***
— Ну и куда Вы меня поведёте, господин Косгроу? — Спросила она, когда они вышли из резиденции США. Солнце уже почти село, но было ещё довольно светло. Начались белые ночи. — Ну зачем же так официально, Элизабет? Можно просто Брайан. — Покачал головой он, засовывая руки в карманы брюк. Огляделся и посмотрел куда-то вдаль. — Прогуляемся вдоль Пенсельвании-авеню, если хотите, можем дойти до Белого дома. — С Вами я готова идти, куда угодно. Джеймс тихо усмехнулся в ответ и прищурился, смотря на коллегу сверху вниз, а она невольно вновь им залюбовалась. Нет, ну он был действительно очень симпатичным мужчиной. Высокий, статный, крепкий. Осанка идеальная, да и словарный запас немаленький. А какой голос!.. Тихий такой, вкрадчивый. Всегда Косгроу был идеально одет, побрит, пострижен и причёсан. Но было кое-что у него странное… Глаза. По одному его взгляду можно было понять, что человек очень уставший, и будто не хватает ему чего-то важного лишь для него одного. И Элизабет с самого начала её с ним знакомства искренне не понимала, почему этот человек решил заделаться в секретари, заниматься вот этой всей бюрократией. Ему бы в военные! — Это, несомненно, замечательно. Значит, пройдёмся до Белого дома. Льюис, осторожно идущий за ними, нахмурился. — «И чем он ей так понравился?» — Подумал Гиббс, скептически осматривая идущего где-то далеко впереди Косгроу. Парень был знаком с Элизабет с двенадцати лет, но она упорно продолжала держать его во френдзоне. Да и разница в пятнадцать лет слегка пугала афроамериканца. Он прекрасно понимал, что Косгроу может воспользоваться детской влюблённостью коллеги в… Своих целях. — Ну, раз Вы так хотите… — Она смущённо усмехнулась, отводя взгляд. Брайан глубоко вздохнул и вновь заговорил: — Расскажите о себе, Элизабет. — Но, насколько я помню, Вы сами собирались рассказать мне о себе и о складе своего «нестандартного» ума. — Мой ум действительно нестандартный, не уверен, что Вы поймёте, как он устроен. — Он достал из кармана брюк пачку небезызвестной «Мальборо», выудил оттуда сигарету, но зажигать её не спешил. Он слышал, что вождь скуривает по десять штук за день. Странно, что зубы у него продолжают быть белоснежными. Хотя… Это же воплощения, они всегда были на ступень выше человеческой расы. Агент же предпочитал курить редко, обычно один, очень редко два раза в день, неспеша, задумываясь о своём месте в этом мире и о том, кем же он, собственно, является теперь. — Вы таким образом пытаетесь намекнуть на моё слабоумие? — Кэмпбелл почувствовала едва ощутимый укол обиды. — Ни в коем случае. — Он всё-таки достал зажигалку и закурил, не смотря на собеседницу. Они оба устало усмехнулись. — Мне просто охота узнать Вас поближе. Она смущённо заправила за ухо выбившуюся тёмно-каштановую прядь. — А мне о себе и нечего особо рассказывать. Всю жизнь я пытаюсь найти себя. Знали бы Вы, сколько профессий я перепробовала, прежде чем уйти в политику… — Знакомо. — Сухо ответил Бруно, затягиваясь. — Правда? И как? Вы смогли найти себя? — После смерти жены — Было очень тяжело говорить о ней, как о мёртвой. — я дал обет безбрачия. Понимаете, мы ждали ребёнка, а я так хотел стать отцом. Но пьяному таксисту было на это плевать. После того случая я погрузился в отчаяние. Я не знал, что мне делать и как теперь жить. Больше не мог работать и потерял себя, как личность. Потом решил податься в политику. Итог Вы видите справа от себя. Смог ли я себя найти? Несомненно. — Ваша история — настоящий пример мужества и благородства. А то, знаете, многие мужчины после подобного ударяются в запой, так и умирают, а потом их трупы находят гнилыми, с опарышами в телах и противно жужжащими мухами над ними. Бр-р-р, аж самой противно стало. — «Да уж, Моррети постарался, сочиняя её.» — Это была ещё одна