***
— …Вот почему я считаю, что стоит назначить меня на пост начальника внешней разведки. — Мужчина определяется делом, а не словом, синьор Кёлленберг. Вообще, над этим должен размышлять генерал пехоты, но так как он… Занят, то я, так уж и быть, назначу Вас на испытательный срок. — Бьянки написал в резюме собеседника «годен» и поставил туда печать с рисунком в виде фасции. — Ваши тезисы верны — наша разведка развита слабо. Если под Вашим руководством она добьётся больших успехов, то должность Ваша — всё равно сейчас она пустует. — Он протянул ему копию документа, а оригинал положил в ящик в столе. — Помните, что я назначил Вас туда не по доброте душевной, а по заслугам. Всё-таки Вы в партии и полгода не пробыли, а уже значительно отличились там, да и на фронте тоже. — Энрико задумчиво почесал подбородок, вспоминая, как отряды под предводительством Вальтера успели отличиться на войне. Эти бравые ребята работали безупречно, и все их операции всегда заканчивались успешно, что не могло не прославить их командира — юного майора Вальтера Кёлленберга, довольно известного в узких кругах под прозвищем «немецкий палач». И не просто так: сам он происходил из семьи немецких беженцев, что переселились в Италию вскоре после Второй мировой. Дед его был не просто рядовым, а аж штандартенфюрером — важной шишкой, также замешанной в тяжких преступлениях против человечества. И внучок его безмерно любил и перенял определённый опыт, ведь славился своей бессмысленной и беспощадной жестокостью по отношению к тем, кто переходил дорогу Итальянскому Фашистскому Движению — оппозиционерам, вражеским солдатам, НАТОвцам и прочим «отбросам общества» и «врагам режима». Его немногочисленных подчинённых в народе даже называли и называют «гестаповцами», что, впрочем, не особо нравится генштабу. Были и другие клички у адепта нацизма: эсэсовский подражатель, немецкий вредитель, нацистский фашист, мразотный красавец и просто «щёголь». Два последних прозвища не были придуманы просто так, ведь внешностью Вальтера природа явно не обделила — это был молодой мужчина ростом чуть выше среднего, с густой тёмно-русой шевелюрой и выразительными голубыми глазами. Молодой — в смысле очень молодой, особенно по сравнению с остальными генералами, ведь ему было всего двадцать семь лет от роду, а он уже хотел себе генеральское местечко, ведь титул начальника отдела внешней разведки автоматически повышает тебя до бригадного генерала — такой уж это важный чин. Но был один нюанс, который значительно портил портрет Кёлленберга: его дрянное здоровье и цирроз печени в придачу. «…И ладно бы Моррети, он-то слабым родился и всю жизнь с этим мучается, но слова «Кёлленберг» и «слабое здоровье» просто несовместимы, очевидно же… Вот не повезло парню…» — Как-то сказал Джамбаттиста Амброзио, полковник пятой пехотной дивизии. И он был абсолютно прав. — Конечно, я всё помню! Спасибо огромное! — Он встал со стула и принялся радостно пожимать руку генералу. Риккардо немного опешил, но быстро взял себя в руки и пожал его руку в ответ, чуть улыбаясь. — Ладно… Что-то мы немного засиделись. — Энрико посмотрел на часы, маленькая стрелка которых указывала на два часа ночи. — Два часа ночи, синьор Кёлленберг. Он отступил от него и деловито поправил чёрные перчатки на руках. — Да, герр генерал. — Он достал из нагрудного кармана кителя пузырёк с таблетками и, налив воды из стоящего на столе кувшина, выпил сразу две пилюли. — Когда я вступаю в обязанности начальника разведки? — С этой секунды. — Бьянки невольно скривился из-за отвратительного