Сделай это место моим домом

      — Джинни, а пошли ко мне? — звонкий голос Максин разносится по комнате, пока сама Джинни задумалась над теплой кружкой какао и недавним рисунке. Его точно стоит порвать на мелкие детали и сжечь в пепельнице по одному фрагнемту, чтобы больше не доставал, чтобы хоть где-то в жизни его не стало рядом и он не причинял боль.       — Что? — Миллер выходит из мыслей и недоумевающе смотрит на подругу, заодно разглядывая ее задумчивое лицо. На лбу появилась складка, взгляд, как и глаза, направлены куда-то вниз, а губы вытянуты вперёд к указательному пальцу руки, означая то, что их хозяин придумывает очередную фантастическую, по его мнению, идею.       — Ко мне, говорю, пошли, — Бейкер видит недовольный взгляд подруги и куксится сама. — Ну давай, в честь нашего примирения мы должны устроить праздник, закатить вечеринку, напиться до чёртиков и орать ночью песни, а ещё танцевать, веселиться и всё такое! — только от одного упоминания подобных дел настроение у Макс значительно улучшалось, в глазах сразу же появился озорной блеск, а улыбка натягивалась до ушей. — Дава-а-а-й, мы должны это сделать, срочно! — девушка соскочила с кровати, чуть не певернув рядом стоящий поднос с какао и не пролив напитки на рисунок. — И не говори «нет», иначе я обижусь! Джинни закатила глаза. Не то, чтобы она не хотела провести время с Макс, она хотела, очень даже. Но идти в дом, где живёт ее брат — Маркус — слишком опасно для самой Джинни. Она ещё и сама не поняла, что будет с ней, если увидит его. Сорвётся ли на него, выскажет всё, заплачет ли, не выдержит, или вообще поцелует, надеясь, что это в последний раз? Не известно и непонятно. Но пропускать такой шанс действительно оторваться только из-за одного мудака, не стоящего ни одной ее слезы и хотят капли ее чувств, Джинни не собирается. Придет специально, чтобы задумался, чтобы понял, что ей на него глубоко похуй, чтобы больше не лез и не подходил после такого.       — А давай! — Джинн мигом вскочила с кровати и, чуть не уронив, поставила кружку на тумбочку.       — Ура-а-а-а! — протянула Максин, в припрыжку открывая дверь и спускаясь вниз. — Джорджия, мы идём ко мне тусииить! Вы не против? Джинни медленно спускалась вниз всё ещё обдумывая правильность своего решения. Будет ли она потом жалеть о своем решении? Всё ещё сомневаясь и надеясь, что Джорджия найдет причину для того, чтобы дочь оставить дома, Джинни медленно спускалась вниз, отсчитывая каждую ступеньку.       — Конечно идите, почему нет? — Джорджия еле заметно подмигнула Макс, а та отблагодарила женщину улыбкой. Ну и как после этого не любить Джорджию Миллер? Она же прекрасна! Бейкер ещё раз в этом убедилась, заметив, как потрясно ей идёт даже кухонный фартук и деревянная лопаточка в руках — всё ещё прелестна, женственна, словно богиня из каких-нибудь творений верующих.       — Пахнет вкусно, мам, — протянула Джинни, натягивая на лицо улыбку, но в глубоких карих глазах явно читалось недоумение и крайней степени сомнение.

