Жребий брошен
18 июня 2023 г. в 15:03
Перед отъездом отец Полины зашёл к ней в комнату. Девочка дочитывала «Гордость и предубеждение» и, будучи настолько поглощённой чтением, не услышала скрипа двери, поэтому, когда Сергей откашлялся, Полина испуганно встрепенулась.
— Не слышала, как ты зашёл, — произнесла она. — Ты что-то хотел?
— Да. Хочу сказать, что ты, если захочешь, без всякого стеснения зови Олю и Люсю к себе в гости. Ну и Катю с Антоном, конечно. У тебя такие замечательные друзья.
— С Люсей и Олей мы общались всего несколько раз, — уточнила Полина.
— Знаешь, иногда человек может стать другом всего за день, а можете общаться два с лишним года, да так и остаться друг другу никем, — ответил отец. Полина поняла, что во втором примере он вспомнил свою историю.
— Да, с этим не поспоришь, — согласилась Морозова, — хорошо, если что, приглашу. Ты надолго в этот раз?
— Вернусь только послепослезавтра. Но не волнуйся, — улыбнулся мужчина и потрепал дочь по голове, — скоро получу работу в диспетчерской, и будем видеться каждый день. Буду скучать по тебе. Если получится, позвоню.
— Хорошо, — улыбнулась Полина и крепко обняла Сергея. — Я тоже буду скучать. Приготовлю к твоему приезду что-нибудь вкусненькое.
— Ну раз так, — рассмеялся отец, — то я тем более постараюсь вернуться быстрее.
Он поцеловал дочь в макушку на прощание, Полина проводила его до дверей, после чего Сергей ушёл, а она вернулась в комнату. Нет, Полине не стало грустно, она не впала в тоску. Напротив, она радовалась, что теперь они стали с отцом как никогда близки. Полина перевела взгляд на фотографии мамы и дедушки.
— Можете не волноваться, — улыбнулась девочка, — у нас с папой всё хорошо.
Полина подозвала к себе кошку. Джоанна прыгнула на колени к хозяйке и, свернувшись там калачиком, замурлыкала.
— Как думаешь, — спросила Полина, гладя питомца по голове, — получится у меня с Олей и Люсей крепкая дружба?
Джоанна что-то промурчала в ответ и закрыла глаза.
— М-да, — усмехнулась девочка, — нашла у кого спрашивать. И смотри, только попробуй мне колготки порвать!
Но Джоанна уже заснула. Полина взяла книгу и продолжила чтение в приподнятом настроении. «Мы обязательно подружимся».
Лилия Павловна пыталась выпытать у дочери тайну семьи Петровых, но Катя лишь уклончиво отвечала:
— Да всё у них нормально. Мам, если случится что-то плохое, я тебе обязательно скажу.
— Ты опять что-то недоговариваешь, — подозрительно сощурилась Лилия Павловна.
— Мам, перестань. Лучше скажи, как ты готовишься к встрече.
— Пытаюсь не сойти с ума. Ну что можно построить спустя почти 35 лет. Глупости это всё, — махнула рукой нахмурившаяся Лилия Павловна, — не нужно вообще было всё это вспоминать.
— Всё можно построить, — серьёзно ответила Катя, — поскольку жива любовь. Не делай глупостей, мама, пользуйся тем, что твоя дочь-подросток не против, а очень даже за. Встретитесь, поговорите, всё обсудите. Я тоже порою хотела послать Антона раз и навсегда, и сейчас я понимаю, что совершила бы самую большую глупость в жизни, если бы так поступила, я бы никогда не была по-настоящему счастлива.
— Резонно, резонно, — в полузадумчивости ответила Лилия Павловна, рассматривая узоры на скатерти. — Я всё спросить хочу. Можно ваши отношения с Антоном назвать равнозначными?
— Ты хочешь спросить, любим ли мы друг друга одинаково?
— Да. То, что ты от него без ума просто, я вижу. Когда вы не ссоритесь, ты рядом с ним просто светишься от счастья.
