— ¤ O ¤ —
Совершеннолетние во время обучения в школе чародейства и волшебства Хогвартс, очевидно, имеют свои преимущества. Одно из них — привилегия не придерживаться официальных выходных в Хогсмиде, чтобы посетить шотландскую деревушку волшебников. Как влюбленная парочка, Рон и Гермиона пользовались этим, встречаясь в «Трех метлах» каждую субботу неизменно с начала семестра. Гарри находил это довольно милым, хотя и нервно ожидал того дня, когда Гермиона, несомненно, откажет во встрече своему парню в пользу своего обычного увлечения учебой перед предстоящими экзаменами Ж.А.Б.А. Однако на данный момент их субботы в «Метлах» священны, и так же надежны; и неизменно Рон настойчиво приглашает Гарри сопровождать его туда вместе с ним при каждой их встрече, как Гермиона также была столь непреклонна в своих совах. И когда уже наступили первые выходные ноября, Гарри наконец-то решился отправиться на север, чтобы присоединиться к ним. Когда он аппарирует в переулок рядом с магазином перьев «Писарро», его встречает не настоящий моросящий дождь, а скорее ощущение влажного воздуха, характерное для таких дней поздней осени, когда так и хочется свернуться калачиком перед камином с чашкой чая. Дрожа от порыва ветра, пробравшегося под воротник его куртки, Гарри опускает плечи и спешит по почти пустынной главной улице к пабу и ожидающим его друзьям. Маленький колокольчик на двери весело звенит, приветствуя его, когда он входит в паб и тепло сразу же запотевает очки Гарри, заставляя его стоять на месте несколько долгих секунд, прежде чем он смог осмотреть помещение. Прошло более двух лет с тех пор, как он в последний раз был внутри; последний раз — в тот роковой день, когда Кэти Белл передали проклятое ожерелье, которое едва не лишило ее жизни. Сегодня в пабе не так много народу, как Гарри когда-либо видел, а только несколько человек, разбросанных за разными столиками по всему заведению, а их приятная болтовня была достаточно тихая, чтобы не атаковать барабанные перепонки Гарри так же яростно, как и громкий шум, который он помнит со школьных времен. Несмотря на то, что с момента завтрака прошло всего несколько часов, от запахов из кухни у Гарри заурчало в животе, и он уже собирался направиться к бару, чтобы поприветствовать Розмерту, когда услышал знакомый голос из дальнего угла комнаты. — Гарри! — пронзительно закричала Гермиона, поспешно лавируя между столами, чтобы обхватить его руками и крепко сжать в своих теплых объятиях. Они не виделись более двух месяцев, и только когда он вдохнул цветочный аромат ее шампуня, понял, как сильно он по ней скучал. — Привет, Миона, — бормочет он, прижимая ее к себе еще на мгновение, прежде чем наконец отпустить. Он отстраняется, встречаясь с ее яркими ореховыми глазами. — Прости, что я не… — Не волнуйся, Гарри. Я просто рада, что ты здесь. — Она улыбается и берет его за руку. — А теперь пойдем, присоединимся к остальным. — К остальным? — хмурится Гарри, позволяя затащить себя глубже в комнату. Остальные оказываются Джинни, Невиллом и Полумной, все они вскакивают со своих стульев, чтобы обнять Гарри, когда он подходит к столу, который они заняли после обеда. Когда Гермиона опускается рядом с Роном, она инстинктивно наклоняется, чтобы он обхватил ее сильной рукой за плечи, а Гарри занимает свободный стул напротив них и садится рядом с Невиллом. Еще до того, как они расселись, приходит Розмерта с подносом сливочного пива и раздает его, одновременно принимая заказы на еду. — Ну, как дела в замке? — спрашивает Гарри, как только она уходит. Он знает, что не сможет вечно отвлекать внимание своих друзей, но считает, что любая передышка, чтобы привыкнуть к их компании до начала допроса, может пойти только на пользу. Он позволяет им говорить, хмыкая и кивая во всех нужных местах, пока Гермиона рассказывает ему обо всех изменениях, произошедших с тех пор, как МакГонагалл заняла пост директора школы. Приносят еду, и Гарри уплетает свой пастуший пирог, рассеянно слушая разговоры остальных о новых профессорах, новых внеклассных занятиях, направленных на укрепление межфакультетного единства, и предстоящем Святочном бале. Невилл рассказывает ему о том, как продвигается ремонт разрушенного войной замка, а лицо Полумны озаряется, когда она говорит о недавно основанном студенческом союзе. Внимание Гарри возвращается к разговору, когда Джинни начинает говорить о квиддиче. Как новый капитан Гриффиндора, она с самого начала семестра ведет борьбу со временем, чтобы успеть привести новую команду в форму до стартового матча со Слизерином в следующие выходные. Поскольку поле было разрушено во время последней битвы, а ремонт был завершен совсем недавно, времени на продуктивную практику было не так уж и много. — Ладно, я пожалуй отлучусь в… — говорит Рон, вставая и махая рукой в сторону уборной. — Еще по порции сливочного пива? — Конечно, — кивает Гарри, присоединяясь к хору остальных участников стола. Когда Рон уходит, Гермиона пересаживается на его стул и начинает шепотом разговаривать с другими девушками. Гарри делает глоток своего пива и смотрит на Невилла. — Ну, что у тебя нового? — спрашивает он. — На этот раз у тебя был хоть один шанс насладиться обычной беззаботной подростковой жизнью? — Да, — говорит Невилл. Его голос звучит немного напряженно, и он прочищает горло, прежде чем продолжить. — Да, настолько беззаботная, насколько вообще может быть жизнь студента готовящегося к Ж.