Сделай это место моим домом

Маркус сидел в своей комнате и уже полчаса сверлил несколько строчек из пыльной старой книги, что нашел у мамы на чердаке.

«Что есть любовь? Безумье от угара, Игра огнем, ведущая к пожару. Воспламеняющееся море слов, Раздумье — необдуманности ради, Смешенье яда и противоядья.»

Фраза известного Ромео о чувствах к своей возлюбленной Джульетте… Слова из цитаты одни за другим приходило на ум: безумие, игра, море слов, необдуманность, яд и противоядие, но описывали ли они настоящую любовь? Скорее Маркус бы назвал это страстью. Странной, даже страшной, но привлекательной и притягательной. Или же эти слова — их с Джинни отношения. Странная игра, безумие и страсть, необдуманность, и она сама как яд — отравляет каждым словом, но одним лишь взглядом тут же вводит ему сильнейшее противоядие от всех болезней. И он так к ней привязался, привязался к этой игре, становясь чуть ли не главным игроком, привязался к Джинни, даже не представляя себе и дня без нее. Но дни прошли. Прошли и недели, прошел месяц. Он каждый вечер думал о том, почему она уехала, так ничего и не сказав, почему обещала поговорить и дала надежду, но ничего из этого не сделала. Вечер всегда плавно перетекал в ночь, когда он листал ее фото из соц.сетей и то фото, которое ему отправила она. Интереснее всего там были ее эмоции. Что читалось в ее глазах? Может там есть причины исчезновения? Может в этой улыбке? Через неделю он перестал искать причину и начал любоваться изгибом губ, острыми уголками с остатками помады, пушистыми кудрявыми волосами… Маркус скучал, и понимал это. И ждал, и уже даже признался ей в влюбленности, но ответа ни на одно сообщения не поступило. Как и сейчас. Час назад она прочитала все его признания и переживания, но ни слова не написала. Просто прочитала и все. От чего больнее — от того, что его чувства растоптаны, или от мозоли на пальце из-за зажигалки? — Из-за Джинни, которая буквально стала занозой в его жизни. Странно, но ради этой занозы он готов хоть сегодня оставить эту жизнь. Но сейчас он очень желает к ней пойти, сказать, что скучал, сказать, но не может без нее, что это его первая настоящая любовь, высказать все и наконец поцеловать, не важно — за она, или против. Но не пойдет. Достанет пачку сигарет из-под подушки, новую зажигалку, чье колесико уже стерло мозоль на большом пальце, закурит еще сигарету, распространяя дым по комнате и откинет эту книжку Шекспира подальше, чтобы не надоедала своей сопливостью. Обижен ли Маркус на Джинни? Наверное, да. Точного ответа он сказать не может — всё это время чувствовал себя разбитым, чувствовал, будто его предали. Это ощущение тяжёлым грузом висело на душе так, что из рук всё вываливалось. Падму, так сильно пытающуюся вернуть отношения, и у нее это почти получилось, парень не замечал и конкретно игнорировал, чем зацепил чувства девушки, но всё равно из сердца ее не вышел. Споры с Макс переставали иметь какой-либо интерес, Маркус просто со всем соглашался, всё терпел и даже отец заметил какое-то изменение. Мама пыталась несколько раз выяснить, что случилось, винила даже Максин во всем, но причину никто кроме самого Маркуса не знал. Джинни его бросила. Все эти мысли неизбежно клонили в сон, там, где нет боли, разочарования и печали, нет грусти, нет никого. Обычно это просто пустота, тьма, или воспроизведение каких-то старых моментов, которые парня ни секунды не интересовали. Так бывает со всеми, и с Маркусом тоже. Но не сегодня. Ему снился сон. Странный, будто всё было наяву. Будто они с Джинни и не знакомились вовсе, будто вовсе не виделись ни разу. Она встречается с добрым и милым Хантером, а Маркус пытается избавиться от заносчивой и дотошной Падмы, отношения с которой стали скучны. И никаких поцелуев, проблем, влюбленностей и других странных вещей нет и не будет. И ничего, что скрасит его жизнь, и никакой милой улыбки, что берет за душу и выворачивает всё мысли наизнанку, ничего. Страшная пустота, с окружающей тьмой, пустые люди, пустые слова. Такая реальность ему не нужна. В ней нет Джинни, колючего, но теплого лучика света, нет странной Джинни, что вот так вот ворвалась в его жизнь, поселившись напротив. Просто страшный сон, кошмар, выдуманная реальность. А вдруг однажды так и будет? Вдруг однажды их пути разойдутся и он точно потеряет ее навсегда? Вдруг она ничего к нему и не чувствует? Это будет ужасное будущее, это будет черно-белое скучное кино без единого пикселя цвета… Без безумия, нерешительности, страха и любви. Но страшнее по комнате разносится звук разбившегося цветочного горшка, который единственный стоял на подоконнике по просьбе, а точнее требованию мамы. Маркус вздрагивает и открывает глаза, пытаясь понять сразу несколько вещей: был ли сон реальностью и что это за звук.       — Эй, Маркус, ты спишь? — в окно буквально вваливается тело Джинни. Это был сон, лишь сон, раз она пришла к нему, раз они знакомы и вот так вот ходят к друг другу. — Я тут к тебе в гости заглянула, — свет ночного фонаря блеском указал на что-то в руках девушки и Маркус зажёг светильник. Комната тускло осветилась, показывая девушку, которая морщится и отворачивается от лампы, ее потрепанные волосы, размазанную тушь, серую кофту, явно надетую наспех, и красную бутылку вина, что так крепко сжимают пальцы правой руки. — Ну зачем свет включил, так хорошо было, — протянула Джинни, чуть ли не падая на кровать и роняя пустую бутылку на пол. — Ой…       — Ты что здесь делаешь? — Маркус отходит от недавней картины и усаживается в кровати, наблюдая за странным, явно нетрезвым поведением девушки. Она улыбалась, смотря на парня, еле держала голову, глаза слипались. Джинни явно выпила больше, чем должно было.       — Говорю же… в гости к тебе… зашла. Нельзя? — она еле выговаривала слова, половину «глотая». Девушка подтянулась ближе к Маркусу и положила голову на одеяло.       — Ты время видела? — шепотом спросил парень, поправляя одеяло около девушки, желая видеть ее лицо.       — Эм… нет. Ты все равно не спишь. На эти слова Маркус усмехнулся. Женской логики нет, он познал это с взрослением Макс, но теперь точно знал, что женской логики не прибавляется и с алкоголем. Одним словом, женщины — непредсказуемые существа.       — Маркус, там так холодно, — Джинни подняла лицо и посмотрела на парня. — Когда уже станет тепло? — она говорила это так жалобно, что Маркусу захотелось прижать ее к себе, как маленькую.       — Сколько ты выпила? — парень дотянулся рукой до предплечья Джинни и даже сквозь кофту, правда тонкую, ощутил холод. Она явно замёрзла: губы начинали приобретать фиолетовый оттенок, пальцы рук давно стали белоснежно-белыми, а голос дрожал.       — Всё, — коротко ответила Джинни и громко рассмеялась, сама не понимая от чего. Почему стало так легко в его компании… или это вино?       — Тшш! — Маркус рывком притянул ее к себе, желая хоть как-то не разбудить никого.       — Ты когда-нибудь гулял ночью? В этом районе так красиво… Нигде так не было! Там звёзды, так близко, будто на ладони… Но так холодно, — простонала Джинни, наблюдая за тем, как Маркус притягивает к себе одеяло и пытается укрыть ослабшее тело соседки. — Эй! Я вообще зашла сказать «привет», — девушка попыталась спихнуть с себя одеяло. — И вообще я домой пошла, — Джинни попыталась встать, но попытка оказалась безрезультатной: Маркус до сих пор держал ее за локоть.       — Да тихо ты! Потом пойдешь, ты пьяная и замерзшая, — шепотом произнес Маркус, укрывая девушку и прикладывая ее непослушную голову к своей груди. — Вот неспокойная… Джинни перестала бороться и бессильно ослабла в крепкой хватке парня. Его рука на ее спине обжигала теплом, а от каждого прикосновения исходили будто разряды тока. Одеяло приятно согревало сильно замерзшие ноги и бедра, а голова, в которой играли чертики от бутылки вина, лежала на груди Маркуса. Джинни слышала, как бьётся его сердце, быстро, четко… Или это в ее пьяной голове? Думать об этом не хватало сил, а глаза просто слипались, унося всю усталость и распуская приятное ощущение по телу. Маркус провел ладонью по руке девушки, но никакой реакции не заметил.       — Джинни? — ответом послужило лишь тихое сопенье и Маркус начал понимать, что произошло. Она пришла к нему пьяная. И сейчас Лежит рядом. Совсем рядом. Почти что обнимает его. Может это опять сон? Может этого ничего и нет? На самом деле, в данный момент это и не так важно, потому что Джинни сейчас рядом, лежит на его груди под толстым одеялом, как маленький милый комочек. И пусть это сон, он все равно прикоснется к ее лбу губами, чтобы проверить, не успела ли подняться температура, да и вообще потому, что хочется. Хочется целовать, но явно не сейчас. Явно не тогда, когда она пьяна.

