне нравишься всё больше.       — Катя не может не нравится, — погладил любимую по плечу Антон. Девочка в ответ гордо фыркнула:       — Не подлизывайся! И не забывай, три дня без поцелуев.       — Да как три-то?! — возмутился мальчик. — Было же два.       — Два было до очкастой кобры, так что порадуйся, что удар каблуком идёт за день, а то было бы четыре дня, — ответила Катя.       — Да ты сама больше дня не протянешь без поцелуев, — фыркнул Антон.       — Он никогда не может вовремя заткнуться, — прошептала до того молчавшая Полина Оле на ушко. Та закивала:       — Да не то слово, но он же никого не слушает.       Что до Кати? Она посмотрела на Антона так, что он тут же понял, что она действительно больше дня без поцелуев не протянет. Как охарактеризовать этот взгляд? Заигрывающий, наверное. Но Антон уловил всё то, что надо, и, довольный, решил повести разговор на другую тему.       Пока Катя с Антоном беседовали о своём зрении, а затем и о картинах и поэзии, Полина разговаривала с Олей и Людой. И между ними не было никакой пропасти, какая должна была бы быть между людьми 8 и 14 лет. Они общались совершенно на равных. И опять возврат к мысли: что есть возраст! Число, в данном случае большее нуля и никоим образом не мешающее нормальному человеческому общению. Они втроём были очень эрудированными девочками, начитанными, культурными (маску сплетницы и сволочи Полины мы в расчёт, конечно же, не берём, ведь нас интересует лишь настоящая Полина Морозова), поэтому им было о чём поговорить. И Полина от этого прямо воспряла духом. Говорили девочки о композиторе Роберте Шумане, Полина пообещала обязательно сыграть им что-то из его произведений, когда снова станет заниматься.       — Ты уж не затягивай, — обаятельно улыбнулась Оля. — Я люблю живую музыку. Ведь это нечто особенное, собственно, как и всё живое, будь то в прямом или фигуральном плане.       Люся кивнула в знак солидарности. Добавить к словам красноречивой подруги ей было нечего.       — Вот, — ещё больше обрадовалась Полина, — вы, девчонки, меня понимаете. С вами так интересно.       — С тобой тоже, — ответила Люда. — И пусть хоть кто-то заикнётся сейчас о разнице в возрасте.       — Возраст ни о чём не говорит, — согласилась Полина. — Я вот, например, в 12 лет вела себя умнее, чем сейчас. Так что каждый случай по-своему уникален.       Затем девочки стали говорить о литературе, Полина со стыдом про себя замечала, что многое из того, что читали подруги, она максимум просто держала в руках. Нет, Полина читала, но совсем другое.       — А ты любишь истории со счастливым концом или антиутопии? — спросила Оля у Полины.       — Ну вообще я разное читаю, — ответила Морозова, — например, Стивена Кинга, а в его ужасах не всегда конец хороший. Читать, конечно, очень интересно, но сильный осадок остаётся, а я очень мнительная.       — Как и все мы сегодня тут собравшиеся, — уточнила Оля и попросила Полину продолжить, Петрова всё больше и больше тянулась к Морозовой, даже больше, чем Люда. Это было связано с тем, что и Оля, и Полина пережили личную драму (а сестра Антона переживала и в настоящее время, хотя и Морозова тоже, другое дело что она просто не говорила о том, что всё-таки страдает от неразделённой любви, но это вовсе не означало, что у неё всё хорошо на сто процентов), поэтому девочки могли во многом понять друг друга и исцелить друг другу израненную душу.       — Но с хорошим финалом, — продолжила Полина, — конечно же, читать приятнее. Но не второсортный романчик какой-то (хотя, когда тоска нападает, и такое сгодится), а что-то такое, где герои сквозь череду испытаний добиваются этого счастливого финала. Но опять же. Любая книга, как и музыка и фильм в том числе, хороша под определённое настроение. Поэтому лучше, я считаю, когда, например, плохо на душе, читать что-то лёгкое, весёлое, милое. Или слушать подобное. Лишь бы не чернуху, вот это я терпеть не могу.       — Подписываюсь под каждым словом, — улыбнулась Оля и, вся подобравшись, подражая своим видом и голосом английской леди, произнесла. — Дамы, нам нужно устроить свой собственный клуб дискуссий.       — Катю с Антоном возьмём туда? — спросила Полина, радостно улыбаясь.       — Ну… Надо подумать. Хотя из моего братца джентельмен, как из…       — Оля! — услышал Антон. — Ты опять свои поговорки бранные употребляешь!       — У тебя локаторы, как у Дамбо, — фыркнула Оля, девочки (в том числе и Катя) тихонько захихикали. — И у кого что болит, тот о том и говорит. Я хотела сказать, как из Кати двоечница.       — Ой, Оля, — поморщился Антон, — вот везде ты выкрутишься.       — Тебе бы у сестры поучиться, — легонько щёлкнула Катя по лбу любимого. — А то ты либо несёшь что попало, либо врёшь.       — Да ты тоже из крайности в крайность, — и тут не сумел смолчать Антон. — То целуешь меня, то каблуками кидаешься.       — И смотри же, всё за дело, — уточнила Катя.       — Как понимаю, поддержку мне здесь искать бесполезно, — предположил Антон.       — Совершенно верно, — ответила Люся. Антону оставалось лишь вздыхать. Но он прекрасно знал, что никто из присутствующих плохо к нему не относится, что это просто подколы, которые не переходят границ. На этой прогулке каждому нашлось своё место, каждый смог поговорить по душам, а это действительно дорогого стоит. Ведь многим не хватает именно этого. Деньги, связи, карьера — при всём этом человек может быть душевно очень одинок: ему не с кем поговорить по-настоящему, так, чтобы каждый разговор, пусть даже и на совершенно обычные темы, был бы чем-то особенным. Но где найти себе такого человека, когда его нет. Как видно из этой истории, только случайно. В жизни, к сожалению (а может, для кого-то и к счастью) нельзя перемотать что-то, нельзя нажать кнопку «переиграть», нельзя сохраниться, как в компьютерной игре, поэтому и происходят ошибки, ненужные знакомства, и цена этому совершенно разная. Кого-то подобные испытания ломают, кто-то и вовсе заканчивает жизнь самоубийством, а кто-то — наоборот, закаляется, считая это полезным для жизни опытом, даже если перед этим пережил фазу страданий. Но бывают такие ситуации, когда жизнь буквально ломает об колено, и даже очень сильный человек будет потерян, поэтому как раз и важно, чтобы у каждого был во всех отношениях свой человек.       Первой проводили Люсю. Она крепко обняла Олю, пожала руку Полине, сказала, что была очень рада пообщаться, отчего Морозова засияла. «Какая всё-таки Полина чудная девочка, — подумала Люда, — и Оле так с ней хорошо. Думаю, им надо побольше общаться вдвоём. Оля умная, поймёт, что я не буду ревновать, я буду только рада, если она хорошо проведёт время.»       — Какая у тебя хорошая подруга, — сказала Полина Оле, когда они пошли дальше. Оля, что была сосредоточена всегда намного больше на других, чем на себе, заметила некую (едва заметную) грусть во взгляде Полины. При первой же возможности поговорить наедине Оля твёрдо решила поддержать Полину, да и вообще с ней подружиться. А на теперешний момент она решила перевести тему:       — Да, Люся замечательная. Полина, а ты можешь ещё что-то рассказать о каком-нибудь композиторе?       Спрашивать дважды было не нужно. Полина стала живо рассказывать о Шопене, его творчестве, глаза у девочки блестели, и Оля, которой было невероятно интересно то, что ей рассказывали, поняла, что Морозова действительно очень серьёзно увлекается музыкой.       — Катя, — прошептал Антон любимой, — по-моему, Полина с Олей неплохо ладят.       — Да, — согласилась Катя, посмотрев в их сторону: девочки бурно обсуждали Фредерика Шопена, на лицах их стойко держалась улыбка. — Так приятно видеть их счастливыми.       — Мне тоже, — улыбнулся Антон и обнял Катю. Та лишь с улыбкой вздохнула и крепко прижалась к нему.       