Ayakashi monogatari: о чем молчит лиса

***

Дома было непривычно тихо, и даже слуги на нижних этажах поместья почти не шуршали, занимаясь своими делами. Кицунэ лежал на татами в покоях своего Хозяина и откровенно скучал, слушая монотонный шелест дождя снаружи. Все бы ничего, но торчал он здесь совершенно один, ибо самого заклинателя дома не было. Они вернулись с очередной охоты сегодня ранним вечером, когда небо только-только начинало хмуриться. Стоило им переступить порог, как к его Хозяину тут же поспешили слуги, сообщая о том, что, пока их с кицунэ не было, заклинателю было доставлено письмо от Первого Министра. Тогда-то его Хозяин и ушел, прочитав перед этим оставленное в его покоях письмо, приняв горячую ванну и как следует подкрепившись. Хранителю же он приказал… остаться дома и не сопровождать его никуда сегодня, чем изрядно удивил аякаси. Собственно, поэтому тот и лежал теперь в его покоях один и маялся от безделья – слуги внизу и без него справлялись, выполняя работу по дому, а выходить куда-либо в такой дождь как-то не было желания. Вообще, для начала осени такая погода была несвойственна – сезон дождей уже две недели как закончился – но сегодня почему-то, как назло, лило как из ведра. Кицунэ, что глядел на это безобразие сквозь распахнутые балконные створки, моргнул медленно и вынул изо рта длинную курительную трубку. Не то чтобы он жаловался на лишний выходной, но, все же, было как-то непривычно даже. После того, как он столько времени проводил со своим Хозяином, его отсутствие отдавалось внутри чем-то противно тянущим. Лис выдохнул тяжелый, насыщенный смолами дым и зацепился взглядом за все еще перевязанную руку. Бинты, торчавшие из-под широкого рукава его одежд, тут же напомнили кицунэ о заклинателе, что лично занимался его ранением с тех самых пор, как аякаси получил его, защищая Хозяина от разбушевавшегося о-бакэ во время охоты на последнего. Когда они вернулись в деревню после победы над злым духом и сообщили старосте и местным жителям о том, что терроризировавшего их все это время лиха больше нет, те так обрадовались, что даже не сразу отпустили их отдыхать. Лишь когда староста немного успокоил деревенских, они смогли вернуться в его дом, где остановились тем вечером, и заклинатель наконец-то нормально перевязал ему руку, промыв перед этим рану и наложив на нее заживляющую мазь, которую сам же и приготовил, попросив перед этим жену старосты деревни принести ему все необходимые травы и ингредиенты. Кицунэ, как ни странно, сидел спокойно, не ворчал и не вырывался, пока Хозяин возился с ним – лишь наблюдал за тем, как этот странный, непостижимый человек с невыразимой осторожностью накладывает пропитанные мазью куски ткани на его руку, а затем прикрывает их бинтами. Тогда кицунэ, глядя на него, впервые коснулся заклинателя, подцепив пальцами здоровой руки длинную прядь его волос. Так оказалась мягкой, гладкой и довольно приятной на ощупь, отчего лис не сразу отпустил ее, некоторое время осторожно играясь с чужими волосами, то пропуская те сквозь пальцы, то наматывая на них же. Заклинатель тогда долго смотрел на него, сидя перед аякаси и держа его раненую руку в своей, не говоря при этом ни слова, и та тишина казалась невероятно умиротворяющей и уютной. Не то чтобы после этого их охотничьи вылазки прекратились, однако лис даже не заметил, как их отношения начали неуловимо меняться. Сам он стал доверять этому человеку немного больше, чем раньше, а его Хозяин… будто бы начал относиться к нему теплее, проявляя свое отношение через обычные прикосновения и ненавязчивый уход. Аякаси вообще удивился, когда тот взялся по утрам причесывать его непослушную гриву, объясняя это тем, что с раненой рукой вообще особенно много не поделаешь, однако упрямиться не стал. Это было… приятно. Да. Моргнув, кицунэ вынырнул из воспоминаний о последних полутора месяцах своей службы и снова вынул изо рта трубку, которая уже даже дымить перестала – курительная смесь вся вышла. Кицунэ повертел ее в руках, раздумывая над тем, чистить ли ее сейчас, а затем просто спрятал ее в рукав и снова растекся по татами, заложив здоровую руку за голову – так было удобнее. От монотонно шумевшего дождя клонило в сон, и лис не придумал ничего лучше, чем действительно подремать немного. Все равно делать нечего. Ему почти удалось заснуть глубоким сном, когда на кицунэ что-то внезапно плюхнулось, заставив его крупно вздрогнуть и распахнуть глаза. Лис приподнялся на локтях, сонно моргая, и заметил на себе маленького домового в желтом кимоно, что лежал поперек его тела, уткнувшись лицом в живот аякаси. Дождь снаружи так и не прекратился, продолжая барабанить по крыше, и, хотя на дворе уже стояла ночь, его