А.Б.А, я так думаю. Они обмениваются улыбками, и, приглядевшись, Гарри замечает, как Невилл сжимает свою бутылку сливочного пива с такой силой, что обычно загорелые костяшки пальцев побелели. Парень явно чем-то встревожен, и Гарри понятия не имеет, почему. — Тебя что-то беспокоит? — прошептал Гарри, желая дать Невиллу возможность высказать то, что у него на уме, не делясь этим с остальными за столом. — Да, это… — Невилл запинается, фиксируя свой взгляд на бутылке, когда он рассеянно начинает ковырять этикетку. — Это… — Невилл, — подталкивает Гарри, — что бы это ни было, ты можешь это сказать. — Просто… сорви пластырь. Будучи уверенным, что отсылка к магглам не принесет никакой пользы, он вместо этого говорит: — Просто скажи это. Невилл не выглядит особенно убежденным в словах Гарри. Пока Гарри ждет, пока тот наберется храбрости, он наблюдает, как Невилл обменивается коротким взглядом с Джинни. Не замечая пристального взгляда Гарри, она ободряюще улыбается Невиллу и возвращается к разговору с Гермионой и Полумной. — Ну, — в конце концов говорит Невилл, его взгляд переходит на дверь, через которую Рон только что вошел в комнату, и наблюдает за тем, как он направляется к бару, чтобы сделать заказ. — Мне интересно, как обстоят дела между тобой и Джинни? Я знаю, что вы не так часто виделись в последнее время, но как ты думаешь, вы снова будете вместе или… — Нет, — хмурится Гарри, удивляясь, почему Невилл вдруг стал так интересоваться его личной жизнью. — Прости, я знаю, что все от нас этого ждали, но, боюсь, нам придется подвести мир в этом деле. Он смотрит туда, где сидит Джинни, ее длинные гладкие волосы блестят медно-красным в свете свечей. Она такая красивая. Ее карие глаза сверкают, когда она хихикает над тем, что говорит Луна, такая же великолепная и живая, и просто… больше не желанная для него. Не так, как он всегда хотел. Не так, как Мал… Гарри делает глубокий вдох и прогоняет случайную мысль. — Я все еще люблю ее, — говорит он, игнорируя грубые нотки в своем голосе, — как друга и сестру, но… Нет, нам не суждено быть вместе, как я когда-то думал. При словах Гарри, напряжение уходит с плеч Невилла, заставляя их опущенными по крайней мере на дюйм перед глазами Гарри. — Значит, если она найдет кого-то другого, ты не… — Я буду очень рад, если она встретит того, кто сможет сделать ее счастливой. Правда. — Он смотрит, как Невилл снова улыбается Джинни, и, наконец, понимает, что Невилл пытается сказать. Ну конечно. Его не волновала личная жизнь Гарри, он просит разрешения встречаться с его бывшей. Когда Рон снова появляется за столом и начинает раздавать свежие бутылки сливочного пива, Гарри наклоняется, чтобы прошептать Невиллу на ухо. — У тебя есть мое благословение, приятель. Просто сделай ее счастливой, хорошо? — Отодвигаясь, Гарри ловит взгляд Джинни и ободряюще подмигивает ей. Когда Рон снова оказывается рядом с Гермионой, ее как магнитом притягивает к нему, и она прижимается к его боку, целуя его в щеку, когда он снова обхватывает ее рукой. Они так подходят друг другу, их любовь и привязанность настолько естественны, что почти невозможно понять, почему им понадобилось почти семь лет, чтобы наконец-то быть вместе. Сердце Гарри замирает, когда он наблюдает за двумя своими лучшими друзьями вместе, такими счастливыми от того, что они нашли друга друга, — и совсем не завидует им. Ни капельки. Ладно, может быть, немного. Но это неважно. Они счастливы, и это все, что имеет значение. — Итак, как там Тедди? — спрашивает Гермиона, положив голову на плечо Рона. Гарри требуется секунда, чтобы понять, что она говорит с ним, и еще одна, чтобы осознать ее слова. — Он очарователен, — усмехается он, вспоминая, как всего несколько часов назад наблюдал за мальчиком, ползающим по гостиной. Подумать только, всего несколько недель назад он едва мог перевернуться… — Я так рад быть рядом с ним, Миона, я даже не могу… Знаешь, я думаю, что он лучшее, что когда-либо случалось со мной. Гермиона сияет от его слов, поднимая голову, чтобы посмотреть на него как следует. — Я вижу это, Гарри. Я не видела тебя таким живым с тех пор, как ты встречался с Джинни на шестом курсе. Не так ли, Рон? — спрашивает она, легонько подталкивая своего парня под ребра. — Разве он не выглядит оживленным? — Э-э, — хмурится Рон, неуверенно изучая Гарри, — я думаю… — Да, — присоединяется Джинни, — это почти как если бы он был… — … влюблен, — добавляет Полумна, когда Джинни колеблется. — Да! Именно! — Джинни ухмыляется, вздергивая брови в сторону Гарри. — Итак, кто же эта счастливица? Взгляд Гарри, направленный в ее сторону, не может остановить веселье, пляшущее в ее глазах. — Что? Кто? — восклицает Рон, оглядывая сидящих за столом, пытаясь понять, что происходит. — Какая девушка? — Нет, — вздыхает Гарри, резко качая головой, чтобы привлечь внимание Рона. — Нет никакой девушки. Джинни просто прикалывается. — Да? — Да ладно, приятель. Когда я вообще бы познакомился с девушкой? Ты же знаешь, что я ухожу от Андромеды только на воскресные ужины в Нору. — Все еще? — спросила Гермиона. Гарри бросает на нее ровный взгляд, который, как он