***
Фашист резко распахнул глаза и сел на постель. По лбу стекал холодный пот, вся подушка была мокрая, а в ушах стоял звон. Ну и приснится же такое! — Господи, прости меня за всё… — Дыхание очень сильно участилось и только сейчас начало приходить в норму. Сегодня в бункере особенно темно и как-то холодно. Портрет Муссолини привычно взирает со стены, будто готовый в любой момент послушать и дать дельный совет. На постели валяются куски отпавшей штукатурки, но убирать их жутко лень. Форма аккуратно повешена на спинку стула. Королевство измученно вздыхает и закатывает глаза. Потирает переносицу и невольно зажмуривается. — Успокойся, Италия. Это сон. Всего лишь дурной сон. После того, как звон в ушах стихает, он слышит звонок стационарного телефона. Манчини сказал Ирану, чтобы тот звонил именно сюда, если срочно потребуется связаться с мужчиной. Фашист встаёт с койки и, подойдя к столу, берёт массивную трубку в руки. — Королевство Италия слушает. — Он устало опёрся левой рукой о стол. Спать вообще не хотелось, особенно после таких сновидений, но усталость была такая, словно он не бумаги подписывал, а товарные вагоны разгружал весь день. — Здравствуйте, многоуважаемый Италия! С Вами говорит Исламская Республика Иран. Прошу прощения за столь поздний звонок, но данная информация не терпит отлагательств. — Я внимательно слушаю, синьор. — Я сейчас нахожусь в Вашингтоне. Завтра вылетаю к себе. США созвал срочное собрание, на котором я узнал много чего «полезного». Готовьтесь к худшему: в ближайшие дни к Вам заявятся НАТОвские полки. — Не страшно, НАТОвцев мы уничтожим и дадим понять американской пропаганде, что мы ни за что не сдадимся. — Хотелось произнести это с энтузиазмом, но, увы, не получилось. — Я ценю Ваш настрой. Из важных новостей я также могу сказать то, что Вашим оппозиционерам будут поставлять оружие. В общем, сделают всё, чтоб Вы проиграли эту войну. — Я не допущу этого. Ни за что. — ФРГ отстранили. Теперь его обязанности будет исполнять кто-то из второсортных воплощений, в новостях в Штатах об этом уже успели рассказать. Берлин, если не ошибаюсь. Это всё, что я могу Вам поведать. Ещё раз простите за беспокойство. — Не извиняйтесь. Спасибо за информацию, ибо она мне очень важна. Возможно, мы успеем подготовиться к атакам НАТОвцев. — Информация действительно была очень даже важна. — Вы очень любезны, я рад иметь с Вами дело. Но можно ли задать вопрос? — Конечно, синьор. — Связана ли как-то Таиланд с Вашими… Умыслами?.. — Ах, Вы заметили изменения в её поведении… Что ж, Вы весьма наблюдательны. Да, она является моим сообщником. — Спасибо за ответ. — В голосе перса слышалось явное облегчение. — Звоните, я всегда Вам рад. До свидания. — До свидания… — Мужчина положил трубку на место, надел халат, который ему выдали, взял со стола сигареты, подаренные Манчини, и вышел из подобия комнаты. В коридоре горел слабый свет, из некоторых комнат доносился мужской храп, особенно из той, где проживал Хорватия. Были мысли выйти на улицу и там скурить сразу пять сигарет подряд, но не хотелось словить осколочный снаряд в лицо или улететь от взрывной волны, учитывая, какие временами там шли бои. Поэтому фашист направился на званую «кухню». Утром сюда приходил повар, который готовил удивительно вкусные и быстрые блюда и раздавал их странам и генералам. Он оставался здесь до позднего вечера, после чего уходил, видимо, домой. Так как Манчини и его верноподданные были обычными людьми, они брали еду с собой, укладывая её в маленькие контейнеры. Королевство же в этом смысла не видел, поэтому предпочитал есть только утром, а то и не есть вообще. Та женщина, имя которой он до сих пор не узнал, оставалась в бункере и нередко мыла там полы, помогая уборщице, и