***

Максин с громким шумом распахнула дверь в свою комнату и с разбегу прыгнула на кровать.       — Что хочешь послушать? — Просто включи что-нибудь, — Джинни тоже плюхнулась на кровать, морщась и раздумывая над странной тишиной в доме, как будто кроме них двоих никого не было. Но по подсчетам, точно должен быть Маркус, и должен быть в соседней комнате, но Максин не обратила на него внимания, а он сам никакого звука не издавал. Какого черта вообще она о нем думает? Почему во всех мыслях только Маркус Бейкер, почему не Макс, почему не подходящая музыка, или в крайнем случае не школа, почему именно он?! Джинни захотелось завыть от неприятного чувства, сдавившего грудь, а к горлу подступил противный ком. Максин крутила свой плейлист в телефоне, украдкой глядя на недовольное выражение лица подруги. Ясно было, что Джинни думает о чем-то неприятном, даже не вооруженным взглядом стало понятно, о чем именно — о Маркусе. Примерно такой же сейчас и сам Маркус — даже тихо сидит, ни звука от него. Да, эти двое стоят друг друга. Но пока всё идёт по плану Макс. К третьему пункту нужно добавить ещё несколько подпунктов — вывести Джинни из этого дурацкого настроения, любой ценой. Напоить?       — Как вариант… — себе под нос пробубнила девушка, усиленно ища в своем депрессивном плейлисте что-то веселое.       — Что?       — А? Нет, ничего. Куда ты уезжала? Джорджия сказала, что к папе, — Макс глянула на подругу.       — Ну…можно и так сказать, — сиплым голосом ответила Джинни, теребя волосы. Макс, над чем-то хорошо раздумав, что можно сказать по ее складке на лбу, вскочила и подбежала к шкафу, что-то оттуда доставая. На лучах от лампы заиграла красками бордовая бутылка с вином и девушка чуть помогала ей из стороны в сторону показывая свою добычу.       — У нас вечеринка, забыла? Джинни с улыбкой на лице приняла бутылку из рук Макс, которая уже успела отпить из горла, и тоже сделала глоток. Вино приятным теплом опустилось в желудок и тут же растеклось по венам. Из колонки начала доноситься ритмичная музыка и Макс добавила громче, так, что у Маркуса в соседней комнате листья на разбитом цветке начали качаться в такт. Или ему так кажется? Джинни вслед за Макс вскочила на ноги прямо на кровати и отдалась музыке, ещё раз отпивая алкоголь закрывая глаза. Из динамика доносились знакомые слова и Миллер начала качать головой в такт музыке, пока Макс уже совсем разошлась и начала чуть ли не кричать слова песни. «I've been tryna call I've been on my own for long enough Maybe you can show me how to love, maybe…» К черту Маркуса! Есть только этот миг, и сейчас она будет отдыхать и отрываться, не думая о нем! «I'm going through withdrawals, You don't even have to do too much, You can turn me on with just a touch, baby!» Тело начало сильнее двигаться в такт песни и словам, подкачиваемое волнами по кровати от прыжков Макс, а руки потянулись вверх, полностью ощущая свободу и уже разыгравшееся вино. «I look around and Sin City's cold and empty, No one's around to judge me, I can't see clearly when you're gone…» Припев песни уже сопровождался двумя голосами девушек, скрипом кровати от этих танцев, а Маркус вышел из своей комнаты, прислушиваясь к песни. «I said, «Ooh, I'm blinded by the lights! No, I can't sleep until I feel your touch.» I said, «Ooh, I'm drowning in the night! Oh, when I'm like this, you're the one I trust.» Джинни качалась в такт музыки, запивая каждое четверостишие вином, будто проглатывая историю героя в себя, пытаясь затушить внутри горящее сердце и израненную душу. Маркус наблюдал за Миллер, танцующей к нему спиной, за Макс, скачущей рядом и орущей песню с закрытыми глазами. Даже со спины и с бутылкой вина (где-то он такую картину уже видел), в домашней потрёпанной футболке и джинсах, Джинни выглядела привлекательно. Волосы распались из хвостика, а растянутая горловина футболки скатилась ниже по коже, оголяя худое плечо и лямку нижнего белья. Она сама этого не замечала — давно поправила бы из своей лишней скромности, но это ли не мило — когда она краснеет, когда смотрит вниз и пытается незаметно всё поправить? «I'm running out of time 'Cause I can see the sun light up the sky, So I hit the road in overdrive, baby, o-о-о-h! The city's cold and empty, No one's around to judge me, I can't see clearly when you're