Французский — язык любви

      Оля поначалу хотела накинуть пальто прямо на ночнушку и бежать во весь опор к Кате, но Полина всё же убедила подругу быстренько переодеться, чтобы не заболеть. Собравшись в рекордно короткие сроки, девочки побежали к Кате. Полина видела, как изо всех сил старается Оля держать себя в руках. Петрова просто не понимала, как её брат мог опуститься до такого! Совершить подобную гадость. Ведь и слепоглухонемому стало бы ясно, что Катя любит Антона. Любит по-настоящему. Смирнова по характеру была человеком очень прямолинейным и терпеть не могла лжи (да, она и сама могла что-то утаивать, но беспардонно лгать она начисто отучила себя ещё в шестом классе и никогда впоследствии этот запрет не нарушала), поэтому никогда бы не стала кривить душой, говоря о чувствах к Антону. И то, что девочка так часто говорила любимому о его недостатках, разрушало его теорию о том, что любовь Катерины слепа. Она любила его и сердцем, и умом. Редко когда это удаётся совместить, но у Кати получилось. А вот Антон… Он вечно бросался из крайности в крайность и очень часто никого, кроме себя, не слушал, что обходилось ему (и не только ему) очень дорого.       — Какой он всё-таки гад, — буквально выплюнула эти слова Оля и нервно поправила шарф. — Так бесчеловечно поступить с Катей. Опять.       — Я не хочу его оправдывать… — начала было Полина, но подруга её тут же перебила:       — И не нужно! Ещё бы ты его оправдывала!       — Но ведь он её любит! — удалось вставить слово Морозовой.       — Данный случай показал ясно лишь то, что он очень любит самого себя, — настаивала на своём Оля.       — Ты так говоришь, будто бы сейчас собираешься уговаривать Катю расстаться с Антоном, — нахмурилась Полина. Петрова тут же поспешила её разубедить:       — Не надо делать из меня злодейку. Катя с ним счастлива. Да и он, ты права, её любит. Но с ним мне говорить больше не о чем. Я ведь его заклинала думать о Катиных чувствах, не ранить её сердце, но он сделал свой выбор.       — Оля, но ведь он твой брат…       — У меня больше нет брата, — сказала как отрезала Оля. — Эта его выходка стала последней каплей.       — Но ведь ты же за него волнуешься, — осторожно заметила Полина.       — Я не хочу говорить на эту тему. Сейчас моя цель — помочь Кате.       Полина вздохнула, но не нашла что ответить. Она прекрасно понимала: Оле нужно остыть. Легко ведь рассуждать со стороны, судить маленькую Петрову. Другое дело жить её жизнью, полной вечных наставлений (и действительно к делу!) брату, беспокойств за него, забот о нём и его вечных обещаний, что он послушает любимую сестру, что не будет устраивать очередное самодурство. Оля очень любила брата и искренне хотела, чтобы он был счастлив, будучи готовой даже повременить со своим собственным счастьем. Но последний поступок Антона всё перечеркнул.       А что же до бедной Кати? Ох… Она лежала у двери, как собачка, свернувшись калачиком, и тихонько всхлипывала. Но это ещё была не истерика. Всё было впереди. Минуты тянулись невероятно долго, и это ожидание сводило Катю с ума. У неё очень болело сердце, но она плевала на это. «Только бы с Антошей ничего не случилось», — только и было в мыслях Смирновой. О себе она не думала нисколько. Наконец в дверь позвонили. Катя вскочила с пола и мигом отворила пришедшим. Те сразу же увидели, что Катя просто никакая. Она упала в объятия Полины и зарыдала. Вот и истерика.       — Поля!.. — кричала Катя, крепко прижимаясь к подруге. — Ну зачем?.. Зачем он это сделал?! Поля! Я не могу без него! Не могу! Я люблю его! Люблю! Не могу без него! Без него… Не могу… Если с ним что-то случится, как мне жить! Как?! Поля!..       Слова потонули в горьких рыданиях.       — Катюша, милая, — утешала подругу Морозова, — послушай меня. Мы сейчас все вместе пойдём искать Антона. Он тебя любит, Катя. Просто он идиот.       — Катя, — подключилась Оля, — мы обязательно найдём его. И вы поговорите.       — За что он так со мной, Оля? — простонала Катя, которую силы медленно покидали.       — Он часто поступает как эгоист и попросту не думает о последствиях своих действий, но он тебя очень любит, — ответила Петрова, дав наиболее объективную оценку поведения брата.       — Но он же обещал, что будет меняться! — вновь «прорвало» Катю. — Нет, это я виновата! Я виновата! Своими вечными придирками! Это из-за меня Антоша ушёл!       Катю от нервов стали выкручивать судороги, Полина от неожиданности отпрянула, и Смирнова, схватившись за волосы, повалилась на пол.       — Это всё из-за меня! Из-за меня!!! — кричала она и била руками о паркет. — Бедный Антоша! Это всё я!!!       Девочки попытались поднять Катю, но она вырывалась и клеймила себя на чём свет стоит. Увидев, до какого состояния Антон довёл любимую, Полина окончательно сменила своё отношение к поступку Петрова на менее, мягко говоря, либеральное. Подруги пытались донести до Кати, что она замечательная девушка, что ей не нужно выгораживать Антона в этой ситуации, что её вины нет никакой, и даже её доводы насчёт того, что она оставила личный дневник на видном месте, ничего не меняют, что Антон её любит и им нужно обязательно поговорить и что Антон никуда далеко не уйдёт и, должно быть, сидит где-то на лавочке и думает о своём ужасном поступке, но Катя ничего не желала слушать. Порою она порывалась броситься на улицу прямо в таком состоянии или разбить себе голову о стену, но девочки её тут же останавливали. Они испуганно переглядывались и попросту не знали что делать. Катю так трясло, что её нельзя было даже напоить успокоительным с ложечки. В один момент Смирнова схватилась за сердце и прохрипела:       — Мне нечем дышать… Нечем… Темнеет в глазах…       После чего девочка потеряла сознание и упала в вовремя подставленные руки Морозовой. Девочки уложили Катю на пальто Полины, которое она расстелила на полу, подложив под голову пальто Оли.       — Что делать? — испуганно спросила Полина, стараясь изо всех сил, чтобы не запаниковать.       — Оставаться спокойными. Иначе сделаем только хуже, — ответила рассудительная Оля, сумевшая даже в такой сложной ситуации сохранить самообладание. — Для начала раствор аммиака. Приведём Катю в чувство и спросим у неё, какие она принимает таблетки.       Полина кивнула и сделала всё в точности, как сказала подруга. Катя пришла в себя и обессиленно прохрипела:       — Таблетки в посылке. На кухне…       Всё время, пока все ждали, когда Кате станет лучше, девочки сидели подле неё и держали подругу за руки. Они молчали. Тишину нарушали лишь периодические всхлипывания Кати. Наконец она тихо произнесла:       — Давайте уже пойдём. Только дайте мне умыться.       Девочки помогли подруге подняться, довели её до ванной и помогли привести себя в порядок. Без поддержки Катя ничего делать не могла — тело ещё плохо слушалось её. Но затем Кате вновь стало хуже, и девочки уговорили её хоть немного посидеть в кресле. Сами они пошли к Кате в комнату. Она сама попросила их ознакомиться с запиской Антона. Та по-прежнему лежала на полу. Оля поправила очки, прочитала содержимое записки, рассвирепела пуще прежнего и, дождавшись когда дочитает и Полина, разорвала «послание» на мелкие клочки, которые положила к себе в карман брюк, чтобы потом бросить брату в лицо.       — Ты смотрела фильм «С любимыми не расставайтесь»? — спросила вдруг Морозова совершенно без эмоций.       — Это где Абдулов и Алфёрова? — уточнила Оля.       — Да, — кивнула Полина. — Ты помнишь финал? Когда героиня Алфёровой бьётся в истерике на больничной койке, крича «Я скучаю по тебе!».       — Конечно, помню. Такая сильная сцена…       — Да, очень. Не проводишь аналогию с нашей ситуацией?       — Провожу. Там мужчина тоже надумал себе лишнего. Но этот гад… До чего он довёл Катю!       — До истерики, — сухо констатировала Полина, понимая, что лишние эмоции сейчас ни к чему.       Оля взглянула на лежащие на столе сделанные вчера снимки: Антон и Катя влюблённо смотрят друг на друга. «Как он мог так поступить?..»       — Чувствую себя сейчас каким-то следователем, — призналась Петрова.       — В наших силах не допустить дела о пропаже без вести. Надо торопиться, пока Антон далеко не ушёл.       