— Да, я действительно очень его люблю. Но и он меня любит. Только не всегда правильно умеет это показать. Но я знаю, я чувствую, как сильно он меня любит. А соревноваться в том, кто больше, и проводить статистический учёт я не собираюсь. Я ему верю. Как я ему сегодня сказала, я вижу его намного глубже оболочки кретина.
Катя говорила о возлюбленном с таким трепетом, с таким благоговением, что Лилия Павловна невольно улыбнулась.
— Это настоящая любовь, — ответила она. — Я пережила её однажды и ни с чем не спутаю. Ты ему действительно очень дорога. Да, Антону следует серьёзнее относиться к отношениям, но он хочет менять что-то в себе ради тебя. В своё время ради него ты ведь тоже изменилась. Ну то есть сбросила оболочку сплетницы.
— Да, всё так.
В прихожей зазвонил телефон. Катя, решив, что это звонит Антон, тут же кинулась под добрый смех мамы брать трубку, чуть не порвав скатерть и не опрокинув стул.
— Алло, — игриво произнесла Катя, всё ещё находясь в полной уверенности, что ей звонит её любимый, но, услышав несколько обескураженный незнакомый мужской голос на том конце провода, девочка поняла, что ошиблась, и побагровела от стыда.
— Здравствуйте, — произнёс мужчина. — Тут живёт Лилия Павловна Смирнова?
— Вы, наверное, Дмитрий? — догадалась Катя.
— Да, Дмитрий Михайлович Любимов. А Вы, наверное, Катя? — предположил мужчина.
— Да, всё верно, Екатерина Павловна Смирнова. Вы на отчество внимания не обращайте, мама дала мне отчество такое же, как у себя. И мне оно нравится, в честь дедушки Паши.
— Он был фронтовиком, — вспомнил Дмитрий. Катя, которую Любимов успел расположить к себе (чем? вежливым, спокойным тоном, тактом), решила поддержать разговор:
— Да, прошёл всю войну, был ранен. Настоящий герой, и при этом, как мне говорила мама, никогда не кичился своими заслугами. Собственно, как и бабушка Лида. Для меня честь носить их фамилию.
— Вы много знаете о своей родне.
Я очень хорошо помню и Павла Сергеевича, и Лидию Николаевну. Чудесные люди. Вы застали их?
— Дедушка Паша умер, когда мне было 4 года, а бабушка Лида, когда мне было без месяца 7, так что я их помню очень смутно, но какие-то моменты всё равно остались в памяти.
— Теперь редкость, когда молодые люди интересуются родословной.
— Да, но моя подруга Полина, например, очень серьёзно этим не так давно занималась и раскопала всю информацию до своих 4 раза пра родственников.
— Ого, — восхитился Дмитрий, — впечатляющая работа.
— Ой, — рассмеялась Катя, — я Вас совсем заболтала. Вы, наверное, хотели бы с мамой поговорить.
— Да. Но с Вами говорить было очень приятно.
— Взаимно, — улыбнулась Катя и закричала. — Мам! Тебя к телефону!
Лилия Павловна, что мыла посуду всё это время, из-за шума воды не слышала деталей разговора, поэтому подумала, что звонит Зорина. Женщина вытерла руки, вышла прихожую и приняла из рук дочери, стоящей с очень хитрой улыбкой, трубку.
— Алло, — произнесла Лилия Павловна, а Катя незаметно скрылась в дверном проёме кухни и навострила уши, чтобы ничего не упустить.
— Здравствуй, Лиля, — ответил Дмитрий, пытаясь скрыть волнение. Лилию Павловну сначала бросило в жар, потом в холод, а потом она и вовсе потеряла дар речи. Любимов терпеливо ждал ответа и ничего не говорил.
— Дима?.. — с трудом произнесла Лилия Павловна.
— Да. У тебя такая чудесная дочь, мы с ней сейчас так хорошо поговорили.
— О чём? — постепенно выходила из ступора Смирнова-старшая.
— О родословных, о твоих замечательных родителях.
— Да, Катюша довольно много знает о своей родне.
— Знаешь, а голос у тебя почти что не изменился, — отметил Дмитрий.