Хозяина дома все еще не было. - Да где его носит-то? – ворчит кицунэ и смотрит в окно, пока пытается пригладить вновь вставшие торчком волосы, а затем переводит взгляд на Засики Вараси, что все еще лежит на нем безжизненным ковриком, явно приуныв отчего-то и тяжко вздыхая. - Эй, - зовет его кицунэ и пытается сесть. – Я тебе не подушка для лежания. Вставай давай, наглое создание. Засики Вараси косится на него и неохотно слезает с аякаси, но затем, когда тот принимает сидячее положение и с наслаждением тянется, разминаясь после долгого лежания в одной позе – снова падает к нему на колени и прячет лицо с складках его одежды, явно не желая отлипать от кицунэ. - Что, грустно тебе без Хозяина в доме? – догадался, наконец, о причине чужой меланхолии аякаси, подперев ладонью щеку и глядя на домового, что отказывался слезать с него. – Свалил куда-то наш непутевый. Засики Вараси шмыгнул носом и надулся, явно чем-то недовольный, однако причина явно была не в самом кицунэ, раз этот маленький вредина не начал тут же ему мстить. Напротив, домовой пришел к нему в поисках поддержки, однако лис не то, чтобы умел это делать. - …еще и силу свою скрыл, говнюк тощий, - лениво ворчит кицунэ, глядя в ночь сквозь распахнутые балконные створки. – Не могу почувствовать. А дождь еще и все запахи смыл. Засики Вараси снова вздохнул тяжко и сел прямо ему на колено – грустный, чуть сгорбленный. Лис посмотрел на него, посмотрел, а потом вздохнул и сам. Он что, на няньку похож, что ли? - Переживаешь о нем? – спросил, тем не менее, кицунэ, и маленький дух кивнул, теребя край своего кимоно. – Понимаю… Смысл сказанного дошел до него не сразу, однако лис понял, что ляпнул, лишь тогда, когда Засики Вараси вдруг уставился на него огромными глазами, а затем вдруг заулыбался радостно и захлопал в ладоши, весело болтая маленькими ножками. Кицунэ удивленно приподнял брови, а потом отвернулся, закрыв половину лица ладонью и нахмурившись. - Хотя нет, знаешь, забудь! - ворчит аякаси, однако предательски покрасневшие щёки и сильно прижатые уши выдают его с головой. Меж тем воспоминания о тех днях, что они провели вместе, и о пережитых приключениях и трудностях снова возникают перед внутренним взором кицунэ. Бинты на руке, постоянные напоминания не перенапрягать раненую конечность, прикосновения, улыбки, забота… Лис вздыхает тяжко и запускает руку в свои волосы, взлохмачивая их и приминая высокое лисье ухо. Нет… Ну этого просто не может быть! - А ты-то чему так радуешься? – спрашивает он у домового, что уже стоит у него на колене и сияет от радости, словно начищенный до блеска кусок самородного золота. Засики Вараси складывает на груди маленькие ручки, делая вид, будто обнимает сам себя, улыбаясь при этом тепло и безмятежно. Лис, что наблюдает за ним, приподнимает брови и дергает высоким ухом, не совсем понимая, что он имеет в виду. - В смысле «есть, кому за ним приглядеть»? – не понимает аякаси и снова подпирает ладонью щеку. – По-твоему, он слабак какой-то, если его постоянно пасти надо? Домовой сильно замотал головой и, вытянув маленькую ручку перед собой, указал ею прямо на кицунэ. Затем снова изобразил тот же жест с объятиями и улыбнулся светло, даже – с какой-то надеждой. - Так, ну все, - снова разворчался лис, запихивая куда подальше вновь невовремя подкатившее смущение, и откинулся обратно на татами. – Хватит с меня твоих ребусов. Я спать! Не будет ничего с этим непутевым. Потянувшись от души, кицунэ вновь заложил одну руку за голову и закрыл глаза, а вторую – ту, что была перевязана – оставил лежать на животе. Тут же почувствовал, правда, что домовой уютно гнездится прямо на нем и, глянув одним глазом на этого мелкого наглеца, вздохнул и закатил глаза. - Ладно уж блин, - вздохнул аякаси и снова расслабился. – Так и быть, оставайся. Только если придавлю во сне случайно, не жалуйся потом. Кошмар, и с каких это пор он потакает всякой мелочи? Так и бояться совсем скоро перестанут, если так и дальше будет. Засики Вараси он, тем не менее, прогонять не торопится – успел уже с ним подружиться. Временами тот, конечно, бесил невозможно, однако Хозяин, смеясь, все время твердил, что его божественный хранитель и сам домовой, без преувеличения, друг друга стоят. Хозяин… - Сожру, если будешь заставлять других о себе волноваться, - бурчит недовольно кицунэ, положив руку поверх маленького духа, и позволил себе, наконец, уснуть, слушая монотонное шуршание дождя снаружи и чужое тихое сопение. *** Остаток ночи прошел спокойно – как для людей, так и для духов - и пасмурное утро подкралось почти незаметно. Дождь, без остановки ливший всю ночь напролет, закончился, оставив после себя мокрые улицы и легкую прохладу, что наполняла