Ayakashi monogatari: о чем молчит лиса

***

День был на удивление погожим и ясным несмотря на то, что холод нынче был поистине собачий. Деревья стояли голые, катастрофически не дотягиваясь тощими ветками до лазурного купола неба, а в прозрачном воздухе искрилась и играла, переливаясь на свету, едва заметная изморозь. Снега, тем не менее, не было, но оно и не удивительно – если он и выпадал в Хэйан-кё, то случалось это очень редко. На территории императорского дворца мерно гудела жизнь: сновали туда-сюда незаметные слуги, приходили и уходили совещаться по разным вопросам министры, прогуливались или отдыхали на террасах придворные дамы, принцессы и принцы. У всех были свои дела, а у кого их не было, те посвящали время любованию природой и воспеванию ее сонной зимней красы в стихах или в музыке. Хэйан-кё в эту пору, конечно, не то, чтобы очень сильно отличался от себя же летнего… Однако, если захотеть, во всем можно усмотреть свою романтику и насладиться непередаваемой атмосферой каждого времени года. Двери парадной, откуда можно было попасть сразу в несколько помещений дворца, распахнулись, чуть-чуть не дождавшись полудня, и на дворцовую террасу чинно выплыли министры, покидавшие очередное общее собрание, на котором обсуждались государственные дела. Среди всей этой придворной аристократии был и один весьма примечательный астролог, не так давно, но прочно занявший свое место подле Императора благодаря своим экстраординарным способностям. Выйдя наружу, он невольно задрожал от холода и, нахохлившись как воробей, спрятал свои руки, в которых держал веер, поглубже в рукава; несмотря на то, что одежд на нем было слоев пять, если не больше, при такой погоде это было все равно что совсем без нее – шелковые тряпки не грели от слова совсем. Тем не менее, снаружи было красиво: ярко светило солнце, а воздух был морозным и искристым. Погода стояла безветренная, и астролог позволил себе задержаться ненадолго на веранде императорского дворца, любуясь местными красотами и зимним небом, что, благодаря отсутствию облаков, казалось каким-то запредельно далёким и пронзительно голубым. - Ох, господин астролог! – момент уединения был прерван внезапным окликом со стороны, и мужчина обернулся на зов, заставив себя отвлечься от созерцания всего этого великолепия. - Господин Первый Министр, - астролог улыбается вежливо и поворачивается лицом к мужчине в богатых многослойных одеждах, что чинно направляется в его сторону. - Славная погода сегодня, не правда ли? - возвращая ему улыбку, говорит первый министр и встаёт рядом с астрологом. – В такую – только на природу выбираться. Гулять вдоль рек, например, или подниматься в горы… - Боюсь, для этого сейчас слишком холодно, - мягко возразил астролог и снова окинул взглядом императорский двор; ничего не поменялось – все так же красиво. – Лично я в такую погоду предпочел бы скоротать время в чайной: насладиться ароматным напитком, послушать музыку или полюбоваться зимним садом в тишине… - Что ж, может быть, тогда так и поступим? Не согласитесь ли вы принять мое приглашение испить вместе по чашке чаю? – министр понижает голос и улыбается шире, незаметно придвигаясь к астрологу и стремясь коснуться его руки, чтобы выманить ее из-под обилия шелковых рукавов. – К тому же, я бы хотел получить у Вас ещё и консультацию по своему личному прогнозу, который вы недавно для меня соста…- Мужчина оборвался на полуслове, заметив, наконец, что по другую сторону от его собеседника стоит кто-то ещё, сложив руки примерно так же, как и астролог, и молча сверля его прямым немигающим взглядом. Когда здесь появился этот человек, сказать было трудно, однако глаза у него были такие, что Первый Министр сглотнул невольно и поспешил убрать свою загребущую лапу прочь от чужой руки. - Впрочем, - кашлянув