немецкого акцента в речи собеседника. Тот отложил стакан обратно и довольно хлопнул в ладоши. — Замечательно! Обещаю, я Вас не подведу, не зря же на разведчика учился… Вот тогда никаких шпионов в партии не будет. — Вы это вождю лучше скажите, а не мне. Он, наверное, будет доволен… Майор не ответил. Он, будто заворожённый, подошёл к окну и выглянул в него. Генерал на него даже не оглянулся, мало ли, что этот франт углядел в ночной тьме. — Legt. — Вдруг сказал мужчина. Не привычным слегка насмешливым тоном, а каким-то хриплым и немного испуганным. Риккардо прекратил заполнять документы и положил ручку на стол, недоумённо скосив взгляд на потенциального бригадного генерала. — Чего? — Ложитесь! — Прокричал Вальтер, схватил генерала за лацканы пиджака и выволок его из-за стола, после чего резко бросил на пол и упал на него сам, закрыв голову руками. Резкая вспышка света и… В следующее мгновение послышался оглушительный грохот, и стёкла в кабинете в ту же секунду вылетели из рам и разлетелись по немалой части помещения. Штукатурка посыпалась со стен и потолка, многие вещи попадали со своих мест, а на столе так и вовсе не осталось ничего, кроме нескольких стеклянных осколков и той же отпавшей штукатурки. Военные лежали ещё пару минут, пока грохот на улице окончательно не стих, и пока с неё не стали доноситься обеспокоенные голоса сонных гражданских и озлобленные — уставших жандармов. Энрико медленно приподнялся на локтях и лёг на спину, морщась от боли, и отряхнулся от пыли и грязи, попавшей ему на форму. — Ч… Что это было, Вальтер?.. — Отдышавшись, спросил он. — Боеголовка, судя по всему, дальнобойная и… Фугасная, походу. — Начальник разведки поднялся и так же отряхнулся, после чего поднял трость генерала и подал ему её. Тот благодарно кивнул и наконец-то встал на ноги. — Откуда?.. Неужели южане?.. — Всё ещё находясь в шоковом состоянии, сказал Бьянки. — Сомневаюсь, что Suedlaender, герр. Всё-таки у их правительства хватает мозгов не шибать по населённым городам. Да они бы в жизни не ударили по Вашей Флоренции, это же город-экспонат! — Кёлленберг почесал подбородок, прикрывая пожелтевшие от болезней глаза и явно раздумывая: — Вам известно, что НАТО в ближайшие дни вводит свои войска на территорию Италии. Скорее всего, эта ракета является «подарочком» для всех нас. Понимаете? Ein Geschenk. Подарок. Эти идиоты растеряли последние мозги. Хотя, чего уж там, у них никогда мозгов не было. Тот, кто помыкает ими — США — совсем с катушек съехал. Ему очень не нравится наша политика, вследствие чего она не нравится никому, НАТОвцам особенно. Понимаете, герр генерал? — Вы хотите сказать, что это проделки США?.. — Энрико сжал рукоять трости и нервно ударил её наконечником по полу. — А кого же ещё? Повторяюсь, южанам просто бессмысленно бить по своим же городам, а вот остальному НАТО… Вспомните Югославию, герр генерал. Бьянки достал платок и вытер им взмокший лоб. — Где же вождь, когда он так нужен?.. — Бьянки! — Дверь резко распахнулась, и на пороге показался силуэт Моррети. — Моррети?.. Вы уже тут? — Удивился генерал. — Что произошло? Ещё даже суток не прошло, а без нашего присутствия тут уже что-то случилось! — Он проигнорировал вопрос и вошёл в кабинет, не закрывая за собой дверь. Увидев царящий тут погром, расстроенно цыкнул и покачал головой. — НАТО решило, что нас можно побороть так же, как и исламских фанатиков, и начало шибать своими ракетами в наши города. — Пояснил Вальтер, поднимая правую руку. — Здравствуйте, герр генерал. — Что?.. — Искренне удивился