покои заклинателя – кицунэ не потрудился закрыть балконные створки, прежде чем завалиться спать. Под утро, однако, барьеры, окружавшие поместье, слегка всколыхнулись, и лис, что спал, растянувшись на татами, тут же открыл глаза, разбуженный этими колебаниями. Засики Вараси уже успел куда-то свинтить по своим домовым делам, оставив кицунэ одного, и тот, приподнявшись на локтях, уставился на плотно закрытые сёдзи, которые спустя некоторое время с тихим шорохом разъезжаются в стороны, пропуская в комнату уставшего заклинателя. - С возвращением, - негромко приветствует его лис, и тот, взглянув на него, улыбается. - Я дома, - выдыхает заклинатель и проходит дальше. – Никуда не пошел в этот раз? - Снаружи лило как из ведра, - ответил кицунэ и поднялся с татами. – А вот куда тебя понесло в такую непогоду – загадка. Неужели дело было настолько срочным? - Вроде того, - неловко улыбается заклинатель и, устало вздохнув, трет шею. – Не погреешь мне воды? Хочу помыться и поскорее лечь спать. - Не мудрено, - выдыхает лис, однако, вместо того чтобы направиться к выходу из покоев Хозяина, делает шаг к нему самому, глядя на заклинателя в упор. – Тяжелая ночка выдалась? - Асура, пожалуйста… - вздыхает заклинатель, отворачиваясь и снимая с себя хаори. – Ты ведь знаешь, как политики иногда любят копаться в своих личных прогнозах. Господин Первый Министр, увы, не исключение. - А точно ли в прогнозах дело? – выгибает дугой бровь кицунэ, скрестив на груди руки и не замечая, как сам покачивает кончиком хвоста из стороны в сторону. - Прости? – заклинатель оборачивается на него и моргает. Лис же вздыхает, не скрывая легкой досады и не понимая, то ли его Хозяин и впрямь полагает, что все в порядке, то ли просто под дурачка косит, как он умеет. - Разумеется, я прекрасно осведомлен о твоей работе придворного астролога, - отвечает кицунэ, делая еще шаг в сторону заклинателя, пока не становится совсем близко. – Личные консультации, подробные разборы предсказаний, персональные гадания… Все эти аспекты твоей работы при дворе мне уже знакомы. Однако есть и то, чего я до сих пор не могу понять, Хозяин. Заклинатель смотрит на него – почти нависшего над ним аякаси – и тот щурится, чуть склонив на бок косматую голову. - Почему в этот раз от тебя пахнет другим мужчиной? На пару мгновений в комнате виснет тишина, которую не способно разрушить ничто, кроме голоса самого заклинателя, который улыбается Хранителю все так же спокойно и, кажется, вовсе не испытывает неловкости от заданного вопроса. - Потому что у меня есть личная жизнь, - просто отвечает он кицунэ. – Но ее наличие не должно волновать тебя. Подобный ответ иррационально возмущает лиса, и тот едва не вспыхивает в прямом смысле слова. - Что значит «не должно»? – почти урчит аякаси, и в хозяйских покоях резко становится жарко. – Разве ты не мой, Хозяин? - Не твой, - спокойно отвечает заклинатель, мгновенно остужая чужой пыл. – Ты принадлежишь мне, Асура. Не я – тебе. И заметь, я в твои личные дела, при этом, не лезу. Он улыбается чуть шире и вздыхает устало. - Ну так что, ванна сегодня будет? – спрашивает он у своего божественного хранителя, начиная расхаживать по комнате и зажигая напольные светильники на высоких ножках. – И, ох, неужели сёдзи всю ночь были открыты? Здесь так холодно… Он подходит к балконным створкам и тянется закрыть их, однако лис, что снова оказывается рядом с ним, не дает ему этого сделать, аккуратно перехватывая чужое запястье. - Неужели ты и впрямь?.. – спрашивает негромко кицунэ, чуть нахмурившись и поджав губы. – Всего одно письмо, и ты уже срываешься в дождь, лишь бы броситься в чужие объятия. Заклинатель повинуется ему и разворачивается лицом к своему Хранителю, когда тот тянет его на себя, смотрит на него вопросительно, спокойно выдерживая тяжелый взгляд аякаси. - Почему тебя это так волнует? – наконец, спрашивает он, готовясь, все же, мягко отнять у него свою руку. – Да и что бы ты сделал, будь это что-то серьезное? - Если несерьезное, тогда зачем тебе это? – лис хмурится лишь больше и сильнее сжимает чужое запястье, стараясь, однако, не причинить Хозяину боли. - За тем же, зачем и всем, - просто отвечает заклинатель и все-таки аккуратно забирает у него свою руку. – Асура… ну что за вопросы? Мы ведь оба – взрослые… Он хочет погладить своего Хранителя по щеке, но тот не дается – отворачивается, дергает головой и отстраняется. - Ванна будет готова через десять минут, - бросает кицунэ, не оборачиваясь. – Не задерживайся. А то больше я тебе воду греть не буду. Болван. Заклинатель молча провожает его удивленным взглядом, а затем вдруг прикрывает ладонью рот, и его белые щеки трогает легких румянец. Нет… Этого просто не может быть.