gone…» Джинни делает ещё глоток из горла и передаёт бутылку подруге, поднимая руки вверх, и ощущая полную свободу, пока в голове начинали играть пьяные чертики. Снова припев и Джинни начинает громче подпевать песне, но всё равно не пытаясь ее перекричать. «I said, «Ooh, I'm blinded by the lights! No, I can't sleep until I feel your touch.» I said, «Ooh, I'm drowning in the night! Oh, when I'm like this, you're the one I trust.» Макс открывает глаза и, продолжая танцевать, смотрит на Джинни. Кажется, что у нее нет никаких проблем, что она не плакала недавно, и ни с кем не ругалась, она двигалась в темп музыки, припрыгивая, качала бедрами и пила из бутылки вино, и ничего будто бы и не было. «I'm just walking by to let you know, I can never say it on the phone, Will never let you go this time…» Джинни совершенно точно знала эту песню наизусть, знала каждую деталь бодрого ритма мелодии, знала каждое слово и сейчас просто наслаждалась моментом. Она и правду будто забыла обо всем — была только Виржиния Миллер и песня известной группы, что когда-то давно она заслушала до дыр, но сейчас хорошо напоминающая старые времена. «I said, «Ooh, I'm blinded by the lights! No, I can't sleep until I feel your touch.» Hey, hey, hey! Hey, hey, hey!» Времена, когда Джинни поняла, что лучшее лекарство — музыка, когда купила себе наушники и была в них каждую свободную минуту, когда зачитывалась книгами ночами и даже не знала о тайнах матери. Тогда она ещё не почувствовала, что такое любовь, даже не понимала, каково оно — влюбиться, и так же слепо относилась к разбитым сердцам, как в песнях. Всё тогда было иначе, но Уелсберри изменил каждый кусочек ее привычек, переставил каждую деталь с ног на голову, показав, что такое любовь и друзья. Макс упала на кровать, как только ритм поубавился, и потянула Джинни за собой, а та до сих пор подпевала любимой когда-то группе.       — I said, «Ooh, I'm blinded by the lights! No, I can't sleep until I feel your touch» Маркус отошел от двери, пока его всё ещё не заметили, и ещё раз прислушался к нежному голосу Джинни. Она мелодично напевала строки, попадая в нужные ноты, сохраняя темп и мелодию, а потом чему-то рассмеялась. Парень улыбнулся. Такой же смех он слышал недавно, за городом, там, где земля почти такая же, как небо, там, где она улыбалась и целовала его. Джинни глубоко вдохнула и улыбнулась, глядя на Макс.       — Ну, что нового за это время?       — У меня… ничего, — ответила Макс и подняла глаза на потолок. Там висели флуоресцентные звезды, светящиеся в темноте, их было так много, и они были такие маленькие, будто настоящее звёздное небо. Макс гордилась этой деталью ее комнаты — чтобы налепить фигурки к потолку потребовалось несколько дней, куча нервов и много разных видов клея. — Вчера я познакомилась с новенькой. Она выглядит сукой, но милая. А у тебя что? Джинни подняла глаза к потолку и с сожалением посмотрела на него. Здесь тоже небо будто на ладони…       — Подожди… — Макс вскочила и выключила свет, позволяя звездам загореться в полную меру. От их света комната тускло осветилась сине-зеленым светом, приятным, успокаивающим. Джинни поправила подушку под головой и вздохнула. — Что у вас с Маркусом? — неожиданно спросила Макс.       — Знаешь… Я думала, что мы вместе, а он все-таки любит Падму.       — Он ее не любит, — отрезала Макс.       — С чего ты это взяла? — Джинни привстала на локти и подняла брови.       — С того, что я его знаю, — Макс пожала плечами. — И я была тогда, когда эта Падма его целовала.       — Что?       — Маркус просил Падму отстать от него и от тебя, — начала Бейкер будничным тоном с нотой какого-то высмеивания, но аккуратно поглядывала на подругу, наблюдая за ее смешанной реакцией. Она точно не верит. — А Падма решила соврать на камеру. Джинни, Падма его безумно любит, Маркус — нет.       — Ты это говоришь потому, что ты его сестра, — глухо ответила Джинни, все ее смотря на звезды.       — Ты мне не веришь? — Макс заглянула в глаза Джинни и сразу увидела ответ. Та отрешенно смотрела на потолок, но перед ним видела только ту историю. Стоит ли верить Макс, учитывая то, что она просто бросила Джинни в неподходящий момент? То, что она его сестра?       — Прости, но нет, — обычным тоном ответила Джинни. — Я не знаю… Маркус выдохнул и зашел в комнату, хлопнув дверью.