Проводили и Полину. Она очень благодарила Олю за беседу, а Петрова в ответ. Антон с Катей не могли наглядеться на эту картину. «Оля всегда производила впечатление очень хорошей девочки, но сегодня я убедилась, что она не просто очень хорошая. Она замечательная. Надеюсь, у нас будет возможность с ней пообщаться», — подумала Полина. Они остались втроём, и Оля вовсе не стала третьей лишней, они все много шутили, при этом попутно обсуждая современные тенденции в искусстве. Не было и секунды, чтоб разговор шёл на спад.       — Антон, Катя, — спросила Оля с озорным блеском в глазах (это был очень добрый знак, Оля возрождалась), — вы мне комнату-то не разнесли, как кабинет Лилии Павловны?       — Нет, — заверила Катя, — я лично проконтролировала, чтобы Антон не нарушил твой идеальный порядок.       — Давай-давай, Оля, — закатил глаза Антон, — скажи, что я одним присутствием своим его нарушаю.       — А зачем мне говорить, — пожала плечами Оля, — когда ты сам всё сказал.       Девочки расхохотались. Антон в очередной раз обиженно насупился, поэтому его девушка и сестра взяли его под руки и произнесли:       — Мы всё равно тебя очень любим.       — Я вас тоже, — улыбнулся Антон и поцеловал своих спутниц в лоб.       Потом проводили и Катю. Антон уже хотел её поцеловать на прощание, но Катя ловко вывернулась и, покачав указательным пальцем, строго произнесла:       — День ещё не прошёл, так что не забывайся, Антоша.       Петров глубоко вздохнул, но решил не перечить Кате, рискуя получать поцелуи только через день. Дальше брат с сестрой пошли вдвоём. Катя про себя оценила, что Антону невероятно повезло с сестрой, и направилась к себе домой, весело позвякивая ключами.       Антон завороженно смотрел на удаляющуюся фигуру Кати. Оля выдернула брата из его мира любовных фантазий, дав мальчику подзатыльник (ей пришлось слегка подпрыгнуть).       — Да за что! — не понял Антон.       — За то, что языком мелешь не думая, — ответила Оля. — Это что же получается! Катю водить к себе, чтоб целоваться, ты первый, а как поддержать, когда она стесняется, — ты сразу ржать. Ты, по-моему, хочешь, чтоб я так сестрой и умерла, не испытав счастья быть тётей. Но это дело сотое, а первичное — другое. Ты понимаешь, что должен быть ей опорой и поддержкой. Нет, я не говорю, что ваша семья обязательно должна быть патриархальной, это уж вы сами решите, как вам обоим будет комфортно, но ты должен делать так, чтобы она знала, что ты никогда её не оставишь в трудную минуту, не бросишь одну. Да, ты заступался за неё перед Бабуриным, но ведь нельзя оставлять её без поддержки в менее глобальных ситуациях. Ты пойми, Антон, девочка очень сильно в тебя влюблена, ей с тобой хорошо, но ты очень ранишь её чувства, когда позволяешь себе выходки, подобные сегодняшней. Так нельзя. Надо исправляться.       — Я сам это понимаю и сам хочу, Катя мне поверила, — сказал Антон.       — Поэтому её вера тебе не должна быть предана, понимаешь?       — Конечно, понимаю. Я не знаю, что бы я делал без тебя, сестрёнка, — улыбнулся Антон и потрепал Олю по голове. Та широко улыбнулась в ответ, сдержанно, но от того не менее мило, искренне.       — Я без тебя тоже. Я рада, что у меня есть такой брат. Ты заслужил сегодня блинчики со сгущёнкой.       Антон по-детски захлопал в ладоши, отчего Оля рассмеялась. Они подошли к дому. Антон отворил дверь и тут же понял, что что-то не так. В доме явно кто-то был.       — Возьми зонтик, — прошептала Оля, вооружаясь своим.       Антон послушался, и они, держа зонты наизготове, прокрались к кухне, где кто-то что-то готовил.       — Совсем оборзели, — прошептала Оля. — Мои продукты переводят. Что? Врываемся насчёт три?       — А если у них оружие? — с опаской предположил Антон.       — Да, дело плохо. Тут же кричи не кричи, никто не услышит. Надо аккуратненько посмотреть, кто там.       В этот момент из кухни вышел человек. От неожиданности брат с сестрой закричали и раскрыли зонты, чуть не попав себе в глаза спицами.       — Оля, Антон, это же я, — произнёс до боли знакомый голос. Брат с сестрой аккуратно убрали зонты. Перед ними стояла Карина. Их мать.