Оля согласилась. Девочки спустились к Кате, помогли ей подняться. Надела верхнюю одежду и переобулась она сама. Не говоря ни слова, девочки вышли из дома. Первой молчание нарушила Катя:       — Девочки, куда он мог пойти?..       Её голос дрогнул. Она глубоко вздохнула и прижала слёзные железы, чтобы не расплакаться опять.       — Давайте рассуждать логически, — ответила Полина. — К нам он не пошёл. К матери не пойдёт подавно. В магазине и на почте ему делать нечего. К Пятифанову с дружком ему тащиться в голову не взбредёт: они давно не общаются. Остаётся лес.       — Катюша, вспомни, пожалуйста, — попросила Оля, сама не замечая, как вживается в роль следователя, — было ли у Антона там какое-то место особенное. Которое он бы ассоциировал с тобой.       — Если только та поляна, где на нас напал Бабурин, — ответила Катя, немного подумав. — Там мы спасли друг другу жизнь. Я хорошо помню, где это место.       Девочки бросились туда. Катя торопилась, боялась опоздать, совершенно не слушая подруг, которые умоляли её поберечься. Для Кати сейчас не существовало ничего, кроме её любимого Антоши. Она задыхалась, у неё снова заболело сердце, но ей не было до этого никакого дела. Такая гордая и своенравная, Катя умела в трудную для близких минуту забылась о собственных проблемах, болезнях, амбициях и интересах.       Издали увидев силуэт Антона, который стоял меж деревьев, думая о том, куда ему податься, Катя ускорила бег. Она утопала в снегу, падала, снова поднималась, но темп не сбавляла. Полина и Оля еле за ней поспевали. Услышав хруст снега, Антон обернулся и увидел девочек. «Катя не должна меня видеть», — решил он и побежал вглубь леса.       — Антоша! — отчаянно прокричала Катя. — Я прошу тебя! Не уходи!       Она рухнула в снег. Сил подняться больше не было. К ней поспешила Оля, а Полина направилась к остановившемуся Антону. Какую маску он попытался напялить на себя? Как бы поточнее это описать?.. Не стоит переходить на мат, но и не бранные слова сюда не подходят, поэтому следует сказать прямо: маску полного мудака. Но как только грозная Полина подошла вплотную, весь этот грим мигом обвалился.       Без лишних предисловий Морозова взяла Антона за грудки и прошипела:       — Ты до чего девочку довёл, мерзавец?! Я тебя спрашиваю!       — Ей так будет лучше, — спокойно ответил Антон.       — Не смей решать за неё! Она тебя любит! По-настоящему! А ты опять делаешь ей больно! Послушай ты сердце своё уже!       — А давай мы с тобой поцелуемся, чтобы Катя точно не захотела быть со мной, — предложил Антон, будто бы не слушая Морозову. Она в ярости влепила Петрову пощёчину и принялась трясти его как тряпичную куклу:       — Ты совсем уже очумел?! Что ты творишь?! Совсем чокнулся?! Что ты от счастья-то своего бегаешь и пытаешься Катю лишить её?! Такую любовь не каждому в принципе дано испытать, а она у тебя уже есть! Ты бы видел, как ей плохо было! Она себя винила! Ты обязан с ней объясниться! Не делай самую большую глупость в жизни. Ты пожалеешь об этом, но будет поздно. Используй свой последний шанс!       Антона будто бы током ударило. Он наконец-то осознал, что натворил. Полина сумела до него достучаться. Поцеловав ей руки, он кинулся к Кате, которую пыталась успокоить Оля. Последняя попросила Катю подождать и, поравнявшись с Антоном, жёстко произнесла, смотря ему прямо в глаза своим уставшим и безмерно разочарованным взором:       — Ты эгоист, Антон Петров. Я не думала, что ты можешь так низко пасть. А ещё ты трус. Ты испугался, что не сможешь быть Кате надёжным спутником. И предпочёл сбежать, чем что-то изменить в себе. В чём-то ты, конечно, прав, насчёт того, что недостоин её, но кроме Кати это никто решать не вправе. Ни я, ни ты. Ты неблагодарный. Девочка так тебя любит. Она сейчас о себе не думала. Только о тебе. А всё из-за твоей тупости. А ты в курсе, что она сознание из-за тебя потеряла, что у неё криз был? Ты не подумал об этом, когда писал то письмо?! Трусость, Петров, это самый страшный порок. Это ещё Булгаков писал. Ну ладно, иди к Кате. Но запомни, что сестры у тебя больше нет.       