неловко и отстранившись, снова заговорил мужчина и поправил свой головной убор. – Я тут вспомнил, что у меня остались ещё… кое-какие срочные дела. Да… Извините, что ухожу раньше Вас. - Как скажете, господин Первый Министр, - ответил мягко астролог и слегка поклонился мужчине на прощание. - А прогноз, о котором выговорили?.. Он только хотел напомнить Министру про его натальную карту и календарь, но тот уже скрылся за углом веранды, и астрологу, что был, по совместительству, ещё и заклинателем, оставалось лишь вздохнуть и покачать головой. - Всех ухажёров моих распугал, - улыбается заклинатель и косится на мужчину рядом - высокого, статного, гордого, что выделяется среди местного контингента необычным цветом волос, прямым пронзительным взглядом, который буквально бросает вызов каждому встречному, и поистине демонической красотой. – И не стыдно тебе, Асура? - Ты давно уже мог бы запретить мне руинить твою так называемую «личную жизнь», - хмыкает мужчина и достает из рукава свою курительную трубку. – Если бы хотел. Прикажи мне. И я перестану. Конечно, он мог бы – и приказать, и запретить, и посадить на короткий поводок или ограничить во всем, что не касалось этого ушастого проныры, вот только… не хотел. Между ним и его божественным хранителем существовала такая хрупкая, но столь драгоценная для заклинателя связь, что он просто не готов был ее лишиться. Когда именно она возникла, сказать было трудно, но каждый раз, когда его Хранитель без лишних слов набрасывал еще одно хаори ему на плечи, напоминал про забытый ужин, ставя его прямо поверх документов, или приносил любимые сладости, заклинатель чувствовал, что в груди у него становится как-то подозрительно тепло, а улыбка просится на лицо совершенно искренне. И все это, не говоря уже о том, что в его поместье, благодаря кицунэ, всегда было тепло, и зима не была больше для него одним из труднейших ежегодных испытаний. - М-м… - заклинатель делает нарочито задумчивый вид, однако спокойная, но хитрая улыбка с головой выдает этого мужчину. Хотя, может, он и не пытается скрываться. – Тогда мне придется очень долго ломать голову над тем, как бы сформулировать запрет так, чтобы ты не нашел в нем никакую лазейку. Да и, к тому же, мне вполне достаточно и того «ухажёра», что и так следует за мной по пятам, даже когда я об этом не прошу. - Меня и не надо ни о чем просить, - невозмутимо хмыкает кицунэ в человеческом облике и идёт следом за ним к выходу с территории императорского дворца, на ходу прикуривая трубку. – Это, вообще-то, моя обязанность как божественного хранителя – присматривать за своим непутевым хозяином. - С каких это пор ты стал таким ответственным? – все так же улыбаясь, спрашивает у него заклинатель, покосившись на поравнявшегося с ним мужчину. - Да так, нахватался со временем у одного умника, который нагло копирует лисьи повадки, - усмехнулся кицунэ, выходя вместе с Хозяином за ворота и тут же направляясь вместе с ним в сторону его поместья. Заклинатель же в ответ на это лишь негромко смеется, краем глаза подмечая, что его невыносимый божественный хранитель откровенно залипает на него, даже не пытаясь скрываться. От этого хочется предательски покраснеть, поэтому заклинатель вынимает руки из рукавов и прикрывает лицо веером, продолжая хихикать и пряча искрящийся взор за пушистыми ресницами. Такие вот моменты были еще одной причиной, благодаря которой заклинатель даже не пытался пресечь лисье собственничество и то рвение, с каким этот хвостатый демон отваживал от него любого, кто осмеливался приблизиться к его Хозяину сильнее, чем того требуют нормы этикета. Чтобы добраться до дома, им требуется не более получаса, и за это время заклинатель успевает согреться, окутанный чужим магическим теплом, что источает его божественная «грелка» с