14.VI.2021 (13 часов 39 минут)
Вмешательство НАТО изменило ход войны. Если до этого неофашисты непобедимым маршем шли на Рим и уверенно громили врагов, то теперь повстанцы всё чаще стали отступать и оставлять ранее оккупированные территории. Но, несмотря на это, операция «Пизанский прорыв» завершилась успехом, и фашисты вошли в Пизу десятого числа, полностью разгромив войска республиканского правительства и НАТОвцев. В честь взятия города генштаб устроил такую попойку, что на следующий день у всех головы болели так, будто по ним тяжеленной кувалдой ударили. Моррети был лично награждён Итальянским Королевством; ему вручили военный орден Италии — одну из высших наград. Генерал своему вождю чуть ли не в ноги от этого кланялся. Но, несмотря на взятие города и установления там тотального контроля, дела на фронте медленно, но верно начинали оборачиваться против них. Понимали это не только бравые вояки, но и министры, что, кстати, неплохо исполняли свои обязанности. Хайльманн, только-только получив в руки власть, тут же развил лихорадочную деятельность. За эти тринадцать дней он несколько раз посылал лично США и высшим чинам НАТО телеграммы с просьбой о встрече. Естественно, все эти телеграммы рвались в клочья, а просьбы новоявленного главы МИД Италии смачно отфутболивались. Что уж там, Итальянское Фашистское Движение уже успели причислить к террористическим организациям по типу ИГИЛ, Аль-Каиды и прочего, что для фашистов являлось нехилым оскорблением. Королевство никак не прокомментировал рвение своего МИДа сесть за стол переговоров, и было непонятно, с одобрением он к этому относиться или же нет. «Если не запрещает, значит, можно.» — Думал фон Хайльманн, нервно меряя шагами свой кабинет и время от времени смотря в большое окно, держа в руках свой излюбленный мундштук. Именно этим он и занимался сейчас, правда, без мундштука; просто ходил по помещению туда-сюда и смотрел в пол. В середине кабинета, где стояли два роскошных кожаных кресла и кофейный столик, вальяжно сидел майор Кёлленберг, попивая воду (алкоголь ему пить было строго запрещено) и наблюдая за министром своими блестящими, хитрыми глазами. — Они ни в какую не хотят идти ко мне настречу, как бы я ни старался! Если мы немедленно что-то не предпримем, то это может закончиться очень плачевно. — Не хотите на эшафот? — Вальтер улыбнулся уголком губ и отпил немного воды. Иоахим поджал губы и злобно глянул на военного сверху вниз, скрестив руки за спиной. — Я волнуюсь за наших солдат и за обычных гражданских жителей. НАТО окончательно потеряло совесть — погибло более двадцати тысяч гражданских, и это число постоянно растёт. Вальтер молча опустил голову, рассматривая своё отражение в воде и медленно крутя ножку бокала. — Роатта больше всех нервничает. Я его не видел уже неделю, всё не вылезает из своих застенков. Когда я видел его в последний раз, то заметил засохшую кровь у него под ногтями и на рукаве кителя. — Тихо сказал он. — Это не к добру — он никогда не пытал подозреваемых лично. — А? — Непонимающе спросил министр и обернулся. — К чему Вы? — У меня всё схвачено, герр minister, можете не волноваться, с Вами за стол переговоров сядет не только Столтенберг, но и сам США. — Он залпом выпил воду и с громким стуком поставил бокал на столик. Хайльманн в два шага преодолел расстояние от окна до кресла и резко упёрся руками на оба подлокотника, наклонившись к гостю и пристально смотря ему в глаза. — Что Вы задумали, Кёлленберг? — Разрешите закурить, достопочтенный герр minister. Министр нехотя отстранился, отошёл на шаг и расстегнул пиджак, после чего сел на край стола. — Разрешаю. — И тут же сам достал мундштук и принялся вставлять в него сигарету. Кёлленберг неспеша достал спичечный коробок и сигаретную пачку. Закинул ногу на ногу, поджёг спичку, поднёс её к сигарете и закурил. Где-то минуту в кабинете министра иностранных дел царила тишина, разбавляемая лишь шумом проезжающих на улице машин. — По