Французский — язык любви

      Когда гости ушли, Оля повела Антона к себе в комнату. Это уже было что-то вроде традиции: вести там разные разговоры.       Оля по-хозяйски поправила плед на кровати, после чего села на неё и пригласила Антона сесть рядом.       — Знаешь, — начала Оля, — я тут вспомнила, что у нас лежит прекрасный отрез ткани. Серый в мелкую белую полосочку. У Поли есть швейная машинка, она обещала меня научить на ней строчить.       — И что же ты хочешь сшить, юная рукодельница? — поинтересовался Антон.       — Юбочку со складочками. Ещё планирую пуговички туда в виде декора пришить, — ответила Оля. Было видно, что она загорелась новой идеей. В глазах у неё снова, как когда-то, был блеск, и брата это очень радовало. — Но конечно, надо почитать журналы, составить хотя бы примерный эскиз, размеры с меня снять. Это ведь всё не в два счёта делается.       — Ты хочешь стать модельером?       — Нет, что ты! — махнула рукой Оля. — Я это оставлю как хобби. Хотя не знаю. Рано ещё думать. Кстати, ты меня сегодня сумел порадовать.       — Да? — искренне удивился Антон.       — Да. Я уже хотела тебя проинструктировать, как тебе быть с Полинкой, но ты всё сам устроил. И, как я видела, на вполне достойном уровне. Ты уж береги общение с ней. Она девочка замечательная.       — Да. Она очень добрый и отзывчивый человек. Она не оставит в беде, даже если ей самой плохо. И готова поступиться своими желаниями ради счастья близких. Я надеюсь, ей в жизни повезёт так же, как мне с Катей.       — Я тоже надеюсь, — Оля печально вздохнула, — она и так хлебнула немало горя. Но я, конечно, не буду её оправдывать и обелять там, где этого делать ни в коем случае нельзя. Она бы сама это не одобрила. Хотя, что скрывать, она частенько слишком к себе строга, но девчонка она удивительная.       — Я рад, что вы подружились, — улыбнулся Антон.       — Я тоже. Очень. Ну а теперь серьёзно. Как думаешь, Антон, сможем мы, как условились, давать льду между нами с матерью таять? Конечно, сегодняшний вечер показал возможность этой перспективы, да и девочки с ней прекрасно общались, но я хочу понять, надолго ли это.       — Это, Олечка, зависит не только от нас, но и от матери. Мы-то свою часть выполним. Это мы обсудили уже. Дальше дело за матерью. Если и она будет держать слово, то лёд будет медленно, но верно таять. И всё будет хорошо.       — Ты стал вдруг оптимистом? — усмехнулась сестра.       — Да тут просто логика работает.       — На мой взгляд, ты и логика — вещи несовместимые.       Антон метнул грозный взгляд в стороны сестры, на что она лишь хмыкнула, и промолчал. Понимал, что Оля подкалывала его за дело, не без оснований. Но брат с сестрой и не думали ссориться. Уже меньше чем через минуту разговор вновь пошёл на лад.       — Всё-таки тебе очень повезло с Катей, — сказала Оля. — Она тебя так любит! Так дорожит тобой! Так с тобой счастлива!       — Я её тоже очень люблю, — тихо произнёс Антон и покраснел. Оля на это лишь недовольно фыркнула:       — А чего это ты стушевался вдруг! Раньше орал во всё горло, а теперь шепчет там что-то. О таком надо говорить уверенно, — Оля сделала паузу и, хитро смотря на брата, в провокационной манере добавила. — Или, быть может, ты её не так уж и любишь?       Антон всё понял, но решил сыграть по правилам сестры и громко и уверенно произнёс:       — Я люблю Катю. Мне с ней хорошо. Она мне очень дорога. Она делает меня счастливым.       Оля удовлетворённо кивнула:       — То-то же. И чтобы ты не только это говорил, но и показывал Кате. Искреннее. У тебя же не девушка, а золото просто! Конечно, идеальных людей не бывает, но я ей восхищаюсь! О такой любви чаще только в книжках читаешь. Вы вместе всего неделю, но я считаю, что у вас и дальше всё будет складываться.       — Почему?       — Ну потому что, во-первых, вы по-настоящему любите друг друга. Во-вторых, потому что идёт развитие. А в-третьих, ты, я думаю, прекрасно понимаешь, что тебе будет, если ты позволишь выкинуть хоть малость подобное на сегодняшнее.       — Всё верно, — кивнул Антон.       — Ну ещё бы! — усмехнулась Оля и включила телевизор. Там как раз начинался фильм «Вокзал для двоих». — Ты пока смотри, а я Люсе сбегаю позвоню.       — Хорошо, — ответил Антон. Оля уже взялась за ручку двери, чтобы выйти, как её вдруг остановил Антон. — Оля…       — Да? — несколько удивлённо спросила девочка.       — Ты замечательная сестра.       — Спасибо. Ты тоже прекрасный брат, когда не творишь чепуху.       Оля сбежала по лестнице и столкнулась внизу с матерью. Сначала обе тут же опустили глаза в пол, воцарилось молчание, но затем Оля подошла к телефону и спокойно произнесла, набирая нужный номер:       — Я Люсе хочу позвонить.       — Конечно, — кивнула Карина и удалилась к себе в комнату. Обе понимали, что лёд не будет таять сиюсекундно по мановению руки. Ведь и Катя, будучи по уши влюблённой в Антона, далеко не сразу поверила в его чувства. Что уж говорить о таких сложных ситуациях, какая произошла в семье Петровых. В их случае время действительно способно было лечить.       Люда подошла к телефону почти сразу и тут же стала взволнованно спрашивать у подруги, как она. Оля, которой это было очень приятно, рассказала Мироновой обо всём произошедшем. Люся вначале многозначительно хмыкнула, но потом сформулировала мысль, и по голосу Мироновой было слышно, что она очень рада такому благоприятному исходу событий:       — Мне приятно слышать, что всё закончилось хорошо. Я за вас всех очень-очень рада. Правда! Катя с Полиной просто молодцы! Иметь таких друзей — это дорогого стоит. Ну а с Антоном вы там построже.       — Не волнуйся, мы им займёмся. Сейчас вот я его у себя в комнате оставила. «Вокзал для двоих» смотрит. Будем анализировать потом.       — А не боишься его одного оставлять? — усмехнулась Люся.       — Я думаю, всё же он не настолько безнадёжен, — с улыбкой ответила Оля. — Он вообще очень хороший, но с ним нужно ой как поработать. Радует, что он этого сам хочет.       — Да. Кто бы мог подумать, что они с Катей всего неделю, а столько всего произошло.       — Мы как раз с Антоном об этом говорили. Ну, впрочем, ничего такого удивительного здесь нет. Ведь даже в их первый день случилось много чего.       — Да. Я даже не знаю, что лучше: буря эмоций, круговорот событий или спокойствие, размеренная жизнь.       — Я думаю, опять-таки эта пресловутая золотая середина. Но нам остаётся радоваться за счастье влюблённых и всегда быть им верными друзьями, помощниками.       — Красиво сказано, Оля. Кстати, у меня для тебя будет новогодний сюрприз, но его ты получишь только вечером 31-го.       — Как же я получу, — удивилась Петрова, — когда почта будет закрыта?       — Узнаёшь всё в своё время, — загадочно произнесла Люда. — Ну ладно, я побежала. Хорошего вам с Антоном вечера!       — Интриганка ты! — с укором произнесла Оля, но тут же добавила. — Тебе тоже. До созвона.       — Ага.       Оля повесила трубку, в очередной раз убедилась, какая замечательная у неё подруга, и поднялась обратно к себе. Антон с интересом смотрел фильм.       — Платон с Верой тут ругаются ну почти как мы с Катей, — заметил он.       — Скорее вы почти как они, — поправила Оля, — но мысль интересная. Мне, похоже, придётся привыкать, что ты умеешь анализировать.       