причина, по которой Косгроу относился к Моррети более, чем просто «товарищ по партии». Шпион молча выдохнул густой дым и ответил: — А Вы? Вы нашли себя? — А я? — Элизабет нахмурилась. — Я… Не знаю. С одной стороны, у меня всё есть, я не нуждаюсь в деньгах, живу в дорогих апартаментах, могу обеспечивать себя прекрасной пищей и лечиться у самых лучших врачей. Но с другой… Не хватает мне чего-то. Я будто пустая изнутри. — Она посмотрела на него глазами, полными отчаяния. Косгроу знал этот взгляд: так смотрят люди, которым действительно в жизни очень тяжело. И не в материальном плане, а в духовном. Такие люди чувствуют себя одинокими, никому не нужными отбросами. Они всю жизнь скитаются по миру, пытаясь найти свою вторую половинку, но не могут и, захлёбываяясь от собственной беспомощности, тихо умирают, а трупы их находят лишь через пару недель, когда запах становится невыносимым. — Скажите, у Вас были отношения? — Он успел тысячу раз обдумать (впрочем, он всегда тысячу раз обдумывает свои слова), прежде чем сказать ей это. А то ещё подумает что-нибудь не то… — Да, были. — Но, походу, она истолковала всё правильно. — И с мужчинами, и с женщинами. Только многолетняя выдержка не позволила ему отпрыгнуть от неё, как от прокажённой. Паолини до сих пор не мог смириться с тем, что в Америке это в порядке вещей. Он стиснул зубы, но остался полностью невозмутимым. И вновь сделал затяжку. — А почему же не получалось? — Не знаю, может, дело во мне, но все мои партнёры рано или поздно уходили от меня. — Возможно, Вам просто суждено быть одной. — У него-то была всего одна любовь — Сибилла. Она до сих пор там, в Италии, ждёт его вместе с уже повзрослевшим Теодоро. Он хоть помнит, как выглядит его отец? Сибилла — преданная фашистским идеалам женщина, она прекрасно понимает, какую должность сейчас занимает её муж, но, вероятно, она так и не рассказала Тео, кем же является его отец. — «У Лиз были партнёры?.. Странно, мне она ничего о них не рассказывала…» — Льюис почесал подбородок и вновь прислушался. — И после этого Вы заявляете, что не пессимист. — Я же сказал: не пессимист. Просто люблю мыслить наперёд. Это моё хобби. — Тогда почему Вы так уверены, что я так и буду всю жизнь одна? — Потому что Вы боитесь сделать первый шаг и хотите, чтобы мужчина… Ну, или женщина, сделал его навстречу к Вам. — Он вновь затянулся. — Да Вы прямо психолог какой-то. Психолог по любовным делам. — Хмыкнула секретарша, но было видно, что Косгроу резанул ей по больному. — Обращайтесь. В любовных делах я разбираюсь. — Усмехнулся собеседник в ответ. — Хи-хи… — Кэмпбелл прикрыла рот рукой. — Скажите, а что для Вас любовь? — Иллюзия. — Прошу прощения? — Ширма, — Косгроу в последний раз выдохнул дым и, увидев, что сигарета уже почти обжигает пальцы, выкинул её куда-то в сторону проезжей части. — понимаете. Для меня любви не существует. Существует лишь взаимная привязанность и плотское влечение. Взаимное удовлетворение, понимаете. Это мы и зовём «любовью». — «Звучит по-философски.» — Прокомментировал про себя афроамериканец. — А я вот считаю, что любовь — это нечто большее, гораздо большее. — И что же это по-Вашему? — Ну… Это трудно описать. — Она мечтательно вздохнула и крутанулась вокруг своей оси. — Любовь — это нечто романтическое, нечто… Такое прекрасное и фантастическое… — Странно, что с такими представлениями о любви Вас бросали все партнёры. Как Вы ещё не разочаровались в своей философии? — Кто ищет, тот всегда найдёт, господин Косгроу. — Она посмотрела на него своими тёмно-зелёными глазами, полными надежды. — Но Вы отношений не ищете. В чём тогда смысл? — «Логично.» — Про себя отметил Гиббс. — Смысл… Агх, Вы просто не понимаете! — Возможно. Нет такого человека, что понимал бы абсолютно всё. Элизабет лишь пожала плечами и