данной стратегии мои люди… Временно поместят под свой контроль американского посла и НАТОвского генерала. — Сказал Вальтер после того, как сделал две затяжки. — А Вы уверены, что от этого НАТО сядет за стол переговоров? — Съязвил министр, глядя на майора, как на умалишённого. — Я всегда во всём уверен. Шантаж — древняя классика, но тем не менее до сих пор отлично работающая. Неужели Вы думаете, что НАТО добровольно сядет с нами за стол переговоров? Нет. Нам нужен катализатор для этого. Иоахим тяжело выдохнул и вновь посмотрел на шефа внешнеполитической разведки, неопределённо взмахнув в воздухе мундштуком с тлеющей сигаретой. Министр вытянул ноги и, поразмышляв с полминуты, поинтересовался: — Расскажите, что Вы знаете об американском после и том генерале. И о ходе этой Вашей операции. — Я давно навёл на них справки. О, поверьте, Вам понравится.***
Справки он действительно навёл и навёл их немало. Всё было распланировано до мелочей. — Вы отдадите их Роатте? — Спросил министр, когда Кёлленберг закончил свой рассказ. — Роатте? Не смешите. Я не хочу, чтоб из них все кишки выпустили. Нет, хоть они и будут в плену, но будут в комфортном плену, чтобы всё обошлось безо всяких конфузов. Условия просты: либо вы, господа Североатлантики, идёте навстречу к нам, либо конец вашим подданным. А ведь у генерала трое детей… Штаты, хоть и нехотя, но согласятся, а за ними и остальные. Вы знаете их политику. — Он положил бычок в стоящую на столе пепельницу. — Такова моя ставка. — Вы очень рисковый человек, Вальтер. — Хайльманн встал и вновь начал мерить кабинет шагами. — Но есть ли смысл от такого сотрудничества? Когда «партнёр» готов идти навстречу лишь под дулом пистолета? — А у нас есть иные варианты, герр minister? Если Вы так уверены в том, что нам необходим Запад и без него мы, как рыба без воды, то иных способов усадить его за стол переговоров нет. — О, нет. — Министр положил мундштук в пепельницу и подошёл к окну, скрестив руки за спиной. — Мы прекрасно сможем обойтись и без Запада, но зачем нам лишние жертвы? Если мы сможем договориться, то, вероятно, последующая… Блокада Италии может быть не столь жестока, как если бы мы полностью перерезали все контакты с Евросоюзом и США. — Вождь будет недоволен Вашими доводами. — Вождь любит авантюры — Он вновь обернулся и скрестил руки на груди. — и свой народ особенно. Если бы он был против то, я не сомневаюсь, вызвал бы меня к себе на ковёр сразу же, как только я послал первую телеграмму. Он наблюдает и хочет понять, куда же заведут его эти дипломатические игры. Пусть он и ненавидит Америку и НАТО, но, я уверен, он полностью понимает, что будет, если мы прекратим с ними всяческое общение и начнём проводить политику изоляционизма. Как бы то ни было печально, Италия не выживет без импортных товаров из Северной Америки и Европы, и в стране начнётся кризис, а за ним и народные восстания, а нам такого не нужно. — А Вы весьма наблюдательны, герр minister. — Кёлленберг вновь налил себе воды и, достав две таблетки, закинул их в рот и тут же проглотил, залпом выпив почти половину бокала. — Но не играйте с огнём. Милость вождя может в миг смениться яростью, если Вы зайдёте в своих переговорах слишком далеко. — Я уверен, что Вы уверены, что он воплощение большого ума и умеет различать бездумного фанатика от трезво мыслящего человека. — Не думаю, что Моррети, Санторо и Роатту можно отнести к бездумным. — Они — умные люди, но с узким кругозором. Не видят никаких альтернативных вариантов, кроме полной победы фашизма и возвращения к тридцатым годам двадцатого века. А если допустить мысль, что нет? — Он недовольно взмахнул рукой и потёр переносицу, пригладил волосы и вновь уселся за стол. Вальтер лишь тихо хмыкнул. Он точно не был фанатиком и часто допускал вариант, что Четвёртый флорентийский бунт закончится для неофашистов полным крахом. Министр иностранных дел явно был человеком, думающим наперёд, не как Моррети или кто-то подобный ему. Кёлленберг мысленно записал Хайльманна в союзники на случай непредвиденных ситуаций, способствующих искоренению фашизма раз и навсегда. Теперь он знал, как, куда и когда можно будет надавить на министра и склонить его на свою сторону.***
