анализ отношений

— Ты же понимаешь, что я сам делаю выводы из своей жизни. В том числе и из наших отношений. Я слушаю только тебя. Вчера ты мне понятно все объяснил, и мне стало спокойно, — Эмир выдыхает, стараясь успокоиться. Он понимал, что Лёша сейчас не специально манипулирует им, и знал, что светловолосому и самому не нравятся эти слова. Но у Щербакова целый вагон травм связанных со всем, чем только можно. Поэтому Кашоков пробует подавить свои личные возмущения ради того, чтобы успокоить возлюбленного, как вчера это сделал сам Алексей. Кашоков берет ладони Щербакова в свои руки и поднимается. — Пойдём в комнату. Поговорим, а потом ляжем отдыхать, — совсем мягко советует Эмир. Лёша поддаётся от усталости и ощутимой тяжести. Сам берет на себя инициативу и ведёт Кашокова в ту спальню, которую родители обустроили специально для сына и его возлюбленного. Эмир очарован стилем и ключевыми цветами, в которых был выполнен ремонт внутри… строгие темные тона дерева, из которого была сделана мебель, белые рельефные обои и — что больше всего нравилось Эмиру — акценты на бардовом. Из мебели были двухместная кровать всё с тем же багровым постельным бельём, пара шкафов и пустой компьютерный стол. — Твоя мама — самый лучший дизайнер интерьера, которого я знаю, — восторженно отзывается Кашоков, отпустив руку возлюбленного, чтобы осмотреть комнату поближе, ощупать дерево, из которого сделана мебель. — Моя мама — единственный дизайнер интерьера, которого ты знаешь, родной, — Лёша вздыхает, потому что ещё не отошёл от их серьезного разговора… до сих пор винил себя за сказанные на кухне слова. Он падает спиной на покрывало и закидывает руки за голову. Эмир не стал спорить сейчас с парнем. Осмотрев всю комнату, он копирует действия Алексея и восстанавливает дыхание, следуя технике «квадрат»*. На четыре счета наконец-то выдыхая, он поворачивается к своему парню, который так и смотрел в потолок тупым, полным самобичевания, взглядом. — Лёш, — мягко зовёт Эмир, подползая ближе и обнимая возлюбленного за пояс одной рукой. — Я не злюсь на тебя. Я все понимаю. И стараюсь понять, как ты себя можешь чувствовать. Но нам же нужно выходить из этой клетки… прутья которой состоят из наших комплексов, травм, зажимов и обид на людей, которые больше не играют никакого значения в нашей жизни… Я прекрасно помню рассказы про Рустама… помню обстоятельства, при которых мы познакомились и начали встречаться. И могу предположить, что тебе тяжело воспринимать дружбу. Кашоков берет одну руку Алексея в свою и кладёт обе ладони на грудь мужчины, конкретно в то место, где отчаянно билось сердце. — Но нужно идти дальше. Не все такие, как наши общие бывшие друзья, — Эмир выдерживает паузу, чтобы Щербаков немного успокоился от его слов. — Только я не пойму, ты боишься, что Антон меня уведёт… (Такой вариант был возможен, потому что Лёша сам сильно переживал, что фактически увёл парня у близкого друга) или что наговорит мне про тебя гадостей, из-за чего я буду сомневаться в тебе? (И такой вариант имел место быть, потому что другой Лёшин близкий друг очень долго уговаривал бросить Эмира). — Я не поверю, что этот парень мог бы увести тебя у меня, во-первых, потому что совсем не в твоём вкусе, во-вторых, потому что мутит там что-то с преподом, и в-третьих, я доверяю тебе и уверен, что ты не уйдёшь ни к кому, — как-то слишком агрессивно произносит Щербаков. Эмир верит, что тема для блондина не из приятных, но нужно было разобраться с этим раз и навсегда, чтобы не тащить за собой и дальше обиды и боль. Поэтому не злился на Лёшу за то, что он повышает голос и говорит почти с наездом. Если бы хоть что-то из перечисленного Щербаковым было неправдой — Эмир бы закатил скандал. А так, не было смысла тревожить Алексея, который, спустя небольшую паузу, все же, дал ответ. — Больше