— Шутишь, что ли, — улыбнулась Лилия Павловна, — тридцать пять лет почти прошло. Но ты всё такой же тактичный. Рада, что тебе понравилась Катя. Характер у неё, конечно, мой, но она всё равно очень хорошая девочка.
— А у такой прекрасной женщины не могла родиться другая дочь, — тепло улыбнулся на том конце провода Дмитрий. Волнение потихоньку стало покидать их, они говорили так, будто бы в последний раз разговаривали только вчера, будто бы не было этих почти 35 лет разлуки.
— Спасибо. Ну как ты вообще? Слышала, заведуешь техникумом.
— Заведую. Но знаешь, уже подустал от этого. Контингент у нас так себе, сын твоей подруги — это исключение. Ну а в принципе я неплохо.
— Это хорошо. А откуда у тебя мой телефон? — спросила Лилия Павловна, хотя уже догадывалась, какой будет ответ.
— А ты как думаешь? — хитро спросил в ответ Любимов.
— Вера сказала?
— Ну в принципе да. Её сын.
Они расхохотались. Старые, но от того не менее сильные чувства друг к другу вновь вспыхнули в сердцах этих людей. Да, им было уже слегка за 50, они были уже немолоды, но сейчас они напрочь позабыли об этом, и им стало вновь по 17 лет.
— Ну а ты как? — спросил Дмитрий.
— Я тоже нормально. Правда, в школе у нас из-за прошлого директора теперь следователи работают, завтра вот буду показания давать. За Катюшу не могу нарадоваться, она у меня отличница, а также у неё молодой человек теперь есть. Они постоянно ссорятся, но при этом сразу же мирятся и идеально подходят друг другу. Правда, недавно они разнесли мне кабинет, и Катя своему благоверному зашвырянным каблуком попала в голову.
«Вот мама, — мысленно негодовала подслушивающая Катя, — компрометирует меня перед Дмитрием Михайловичем. А у него только-только сложилось обо мне приятное впечатление.»
— Что же он такого сделал? — спросил Любимов, с трудом сдерживая смех.
— Сначала флиртовал с другой девочкой в шутку, при этом даже забыв, что Катя в классе, а потом назвал очкастой коброй, когда она ему показалась в очках.
— Катя всё сделала правильно, — твёрдо заявил Дмитрий. — Вижу, у тебя там в школе не скучно.
— Это уж точно. Ещё не передумал приезжать?
— Конечно, нет. Жду не дождусь, чтоб тебя увидеть.
От этих слов у Лилии Павловны буквально закружилась голова, и после
десятисекундного молчания она нежно ответила:
— Я тоже. Знаешь, наши отношения могут характеризовать строки из оперетты «Сильва»:
Помнишь ли ты, как счастье нам улыбалось?
Лишь для тебя сердце пылало любя.
Помнишь ли ты, как мы с тобой расставались,
Помнишь ли ты наши мечты?
Пусть это был только сон —
Мне дорог он.
— Пусть это был только сон, но какой дивный сон, — добавил Любимов.
Они помолчали. В тот момент они ощущали какую-то сладостную грусть, но в то же время и надежду на то, что ещё не поздно всё исправить, не поздно построить то, что было заморожено 35 лет назад.
— Я люблю тебя, — уверенно произнёс Дмитрий. Лилия Павловна печально улыбнулась.
— Я тебя тоже.
Катя, скрестив руки на сердце, облегчённо вздохнула. «Всё-таки ещё далеко не всё потеряно.» Влюблённые попрощались, и Лилия Павловна направилась обратно на кухню, где столкнулась на входе с Катей. Женщина тут же всё поняла.
— Подслушиваешь? — нахмурилась она.
— Конечно, — совершенно честно ответила Катя и пожала плечами. — Я, между прочим, о тебе думаю. Чтоб тебе потом мне не пересказывать.
— А с чего ты взяла, что я вообще тебе буду рассказывать? — усмехнулась Лилия Павловна.
— Ой, — поморщилась Катя и махнула рукой, — будто бы я тебя не знаю! А вообще я очень рада за тебя. Вот только, зачем было трепать про нашу с Антошей ссору, я не понимаю.
— Да не волнуйся, ты ему очень понравилась.