— Постирайте свой китель, Роатта, что это такое? — Италия брезгливо указал свёрнутой в трубочку газетой на заметные красные пятна на рукавах генерала полиции и нахмурился. — Прошу прощения, я стал совсем рассеянным в последнее время. — Он расстегнул китель и снял его, оставшись в чёрной рубашке и галстуке. Китель, неприятно позвякивая надетыми на нём медалями и орденами, вскоре оказался на плече генерала. — Если уж и принимаете участие в допросах подозреваемых, то хотя бы верхнюю одежду снимайте. — Королевство прошёл к своему столу и сел за него. Сидящие в противоположном конце просторного зала Моррети, Визель и Бьянки молча переглянулись. Нервно ходящий туда-сюда Манчини уставился в окно своим беспокойным тёмно-зелёным взглядом и вновь оттянул безжалостно врезающийся в шею воротник рубашки. У всех из генштаба появилось новое обмундирование ещё когда Савиано прорвался к ним со своими людьми. Практически полностью идентичные серо-синие кители, галифе, фуражки, рубашки и галстуки тем кителям, что носили итальянские генералы и чиновники во времена Муссолини. И, хоть никто из генералов не подавал признаков того, что им в этой форме некомфортно, Манчини постоянно приходилось ослаблять воротник проклятой рубашки, что так неприятно впивался в шею. Было ощущение, что эту самую рубашку ему пошили на размер, если не на два, меньше. Это было дополнительным поводом для нервов. — Вас понял, вождь. Такого больше не повторится. Королевство устало выдохнул и размял затёкшую шею. — Сядьте. Амилькаре быстро прошёл к свободному креслу и осторожно присел, положив китель на подлокотник. Италия сцепил пальцы в замок и исподлобья глянул на подчинённых. Манчини тут же перестал лицезреть вид из окна и уставился на вождя, как и все остальные. — Я долго думал и решил, что нам необходимо объединить полицию, разведку, контрразведку, бюрократию и прочие «отделения» под эгидой общей организации и сделать так, чтобы данные «отделы» были под контролем одного человека, который бы регулировал их деятельность. Это и выгоднее, и безопаснее. Я не хочу допустить саботажа и шпионажа в своём государстве. Что у нас с контрразведкой? Кто занимает пост её начальства? — Должность вакантна. И внешне-, и внутриполитической разведкой руководит этот юнец Кёлленберг. — Незамедлительно ответил Моррети, сцепив пальцы в замок, поставив руки на колени и оперевшись о них головой. — Это плохо. Приказываю разъединить внешнюю и внутреннюю разведку и немедленно найти на пост главы последней кого-то умного, хитрого, здравомыслящего, преданного режиму! Известите об этом синьору Санторо, она найдёт такого в кротчайшие сроки, я уверен. — Он потёр переносицу и на секунду опустил взгляд на стол, но после опять посмотрел на генералов и секретаря. — Есть ещё какие-нибудь вакантные должности, о которых я не знаю? — Нет, синьор. — Вставил слово Алессандро. — Я недавно перепроверял всё и вся. Санторо действительно навела порядки и полностью уладила определённые… Неполадки в нашей иерархии. Её реформа, касаемая полиции, а также реформы министров юстиции, экономики и финансов, распределили всех по должностям и полностью ликвидировали беспорядок в Итальянском Фашистском Движении. На данный момент нам не хватает лишь начальника контрразведки. — Это хорошо. Вернёмся к эгиде над «отделами». Они работают на благо нашего государства, но работают разрозненно и без особого желания взаимодействовать. Мы это исправим. Данная организация будет входить в состав МВД, а также следить за госбезопасностью и прочим. За основу мы возьмём РСХА. Моррети и Бьянки удивлённо вскинули брови; у Манчини челюсть отвисла и глаза округлились; Роатта чуть нахмурился — его эмоции нельзя было