готовила вместе с поваром. Но перед тем, как идти на «кухню», он решил посмотреть в зеркало, которое висело в коридоре. Оно было в полный рост, так что там можно было разглядеть все прелести своей внешности. Внимательно вглядываясь в своё отражение, Королевство понимал, что весьма привлекателен. Тем не менее синяки под глазами и лёгкие морщины, которые были особенно заметны, когда он сильно хмурился, прибавляли ему несколько лет, и это немного огорчало. — «Неужели я действительно стал тем, кем я хотел стать?..» — Мысленно он прикинул, что в зеркале стоит не он, а его «старая» версия. Та, что в королевском мундире и с длинными волосами, да ещё и более худого телосложения. — «Несомненно.» — И осторожно провёл рукой по шевелюре, обнаружив несколько седых волос. Фашист нахмурился и выдернул их. — «Уже старею? Даже двухсот лет ещё нет, а уже седые волосы… Может, это от нервов?..» — Решив, что не стоит на этом зацикливаться, он поправил рукав халата и пошёл дальше. Итальянец подошёл к двери, которая вела в помещение, названное «кухней». Из-под двери бил свет, что говорило о том, что там кто-то есть. — «Интресно, кому это не спится в три часа ночи?» — Италия почему-то ухмыльнулся и открыл дверь. Посередине, где стоял огромный стол для всех, ближе к краю сидел Третий Рейх. Он заинтересованно читал пособие по итальянскому и иногда пил что-то из кружки. Кофе, наверное. Услышав звук открытия двери, он тут же обернулся. — Италия?.. Ты чего это тут?.. — В его голосе звучала нотка беспокойства, хотя он продолжал оставаться полностью безэмоциональным. — Дурной сон приснился. А ты что здесь забыл? — Учу итальянский. Ты же сам мне сказал, что не хочешь переводить мои речи. — Я ценю твою целеустремлённость и могу лишь похвалить. Надеюсь, скоро ты сможешь спокойно заговорить на моём языке. — Он прошёл к холодильнику и достал из него бутылку коньяка. — А чего ж ты у себя в комнате не сидишь? — Там слишком неудобно и тесно. — Ну ладно уж, учи. Только, умоляю, никогда не путай «ragazzo» — парень и «ragazza» — девушка. — Фашист сел напротив нациста и стал пить. Прямо из бутылки. Тот ничего не сказал в ответ. Некоторое время они сидели молча, но Рейх прервал затянувшуюся паузу. — Ты всегда идёшь пить после того, как тебе кошмар приснился? — Было не понятно, риторический ли это вопрос или нет. — Обычно мне вообще ничего не снится, — Он сделал глоток. — но сегодня, видимо, исключение. Ещё и Иран посреди ночи названивает. — С каких это пор мы сотрудничаем с персами? — Третий наконец-то отвёл взгляд от книги и посмотрел на собеседника. — С этих самых, дружище. Скоро он официально войдёт к нам в альянс. — Нет, нам, конечно, нужны такие союзники, просто я никогда особо не доверял мусульманам. Но это уже мои прихоти, не обращай внимание. Королевство промолчал, отставил коньяк, достал сигарету и зажигалку и закурил. — В любом случае для нас всех союзничество с ним очень выгодно. Ты умный мальчик и должен понять, почему. — Фашист выдохнул густой дым. Немец закатил глаза и вновь уставился в учебник. — Можешь не пускать мне дым прямо в лицо, мне глаза выедает. — Говорит тот, кто при каждом удобном моменте курил по несколько сигарет подряд. — Я бросил уже давно и начинать снова не собираюсь. Собеседник хмыкнул и начал постукивать пальцами по столу. Он смотрел в никуда, будто сквозь собеседника и, казалось, делал вид, что разговаривал с кем-то за спиной Рейха. — О чём был сон? — Это тебя не касается, amico. Кое-что, связанное с прошлым. Ещё задолго до того, как ты появился на свет Божий. — Неужели настолько конфиденциальная информация? — С сарказмом в голосе спросил немец и слегка улыбнулся, после чего вытянул руку, взял коньяк и отпил немного из горлышка бутылки. — Послушай, тебе