— А я не могу не понравиться, — гордо тряхнула головой Катя. Лилия Павловна молча обняла дочь и прошептала «спасибо». Женщина действительно была очень благодарна Кате и за поддержку, и за веру, и за понимание. Девочка не была эгоисткой и всегда проявляла здоровое участие (то есть в меру, когда это было нужно) в жизни близких и дорогих для неё людей. Павел Сергеевич и Лидия Николаевна могли гордиться, что у них выросла такая порядочная, честная, добрая — в общем, замечательная внучка.
Ювелир наотрез отказался брать деньги за украшения и отдал их Оле задаром.
— Но что я могу дать взамен? — спросила девочка. — Как мне Вас отблагодарить?
— Просто станьте счастливой, — улыбнулся ювелир, понимая, что интеллигентного вида восьмилетняя с глубоким, совсем не детским взглядом, закладывала свои украшения, потому что в доме случилась беда и она хочет помочь семье (он это понял, когда Оля, закладывая серьги, высчитывала, что она сможет купить из продуктов). — К слову, Вы чудесно выглядите.
— Спасибо, — улыбнулась в ответ девочка. — Вам тоже всего хорошего!
Выйдя от ювелира, Оля поделилась с братом, ожидающем её на улице, что с неё не взяли денег.
— Хороши люди есть всегда и везде, — сказал Антон, — вот только концентрация их резко разниться.
— Да, лучше и не скажешь. Ты решил, когда позовёшь Полю и Катю к себе?
— Послезавтра хорошо бы, в первый каникулярный день.
— Да, мысль хорошая. А Люся вот завтра вечером уже в город с родителями по делам уезжает. Но 31-го обещала меня лично поздравить, — сообщила Оля.
— Ну ничего, я уверен, ты не соскучишься.
— Да, пообщаюсь с Полиной.
За разговорами о том о сём и прошла дорога до дома. Мать опять пыталась заговорить с детьми, но они отвечали ей сдержанно и довольно односложно. Когда Оля ушла наверх, Антон подошёл к Карине и серьёзно произнёс:
— Я намерен позвать на послезавтрашний вечер Катю и Полину. И я очень хочу, чтобы ты ничего не выкидывала. Я предупреждаю. Я не прощу ещё одного предательства. Полина очень помогла нам с Катей обрести друг друга. А доверия Кати я долго и упорно добивался. Поэтому я не допущу, чтобы ты всё разрушила.
— Конечно. Я тебе обещаю, — ответила мать. Антон кивнул и молча вышел.
Он поднялся наверх, где Оля уже выбирала позу для портрета. Антон взял карандаш, блокнот, поглядел на Олю с разных сторон, под углом, затем попросил сидящую на стуле Олю положить ногу на ногу, что у девочки вышло очень элегантно, а руки положить одна на другую на верхнее колено, после чего юный художник приступил к портрету. Он получился просто прекрасным. Оля на рисунке очень тепло улыбалась, и было сразу же видно, что эта улыбка искренняя.
— Спасибо, — оставшись довольной, поцеловала Антона в лоб Оля. — Мне очень нравится. Повешу к себе в рамочку на стену.
— Спасибо, — слегка засмущался Антон, не так часто получавший от сестры положительные оценки. Но где-где, а в рисовании он был профи.
— Кстати, почему у тебя до сих пор нет общей фотографии с Катей? — спросила сестра. — Вы вместе так хорошо смотритесь.
— Да всё не было подходящего случая как-то, — пожал плечами Антон и вдруг стал копаться у себя в портфеле, что вызвало некоторое удивление Оли. Наконец Антон нашёл что искал, вытащил какую-то фотографию 9 на 12 в рамочке и вручил её Оле. Так поправила очки и взглянула на карточку: на ней была запечатлена Катя в очках, с распущенными волосами и, как было видно по плечам, в том самом платье, в каком она была во время их долгожданного с Антоном объяснения. Девочка взирала с фотографии с лёгкой и даже немного застенчивой улыбкой, что делало её полностью обезоруживающей.