точно определить из-за очков; Визель же просто отвёл взгляд и сдул прядь, выбившуюся из его причёски и теперь спадающую на лоб. — РСХА? Reichssicherheitshauptamt? — Повторил Моррети, отчего Манчини посмотрел на него глазами-пятаками. Бьянки усмехнулся и негромко стукнул своей тростью, тихо проговорив: — Немецкий — язык дьявола. — Именно оно. Как бы мы не старались дистанцироваться от Третьего Рейха, он продолжает нас преследовать. — Королевство усмехнулся, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. — Вы, наверное, спросите: почему я пригласил лишь вас пятерых, а не собрал весь генштаб? А я отвечу: у вас, товарищи, есть уши и глаза везде, уж я-то знаю. — Не имею ни малейшего желания оскорбить Ваше мышление, но уши и глаза везде есть у Кёлленберга, но точно не у меня. — Сказал Бьянки. — Кёлленберг не входит и не входил в высшие эшелоны власти, я исключил его из генштаба; поверьте, Вашу биографию я изучил досконально и знаю, что Вы знаете всё, что только можно знать. И Кёлленбергу стать майором, несмотря на его больную печень, помогли тоже Вы. — Вы же ничего ему не сделаете за мою небольшую услугу? — Слегка встревоженно спросил Риккардо, поднимая голову. Италия рассмеялся: — Ну что Вы, нет, конечно! — Он закашлялся и тут же вытер губы тыльной стороной ладони. — Он хорошо работает. — Фашист резко встал и, заведя руки за спину, подошёл к сидящим подчинённым, смотря на них сверху вниз. — Я поручил нашим дизайнерам разработать флаг, нашивки и шевроны для данной организации; они активно этим занимаются. Структура так же разработана. Всё, что я прошу от вас, товарищи, — это отыскать при помощи ваших связей подходящих для главы Главного Управления Государственной Безопасности и принести мне досье каждого из них. Я просмотрю их и приглашу самых перспективных людей на собеседование, а после мы с вами вынесем вердикт. — С нами? — Переспросил Манчини. — А с кем же ещё? Вы — самые влиятельные люди в партии и в MFI в целом. Да и я с вами совсем недавно и толком никого из партии не знаю. — Это была чистейшая правда. Эти четверо были самыми выдающимися людьми в упразднённой ранее Национальной Итальянской Партии. Манчини, собственно, как лидер партии, Моррети, как, пожалуй, её самый активный деятель и оратор, Бьянки, как старейший её член, а Роатта, как вездесущий и всезнающий служитель закона: ещё задолго до начала бунта он работал в полиции и сколотил там немаленькую карьеру. Визель был начальником партийной канцелярии, но тем не менее Королевство решил пригласить его на выборы главы ДГСС скорее не из его статуса и влияния, а из того, что он его секретарь, а секретари занимаются организацией, распределением, документами и прочей бумажной волокитой. Проще говоря, Визель должен будет записывать и внимательно документировать всё происходящее, а потом отдать результаты в какое-нибудь популярное газетное издательство, чтобы оно быстро распространило новость о том, что у фашистов появился новый орган власти. — Вопросы есть, товарищи? — Прошу прощения, вождь, — Роатта явно был недоволен сложившейся ситуацией. — но разве полиция не должна сохранять суверенитет от каких бы то ни было организаций? Мы подчиняемся только МВД, нет? — Значит, теперь не только МВД. — Резко присёк его фашист и подошёл к окну. — Через три дня я хочу видеть карточки претендентов у себя на столе. Если вопросов больше нет, то все свободны. И, синьор Визель, принесите мне, пожалуйста, чашечку латте.***