надеется, передает все причины, чтобы она не начала снова пилить его по поводу его самоизоляции. К сожалению, это ее не останавливает. — Ох, Гарри. Тебе действительно нужно больше выходить в свет, знакомиться с новыми людьми. Прятаться вот так — это нездорово. — Я не прячусь. Я просто не хочу, чтобы меня сбивали с ног фанаты или преследовала пресса. — Или общаться с людьми, которых я не знаю. Или с людьми, которых я знаю, если уж на то пошло. — Тогда пойди в какое-нибудь маггловское место, где они не знают, кто ты, — умоляет Гермиона. — Только не позволяй себе стать затворником, хорошо? — Сейчас я здесь, не так ли? — Да, это так, — улыбается она, — и я рада тебя видеть. Я просто думала, что ты придешь намного раньше, что бы… Ну, знаешь, как бегство от… Кстати, как там дела? С ним, я имею в виду? — О чем, черт возьми, вы говорите? — озадаченно хмурится Джинни, с любопытством глядя то на Гарри, то на Гермиону. Гарри встречает взгляд Гермионы через стол. Они так и не смогли поговорить об этом, но, по крайней мере, ему удалось отправить ей ту сову. С тех пор Малфой вообще не упоминался в их переписке, и Гарри до сих пор не знает, что Гермиона думает обо всем этом. Она поднимает вопросительную бровь, и Гарри утвердительно кивает ей в ответ. В любом случае, было бы бесполезно долго пытаться сохранить это в тайне от остальных. — Племянник Андромеды сейчас живет у них, — говорит она и при этом ее теплые глаза не отрываются от глаз Гарри. — Кто? — спрашивает Невилл, заглушая удивленные возгласы Джинни и Полумны. — Хорьковая морда, — ворчит Рон, и его раздраженный ответ был достаточно резким, чтобы отвлечь внимание Гарри от забавной ухмылки, появившейся на губах Гермионы. — Малфой живет с тобой? Вскрик Джинни был на грани того, чтобы рассказать об этом всему пабу. — Ш-ш-ш, — сверкнул Гарри на нее глазами, — потише, ладно? И да, так и есть. — Как долго? — спрашивает Невилл. — С момента суда над ним. — Но… это ведь было больше двух месяцев назад? — выдыхает Джинни. — Я помню, что мы разговаривали об этом дома перед началом школы. Он тогда уже жил с тобой? Гарри кивает, а его словесный ответ застрял в горле, когда Рон зарычал. — Я до сих пор не понимаю, как ты можешь терпеть этого надоедливого придурка все время рядом. Будь я на твоем месте, я бы в мгновение ока переехал обратно в Нору. — Ну, — говорит Гарри, и воспоминания о том, как они вдвоем готовили ужин на днях, все еще свежи в его памяти. — Он не так уж плох, когда к нему привыкаешь. — Но почему ты вообще хочешь к нему привыкать? Вот что я хочу знать, — настаивает Рон. — Да, Гарри, — добавляет Джинни, — этот парень никогда не доставлял нам ничего, кроме проблем. — Однажды он спас мне жизнь, — подчеркивает Гарри. — А ты спас его задницу, — отвечает Рон. — Дважды! — Ну, да! — говорит Гарри, и волнение ползет по его конечностям, заставляя его крепко сжимать кулаки. — Мы же не могли просто оставить их гореть в Адском пламени, не правда ли? — А почему бы и нет? — О, не будь таким грубияном, — вклинивается Гермиона, положив руку на предплечье Рона. — Конечно, мы не могли бы. Мы не такие. На что Рон хмуро смотрит на нее. — Ты забыла, что он однажды чуть не убил меня? — Нет, милый, ведь эта медовуха предназначалась даже не тебе, не так ли? А даже если и так, почему ты должен опускаться до его уровня? Мы ведь выше этого, не так ли? — Да, наверное, — хмурится Рон. — И все же… — Итак, Гарри, — говорит Полумна, своим мягким голосом легко прерывая ход мыслей Рона. — Что вы делаете, когда вы вместе? — Э-э… Мы… в основном разговариваем. — Вы разговариваете? — фыркает Рон, недоверчиво. — О чем? — Ну, я не знаю… На самом деле, абсолютно обо всем. Квиддич, Шекспир… — Ты и Хорёк разговариваете о Шекспире? — Ну, да, — пожимает плечами Гарри. — Я же не могу с тобой обсуждать его пьесы, верно? И у него есть имя, знаешь ли. — Даже не начинай. Для меня он всегда будет Хорьком. — И для меня, — говорит Джинни. — Годрик, он всегда был таким пафосным мерзавцем. Спорим, он просто сидит и ждет, что с ним будут обращаться как с королевской особой, верно? — Нет, он этого не хочет. — Нет? Тогда что же он делает? — В основном, учится, — пожимает плечами Гарри, — и помогает заботиться о Тедди. — Ты шутишь. — Нет, на самом деле он очень мил с ним. И Тедди, кажется, он тоже нравится. Знаешь, он всегда становится блондином, когда слышит рядом голос Малфоя. — О, это так очаровательно, — лучезарно улыбается Луна, а ее большие голубые глаза встречаются с глазами Гарри, когда он удивленно поворачивается к ней. — Прости, что? — говорит Джинни, с расширенными от недоверия глазами. — Ты знаешь, что говоришь о том невыносимом придурке, который запер тебя в своем подвале? — Ну, технически он не был тем, кто держал нас в плену. Его даже не было дома большую часть времени, пока я была там. Но когда он был, он всегда старался заходить и приносить нам дополнительную еду и вещи. Однажды он даже одолжил мне книгу, когда подумал, что мне скучно. На самом деле, это очень заботливо с его стороны. За ее комментарием следует долгое молчание, когда все за столом пытаются сопоставить слова Полумны со своими воспоминаниями о надоедливом мальчике, которого все они раньше люто ненавидели. Учитывая, что даже Гарри — который недавно начал узнавать новую сторону