лисьими ушами. Сейчас, правда, кицунэ пребывал в своем человеческом облике, но это нисколько не мешало ему пользоваться своими способностями. Слуги, привыкшие к тому, что поместье теперь тепло почти как летом, когда невыносимый демонический лис торчал дома, встретили их настолько радостно, что кицунэ аж невольно закатил глаза, чем заставил заклинателя мягко рассмеяться снова. — Вот как заставлю сейчас вас всех тут батрачить до обморока! – пригрозил аякаси успевшим примазаться людишкам, принимая свой истинный облик под веселый смех своего Хозяина. – Нет, ты посмотри на них только! - Управляющий поместьем из тебя получился что надо! – смеясь тепло, выдыхает заклинатель и так внезапно льнет к своему Хранителю, что кицунэ аж давится своими словами и шумно тянет носом воздух, молясь о том, чтобы ни подвижные уши, ни роскошные хвосты не выдали поднявшуюся в нем бурю эмоций. – Как здорово, что я могу полностью положиться на своего Хранителя в таких вопросах. Мужчина дарит его совершенно особенной, нежной улыбкой и отстраняется от лиса, невесомо скользнув ладонью по крепкой спине аякаси, прежде чем уйти наверх в свои покои, широко зевая. - Поесть бы чего перед сном, - вздыхает, чуть улыбаясь, хозяин поместья, и слуги, поклонившись ему, мигом рассыпаются по нижнему этажу, пока его божественный хранитель не спустил на них всех собак за нерасторопность. Уж они-то знали – он мог. Остаток дня в поместье прошел спокойно, да и в последующие дни в Хэйан-кё было подозрительно мирно. Очень холодно, разве что, из-за чего заклинатель даже заподозрил появление снежных дев в их краях. Кицунэ, правда, заверил его, что эти дамочки дальше своих горных чертогов носа не кажут, и нынешняя погода никак не может быть связана с их гипотетическим появлением, и на том его Хозяин и успокоился, ибо даже от его сикигами, которым он умел придавать разные размер и форму и рассылать, куда вздумается, тревожных сигналов не поступало. Тем не менее, выходить из дома все равно приходилось – либо по делам, либо – просто прогуляться, и в такие дни лису, что тоже не очень-то жаловал холодную погоду, приходилось выволакивать самого себя за шкирку из теплого поместья и следовать за своим неугомонным Хозяином, когда тот собирался выйти из дома. Ворчал тогда аякаси… очень много, но, тем не менее, все равно следовал за ним, да и, к тому же, не то, чтобы заклинатель не знал, как его после этого задобрить - домой они всегда возвращались потом либо с какими-то вкусностями, либо – с небольшой бутылочкой сакэ. Вино кицунэ, конечно, любил больше, но зато сакэ можно было погреть, что делало его в такую погоду немного более привлекательным. Сам заклинатель почти не пил, а лису для того, чтобы налакаться, этого количества категорически не хватало, хоть и шло оно всегда хорошо. - Хозяин, - кицунэ заглянул в покои заклинателя поздно вечером и нахмурился, обнаружив, что тот снова сидит с балконом нараспашку. – Блин, ты совсем дурной?! - А что? – не понял мужчина и, сделав круглые глаза, моргнул пару раз. - Нет, он еще спрашивает! – ворчит аякаси и взмахом руки наглухо закрывает балконные створки. – Только сегодня жаловался на холод всю дорогу домой, и что теперь? - Но календари ведь сами себя не составят, - неловко улыбнулся заклинатель, на что лис раздраженно фыркнул и зашел-таки в комнату, закрывая за собой двери. – А для этого мне нужно видеть, как движутся планеты и стоят звезды… - Малой, ты тут? – не слушая Хозяина, спрашивает кицунэ пространство, присаживаясь рядом с первым почти вплотную и набрасывая ему на плечи свое хаори. Засики Вараси появляется тут же и улыбается как ребенок, переминаясь на краю стола с ноги на ногу. - Не сообразишь этому непутевому горячего чаю? – спрашивает его кицунэ, и домовой, кивнув, исчезает так же внезапно, как