— Не, ты слышал его?!.. — Чезаре яростно топнул ногой, как только оказался в мужском туалете на пару с Моррети — у того внезапно пошла кровь из носа. Для него это не было редкостью — помимо слабого иммунитета, азооспермии и некоторых других незначительных болячек Габриэле страдал от недостатка витамина C, что и приводило к хоть и редким, но всё же случающимся носовым кровотечениям. Амилькаре нередко видел, как Клара заботливо вытирала ему кровь, прикладывала холодный компресс и очень аккуратно останавливала кровотечение. Когда же Клары не было рядом, Пауль был вынужден оказывать помощь самому себе. Чезаре, откровенно говоря, завидовал ему. У него с Джулией отношения начали портиться практически сразу после свадьбы. Даже рождение Либерты не спасло их отношения — супруги поняли, что изначальная страсть прошла, и они не подходят друг другу. Но решили не разводиться из-за ребёнка. У Клары и Габриэле, хоть и не было детей, но были настоящие счастье и любовь. — «Значит, теперь не только МВД», тьфу! — Передразнил он фразу вождя, будто бы тот был не лидером всех итальянских фашистов, а их классным руководителем. Моррети умыл лицо, стёр дорожку крови и вставил в левую ноздрю ватку, закрыл кран и повернулся к генералу полиции, смотря на него так злобно, что Роатта невольно сглотнул. — Если вождь решил, что данный орган необходимо учредить, значит, у него есть для этого основания. — Хули нам нужно какое-то подобие РСХА?! Зачем?!.. Нам и МВД достаточно! Сейчас и так проблемы на фронте, а он вместо того, чтоб войной заняться, придумывает бесполезные спецслужбы! — Его решение неоспоримо! — Воскликнул Моррети и тут же прикрыл глаза, потирая переносицу, пытаясь успокоится. — С фронтом я разберусь, а тебя бы за этакие заявления и самого отправить к своим надо! — Он цинично прошёл мимо него и, открывая дверь, прошипел: — Подумай над своим поведением и молись, чтобы вождь не узнал о твоих словах, иначе ты быстро лишишься всех своих регалий! — И вышел, громко хлопнув дверью. — Да пошёл ты нахуй! — Прокричал он в ответ и вновь топнул ногой, но поскользнулся и с грохотом свалился на мокрую плитку.***
Румыния сидел за столом в уже привычной для него столовой, попивая доставленную по его просьбе цуйку. Венгрия лениво валялся на стоящем в углу диване, смотрел свои русские мыльные оперы и иногда выкрикивал различного рода комментарии с щепоткой нецензурщины в них. Вот, например, опять: — Söpredék, hogy hagyhattad el?!.. Румын нахмурился и вновь посмотрел на поварёнка, что глядел на него своими большими невинными глазами и одновременно с этим чистил картошку. После того, как Королевство отказался налить ему немного цуйки, тот безмолвно смотрел на него, как бы продолжая просить испробовать самогон и почему-то зная, что в силу своего характера Румыния скоро сломается и нальёт ему немного. Так и случилось. Румын глубоко вздохнул, налил в стопку где-то половину и молча пододвинул её в сторону поварёнка. Тот благодарно улыбнулся и, подбежав к столу, выпил залпом сразу всё и тут же закашлялся, за что не слабо получил дуршлагом от синьора Карузо по затылку. Повар, хоть и был немым, умело держал своего «ассистента» в узде. — Ай! — Вскрикнул поварёнок. Синьор Карузо указал на неочищенную гору картошки, и мальчик поспешил вернуться к своему занятию. — Poglavniče, Bog ti pokoj dao, ti si junak bio i ostao-o-o! Junak bio, u travanjskom polju, državu si obnovio svoju-u-u-u! — В столовую ввалился Хорватия, сжимая в руке банку с пивом. В последнее время они с Болгарией приходили в бункер лишь переночевать, а наутро куда-то уходили и шлялись по городу целый день. Неизвестно, чем они там занимались, Румыния этим не интересовался. Независимое Государство опёрся плечом о дверной проём и сделал глоток пива, после чего весело поинтересовался: — А где Рейх? — Опять заперся у себя в каморке. — Ответил мадьяр, не отрывая взгляда от сериала. — А, ну ладно. А Италия не вернулся ещё? — Нет. Наверное, опять ночевать на работе будет. В последнее время ситуация на фронте стала нестабильной, и он полностью погрузился в работу. Уже даже не боится, что в мэрию прилетит ракета. — Ответил Румыния, вновь наливая цуйку в стопку. — Ой, бля, так и подохнуть можно! А если прям по ним шибанёт? Румыния не ответил, лишь закатил глаза и, взяв газету со стола, принялся её читать. Хорват прекратил подпирать дверной проём и вышел в коридор, проворчав: — Хоть бы про нас вспомнил, дуче недоделанный.