посмотрела себе под ноги. — И… Какие же тогда отношения для Вас идеальные? — Спустя полминуты молчания спросила секретарша. — Для меня вообще не существует ничего идеального. У всех есть изъяны, не стоит кого-то идеализировать. Но самые лучшие отношения, как по мне, так это мужчина с женщиной и двумя детьми, живущими в полном достатке и без проблемы доверия. — Только лишь мужчина с женщиной? — Покосилась на него Кэмпбелл. — Ну я же белый гетеросексуальный мужчина, иного мышления мне не дано. — С сарказмом сказал Косгроу. Элизабет вновь рассмеялась, несмотря на то, что собеседник проговорил это сквозь зубы и совсем не улыбаясь, будто бы испытывал ненависть или что-то очень похожее к людям с нетрадиционной ориентацией. Неожиданно он остановился и посмотрел налево. — А вот и резиденция господина президента. Собеседница повернула туда голову: действительно, Белый дом. В его окнах горит свет, и тёмные силуэты людей внутри ходят туда-сюда, занимаясь рутиной. — Это что же получается… Нам пора прощаться?.. — Удивлённо спросила коллега. — Получается, что да. — Невозмутимо ответил шпион. А чего она ожидала? Резиденция представителя США находится в десяти минутах ходьбы от резиденции президента США, что весьма логично. Кэмпбелл встала напротив мужчины и скрестила руки на поясе, после чего слегка смущённо взглянула на него. Он посмотрел в ответ, наклонив голову. И она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг почувствовала что-то мокрое на щеке. Подняла глаза на небо, и тут же на неё упала капля. И ещё одна. И ещё. Тучи за время их прогулки сгустились, и начинался дождь. — Нам следует разойтись как можно быстрее: дождь начинается. Я вызову такси. — Нет, что Вы, не стоит! — Взмахнула руками собеседница. — Я без проблем смогу дойти до дома самостоятельно. Он посмотрел на неё таким взглядом, каким смотрит родитель на своё чадо, которое отказывается надевать шапку, выходя на улицу, а потом будет об этом очень сильно жалеть. — Ваше дело. — Спустя пару секунд напряжённого молчания сказал секретарь. Дождь усилился. Вот-вот он грозился превратиться в ливень. — Мы отлично поговорили, спасибо за прогулку. — Поблагодарила женщина, улыбаясь. — До завтра? — До завтра. — Улыбнулся он в ответ. Элизабет кивнула ему, развернулась и направилась дальше. Уходя, она отметила, что коллега так ничего ей о себе и не рассказал. Он молча смотрел ей вслед, чуть нахмурив брови; дождь стремительно заливал всё вокруг. Его капли холодными струями медленно стекали по его лицу, волосам; пиджак за считанные секунды вымок, а рубашка стала неприятно липнуть к телу. Дождавшись, пока секретарша скроется за ближайшим углом, шпион круто развернулся на сто восемьдесят градусов и периферийным зрением уловил какое-то движение. Кто-то практически мгновенно забежал за ближайшее здание. И этот кто-то явно был чернокожий. Косгроу стиснул зубы: — «Неужели этот придурок следил за мной?» — Подумал он. — Мистер Гиббс? — Командным, но спокойным тоном позвал мужчина. — Это Вы? Прошу, покажитесь. Ответом ему была тишина. Брайан продолжал смотреть туда, куда забежал таинственный незнакомец, и уж точно не отвлёкся бы от своего занятия, если бы телефон не зазвонил. Практически мгновенно агент вынул его из кармана и взял трубку. — Косгроу слушает. Кто говорит? — Центр агенту ноль два, приём. Как слышно? Мужчина опешил: обычно они звонили гораздо позже, в воскресенье, если не звонили вообще. Чаще всего именно он им писал письма, связывался через радистов и своих посредников — одним словом, передавал интересующую руководство информацию. Звонить Центру самостоятельно строго запрещалось в целях конспирации и конфиденциальности. Сейчас же он оказался в незавидном положении: всего в паре метров от него стоит тот самый человек, что будет цепляться за