и появился перед ними. - И когда вы успели так подружиться? – вздохнув, спрашивает заклинатель и получше кутается в чужое хаори. – Спасибо. - Будешь должен, - ворчит аякаси и отворачивается, хмуря брови. – Болван. Заклинатель улыбается тепло, задержав на своем Хранителе взгляд немного дольше, чем нужно, а затем возвращается к своим документам. - Вообще-то, я как раз закончил наблюдение за звездами, когда ты вошел, - говорит он лису, заполняя таблицу с прогнозами и сверяясь то и дело со свежим графиком движения планет. - Поверь, от того, что ты весь этаж проморозил, это нисколько не спасло, - отвечает ему кицунэ, раздраженно покачивая роскошным хвостом. – Может, по части магии и гаданий, ты и гений, но, когда дело доходит до банальной бытовухи, ты такой дурак! - Правда? – улыбается заклинатель, явно нисколько не обижаясь на своего Хранителя и его ворчание. – Тогда это даже хорошо, что у меня есть тот, кто за мной приглядывает. Кицунэ снова хочет разворчаться и отчитать его за беспечность по отношению к себе же самому, однако стоит ему повернуть голову в сторону заклинателя, он тут же натыкается на его взгляд, и все вертевшиеся на языке слова растворяются без следа, как туман по утру. Его Хозяин улыбается ему сейчас той самой особенной, нежной улыбкой, позабыв на время про свои календари и глядя на кицунэ, что все еще сидит совсем рядом, спокойно и прямо. Лис моргает чуть удивленно, а затем прижимает уши и слегка хмурится, пытаясь спрятать за раздражением чувство смущения. Вот всегда он так… Стоит этому придурку без башни улыбнуться ему, и все – грозный аякаси краснеет и не может собрать себя в кучу от слова совсем. Заклинатель улыбается шире и тянется к нему, словно желая нашептать что-то на ухо своему Хранителю, и тот подается вперед, почти не обращая внимания на то, что их лица оказываются преступно близко друг к другу. Лишь появление чашки чая на краю стола заставляет обоих отвлечься – маленький дух в желтом кимоно сидит на краю стола и смотрит на них, широко улыбаясь и явно не испытывая ни капли смущения. - Я просил тебя только чай принести, а не сидеть и пялиться тут бессовестно, - снова разворчался кицунэ, нахмурившись, чем заставил Засики Вараси беззвучно расхихикаться. - Спасибо, кроха, - улыбается ему благодарно заклинатель и, протянув руку, аккуратно гладит Засики Вараси по голове; тот от этого натурально млеет и льнет к руке Хозяина, прикрыв глазки, а затем обхватывает его пальцы маленькими ручками и ластится к прохладной ладони заклинателя. – Теперь я точно согреюсь. Засики Вараси кивает ему в ответ, а после исчезает, снова оставляя заклинателя наедине с кицунэ, который уже успел развалиться на татами и закурить. - Да уж, конечно, - отвечает он, вместо домового, и косится на своего Хозяина, что сидит за столом и неспеша пьет чай. – Куда ты денешься? Заклинатель снова улыбается ему, а затем отставляет чашку в сторону и возвращается к документам. На некоторое время в покоях становится тихо, однако воцарившемуся здесь уюту не мешает даже запах курительной смеси, что наполняет воздух. От этих тишины и спокойствия постепенно клонит в сон, и вскоре кицунэ зевает широко, совсем растекаясь по татами позади своего Хозяина. - Ты что, прямо так спать собрался? – обернувшись, интересуется у своего божественного хранителя заклинатель. - Угу, - вынув трубку изо рта и спрятав ее в рукав, отзывается лис и кладет руку под голову. - Возьми одеяло хотя бы, - улыбается заклинатель, но тот лишь мотает головой и снова зевает, закрывая глаза. Все, что остается его Хозяину, так это оставить кицунэ в покое и вернуться к своим бумагам. Ведь, как он сам верно заметил, календари сами себя не составят. Проходит еще некоторое время, прежде чем заклинатель понимает, что снова начинает мерзнуть. Чай давно