Габриэле. — Англосаксы совсем с ума сошли?!.. Известно, что за боеголовка, какого калибра, откуда вообще?.. — Не-а. Только что же шибануло. Сейчас будем sich auskennen. Разбираться. — Разбираться будет генштаб, синьор. А Вам бы в казарму уже… Что Вы здесь делаете вообще? — Генерал пехоты скрестил руки на груди и с недоверием посмотрел на Кёлленберга. Тот лишь улыбнулся в ответ и хмыкнул: — У нас с герром генералом был серьёзный разговор, и мы пришли к выводу, что стоит назначить меня начальником отдела разведки… — Что?!.. — Мгновенно вспылил Моррети. — Вы наняли кого-то на столь важную должность без моего ведома?.. То есть Вы дали назначенному лицу генеральские погоны за простую просьбу?.. — Он нервно усмехнулся. — На испытательный срок, синьор Моррети, на испытательный срок. — Попытался успокоить его Бьянки. — Сейчас нам просто необходима нормальная разведка, а не… То, что у нас вместо неё. Уж Вы-то должны знать, что синьор Кёлленберг знает своё дело, иначе бы его отряды не славились своей эффективностью. А если он не справится, то ничего не помешает нам уволить его или, в крайнем случае, расстрелять. Моррети нахмурился, сжал кулаки, закрыл глаза и раздражённо потёр переносицу. — Ладно. Хорошо. Допустим — допустим! — я доверяю Вашей затее. Но если синьор Кёлленберг будет неэффективен, то тело его будет валяться в сточной канаве. — Пояснил генерал, окончательно успокаиваясь и приглаживая волосы. — В любом случае сейчас самое главное — разобраться с инцидентом с ракетой и дать отпор НАТОвцам, если они всё-таки вылезут из своих нор и нападут на наши рубежи. Тот, казалось, вообще не смутился, что ему напрямую угрожают, лишь нервно хихикнул и уставился своими пожелтевшими глазами на Пауля: — Sie sind ein Genie, герр генерал. Обещаю, что Вы мной не разочаруетесь. — Не надейтесь на генеральский чин сразу же, синьор. Если отличитесь особенными заслугами, то станете самым молодым участником генштаба, если же нет… Вы поняли. — Конечно-конечно, генерал! — Простите, а где Манчини и синьор Италия? — С беспокойством в голосе спросил генерал артиллерии. — Вождь в больнице. Он серьёзно ранен. У Риккардо невольно челюсть отвисла, а новоиспечённый начальник разведки вновь уставился на Моррети, молчаливо требуя ответы. — Когда?.. Кто посмел притронуться к нашему божеству?.. — Коммунистический выродок, русская свинья, фанат политики Путина — называйте, как хотите. — Презрительно сказал Габриэле. — Россия? — Догадался Бьянки. Моррети кивнул. — Что он с ним сделал? — Сломал ребро, нос, разбил губы, а также наставил кучу гематом по всему телу. Вождю срочно нужна была госпитализация, поэтому Манчини поехал с ним в больницу, а я здесь лишь для того, чтобы кое-какие документы забрать. Не ожидал, что вы тут собеседование устроите. — Кошмар… — Энрико сжал губы в тонкую полоску. — Поверить не могу… Да что там вообще в этой Америке происходит?.. Неужели там каждое собрание избивают того, кто не хочет идти по их убийственному «демократическому» пути?.. — Ох, поверьте, совсем скоро у Вас будут данные, «что там в этой Америке происходит». — Кёлленберг достал телефон и отошёл к разбитому окну, громко хрустя осколками, на которые он, казалось, наступал специально. Мужчина набрал чей-то номер, и генералы услышали нечто странное: — Алло, Лавджой?.. Да, это я. Да, должность теперь моя, так что теперь я без проблем внедрю своих людей во все необходимые страны… Передай Бруно… Ой, то есть Брайану, чтобы он начинал. Я жду первые отчёты о деятельности НАТО в четверг, нам просто необходимо сорвать