Антон со вздохом закатил глаза и тут же ответил сестре:       — Да уж, придётся.       — Хм, да ты у нас и на подколы умудрился отвечать. Уважаю, Антоша, уважаю, — в подтверждение этому Оля одобрительно улыбнулась. — Ну а теперь давай смотреть фильм.       Они прекрасно провели вечер, рассуждая над сюжетом «Вокзала для двоих», его мотивами. Антон прекрасно держался в дискуссии, и Олю это очень радовало. А вскоре позвонила Катя. Когда Антон вернулся, он был вне себя от радости и даже закружил сестру в спонтанном вальсе.       — Ой, — с напускным недовольством произнесла Оля, поправляя причёску, когда они остановились, — ну ты бы хоть предупреждал. Я к таким твои выкрутасам не привыкла.       — Теперь привыкнешь, — подмигнул Антон. Но Оля и не думала злиться. Она лишь с тёплой заботливой улыбкой взирала на своего весело кружащегося по комнате брата, который в тот момент был самым счастливым человеком на свете.       Полина поняла по свету в окне одной из комнат, что её папа уже дома. «А я ведь обещала ему что-то приготовить…» — с досадой вспомнила девочка, но тут же успокоилась: «папа поймёт, когда всё узнает». Морозова открыла дверь, прошла в прихожую, устало выдохнула и стала снимать верхнюю одежду. К ней вышел отец.       — Привет, дочурка, — улыбнулся он и поцеловал Полину в макушку, — ты вовремя: пирог с капустой как раз готов.       — Привет, папа, — ответила девочка, вешая пальто на крючок, и тут же удивлённо добавила, — пирог с капустой? Это интересно.       — Я тебе больше скажу, это ещё и вкусно. А ты почему в таком красивом платье? И, кстати, где Оля?       — Пап, — устало протянула Полина, — не засыпай меня с порога вопросами. Всё расскажу за чаем.       — Только чур платье это пока не переодевай. Я тоже что-то красивое надену.       — И это будет вязаться с пирогом с капустой? — подтрунивая, спросила Полина и с вызовом посмотрела на Сергея. Но тот лишь усмехнулся:       — А я-то думал, Поля, ты все эти стереотипы терпеть не можешь.       — Ладно, я же шучу.       — И я это знаю. Ну ладно, жду тебя на кухне, шутница.       Полина посмотрела вслед отцу, удаляющемуся на кухню медленной усталой походкой, хотя в разговоре с ней он не выдал и тени своей усталости. Девочка не переставала восхищаться своим папой:«Остаться человеком, не стать эгоистом, не озлобиться после всего, что свалилось на него. И это всё о моём папе. Вот даже сейчас. Вместо того чтобы отдохнуть после рейса, он готовил ужин к моему приходу… Папа… Мой добрый милый папа… Почему жизнь так несправедлива к людям? За что она так жестока к тем, кто этого совсем не заслуживает? Но конечно, ответы на эти вопросы никто и никогда не даст.» На душе у Морозовой от таких мыслей стало горько, в глазах защипало, но она тут же одёрнула себя «жизнь несправедлива. Это аксиома. А такая грусть нам с папой сейчас ни к чему» и, наконец-то покончив с делами в прихожей, отнесла сумочку к себе в комнату, после чего прошла на кухню, где уже вовсю хлопотал её отец, уже надевший белую рубашку и синий пиджак.       — Помочь тебе чем-то? — спросила Полина.       — Да не надо, я уже всё сделал, — ответил Сергей, убрал лишнюю посуду и сел за стол вместе с дочкой. — Ну, рассказывай, что сегодня произошло.       — Ох, — вздохнула Полина, — ты мне даже поужинать не дашь?       — Почему? — удивился Морозов и провёл рукой над столом. — Ужинай, а заодно рассказывай.       — С набитым ртом, — покачала головой девочка и с укоризной пощёлкала языком. — Папа, я тебя не узнаю. Где твои манеры! Тем более я же могу подавиться.       — Вот ты бы уже треть истории точно за это время, вместо того чтобы мне лекции по этикету читать, успела бы рассказать.       — Ну ладно, — примиряюще улыбнулась Полина, которая до этого, безусловно, вновь шутила. Чувство юмора и умение сделать комедийную сценку из простого разговора от героев было не отнять. Правда, Антон часто подкачивал здесь, но он, как известно, был в надёжных руках. — Началось всё со звонка Кати, когда мы с Олей сидели на кухне…       И Полина в красках поведала отцу всё произошедшее за день. Вопреки опасениям Полины насчёт себя, поперхнулся её отец, когда дело дошло до поведения Антона на поляне, но Сергей попросил продолжить, решив уже после рассказа всё резюмировать.       — И вот Катя меня проводила, и твоя любимая дочурка пришла домой, — закончила Полина.       Сергей медленно закивал. Он думал что сказать, анализируя всё услышанное. Полина терпеливо ждала и запивала пирог чаем, мысленно отмечая кулинарные способности своего папы. Вообще ей очень нравилась атмосфера, в которой проходил этот ужин: доверительная обстановка, интересные обсуждения, слегка приглушённый свет лампы, висящей над столом, вкусная еда (куда же без этого), мерное тиканье старых часов на стене. «Как эстетично, как уютно», — подумала девочка. В такие моменты хочется, чтобы это длилось если не вечно, то хотя бы чуть-чуть подольше. И именно подобные вечера заставляют радоваться мелочам, мимолётным радостям, а порою и ценить, что имеешь. Другое дело, что кто-то таких вечеров, такой эстетики лишён, так что в этом плане героям очень повезло.       — Что я могу сказать, Поля, — наконец произнёс Сергей, — Антон, конечно, поступил просто ужасно, эгоистично и бесчеловечно по отношению к своей девушке. Но вы с Олей молодцы, что тут же пришли к Кате на выручку. Настоящие подруги. И я очень рад, что в итоге всё разрешилось, что вы с Катей смогли воссоединить семью. Насчёт лечения матери Антона и Оли я позвоню обязательно тому наркологу. Что же до Антона… Ему стоит отдать должное, что он с тобой поговорил насчёт твоей проблемы. Иными словами, все вы молодцы. Антон, правда, меньше всех.       — Это уж точно, — тяжело вздохнула Полина, вспомнив, сколько всего успел натворить Антон. — Но за его перевоспитание берутся лучшие девочки посёлка.       — И самые скромные, я гляжу, — усмехнулся Морозов.       — Да, — как ни в чём ни бывало продолжила девочка и гордо тряхнула волосами. — Так и есть. Самые скромные.       — Артистка просто! — рассмеялся отец. — А сколько, кстати, уже вместе Антон и Катя?       — Неделю.       — Неделя отношений, а столько событий… — пробормотал Сергей.       — Да уж, я иногда сама удивляюсь. Главное только, чтобы потом не настала стагнация.       — Уверен, вам всем это не грозит. Хотя бы потому, что есть Антон.       — Да уж, Антоша заскучать не даст. Ну со мной-то всё ясно: проблемы решены, а ты-то как?       — Да нормально. Устал только как всегда после рейса. Обещали вчера, что это был последний перед переводом в диспетчерскую, да вот назначили ещё на 28-е. Но ничего, это близко. Я утром 30-го уже буду дома.       — А с диспетчерской точно всё улажено? Тебя за нос не водят? — удостоверилась Полина.       — Нет, уже точно.       — Это хорошо, будем видеться каждый день, — улыбнулась Полина. Отец улыбнулся в ответ.       Они просидели за разговорами до поздней ночи. До этого девочке позвонили Оля и Катя, ещё раз поблагодарили за всё и пожелали спокойной ночи. Полина действительно почувствовала себя счастливой. И она была очень рада, что у неё есть дом в самом прекрасном понимании этого слова.       