уже допит, а слуги - все спят, и все, что ему остается, так это кутаться в тонкое хаори своего Хранителя, пытаясь сохранить остатки подаренного ему тепла, чтобы продолжить работать. Да уж, конкретно он самого себя заморозил, пока наблюдал за звёздами… Даже горячий чай помог лишь на время. Не совсем представляя, как будет ложиться спать, когда ему так холодно, заклинатель вернулся к работе над календарями и картами, то и дело кутаясь в хаори, что одолжил ему спящий кицунэ, пока в один из таких разов не чихнул, тихонько шмыгнув носом. Позади него тут же послышался тяжёлый вздох, будто его Хранитель без слов вопрошал небо, за что ему достался такой проблемный Хозяин, а затем сам заклинатель почувствовал вдруг под своей спиной нечто мягкое и теплое-теплое. Обернувшись, он заметил, что кицунэ принял облик божественного зверя и теперь занимал не пару татами, а почти всю комнату, возлежа на одной ее половине сам, а другую устлав своими роскошными хвостами. Один из них лег ему на колени, и заклинатель, удивлённо посмотрев на кицунэ, улыбнулся вдруг и позволил себе откинуться назад, утопая в мягком тепле длинного бело-золотого меха, что был похож на пламя. - Ты – чудо, Асура, - выдыхает заклинатель, вытянув уставшие ноги и поглаживая чужой длинный хвост – настолько пышный и мягкий, что невозможно было удержаться и отказать себе в удовольствии зарыться в него пальцами. - Чудо здесь только ты, - ворчит низким, дробящимся на полутона голосом зверь и кладет голову на свои лапы. – Притом – в перьях. Заклинатель смеётся мягко и поворачивает голову в сторону крупной звериной морды; кицунэ делает вид, что спит, и мужчина любуется им некоторое время, после чего снова переводит взгляд на стол, где лежит его незаконченная работа. Ему бы, согревшись, снова сесть и добить уже эти карты, но заклинателю… так не хочется. Он уже пригрелся рядом со своим божественным хранителем, нежась в объятиях его теплой магии, из-за чего мужчину внезапно одолели несвойственная ему лень и сонливость. Он долго залипает на собственный рабочий стол, моргая все медленнее, пока его глаза совсем не закрываются, и заклинатель незаметно для самого себя засыпает, окутанный теплом и мягкостью. Кицунэ же, услышав чужое мерное сопение, приоткрыл один глаз и, покосившись на Хозяина, снова вздохнул тяжело. М-да, и угораздило же… Зверь взмахивает кончиком другого хвоста, заставляя стол с бумагами исчезнуть и призывая, вместо него, одеяло, которое ложится аккурат поверх спящего заклинателя. После этого зверь одним резким вздохом тушит все светильники в комнате и снова укладывает голову на свои лапы. Вот теперь точно можно спать, не беспокоясь о том, что наутро его непутевый хозяин проснется весь простуженный. Ночью стало еще холоднее, однако обитателей поместья это не волновало, благодаря божественному хранителю жившего здесь заклинателя. Тот, к слову, как дрых поверх лисьего бока, так и продолжал, лишь получше закутавшись в одеяло и обняв чужой пушистый хвост, что все так же лежал поверх его тела, дополнительно согревая этого чудика. Утро застало его довольно рано - ну, по его меркам, конечно - несмотря на то что лег спать заклинатель уже за полночь. Нехотя приоткрыв один глаз и моргнув сонно, мужчина увидел сквозь бумажные сёдзи настоящее чудо. Чуть улыбнувшись, заклинатель выпростал из-под одеяла руку и, сложив печать, призвал пару бумажных сикигами и слегка приоткрыл балконные створки. И правда – снаружи шел снег, медленно кружа в прозрачном утреннем свете. Красиво… Мужчина некоторое время любуется этим природным явлением, слыша, как в доме едва различимо хозяйничают слуги, а затем приказывает сикигами закрыть сёдзи и прячет руку под одеяло. - Ты опять? – слышится над ним низкий голос, и мужчина, обернувшись, видит, что его Хранитель