все их планы. Ага, да… Спрашивает о жене? В порядке всё с ней. С его сынком тоже… В общем, моё дорогое начальство требует ответов, а я обязан ему их предоставить. А Паолини наконец-то занял столь важную должность спустя семь лет упорного труда, я обязательно награжу его, когда он вернётся… В общем, ты понял меня, Лавджой. НАТО должно проиграть в этой войне и наконец-то перестать мешаться под ногами. — О чём это он? Кто такой этот Бруно? А Лавджой — это же… Который Генрих?.. — Шёпотом спросил Бьянки. — Лидер подпольной организации «Американская Национал-Социалистическая Партия» в США. — Продолжил Моррети. — Надо же, а Кёлленберг полон сюрпризов. — Да, всё… Не могу больше разговаривать, тут начальство рядом. Ага, Sieg Heil, Sieg Heil. — Он сбросил трубку, развернувшись, подошёл к генералам. — Шпионаж — это игра, полная тонкостей, господа. Поверьте, скоро на ваших столах будут столь важные сведения, что НАТО останется лишь, поджав хвостик, вывести свои войска с территории Италии и оставить всё на самотёк. А всё благодаря грамотной разведке!***
— …Нанесли удары по военным базам и по нашим городам?!.. Понял, передам. — Манчини повесил трубку и постучался в палату номер семь. Так и не услышав ответа, осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Италия сидел на краю койки, свесив ноги вниз, и пил вино из бокала. — К Вам можно?.. — А, Манчини, Вы!.. — Он поставил бокал на прикроватную тумбу и встал с постели. На нём был надет лишь лёгкий белый халат. Ну, и больничные тапочки на ногах. — Я-то думал, что Вы уже уехали. — Я хотел, но мне позвонили с… Неутешительными известиями. Королевство медленно нахмурился; все в партии давно отметили, что настроение его меняется по щелчку пальца. — Что случилось? — НАТО атаковало своими ракетами несколько наших баз. Прямо в центр Флоренции прилетела их боеголовка. Несколько ракет также прилетело в Ареццо, Массу, Пистою и ряд крупных деревень. А от докладчиков Савиано выяснилось, что и в Эмилии-Романье началась массовая бомбардировка, и некоторые районы Болоньи, Равенны, Римини и Форли были уничтожены НАТОвскими ракетами. Жертвы есть, и их немало. В основном гражданские. — Оу… — Мужчина потёр подбородок и издал нервный смешок. — Ну конечно, НАТОвцы способны только в крысу бить по ни в чём не повинным гражданским и устраивать мне лишний геморрой! — Он неожиданно врезал кулаком по стене и тут же недовольно зашипел от боли. Алессандро вздрогнул. — Они вступали в битвы с нашими солдатами? — Были небольшие стычки, в основном у южных границ, но наши бравые солдаты смогли их отразить. — Ох, это пиздец, Манчини, уж простите за выражение. — Он подошёл к окну, распахнул его и, вдохнув свежего воздуха, уставился на ночное небо. Сегодня оно было абсолютно чистое — ни одной тучки, ни единого облачка. Лишь где-то вдалеке еле-еле можно было разглядеть тёмные следы от ракет. От «миротворческих» ракет, от «миротворческой» миссии, так ведь утверждает НАТО?.. — Неужели они думают, что мы — дикие мусульмане-экстремисты? Обычно они расправляются с ними именно так… — Я не знаю, синьор. Логику НАТО вообще понять сложно. Забирают в свой альянс всяких отбросов Европы типа прибалтов, Польши или Албании. Ещё и, я клянусь, Украину к себе заберут. — Если не воспользуются последней извилиной и не поймут, что тогда уже Россия начнёт против них «миротворческую» миссию. Какую-нибудь спецоперацию или что-то похожее. — Ха, это будет забавное зрелище. — Шутки в сторону, Манчини, это серьёзно. — Он привычным жестом достал сигарету и зажигалку, закурил. — Значит