*** Макс ещё поднимаясь на второй этаж, начала кричать, как сирена, будя Маркуса. Он почему-то сегодня не встал к завтраку и это очень раздражало невыспавшуюся маму, поэтому Максин, как сестре, пришлось идти и будить брата, попутно проклиная его за вынос мозга в понедельник утром. Маркус открыл глаза, только когда Макс начала колотить в дверь, которая как обычно была закрыта. Странно, но в этом доме уважали чужое пространство: если дверь закрыта, значит человек хочет оградиться от других людей. Жалко, этого не понимала Макс, которая уже собралась выламывать дверь в комнату, закрытую на щеколду. И у девушки бы получилось, ей срочно надо было отомстить за то, что она получила нагоняя от матери. Срочно и никаких но! Маркус вскочил с кровати, примерно, но не до конца понимая, что происходит, натянул футболку, первую попавшуюся под руку, и закрыл Джинни одеялом с ног до головы так, чтобы ее и видно не было. Главное, чтобы эта неспокойная не проснулась в ненужный момент.       — Что ты орёшь?! — Маркус распахнул дверь перед сестрой прямо тогда, когда она снова собиралась долбиться кулаками в тонкую деревянную дверь.       — А че ты закрылся?! — Макс просунула голову в щелку между дверью, стеной и Маркусом, с любопытством осматривая комнату. — Один… ну так скучно! — Макс, как маленькая скуксилась, а потом встала прямо перед Маркусом. — Иди завтракай, мне из-за тебя влетело. И не кури в комнате, воняет же… Маркус закрыл после девушки дверь и громко выдохнул. «Поторопись!» — послышалось с лестницы. Агрессивное настроение Макс моментально улетучилось, видя заспанные глаза брата, синяки под глазами и пустую комнату. Не к чему прикопаться, да и в общем-то незачем. Он, как и она, одинокие после того, как Джинни куда-то уехала. Была ли у девушки обида на подругу? Сначала была, потом куда-то ушла, а вместо нее появилась скука и тоска по Джинни. Маркус открыл окно, закрытое неплотно этой ночью, задвинул бутылку, уроненную девушкой, под кровать. По комнате понесло свежестью, которую принес ветер, пахло осенью, мокрым асфальтом, да и вообще утром понедельника. Сонным, тоскливым, непонятным и странным. Что произошло вчера? Будет ли Джинни жалеть о том, что вообще пришла? Будет ли винить себя, или виноват останется Маркус? Как она вообще себя чувствует? Означает ли этот жест то, что они снова вместе? Маркус надеется. Парень отодвинул одеяло от лица девушки и взглянул в ее закрытые глаза. Внизу послышались громкие разговоры и Маркус рванул туда, чтобы не влетело ещё больше, предварительно закрыв дверь в комнату и надеясь, что Джинни не совершит глупостей.       — Максин, почему твой брат до сих пор не вышел? Я же сказала нормальным языком, спуститься завтракать, где он шляется?! — мама Маркуса ходила по кухне, передавая жестами свои слова главе семейства, попутно накрывая на стол и застегивая серёжку.       — Тут я, — Маркус недовольно плюхнулся рядом с сестрой, ловя от нее недовольный взгляд и кучу нотаций мамы. Утро начинало быть весёлым.