бы было комфортно, если бы я насильно заставлял тебя рассказывать мне все свои грязные секреты?.. Мне нет. — В годы войны я не знал, что такое личное пространство. Я хотел подавить вашу волю и сделать послушными куклами. Ты, Румыния, Венгрия и другие не были саттелитами, которые беспрекословно подчинялись мне, как НГХ и ПСР. Кстати, где он? — В аду. Так уж получилось, что я его убил. — Италия усмехнулся и отвёл взгляд. — Этот олигофрен пытался меня зарезать, но я воткнул кинжал ему прямо в черепушку. Смерть наступила мгновенно. — Знаешь, может это даже к лучшему. Я слышал, что за эти годы он сторчался. Если б ты его не грохнул, он бы сдох от передоза, я это гарантирую. Он мне никогда не нравился… — Я думал, — Королевство выхватил бутылку из рук нациста и сделал глоток. — ты будешь защищать этого выродка. — Такого, как он?.. Да никогда в жизни! — Он поморщился. — На таких не стоит даже обращать внимание. Они ничтожны. Они не способны взять себя в руки и начать новую жизнь. От таких мне хочется блевать. — А как тогда у тебя получилось?.. Мне бы хотелось послушать. — Знаешь… Я тебе лучше кое-что покажу. Сиди тут, никуда не уходи. — Фашист встал с места и вышел из кухни, а собеседник так и остался ждать.***
Он вернулся через пять минут, держа в руках какую-то фотографию, и опять сел за стол, положив фото перед Рейхом. Оно было явно очень старое, качество оставляло желать лучшего. Фото было чёрно-белым, но на нём отчётливо можно было разглядеть три государства. Они стояли в каком-то богато украшенном помещении. Слева стоял мужчина не особо высокого роста, среднего телосложения, в белоснежной форме со множеством орденов и украшений. Глаза его закрывали две повязки. Мужчина скрестил руки перед собой и улыбался, смотря в камеру. Тот, что стоял посередине, был высоким и тощим, в тёмном обмундировании с массивными орденами. На голове красовался известный шлем времён Первой мировой — пикельхельм. Он стоял, опираясь на чёрную трость с золотой ручкой. А третий — Королевство Италия — был одет в тёмно-зелёный мундир. На поясе висел кинжал, больше украшений не было. Все трое внимательно смотрели в камеру и легонько улыбались. — Это… Австро-Венгрия и Германская империя?.. — Недоумённо проговорил Третий. — Они самые, дружище. Или ты думал, что до тебя у меня не было других союзов, и я был создан, чтобы быть твоей прислугой?.. Нет, Рейх. Это не какое-то низкосортное произведение, написанное маленькой девочкой, с целой кучей сюжетных дыр и не дурацкий клишированный сериал, где существует лишь главгад и его болванки, которых в один момент победит типичное добро. Это реальная жизнь. Это моя история, которая гораздо объёмнее твоей. И, поверь мне, я пережил столько, что ты не пережил за весь свой период существования, как страна. И война тут даже рядом не стоит. — Нет, что ты… Я всегда знал, что ты был в союзе с моим званым «дедом», но ни разу не видел фото с ним… — Значит, плохо копал. — Он посмотрел ему в глаза. — Рейх, я прошёл через многое. Мне потребовался не один год, чтобы полноценно встать на ноги. — Мужчина наклонился к нему через весь стол и прошептал: — Просто пойми, что я желаю тебе только добра и хочу, чтобы ты побыстрее нашёл свой якорь, как я когда-то. — Да я давно уже это понял. — Как-то опечаленно ответил нацист. Итальянец тихонько засмеялся и похлопал его по плечу. — Умница. — Он встал из-за стола и, остановившись в дверном проёме, сказал: — Учи дальше, а я, пожалуй, поднимусь наверх и выкурю несколько сигарет на свой страх и риск. Мне не охота надымить здесь. Не буду тебе мешать. Завтра Иран наконец-то пришлёт первую партию поставок и добровольцев, мне нужно будет как следует подготовиться. Ещё увидимся, дружище. — И скрылся из поля зрения.