каждую мелочь, лишь бы как-то задеть или унизить тебя. Что уж говорить о разговоре с итальянцами-фашистами! Данная ситуация требовала немедленного решения, и Косгроу решил играть ва-банк: — Да, я Вас слушаю. — По причине того, что мистер Лауд сейчас не в Вашингтоне, а другие доверенные лица не могут передать Вам информацию самостоятельно, нам пришлось совершить данный звонок, ведь он не терпит отложений. — Я внимательно слушаю. — Поступил приказ высшего командования: майор Кёлленберг требует данные по НАТО в этот четверг срочно. — Но поставщик приедет только в пятницу. — Поставщик?.. — Непонимающе вопросил говорящий. Видимо, он там новенький. Брайан сумел расслышать недовольные возгласы его коллеги-связиста: — …Идиот, он про Лауда! Если он называет вещи не своими именами, значит, рядом есть кто-то посторонний! — Diavolo! Прошу прощения. — Собеседник вновь вернул себе серьёзный тон. — Вы сможете передать информацию при помощи мистера Уайта. — Так называли одного из радистов, приставленных лично по приказу Моррети. — Я понял. Значит, торт привезут в четверг? — Завуалированно переспросил агент, видя, как Гиббс медленно выходит из своего «укрытия». — Именно. — Отлично. В четверг, так в четверг. Уверен, что заказчик будет доволен. — «Заказчик» лично свяжется с Вами, когда у Вас выдастся свободная минутка. — Я смогу обговорить всё в пятницу вечером. А Льюис медленно приближался к коллеге, думая про себя: «Какой, нахер, торт?..» Он более, чем подробно изучил личное дело Брайана Джеймса Косгроу и нигде там не было сказано, что он как-то связан с кондитерами. Его извечный соперник тем временем продолжал нести какую-то ахинею: — Да, я заеду к кондитеру. Я, как он и просил, купил нужные ингредиенты. Их у меня даже в избытке. Я понял. Нет, всё идёт по плану. Хорошо. Обязательно. Торт получится превосходным, заказчик будет рад, как и его друзья. Я Вас понял. Нужное докуплю. До свидания. — Он повесил трубку и убрал телефон в карман. Проделав эту операцию, секретарь посмотрел на подошедшего афроамериканца: — Зачем Вы за мной следили? — Что за торт, мистер Косгроу? — Вы не ответили на мой вопрос. — Я отвечу на него, как только Вы ответите на мой. — Гиббс скрестил руки на груди и вопросительно поднял бровь. — Раз уж Вас так интересуют аспекты моей жизни, то, что ж, всё просто: один мой знакомый заказал торт у кондитера-любителя; он работает в одиночку, живёт довольно бедно. А я его сосед. Он попросил меня купить пару ингредиентов и сообщил, что торт будет готов в четверг. Не пойму, зачем Вам эта информация… Меня гораздо больше интересует вопрос, зачем Вы следили за мной. — Из любопытства. Наш начальник и так слишком сильно выделяет Вас, так Вы ещё и какие-то шашни крутите со своей коллегой, которая, напомню, младше Вас на пятнадцать лет. — Во-первых, я не кручу никаких шашней, — Он пошёл обратно, в сторону резиденции США, сцепив руки в замок у себя за спиной. — во-вторых, Элизабет никогда не будет являться мне кем-то большим, чем коллегой по работе. Льюис непонимающе последовал за ним и догнал практически мгновенно. — Куда это Вы? Возвращаетесь в столь ненавистное для Вас место работы? — Ядовито спросил он. — Ну, я возвращаюсь к нашему любимому начальнику хотя бы потому, что у него осталась моя машина, да и портфель с документами тоже. — Что Вы от нас скрываете, Косгроу? — Подозрительно спросил Льюис. — У Вас паранойя? Не знаю, запретить Вам размышлять я уж точно не могу и не хочу, но вот посоветовать выпить какой-нибудь седативный препарат настоятельно рекомендую. Собеседник бросил на него злобный взгляд, но промолчал. Остаток пути прошёл в тишине, разбавляемой лишь шумом проезжающих машин и редкими раскатами грома, раздававшихся где-то вдалеке.***