этого человека — с трудом совмещает эти два понятия, а остальным должно быть еще тяжелее в своих попытках. — Ну, я все еще думаю, что ты сумасшедший, приятель, — в конце концов говорит Рон, качая головой, когда он достает свою палочку, чтобы произнести Tempus. — Который час? — спрашивает Невилл, поднимая свою бутылку, чтобы сделать последние глотки, пока она не опустела. — Почти три, — говорит Рон, — мне лучше поспешить. Джордж попросил меня подменить его сегодня вечером; они с Ли идут на матч Осы — Пушки. — Нам тоже лучше вернуться, — говорит Гермиона, целуя его в щеку, прежде чем достать свою сумочку. Гарри также встает и надевает куртку. — Я пойду с тобой, Миона. — Что ж, тогда увидимся завтра в Норе, — говорит Рон, протягивая Гарри руку для пожатия. — Да, конечно, — говорит Гарри со слегка натянутой улыбкой. Даже с такими близкими друзьями, как все они, послеобеденное общение отнимало у него все силы. Он уже отвык от этого, и ему кажется, что его голова вот-вот взорвется от впечатлений и обмена информацией. Он предпочел бы сразу вернуться домой, но одна мысль уже несколько дней не давала ему покоя, и он никак не мог от нее избавиться. Они терпеливо ждут на улице, пока Рон и Гермиона прощаются, неистово целуясь и крепко обнимая друг друга. Нет, Гарри вовсе не завидует. Он просто подчеркивает невероятность того, что когда-нибудь найдет кого-то, с кем у него будет такая же связь. Они знают друг друга так долго, все трое, и они прошли вместе через очень многое. Конечно, никто и никогда не сможет узнать и принять Гарри так, как Рон и Гермиона принимают друг друга. Когда они наконец возвращаются в замок, Джинни, Невилл и Полумна идут впереди, оставляя Гарри и Гермиону на несколько шагов позади. Моросящий дождь утих и оставил землю влажной. Воздух свежий и бодрящий, и Гарри жадно вдыхает его. В шотландском воздухе есть особый запах, который он никогда не ощущал в других местах, и он успокаивает его, когда он идет там в тишине, и единственный звук — слабая впереди болтовня его друзей и хруст гравия под его кроссовками. — Итак, что ты собираешься делать в замке? — спрашивает Гермиона, когда они достигают поворота, с которого открывается начальный вид на внушительное здание. — Я думаю навестить МакГонагалл, если она свободна. Я действительно не разговаривал с ней с после окончания войны… к тому же, кто-то только что сказал мне не быть затворником. Гарри смотрит на свою подругу, которая идет рядом с ним, и обменивается с ней нежной улыбкой. Она берет его руку и ласково сжимает ее, не отпуская, пока их взгляды возвращаются к дороге перед ними. — Миона, — говорит Гарри через некоторое время, — ты случайно не знаешь какое-нибудь заклинание, которое может соединить две двери в разных местах, что позволит тебе легко ходить из одного места в другое? — Хммм, — нахмурилась Гермиона, — я не уверена, но мне кажется, что я где-то читала что-то подобное. Сейчас не могу вспомнить, где именно, но если ты хочешь, я могу попытаться найти это снова. — Спасибо, Миона. Это было бы здорово. — Без проблем, я займусь этим завтра, сразу после того, как закончу эссе по трансфигурации. Для чего оно тебе вообще нужно? — Ничего особенного. Просто идея, которая у меня возникла. — Хорошо. Я сообщу тебе, как только что-нибудь найду. — Ты лучшая, Миона. Ты ведь знаешь это, правда ведь? — Да, я знаю, — улыбается она, снова сжимая его руку, прежде чем отпустить ее и ускорить шаг, чтобы догнать остальных. Когда Гарри смотрит в их сторону, он не может не улыбнуться при виде соединенных рук Джинни и Невилла.— ¤ O ¤ —
Понедельник, 9 ноября 1998 года Ну что это за жизнь? Думаю, что я должен был это заслужить — карма и все такое — но почему? Почему? К чему эти мучения — жить под одной крышей с этим сумасшедшим, нахальным мерзавцем? Можно подумать, я достаточно настрадался от него за годы учебы в Хогвартсе, но неееет. Неважно, как сильно я стараюсь избегать его; этот коттедж слишком мал, чтобы попытки избегания были успешными в течение длительного периода времени. Например, только что, когда я направлялся в свою комнату, чтобы забрать учебник, который я случайно оставил на своем комоде. Кто выходит из ванной как раз в тот момент, когда я поднимаюсь по лестнице? Да, ты угадала, Гарри, чертов, Поттер. Сначала он даже не заметил меня — чуть не налетел на меня, тупой придурок — занятый тем, что вытирал полотенцем свою невозможную копну волос. К счастью для меня, на этот раз он хотя бы не забыл надеть одну из своих отвратительных маггловских футболок. К сожалению, это была не одна из тех старых одежд размером с палатку, которые он когда-то носил, а плотно облегающая одежда, которая упорно ползла вверх по его телу, когда он сгибал руки, ероша полотенце на голове. И что, если мои глаза были притянуты к тому проблеску плоского смуглого живота, которым он откровенно светил передо мной? Ну, я-то уж точно не виновник, верно? Разве моя жизнь и так недостаточно несчастна? Я скучаю по Блейзу. Я скучаю по Тео. Я даже скучаю по Пэнси, такой невыносимой стерве какой она и является. Я скучаю по Милли, и Дафне, и Грегу, и… Винсу. Нет, я знаю, что не всегда был лучшим из друзей — я прекрасно знаю, как плохо я относился к ним время от времени, спасибо. Пожалуйста, не напоминай мне об этом — но они все равно были моими друзьями. Я знаю, что в том, что между нами произошло, виноват только я сам, в конце концов, ведь это именно я отдалился от них. Но я сделал это только для того, чтобы защитить их. Я знаю, как я хвастался своими близкими отношениями с— ¤ O ¤ —