так: начинаем вести максимально агрессивное наступление по всем направлениям. Необходимо взять Пизу в ближайшие дни и полностью сосредоточиться на юге. Да, нам нужны Милан, Турин и другие северные города, но Рим важнее. Возьмём его — и остальные капитулируют. Я не хочу превращать эту войну в нечто затяжное, поэтому нужно завершить её до конца двадцать второго года, после чего воплощать в реальность остальные планы, касаемые Европы и мира в общем. — «Чуть больше года на завершение войны?.. Ну Вы, конечно, фантаст, вождь.» — Подумал лидер партии, но вместо этого сказал: — Как скажете, вождь. Но Милан мы в любом случае возьмём, ведь наши войска всего в тридцати девяти километрах от него. — Ладно. — Он пожал плечами и продолжил говорить, даже не оборачиваясь на собеседника: — Завтра же собирайте генштаб, Манчини. Чтоб в одиннадцать все были в мэрии. Обсудим всё и разработаем дальнейший план. — Но Вам же нель… — Можно, Манчини, можно. Вы забыли, что я не человек? Врач вколол мне анестезию и провёл какую-то операцию, дал препараты, от которых я как следует проблевался, и сказал, что мои регенеративные способности просто замечательные, что моей жизни ничего не грозит, и что я могу приступать к своим обязанностям хоть с завтрашнего дня. Через пару дней у меня собеседование с предполагаемыми министрами, речь в Болонье и целая гора неизданных приказов и неподписанных договоров. Ещё и НАТО со своей тупой политикой… Ничего, все эти тридцать мразей ответят за свои злодеяния в отношении великого итальянского народа! Я, Вы, Моррети, Ринальди и другие партийцы будем наблюдать, как они мучаются, ползают перед нами на коленях, молят о пощаде и делают всё, чтобы сохранить свою ничтожную жизнь. — Королевство сделал очередную затяжку и продолжил: — Это всё будет, я же обещал. НАТО прожило свой век, СССР давно развалился, но оно всё ещё продолжает своё существование. Пора бы его пресечь… А вот фашизм — он будет жив всегда. Пусть они и пытаются заткнуть нас своей лживой демократией уже очень много лет, но мы, нет, вы не сдаётесь! За это Вам большущее уважение, Манчини. Вы ведь даже не знали, что я жив, на всё равно продолжали бороться… Никто из Вашей партии не знал, но вы всё равно получали большую поддержку от итальянцев, что уже говорит о том, что фашизм никогда не будет забыт из-за пропаганды современных «ценностей»: пидорасов, негров и фриков. Понимаете, о чём я? — Да?.. — Как-то неуверенно ответил он. — Правильно, Манчини. Фашизм — это борьба, и она не меняется никогда, хотя двадцатый век давно прошёл. Фашизм — он всегда один и тот же, это только общество деградирует, легализовывая однополые браки и создавая такие альянсы, как НАТО. Но ничего, мы, как приверженцы третьего пути, исправим все ошибки нынешнего поколения, расскажем им правду, уничтожим НАТО и навеки освободим Европу от цепей рабства. Мы, как во времена Римской империи, снова станем великими… Так ведь, Манчини? — Конечно, вождь. Все Ваши планы будут исполнены, Национальная Итальянская Партия приложит к этому все возможные усилия. — Национальная Фашистская Партия. Указ: переименовать ныне существующую партию и изменить её символику на символику НФП. Пора восстановить то, над чем так старался дуче… Завтра же документ об этом будет издан. — Вас понял, вождь. Вся партия будет очень рада. Королевство лениво повернул голову в его сторону и проговорил, указывая заметно истлевшей сигаретой на него: — Вот и славно. Вы свободны, отправляйтесь в бункер. Людям нужно отсыпаться минимум восемь часов, так ведь?