— Добрый вечер, господин Косгроу! Я как раз приготовила Вам ужин! — Раздался радостный возглас домработницы откуда-то со стороны кухни. — Добрый, Агата. — За то время, пока он шёл от гаража к дому, мужчина успел как следует промокнуть. На улице разразился самый настоящий ливень, и дождь лил, как из ведра. Он безнадёжно испортил причёску, да и одежду тоже. Она высохнет минимум через сутки. По дороге к своему коттеджу Косгроу не забыл заглянуть в почтовый ящик. Там лежало письмо, отправленное неким Михаэлем Лаудом. Брайану не потребовалось и секунды, чтобы понять, от кого это послание: Лавджой опять в своём репертуаре. Мужчина, на ходу снимая пиджак, быстрым шагом прошёл в гостиную, где заботливая Агата уже разожгла камин. Он сел в кресло, облокотился на колени и молча прикрыл глаза, потирая переносицу. — Принесите мне ужин. — Устало проговорил Джеймс. — Как скажете! — Послышался с кухни ответ. Шпион лишь тяжко выдохнул и откинулся на спинку кресла. Он достал конверт с письмом. Почерк Лавджоя был ужасен, ещё и надписи оказались смазаны из-за дождя. Среди этих тёмно-синих клякс и разводов были различимы только псевдоним и почтовая марка из Теннесси. Оставалось надеяться, что само письмо хотя бы можно будет прочесть. В дверном проёме показалась женская фигура, держащая поднос с едой, и Косгроу поспешил убрать конверт в ящик небольшого кофейного столика, стоящего перед ним. Агата подошла к нему и поставила поднос на столешницу. — Ваш ужин, господин. Ещё горячий. — Спасибо большое, Агата, на сегодня Вы свободны. Я вызову Вам такси, а то ещё промокнете и заболеете, а мне этого не нужно. — Он намекающе оглядел себя. — Благодарю, господин Косгроу, но у меня с собой зонт, да и идти мне недалеко. Он лишь посмотрел на неё пару секунд и перевёл взгляд на то, что в ближайшее время нужно будет съесть — грибной суп, пюре с котлетой, ломоть поджаренного хлеба и чашка зелёного чая. — Ваше право. — Тихо сказал Брайан и, взяв ложку, зачерпнул в неё первую порцию супа. — Только, прошу, будьте осторожны. — Конечно, господин. — Она подбросила немного дров в камин, расфасовала их там кочергой и вышла из гостиной в коридор. Послышалась минутная возня, а после — звук открывающейся двери и шум дождя с улицы. — До свидания, господин Косгроу! Я ушла! — До свидания, Агата. — Дверь за ней захлопнулась, и мужчина услышал звук закрывающегося замка. Дубликат ключей был только у домработницы, так как Косгроу частенько уходил на работу раньше, чем она приходила. Но он не беспокоился насчёт того, что она найдёт то, что находить не надо. Кода от его сейфа она не знала и даже предположить не могла, где он прячет свои самые сокровенные секреты. Да и секретов от неё, по её мнению, у него не было. Доев суп, Косгроу достал письмо из ящика стола и осторожно распечатал конверт. В целом, письмо не пострадало, лишь края его немного отсырели. Текст его гласил: «Друг мой сердечный! Рад сообщить, что приеду гораздо раньше — 26.05.21. Надеюсь, Вы там не загнулись без моего общества, и Вас не поймало ФБР! Приеду рано утром, где-то в семь, а вечером сможем встретиться и, возможно, сходить в бильярдный клуб и сыграть пару раундов с тем очаровательным мексиканцем. Или сходить в бар. Или в казино. Или… Опять заняться Вашим долгом перед Отечеством. Уверен, за это время Вы смогли нарыть много полезной информации, и Ваши друзья-фашисты вновь получат преимущество. Даже не представляю, как Вам тяжело. Вы — большущий молодец, все мои люди Вас уважают! Ждите, скоро встретимся.Ваш коллега, соотечественник и друг, М. Лауд.»
Косгроу вновь тяжело вздохнул. Минимум информации, максимум воды. Он ненавидел подобные «сообщения». Лавджой умел растягивать две строчки на десять, и это, несомненно, было одним из его немногочисленных достоинств. Ещё секунда — и смятый исписанный листок стремительно летит в огонь.