уже не спит. - Я - только на минутку, - улыбается неловко заклинатель. – Просто хотел посмотреть, действительно ли снаружи идет снег. - Холод собачий, - ворчит аякаси и зевает широко, демонстрируя острые как бритва зубы, после чего снова кладет голову на свои лапы. – И не говори только, что хочешь гулять в такую погоду. - Вообще-то, хочу, - перевернувшись на бок, улыбается заклинатель и зарывается пальцами в густой теплый мех божественного зверя. – Ты всю ночь грел меня. Спасибо. - Было бы весьма проблематично, если бы ты простыл, - отвечает ему кицунэ и хмурится, чувствуя, как чужая нежная рука перебирает длинную шерсть у него на боку. – Эй, может, хватит? Не лапай меня! Я тебе не комнатная собачка. - Правильно, - хихикает заклинатель, но гладить своего Хранителя не перестает. – Ты – большой, вредный, сварливый аякаси… Мужчина улыбается и зарывается лицом в чужой теплый мех, однако в следующее мгновение зверь пропадает, а сам он теперь полулежит в объятиях принявшего свой истинный облик кицунэ, что хмурится, раздраженно поджимая губы, и слегка краснеет, прижимая в голове уши и держа в объятиях своего непутевого Хозяина. - Сказал же – хватит, - выдыхает лис, глядя на него сверху вниз, и заклинатель, моргнув удивленно пару раз, снова улыбается и прижимается спиной к груди своего Хранителя, задирая голову повыше, чтобы лучше видеть его. - Ты такой милый, когда смущаешься, - говорит заклинатель и, протянув руку, касается подушечкой пальца кончика носа кицунэ. Выглядит он при этом таким довольным и расслабленным, что лис понимает – больше он сам с собой бороться не может. Он перехватывает руку Хозяина за запястье и отводит ее в сторону, пока другая ладонь аякаси ложится на шею заклинателю и мягко скользит вверх до самой челюсти. Кицунэ цепляет пальцами лицо Хозяина под подбородком и тянет вверх, заставляя его еще сильнее задрать голову, пока сам он – наоборот – склоняется ниже и наконец-то прижимается губами к чужому рту, заставляя заклинателя удивленно распахнуть глаза и задохнуться, когда он с наслаждением сминает его губы. - Асу-… - удивленно выдыхает заклинатель, когда кицунэ мягко разрывает поцелуй, и тот усмехается внезапно, любуясь тем, как покраснело лицо его Хозяина. - Я влюбился в идиота, - говорит негромко лис, поглаживая его губы большим пальцем. – Только так тебя можно заставить заткнуться хоть ненадолго, непутевый. Кицунэ ослабляет хватку, давая Хозяину возможность отстраниться, однако тот, вместо того, чтобы сесть ровно и установить между ними дистанцию, как всегда делал это с другими людьми, просто разворачивается лицом к своему Хранителю и сам тянет его к себе, чтобы подарить сварливому аякаси новый поцелуй – еще нежнее и слаще, чем был до этого. Одеяло совсем сползает с его плеч, но сейчас это волнует заклинателя меньше всего – не тогда, когда его лисий Отелло мягко перехватывает инициативу, целуя его, и наконец-то обнимает своего непутевого за талию, поглаживая сквозь одежду теплыми ладонями. — Вот теперь я, кажется, действительно согрелся… - оторвавшись нехотя от чужих губ, шепчет заклинатель и улыбается. – Даже как-то жарко стало. - А так теперь всегда будет, - понизив голос до бархатного шепота, усмехается ему в ответ кицунэ и заправляет за ухо своему Хозяину его длинные волосы, что совсем растрепались после сна. – Только – чтобы никаких других мужчин больше! Заклинатель фырчит и негромко смеется, опустив голову и уткнувшись в грудь аякаси, пока его тонкие руки обнимают этого невозможного лиса. - Мне больше никто и не нужен, - говорит заклинатель, тепло улыбаясь и прижимаясь щекой к груди своего Хранителя; под несколькими слоями одежды взволнованно и буйно трепещет влюбленное лисье сердце, а сильные руки с длинными острыми когтями удивительно нежно обнимают его в ответ.