— Какая Катюша тут милая, хотя в глазах всё равно видны её фирменные дьявольские огоньки. В этом мы с ней похожи. Прекрасный снимок, Катя здесь такая живая, искренняя, — оценила Оля. — Это она тебе сегодня подарила?
— Да. А ещё призналась, что с шестого класса хранила мою фотографию в тайничке.
— Я очень надеюсь, что ты её не засмеял хоть за это? — спросила Оля, не отрывая глаз от фотографии.
— Нет, конечно. Поблагодарил за секрет. Ты, кстати, вытащи из рамочки, там кое-что написано.
Сделав это, Оля прочитала «Mon bien-aimé Antosha en signe de mon amour pour lui. Katusha» (моему любимому Антоше в знак моей любви к нему. Катюша). Оля не смогла сдержать улыбки.
— Как это трогательно. Тебе бы тоже надо ей свою карточку с подписью подарить. Давай-ка надевай тот пиджак, в которых ты был, когда сюда Катя приходила.
Антон послушно выполнил указания. Теперь Оля выбирала нужный ракурс.
— Тоша, — сказала она, отчего её брату стало тепло на душе, — всё нормально, но улыбнись так, будто смотришь на Катю. Потому что через её фотографию читается, что она от тебя без ума. Сделай так же.
Антон кивнул и, поняв, что от него хотят, улыбнулся так, как было бы приятно видеть Кате. Оля нажала на кнопку, и фотография была готова.
— По-моему, — произнесла она, вытянув руку со снимком вперёд и слегка прищурившись, — получилось бесподобно. Теперь пиши на французском «моей любимой Катюше в знак моей любви к ней. Антоша». Мальчик аккуратно вывел эти слова на обратной стороне фотографии. Оля осталась довольна братом.
— Видишь, как всё быстро и качественно получается, когда выполняешь указания знающих людей. То же самое работало и с моим портретом.
— Угу, — кивнул Антон.
Последний учебный день прошёл спокойно. Друзья оценили фотографию на стенде с отличниками, правда, мальчик заметил, что его там не хватает, на что Катя закатила глаза и ответила «ты сначала, Антоша, научись без ошибок считать и писать, а потом в отличники меть». Но Антон, конечно же, и не думал обижаться. Он вручил возлюбленной свою фотографию. Кате она так понравилась, что она тут же расцеловала своего возлюбленного. За Лилию Павловну друзья и Зорина были очень рады и желали ей удачной встречи со своей любовью (а может, даже и судьбой). Поделились своими успехами ребята и с Анной Михайловной, и ей было очень приятно слышать, что у них всё налаживается, правда, она прибавила, что Антону всё стоит побольше думать, чтобы не получать каблуками в голову (об этой истории знала уже вся школа), отчего мальчик слегка покраснел, но Катя, Полина, Люся и Оля заверили, что они проследят за тем, чтобы «сделать из Антоши человека». А вечером все пошли провожать Люсю. Она, по правде сказать, ожидала увидеть лишь Олю, но когда пришли все, она чуть было не прослезилась от радости.
— Буду очень скучать, — говорила Люда, обнимая Петрову, — но очень скоро вернусь. А ты следи за братом и с Полиной пообщайся. Она девчонка очень хорошая.
— Обязательно, — ответила Оля, благодарно улыбаясь.
Тогда же Антон пригласил к себе Катю и Полину. Смирнова слегка напрягалась:
— Антош, а вдруг я не понравлюсь твоей маме.
— Меня её мнение, — фыркнул Антон, — не слишком волнует. Пусть думает что хочет. Вот только пусть не говорит ничего. Никому не позволю обидеть вас с Полиной.
— Спасибо, — улыбнулась Морозова и поспешила подбодрить подругу. — Не волнуйся, Катюша, мы будем рядом.
— Хорошо, спасибо, — выдохнула Катя, взяла Антона за руку, лучезарно улыбнувшись ему, и они пошли. Оля с Полиной были чуть позади. Переглянувшись, они одновременно произнесли:
— Идеальная пара.
«Всё, — подумал Антон, крепче сжимая руку любимой, — жребий брошен. Обратной дороги нет.»
И он очень боялся, что мать что-то выкинет и Кате с Полиной будет от этого плохо…