Босые ноги Малфоя действительно ледяные, как и предполагал Гарри. Об этом он узнает самым суровым образом; в следующий вторник, вечером. Погода была ужасной весь день, лил дождь и холодный ветер проникал во все возможные щели. Когда Малфой присоединяется к Гарри в детской незадолго до полуночи, Гарри сидит боком на диване, прислонившись спиной к подлокотнику и вытянув ноги под одеялом. Малфой останавливается перед диваном, молча глядя на прикрытые ноги Гарри, пока Гарри не сдается и не убирает их, чтобы освободить место для Малфоя, чтобы тот сел. Когда он это делает, он поворачивается, чтобы сесть лицом к Гарри, поднимая ноги на подушку между ними и пряча их под одеяло. — Блядь! — восклицает Гарри, когда пальцы Малфоя случайно задевают его голени через тонкие пижамные штаны. — Твои ноги чертовски ледяные! — Ты думаешь, я этого не знаю? — Малфой выплевывает слова, устремив взгляд в сторону детской кроватки. Гарри чувствует, как пылают его щеки, когда он вспоминает о присутствии Тедди и понимает, что его вспышка была слишком громкой. — Извини, я… — Я не виноват, что полы здесь достаточно холодные, чтобы можно было кататься на коньках. — Нет, но… — говорит Гарри, решив, что это идеальный момент, чтобы задать вопрос, который уже давно крутится у него в голове. — Почему ты босиком? У тебя нет носков, чтобы надеть их, если тебе холодно? — Салазар, дай мне силы… — бормочет Малфой. — Нет, нельзя носить носки с пижамой, ты, имбецил, ты просто… Но, конечно, ты ничего об этом не знаешь. Твое чувство моды никогда не было ничем иным, кроме как отвратительным. Издевательская насмешка Малфоя заставляет Гарри бороться со взрывом смеха, грозящим вырваться из его горла. — Ты позволяешь своим пальцам превратиться в сосульки ради какого-то бессмысленного правила моды? — Бессмысленной мо?.. — Малфой вздыхает и качает головой, превозмогая себя. — Ну, я оставил свои тапочки в поместье, и мне не нравится идея возвращаться туда за ними. — Значит, носки — табу, а тапочки можно? Приятно слышать, — усмехается Гарри. — Удивительно, как многому я могу у тебя научиться. Вместо ответа Малфой только хмыкает и крепко прижимает свои ноги к голеням Гарри, и от этого ледяного прикосновения Гарри вздрагивает. — Ладно, вот что мы сделаем, — говорит Гарри, откидывая одеяло под звуки хныканья Малфоя. Его надутые губы и щенячьи глаза ужасно отвлекают. — Ты одолжишь мои носки, — говорит Гарри, начиная снимать их со своих ног, — а потом мы накроем их одеялом, чтобы никто не видел, как ты нарушаешь свой пижамный дресс-код. — Нет, ты не можешь… — начинает Малфой, но Гарри уже натягивает один из своих носков на правую ногу Малфоя, и встроенные Согревающие чары быстро заставляют его замолчать. Гарри чувствует на себе взгляд Малфоя, но отказывается поднимать глаза, сосредоточившись на том, чтобы надеть красные гриффиндорские шерстяные носки на эти бледные худые ноги. Пальцы Малфоя почти посинели от холода. — Вот так, — говорит он, помещая ноги Малфоя между спинкой дивана и собственными бедрами, вытягивая свои ноги рядом с ногами Малфоя и накрывая их обоих одеялом. Только опустившись на подлокотник, он позволяет себе поднять глаза и встретиться с недоверчивым взглядом Малфоя. — Ты в порядке? — спрашивает Гарри с ухмылкой, когда Малфой все еще кажется неспособным говорить несколько мгновений спустя. — Э-э, да… — хмурится Малфой. Его растерянный взгляд передает другую истину, которую Гарри пока предпочитает игнорировать. — Хорошо. Тогда, думаю, сегодня моя очередь, верно? — Хорошая попытка, — говорит Малфой, стукнув ногой по бедру Гарри, — я считаю, что ты только что сделал свой ход. Гарри закатывает глаза и откидывает голову назад, вздыхая, посылая безмолвную мольбу о терпении к потолку. — Хорошо. Малфой ждет, пока он встретится с ним взглядом, прежде чем задать сегодняшний вопрос. — Почему ты решил дать показания на суде? — Потому что это было правильно. — Нет, ты не можешь этого иметь в виду. Моя семья была ужасна по отношению к тебе, и мы заслужили то, что нас ожидало. — Ты бы предпочел попасть в Азкабан? — Нет, конечно, нет, ты, раздражающий придурок. Я просто говорю, что тебе не нужно было этого делать. Так почему ты это сделал? Гарри пожимает плечами, думая о своем крестном отце. — Я знаю, как это место может повлиять на тебя. Я видел Сириуса после того, как он вышел оттуда. Никто не заслуживает такой участи, даже твой отец. Гарри смотрит на кроватку, где мирно спал Тедди. — Кроме того, семья очень важна для меня. Я уверен, что ты чувствуешь то же самое, иначе ты бы не делал того, что делал во время войны. Я посмотрел на этого маленького мальчика, которому не исполнилось и месяца, а он уже стал сиротой. Я был там. Я был им. Я не могу вернуть ему родителей, но если бы я мог дать ему шанс обрести семью, я бы не колебался. Гарри вздохнул и перевел взгляд обратно на блондина перед ним. — Конечно, я его крестный отец, но ты его двоюродный брат. Ты и твоя мать — его семья. Я не мог вынести мысли о том, чтобы лишить его