второе. Потому что я знаю, как работает это тупое «объективное» внушение, и помню, как оно действовало на меня. А этот Антон ещё и будущий блядский мозгоправ, поэтому может подкрепить свои догадки какими-то несуществующими фактами. Эмир чуть стискивает зубы. В голове где-то бьется о стенки черепной коробки неприятное «блядский мозгоправ». В таких неаккуратных высказываниях Эмир чувствовал настоящее отношение возлюбленного к его будущей профессии. Он давно знал, как сильно Щербаков недооценивал психологию, но именно выбор Эмира он поддерживал всеми силами. И хоть это и правильное, с точки зрения логики, поведение — своё мнение при себе, а возлюбленного поддерживать во всем — но Кашокову все равно было неприятно от столь нелестных высказываний. Однако парень не стал останавливать Алексея и устраивать ему скандал преждевременно. Сейчас они разговаривали не об этом. — Лёш, послушай меня, — мягко начинает Кашоков, присаживаясь рядом на кровати и смотря в глаза мужчины. — Ты должен меня сейчас услышать. Без подтекстов и намёков. Только то, что говорю я, понял? — дождавшись снисходительного кивка, Эмир продолжил. — Я тоже психолог, как и Антон. И получаю ровно столько же информации на лекциях, сколько и он. И у меня тоже иногда появляются подобного рода вопросы — то есть я стараюсь анализировать наши отношения, рассматривать их не с одной точки чистого счастья, надеясь, что этот букетно-конфетный период будет длиться вечно… а со стороны взаимоотношений людей и их чувств друг к другу, к себе, к их будущему и настоящему. И тот факт, что я про это просто думаю, а Антон высказывает своё мнение… двоякий. Да, я понимаю, что тебе не нравится, что он лезет в наши отношения. Я тебя услышал и попрошу его больше никак не оценивать наши взаимоотношения. Но с другой стороны это даёт мне стимул поговорить с тобой, дает мне смелость признаться, что это не тупо мои загоны, смелость поговорить с тобой на эту тему. Эмир снова пользуется паузой, возникшей после его монолога, чтобы несколько раз выдохнуть-вдохнуть, считая до четырёх. Леша отводит взгляд, чтобы уложить все мысли в голове. — Но почему везде должна быть эта психология, я не понимаю? — многострадально произносит Щербаков, наконец-то выдыхая. Он тоже садится и смотрит в глаза парню. — Почему мы не можем просто жить, как живем, любить друг друга, пускать все на самотёк, заботиться, не изменять, не врать, общаться… как все нормальные люди? Почему нужно углубляться в какую-то зависимость, в какой-то анализ и подобное?.. Эми… я не понимаю, правда… зачем это все? Если нам и так хорошо вдвоём? Кашоков борется с внутренней слабостью, желанием бросить всё прямо сейчас от того, как легко Щербаков может перечеркнуть то, что для самого Эмира важно. И почему он не может понять, как для него много веса имеет психология. Для Алексея это что-то вроде противоречивых гороскопов, гаданий и таро, по всей видимости. И Эмира раздражало это. Он стискивает пальцы на руках, сжимая их в кулаки, как делал всегда, когда было сложно или когда раньше случалась истерика. И Кашокову кажется, что она может случиться и сейчас, спустя такой длительный срок ее отсутствия… Но Лёша даже в ссоре оставался самым внимательным и преданным молодым человеком. — Тише, Эми, тише, — шепчет настойчиво Алексей, разжимая лапки своего возлюбленного и позволяя снова сжать их только тогда, когда руки Щербакова были уже вложены в мягкие ладони. — Спокойно, я рядом, я готов тебя слушать или ждать, пока ты не будешь готов к разговору. Хочешь, чтобы я обнял тебя? Эмира трясёт от такой смены настроение. Конечно он знал, что Леша часто под него подстраивается вопреки своим чувствам и эмоциям. Как бы ему сейчас не было самому, он пожертвует своим недовольством в пользу успокоения Кашокова. Как сам темноволосый делал несколько минут