Что же до Кати? Так вышло, что она столкнулась с мамой прямо у калитки. Лилия Павловна строго оглядела дочь с ног до головы, хмыкнула, но ничего не сказала. Они прошли в дом, и уже там женщина начала расспросы:       — Где Антон? И почему ты решила принарядиться?       — Антон у себя дома, — ответила Катя и с видом обаятельной кокетки добавила, поправив платье. — А что до одежды, так вот я тебе скажу, что каждая уважающая себя девушка должна за собой следить.       — Катя, по-моему, ты опять водишь меня за нос, — нахмурилась Лилия Павловна.       — Может быть, ты дашь мне хотя бы переодеться, умыться и поесть с дороги? А то вроде у следователя была ты, а допросы учиняют мне.       — Острый у тебя язычок. Вся в меня, — улыбнулась Лилия Павловна, потрепала Катю по голове и пошла на кухню.       У себя в комнате девочка взглянула на их общую с Антоном фотографию и невольно улыбнулась. «Всё у нас с Антошей будет хорошо. Я ему верю», — подумала Катя и спустилась на кухню, где рассказала маме обо всём происходящем за день. Сказать, что Лилия Павловна была обескуражена услышанным, значит не сказать ровным счётом ничего. Хотя с того момента как Катя призналась ей, что влюблена в Антона, учительница и перестала удивляться буре событий, происходящих в жизни её дочки, здесь всё-таки случай был особый.       — Я не понимаю, Катерина, — ответила Лилия Павловна с растерянной усмешкой, — тебя вообще можно одну оставить, чтобы ничего не случилось?       — То есть ты хочешь сказать, — Катя встала и, поставив руки в боки, грозно посмотрела на мать, — что это я во всём виновата?!       — Нет же, нет, — смягчилась Лилия Павловна, — уж чьей-чьей, а твоей вины в данной ситуации нет никакой. Вы, девочки, сегодня героини просто. Насчёт работы для Петровой-старшей в бухгалтерии я уточню, когда вся эта буча чуть-чуть уляжется.       — Хорошо. А что скажешь насчёт её сына?       — Антон… Сказала бы я пару ласковых, да только боюсь опорочить должность учителя русского языка и литературы. Но я искренне не понимаю, как ему вообще могли прийти в голову такие идиотские мысли!       — Антоша, maman, подобен корню из трёх, — вдохновенно произнесла девочка.       — В смысле? — не поняла Лилия Павловна.       — Он иррационален, — пояснила Катя и стала ожидать смеха мамы, но та лишь глубоко вздохнула и поправила очки.       — Да ты у нас прямо Хазанов местный, — усмехнулась Лилия Павловна. Катя обиженно скрестила руки на груди и надулась. Женщина тут же ласково улыбнулась и убрала дочке волосы со лба. — Ладно, не обижайся. Меня настолько вымотали сегодня вопросы следователя, что я ничего не соображаю. Делишки у нашего директора с бухгалтерией были, а отдуваемся теперь мы все.       — Да, — вздохнула Катя, уже без тени обиды, — к сожалению, так обычно и бывает. Но ты думай не об этом, а о 28-ом.       — Каком двадцать восьмом? — удивилась Лилия Павловна. — В твоём классе всего 20 человек.       — Мама! — всплеснула руками Катя. — Я тебе поражаюсь! Ну что ты всё о своей работе! Я говорю про двадцать восьмое число декабря этого года. К тебе же приезжает твой Димочка.       — Димочка, — печально усмехнулась женщина, — он уже давно не Димочка, а я не Лилечка.       — Для него-то до сих пор Лилечка, — заметила дочка, — а остальное, думаю, тебя интересовать и не должно.       — Да, ты права, — медленно, будто в прострации произнесла Лилия Павловна, но затем смахнула это налетевшее наваждение и заговорила увереннее. — Да, всё ты верно говоришь. Что-то я совсем зарапортовалась. Это вы, юные, можете столько событий за раз переварить.       — Но, к слову, тоже не всегда.       — Вы ведь с Антоном вместе неделю?       — Да, сегодня 25-е, а я ему поверила 18-го, — кивнула Катя. — Я иногда сама удивляюсь, что за такой мизерный срок произошло уже столько событий. Как печальных, так и радостных.       — Се ля ви, — улыбнулась женщина.       — Да. Но я счастлива. Хотя, конечно, мне хотелось бы поменьше грустных моментов. Ну ничего, всё в наших руках.       — Ты не подумай, что я на что-то намекаю, но просто интересно, ты не считаешь, что слепо веришь Антону?       — Нет, — с серьёзным видом ответила Катя, — я за то время, что мы с ним общались до «je te crois», хоть чуть-чуть, но сумела изучить его повадки. Но это лирика. Потому что даже тут появляются противоречия. Что же до сегодняшнего? Я уверена, именно уверена, что такой ситуации больше никогда не будет. Антон понимает, что я тогда просто всё прекращу. Если бы я слепо верила, то даже о таком бы и не думала. Но он прекрасно знает, что я не прощу предательства и систематическую ложь терпеть не стану. Дальше — покажет время. Но из сегодняшнего он извлёк урок, так что всё должно быть хорошо. И да, я ему верю.       — Антону очень повезло. Далеко не каждая девушка будет так любить.       — И далеко не у каждой девушки будет такая понимающая мама, как ты, — добавила девочка. — Ведь ты могла воспротивиться моим отношениям.       — Это было бы крайне глупо с моей стороны. Антон же не какой-нибудь бандит-уголовник, он в общем-то хороший мальчик, так что с чего мне быть против.       — А тебе Антоша нравится? — осторожно уточнила Катя.       — Я ведь уже отвечала на этот вопрос. Тем более ты же с ним встречаешься, а не я…       — Ну а всё-таки! — нетерпеливо перебила Катя. Ей было важно знать ответ на свой вопрос. Конечно, она бы не стала потакать маме, меньше любить Антона, но всё же ей было банально интересно, что родительница думает о её выборе. Конечно, Катя знала, что Лилия Павловна сама много сделала, чтобы они с Антоном обрели друг друга, но девочку интересовали тонкости. Пытливый ум! Этого было от неё не отнять. Катя не любила себе что-то надумывать, она старалась услышать ответы на свои вопросы из первых уст. А вот Антону этому нужно было ещё учиться и учиться.       — Да, он мне нравится, — ответила женщина, — задатки у него очень хорошие. Только дури очень много. Но я думаю, это временно. Он тебя очень любит, хочет быть тебе опорой и отдушиной, как и ты для него, но такие гадкие качества, как трусость и эгоизм, часто мешают ему слушать сердце и разум. Но это вы сегодня уже обговорили. Но я так или иначе хорошо к нему отношусь и верю, что у вас всё получится. Прошла неделя, а вы уже обо стольком условились. И не разбежались при этом. А это дорогого стоит. Отношения, я считаю, — это всегда работа двух сторон.       — Да, —согласилась Катя со сдержанной полуулыбкой на лице, — ты права, мама. Я рада, что Антоша тебе нравится. Он правда замечательный, хоть порою и поступает, как полный мудак.       — Да, — вздохнула Лилия Павловна, — по-другому и не скажешь. Но обнадёживает тот факт, что он был хуже, пока не влюбился в тебя.       — Это точно.       — Как я уже не раз говорила, ты просто светишься от счастья рядом с ним. Сияешь!       — Да, — мечтательно произнесла Катя, вспоминая их счастливые общие мгновения с Антоном. — «Как радостно любить и быть любимой.»       Мать с дочкой проговорили до позднего вечера, а потом Катя позвонила Полине и своему любимому Антоше. На прощание он сказал ей:       — Катюша, ты моя спасительница.       — Ты про тот случай с Бабуриным? — спросила Катя, хотя прекрасно знала, что Антон имел в виду совсем другое, но ей нужно было это услышать, услышать из первых уст! И дело тут вовсе не в самолюбии.       — Нет, — ответил Антон, всё понимая, — ты для меня намного большее сделала.       — Но мы ведь вместе всего неделю.       — Неделя, день, год… Разве для благородных поступков это имеет значение? За эту неделю ты меня не раз спасала. Хотя если вдуматься, ты пыталась это делать значительно раньше. Просто я не слушал.       — Теперь всё будет по-другому, Антоша. Всё будет хорошо.       — Ты лучшая девушка на свете.       — А ты лучший молодой человек в целом мире.       Сердца обоих обдало жаром. Им захотелось сейчас же разрушить эту, на их взгляд, ничтожную преграду в виде расстояния, чтобы броситься друг к другу в объятия, чтобы Антон закружил в них Катю, а та бы весело хохотала, чтобы они вдруг совершили какую-то безобидную шалость, может, даже глупость и, к примеру, болтали бы до самого утра, невзирая на то что потом будет болеть голова. Их захлестнула волна счастья, любви! То, за что некоторые, лишённые всей этой красоты, готовы отдать многое! Да… Многое… Се ля ви ведь работает не только в положительном и юмористическом ключе. К сожалению. Поэтому это замечательно, это прекрасно, что у героев всё сложилось хорошо. Все их испытания, перипетии судьбы окупились. И влюблённые понимали, осознавали своё счастье, потому что прекрасно знали, что так бывает далеко не всегда. Но уж если так всё совпало и получилось по справедливости, как и положено, то этим надо дорожить. Это нужно беречь.       — Как там обстановка дома? — вдруг настороженно спросила Катя.       — Пока спокойно, Катюша. Мы с Олей телевизор смотрели. Мать ведёт себя хорошо. Не бесчинствует, к нам не пристаёт, — честно ответил Антон. По голосу Катя поняла, что он не врёт и не скрывает.       — Меня это радует. А что вы с сестрой смотрели?       — «Вокзал для двоих».       — О, прекрасный фильм. Гурченко там бесподобна! У них с Басилашвили прекрасная экранная пара получилась.       — Ага. А история чуть-чуть похожа на нашу. Я имею в виду взаимоотношения.       — Да, определённо сходства есть. Да ты растёшь, Антоша. Научился анализировать, — подколола любимого Катя.       — Оля мне сказала ровным счётом то же самое, — обиженно пробурчал Антон. Катя расхохоталась. Но совершенно беззлобно. Этот смех не резал, а напротив, ласкал слух, и обидевшийся было Антон тут же растаял. Он откашлялся и, как иногда можно прочитать в книгах, произнёс следующее горячим шёпотом:       — Я знаю, люди врут, везде обман, но ты мой ангел, ты мой талисман…       Катя от этих слов мгновенно залилась румянцем. Сердце бешено забилось у неё в груди. Положив на него руку, она вздохнула с кроткой (будто бы боясь спугнуть этот момент, эту эстетику) улыбкой на лице и ответила словами героини Людмилы Марковны из вышеупомянутого фильма:       — Вы знаете, мне таких слов никто никогда не говорил. Никогда.       — Теперь это изменится, — произнёс Антон уже в полный голос. — Ну ладно, я пойду к Оле. До завтра.       — До завтра, Антоша.       Катя положила трубку на рычаг, вновь расхохоталась и стала весело кружить в танце по коридору, напевая мелодию «Вальса цветов» Чайковского. Она была абсолютно счастливой девушкой. Вышедшая из кухни Лилия Павловна всё тут же поняла. Она по-доброму усмехнулась и не могла налюбоваться на свою дочь. «Вместе они всего неделю, — подумала Лилия Павловна, — но такую сильную, настоящую любовь, я думаю, время не сможет загасить. А лишь, наоборот, укрепит. Они так хорошо вместе смотрятся. Я уверена, хотя, быть может, кто-то посчитает меня не по возрасту легкомысленной (хотя что возраст! он ничто в таких вопросах), что у них великое, счастливое совместное, общее будущее. А впрочем, поживём — увидим.»