той маленькой семьи, которая у него осталась. — Значит, ты сделал это ради Тедди. Это не вопрос, но Гарри все равно чувствует необходимость успокоить Малфоя. — Не только ради Тедди. Уголок рта Малфоя искривляется в забавной ухмылке. — Знаешь, у отца была мысль, что мне удалось заставить тебя свидетельствовать от нашего имени. Что мне каким-то образом удалось шантажировать тебя или что-то в этом роде. — Что? Ты шутишь! — говорит Гарри, не подумав дразняще шлепая Малфоя по голени. — Ай! — смеется Малфой, в ответ снова ударяя ногой Гарри по бедру. — Нет, правда. Когда мы вернулись с суда, он буквально хотел поблагодарить меня за то, что я помог ему не попасть в Азкабан. Я уже много лет не видел, чтобы он был так впечатлен тем, что я сделал. Малфой практически превозносит себя, а Гарри прекрасно представляет, как сильно Малфой всегда жаждал похвалы и внимания своего отца. Конечно, он ухватился бы за возможность насладиться признательностью Люциуса. — Но ты не… — Нет, я этого не делал. — Малфой закатывает глаза. — И это то, что я ему сказал. Подожди, что? — Ты просто не позволил ему поверить в это и приписать это себе? Это определенно похоже на то, что ты бы сделал. Глаза Малфоя, стального серого цвета в ярком лунном свете, сужаются до щелей. Он скрипит зубами и отводит взгляд, чтобы посмотреть в окно. — Я понимаю, почему ты так думаешь, но нет, я этого не сделал. Всего несколько месяцев назад Гарри думал, что знает об этом человеке все. Он изучал его годами, анализируя каждое его действие, читая каждое выражение лица. Он был способен заметить любые следы обмана и обнаружить любые признаки злонамеренного умысла. Однако теперь, чем больше они разговаривают, у Гарри появляется тревожное чувство, что в этом человеке есть много чего еще, что ему нужно выяснить, если он хочет узнать, кто такой настоящий Драко Малфой. И какой бы загадкой ни был младший Малфой, его отец всегда был еще более сложной загадкой для него. — Но… Как он мог даже подумать, что я когда-нибудь позволю себе… — Разве ты ничего не знаешь о нас, слизеринцах? — вздыхает Малфой, устремляя на Гарри обвиняющий взгляд своих ярких глаз. — Хорошо, слушай. По словам моего отца, ни один человек никогда не захочет сделать что-то хорошее или заботливое для другого, если у него нет скрытых мотивов или если его не купили. Поэтому, когда он пытался понять, почему ты сделал то, что сделал, это было единственное объяснение, которое имело для него смысл. Мое манипулирование тобой было идеальным решением. Это не только решило его проблему, но в то же время сделало из его сына хитроумного умельца — того, кем он наконец-то мог бы гордиться. В каком-то извращенном смысле в словах Малфоя был смысл, по крайней мере, больше смысла, чем в отказе Малфоя принять похвалу отца. — Но ты сказал ему, что он ошибается? — Да, — ухмыляется Малфой, его и без того прямая осанка каким-то образом умудряется излучать еще больше гордости, чем обычно. — Впервые за все время, я наконец-то сдержанно разговаривал с ним, а этого не было со времен моих детских истерик. В голове Гарри возникает образ избалованного трехлетнего Малфоя, лежащего на полу и воющего, и он не может не усмехнуться при этом зрелище. — Вау, я впечатлен. Застенчивая улыбка на губах Малфоя — это то, чего Гарри никогда раньше не видел, а в сочетании с румянцем, расплывшимся по его высоким скулам, это просто завораживает. Во рту внезапно пересыхает, Гарри прочищает горло и пальцами босых ног под одеялом подталкивает Малфоя в бедро. — Значит, ты его отчитал из-за меня? — О, перестань, — отвечает Малфой, и его резкие слова не соответствуют юмору, сверкающему в его глазах. — Не все связано с тобой. — Ты так убедительно об этом говоришь, — хмыкнул Гарри и вздернул брови в сторону Малфоя, заработав на себе забавный взгляд. — Нет, ты, наглый ублюдок, ты был последней каплей. Я копил средства на этот бой годами. — Годами? — Да. Годами.— ¤ O ¤ —
Каждую пятницу вечером после ужина Андромеда уезжает из коттеджа в недавно основанный благотворительный фонд для сирот войны «Lumos». Учитывая, что они существуют всего несколько месяцев, впечатляет то, чего они уже смогли достичь вместе. В самом начале их первоочередной задачей был поиск и организация новых домов для тех сирот, которые остались без родителей после того, как улеглась пыль. Однако довольно скоро миссия «Lumos» расширилась, включив в себя также консультирование и социальные мероприятия для тех ведьм и волшебников, которые потеряли детей и других родственников во время войны. Гарри, конечно же, всячески поддерживает благотворительную организацию, вливая в ее казну больше галеонов, чем кто-либо посмел бы попросить. Когда-нибудь он сможет предложить свое время и участие, как это делает Андромеда, но пока его единственный вклад в волонтерскую работу «Lumos» заключается в заботе о Тедди в пятницу вечером, чтобы Андромеда могла присоединиться к еженедельным встречам, которые «Lumos» устраивает в своем штабе на Косом переулке для скорбящих жертв, нуждающихся в компании и поддержке. До сих пор Гарри и Малфой предпочитали держаться подальше друг от друга в эти пятничные вечера, чередуя между собой уход за Тедди раз в две недели, пока один из них прячется в другой части дома. Однако сегодня у Гарри был другой план