Оля бросила в лицо Антону клочки его письма и, не оборачиваясь, отправилась к Полине. До Петрова стало доходить, какой ценой могут обойтись глупые поступки. Он подошёл к Кате. Она боялась что-то делать, даже вздохнуть лишний раз, опасаясь спугнуть Антона, вновь его потерять.       Он подошёл к ней. Катя вздрогнула. Бережно взял её за руку.       — Катя, — произнёс Антон, собираясь с мыслями, — я хотел сделать тебе лучше… Чтобы тебе было спокойнее… Чтоб ты была счастлива…       — Замечательно! — вскинула руки Катя, и слёзы потекли с новой силой. — И ты, так заботясь о моём счастье, решил просто бросить меня и разбить мне сердце?! Я оценила! Спасибо!       Катя отвернулась и залилась слезами. Антон попытался обнять её, но она оттолкнула его. Наблюдавшие за этой сценой на расстоянии Полина и Оля насторожились, но решили пока не вмешиваться.       — Зачем эта жестокость, Антон?! — вскричала Катя, отчаянно протянув руки к любимому. — Разве ты не видишь, что я тебя люблю?! Как мне ещё это доказать?! Ты мне нужен! Я прошу тебя, послушай, несмотря ни на что, на все наши недостатки, ссоры, разногласия, для меня огромная честь любить тебя и быть любимой тобою!       От этих слов в глазах Антона выступили слёзы. В груди стало щемить. Сердце подавало разуму сигналы, в голове всплывали слова Полины и Оли насчёт последнего шанса и самого страшного порока. Не в силах сдержать слёз и эмоций, Антон крепко обнял Катю. Они, в объятиях друг друга, рыдая, опустились на колени.       — Катюша, Катенька, — Антон отчаянно целовал её лицо. — Прости. Прости меня, умоляю. Я только сейчас окончательно понял, что натворил! Я не ценил тебя, твои чувства, как следовало… Я люблю тебя, Катя, я тебя очень люблю. Оля права. Я испугался. Я поступил ужасно эгоистично!       — Не надо этого, я тебя прошу, — слабо прошептала Катя, — не надо. Я тебя только прошу: давай решать все вопросы и проблемы вместе, давай не будем таить в себе такую гадость. Будем беречь нашу любовь, наше счастье. Пусть этот твой поступок останется в прошлом.       — Катя, я не заслуживаю прощения… — покачал головой Антон.       — Ну вот опять ты! Опять! Прекрати меня мучать! Я люблю тебя! Таким, как ты есть! Ну, не решай за меня! Не играй на моих чувствах! Скажи, что тебя мучает?! Что толкает тебя на такие глупости?! Что?! — Катя затрясла Антона, а затем уронила голову ему на грудь, заливаясь слезами. Этот разговор давался обоим очень тяжело. Даже со стороны такое наблюдать попросту страшно, а уж переживать самим… Одно дело — такие сцены в кино, а совсем другое — в жизни.       — Проблема с матерью, — признался Антон. — Я и так тебя по уши в неё втянул.       — Ты же мне не чужой, — взяла лицо Антона себе в руки и вгляделась в его глаза с мольбой услышать её. — Зачем убегать от проблем? Мы решим её. Вместе. А то, что ты прочитал в личном дневнике… Это было правдой НА ТОТ МОМЕНТ. Но с той поры всё изменилось. Мы теперь вместе, мы любим друг друга. Зачем ты пытаешься находить лишние переменные? Зачем ты рубишь тот сук, на котором мы сидим? Вспомни вчерашний вечер. Как нам с тобой было хорошо. Что нам мешает прожить ещё тысячи этих вечеров?       — Этому мешаю я, — признал Антон. — Потому что решаю за тебя и пытаюсь взять на себя слишком много.       — Я прошу тебя, Антоша, не играй на моих чувствах. Никогда. Не делай мне так больно, как ты сделал сегодня.       — Никогда в жизни, — заявил Петров, теперь раз и навсегда решив следовать этому правилу.       Они поднялись, Антон отряхнул своё и Катино пальто от снега. Держась за руки, они подошли к Полине и Оле, которые уже успели успокоиться. Петрова порадовалась за Катю, но от брата категорически отвернулась. Катя обняла подруг, прошептала что-то Полине, та кивнула.       — Оля… — попытался наладить отношения с сестрой Антон, но та резко одёрнула:       — Не смей ко мне подходить!       «Дай ей время», — прошептала Катя на ушко Антону. Потом Полина с Олей пошли в одну сторону, а Катя с Антоном — в другую. Всем было как-то не по себе. Ощущалась какая-то недосказанность…