назад, на кухне. Или как Щербаков делал то же самое несколько часов назад, ночью. Разум требует закатить скандал Леше, потому что он заслужил немного порицания за такую грубость… а чувствам хотелось забить на всю рациональность, забить на мелкие позывы и желание во всем разобраться… и просто умолять Алексея обнять его и никогда не отпускать. И Эмира разрывает от этого выбора. Но Лёша сам принимает решение, чувствуя, как оно трудно даётся Кашовоку. Он не набрасывается с объятиями, потому что Эмир не дал согласия. Щербаков только насильно разворачивает парня так, чтобы тот упёрся ногами в пол. Сам поднимается с кровати и присаживается напротив. — Ты как-то говорил, что психологи советуют во время истерик и панических атак упираться ногами в пол, чтобы… э… — Лёша прикладывает все мнемонические способности, чтобы вспомнить, черт возьми, к чему это было сказано. И удача! — А, вспомнил! Чтобы почувствовать твёрдую землю под ногами. Что ты не падаешь. Ты чувствуешь опору. Кроме того, я рядом. Я твоя дополнительная опора. Я всегда буду рядом, если тебе понадобится помощь. Давай считать вместе? Или… сосредоточься на предметах вокруг… — Щербаков старается говорить все неторопливо и размеренно, но было немного заметно, что он переживает и волнуется за возлюбленного. — Рассмотри ремонт… Все это время Лёша не отпускал руки Эмира и не сжимал их сильнее. Только позволял держаться самому. И вскоре хватка ослабла, а Кашоков перестал судорожно бегать глазами по предметам в комнате и думать о их предназначении. Алексей глубоко выдохнул и присел рядом с Эмиром. — Хочу, чтобы ты меня обнял, — смотря в одну точку, произносит Кашоков. Мягко и тихо, но Лёша точно услышал. Лёша услышал бы даже если бы Эмир об этом подумал, но Кашоков все же произнёс вслух. Именно поэтому Щербаков приобнимает парня одной рукой за спиной, а вторую кладёт на дальнее от себя колено. Он аккуратно водит большим пальцем по кисти Кашокова, выводя неясные рисунки. Спустя огромную паузу, Эмир все же поясняет: — Лёш. Это очень важно для меня. Важно разобраться со своим прошлым, важно знать, как помочь тебе отпустить своё прошлое. Понять, как мне не допустить ошибок в отношениях с тобой и не причинить тебе боли, какие советы дать тебе, чтобы я не чувствовал боли, — на выдохе произносит Кашоков, не проявляя никакой физической инициативы. — Для меня важно, чтобы мы не навредили друг другу ещё больше и не оставались мыслями там, в травмирующем прошлом. Я хочу уйти от этого и тебя вытащить… пожалуйста не говори больше так… — Хорошо, я не буду. А ты попроси пожалуйста Антона не высказывать его мнение о нас. Я просто не хочу, чтобы он делал необоснованные выводы, совершенно не зная ни меня, ни тебя толком. Если кого-то когда-то я и посвячу в свои отношения — максимум семейного психолога. С друзьями я обсуждать этого не хочу, — под конец предложения, Щербаков аккуратно кратко целует парня в макушку. — И не называй психологов больше мозгоправами, ладно? Это неэтично. — Понял, — вздыхает Алексей, уже чуть смелее прижимая к себе своего парня, убедившись, что он готов к более тесному контакту. — Тот факт, что ты помнишь, что я тебе говорил про панические атаки и истерики, и методы борьбы с ними, а так же то, что ты сказал, что готов когда-нибудь сходить со мной к семейному психологу… говорят мне о многом… Я очень сильно люблю тебя. Ты самый внимательный и заботливый парень на всей земле. — Ты лучше. И я тебя люблю ещё больше. А это ли не повод провести в постели пару часиков, — уставшие мурчит Алексей, повалив парня на кровать. — Хватит с нас нервов… на сегодня. *Техника восстановления дыхания «квадрат» — действенная методика, суть которой заключается в системе «вдох (4 счета) → пауза (4 счета) → выдох (4 счета) → пауза (4 счета)». Старайтесь сосредоточиться на дыхании и на счете.