для них обоих, и он надеется, что Малфой согласится принять в нем участие, поскольку Гарри уверен, что его присутствие сделает вечер гораздо более интересным. — Есть планы на вечер? — спрашивает Гарри, как только Андромеда выходит за дверь. Он расположился на полу с Тедди, наблюдая, как тот пытается подползти к креслу, в котором сидит Малфой с книгой на коленях. — Ничего особенного. А что? — Я тут подумал, что мы могли бы посмотреть фильм, если ты хочешь. — Что? — Фильм. Помнишь, мы говорили об этом на прошлой неделе, когда ты разгадывал кроссворд? — Да, я помню. Длинные фотографии со звуком, верно? — Да, — усмехается Гарри, — длинные фотографии со звуком. — Зачем? — Почему нет? Я подумал, что ты, возможно, захочешь попробовать. — И что это за история, которую ты хочешь, чтобы мы посмотрели? Гарри пожимает плечами, пытаясь вести себя непринужденно, хотя он совершенно уверен, что понятия не имеет, что он делает, не говоря уже о том, зачем. — Ты можешь выбрать, если хочешь. Я на днях заходил в видеомагазин и набрал их целую кучу. Попросил те экранизации, которые связаны с Шекспиром, так как подумал, что тебе это понравится. Получился довольно приличный выбор, я так думаю. Малфой выбирает «Отелло», новейшую версию с Лоуренсом Фишберном в главной роли. Пока Малфой уносит Тедди в спальню спать, Гарри готовит видеомагнитофон и идет на кухню, чтобы сделать попкорн. «Невозможно провести вечер кино без попкорна», — сказала продавщица в видеомагазине. Гарри не знает, правда ли это, он никогда раньше не был на вечере кино, но он помнит, что каждую пятницу перед тем, как отправиться спать, он готовил попкорн для Дадли, так что Гарри догадывается, что она, вероятно, права. Семена кукурузы весело хлопали уже пару минут, когда Малфой стремительно спускается по лестнице. — Какого черта ты тут делаешь, Поттер? — кричит он, остановившись в дверях, тяжело дыша, с расширенными серебристо-серыми глазами и раскрасневшимися щеками. — Я делаю попкорн, — говорит Гарри, не в силах оторвать взгляд от потрясенного человека перед ним. Светлые локоны, выбившиеся из его обычной прически, падают перед его лицом, и Гарри хочется провести по ним пальцами и заправить их за ухо. В свете кухонной лампы они выглядят мягкими, как шелк. — По-пи-поп-корн? — эхом повторяет Малфой, и его пронзительный голос заставляет Гарри вздрогнуть. — Поттер, в твоих словах вообще нет смысла. И прекрати этот гребаный шум, ради Салазара. Я не могу думать под этот непрекращающийся треск. — О, перестань, Малфой. Я готовлю попкорн. И он будет готов через несколько минут. — Попкорн? — Дааа? Ты ведь уже ел попкорн? — Ну конечно, — огрызнулся Малфой. — Но я не знал, что сначала его нужно убить. Гарри смеется над тем, что, как он надеется, является остроумной шуткой, а не признаком полного невежества. — Вот, иди посмотри, если хочешь. Ничего опасного. Он подводит Малфоя к плите, чтобы тот мог посмотреть через стеклянную крышку на массу белого пушистого попкорна, поднимающегося к краям. Малфой неохотно подходит, слишком любопытный и гордый, чтобы отказаться от вызывающего приглашения Гарри. — Значит, они просто… лопаются? От жара? — хмурится Малфой, склонившись над плечом Гарри и наблюдая, как Гарри насыпает попкорн в большую миску. — Да, в основном, — пожимает плечами Гарри, доставая солонку. — Если хочешь, мы можем на следующей неделе сделать это вместе. — Н-на следующей неделе? — Да, если хочешь посмотреть, как это делается. — Оу. Хорошо. — Итак, — говорит Гарри, беря чашу в обе руки и поворачиваясь лицом к блондину. Он стоит так близко, что Гарри почти пихает чашу прямо в грудь Малфоя, прежде чем тот реагирует и делает быстрый шаг назад. — Ты готов посмотреть свой первый фильм? — Настолько, насколько я когда-либо буду готов, я так думаю, — говорит Малфой, и на его щеках снова появляется намек на соблазнительный румянец. Гарри изо всех сил старается не обращать на это внимания. — Хорошо. Тогда давай сделаем это.— ¤ O ¤ —
Наблюдать за тем, как Малфой смотрит свой первый в жизни фильм, гораздо увлекательнее, чем смотреть сам фильм. Гарри обнаружил, что его глаза обращаются к человеку рядом с ним почти так же часто, как его рука тянется за очередной горстью попкорна из миски, стоящей между ними, то есть часто. Гарри подозревает, что постепенно становится зависимым. Точнее, к попкорну. Ни от чего другого. Пока Гарри сутулится, положив ноги на журнальный столик, опустив голову так низко, что она упирается в верхнюю часть спинки, Малфой сидит в напряженном внимании, его ноги твердо стоят на полу, а спина прямая как стрела. Временами Гарри испытывает сильное искушение напомнить этому человеку, чтобы он дышал, погруженный в историю, разворачивающуюся перед его глазами. Самое интригующее — наблюдать за мимикой Малфоя, за тем, как все эти крошечные мышцы его лица постоянно реагируют на все происходящее на экране. Он вздрагивает от любого высокого или неожиданного звука; морщится, хмурится и ухмыляется в зависимости от меняющегося настроения фильма; и среди всего этого — эти завораживающие губы, двигающиеся синхронно с губами персонажей, как только они произносят любую реплику, которую Малфой запомнил из предыдущих чтений пьесы. Гарри считает, что уже должен был привыкнуть к этому, деля диван с Малфоем. И все же, сидеть рядом с Малфоем на диване у телевизора — это совсем не то, что сидеть с ним на их диване наверху. Особенно когда главный герой фильма, который вы смотрите вместе, вдруг оказывается в постели со своей женой, а тело Гарри начинает подсказывать безумные вещи.— ¤ O ¤ —
— Разве тот человек, который играл Яго, не был очень похож на профессора Локхарта? Кино закончилось и они переместились на кухню. Гарри все еще нужна его ночная чашка чая для нормального сна, а Малфой, по какой-то непонятной причине, решил составить ему компанию, пока он будет пить. Конечно, не без его обычного ворчания по поводу идиотизма пить чай прямо перед сном. По его словам, все научные исследования показывают, что чай обладает выдающимися возбуждающими свойствами, даже более сильными, чем кофеин. Гарри это не волнует, ему это просто необходимо. Болтовня Малфоя медленно плавила мозг Гарри, а теперь он хочет поговорить о Локхарте? — Правда? Я и не заметил. — Да, так и есть. Ну же, представьте себе Яго с более длинными волосами? Более светлыми, более волнистыми? В вычурной одежде чудовищных цветов? — Да, возможно. Ха, я почти забыл о Локхарте. — Знаешь, как мы его называли? В серебристых глазах Малфоя появляется озорной блеск, и Гарри хочет… Гарри понятия не имеет, что он хочет сделать. — Нет. Но, пожалуйста, расскажи. — Петушиный хрен, — посмеивается Малфой, и Гарри не может остановить рвущийся наружу смех. — Не в пределах слышимости от девочек, конечно, но… Знаешь, Блейз чуть не прокололся однажды на уроке. Вовремя поймал себя, чтобы не сказать ему это прямо в лицо. — О, Годрик! Ты шутишь, — прохрипел Гарри, как только утих его смех. — Конечно же, нет. Эта забавная ухмылка и блестящие глаза… Чай! Да. Вот почему мы здесь. Сосредоточься, Гарри. Руки Гарри совсем не дрожат, пока он наливает чай. Во всяком случае, не настолько, чтобы это было заметно. Он избегает смотреть на Малфоя, когда подходит к столу и садится, не отрывая глаз от сада за окном. Не то чтобы он был забывчивым или что-то в этом роде. Он знает, что его влечет к Малфою, и влечет если честно, уже довольно давно. Он также знает, что его влечение бесполезно, и что ему лучше постараться забыть об этом, пока он не увяз слишком глубоко, но он ничего не может с этим поделать. Это просто… — Ты ведь знаешь, что он был рейвенкловцем, верно? — произносит Малфой из-за стола. — А? Локхарт? — Ну, да, но… нет, Шекспир. Гарри моргает. Шекспир был волшебником? — Серьезно? — говорит он, поворачиваясь лицом к Малфою. — Ты не знал? — ухмыляется Малфой, ужасно довольный тем, что смог удивить Гарри этой новой порцией шекспировских мелочей. — Даже ходят упорные слухи, что это он придумал девиз их факультета. — Остроумие сверх меры является величайшим сокровищем человека? — Это то самое. Ох, Мерлин, это бесценно. Смех, вырывающийся изо рта Гарри, нельзя назвать ни милым, ни достойным. Скорее, это больше похоже на фырканье, которое бывает только тогда, когда вы очень устали и поэтому не можете избежать неловкости в разговоре. По крайней мере, он только что проглотил полный рот чая, иначе он бы забрызгал им всего Малфоя… И мысленный образ, который вызывает эта мысль — хмурый Малфой, облитый чаем, и капли жидкости стекают с кончика его носа — вызывает у Гарри очередной приступ смеха, от которого у него заныло в боку. — Это похоже на то, что он мог бы написать, — прохрипел он, как только позволили его легкие. — О, Уильям, ты грязный ублюдок. Малфой просто смотрит на него с выражением лица, ясно говорящим о том, что Гарри только что перешел черту до состояния полного безумия. Разве он не знает? Как он может не знать? О, добрый Годрик… — Ты знаешь, что остроумие было довольно хорошо используемым эвфемизмом в те дни? Малфой нахмурился. — Нет? Для чего? — Эмм… — Члена? Хера? Пениса? — Пиписьки? — Нет! — Глаза Малфоя комично расширяются, а его челюсть опускается. — Ты меня разыгрываешь, да? — Нет. — Гарри покачал головой и хмыкнул, все еще не отдышавшись. — Хотел бы я, но нет. — Остроумие сверх меры является величайшим сокровищем человека… Черт возьми, эта фраза вдруг приобретает совершенно новый смысл. — Не так ли? Смех Малфоя теплый и глубокий, и от его звука все тело Гарри покрывается мурашками.— ¤ O ¤ —
— Могу я спросить? — произносит Малфой однажды вечером. На улице идет дождь, безжалостный ливень бьет по оконным стеклам, почти заглушая голос Малфоя. Сегодня Гарри принес для них чай, и до сих пор они оба потягивали его молча. — Конечно, — говорит Гарри, держа в руках свою чашку, наблюдая за тем, как ветер срывает последние листья с клена. — Я все равно считаю, что это была твоя очередь. — На суде… В своих показаниях ты сказал… Ты рассказал им о той ночи на Астрономической башне. — Гарри кивает, пытаясь понять, к чему все идет. — Как… Как ты узнал? Кто рассказал тебе, что произошло? Ах. — Никто этого не делал, — говорит Гарри, бросая взгляд на Малфоя, когда чувствует, что эти серые глаза наблюдают за ним. — Я был там. — Ты был?.. Нет, — качает головой Малфой, — тебя там не было. Я бы заметил. — Я был под мантией-невидимкой. Ты бы меня и не увидел. — Но… — нахмурился Малфой, — Если так, то почему же ты не попытался остановить нас? — Поверь мне, я бы сделал это, если бы… — Гарри скрипит зубами при воспоминании, он все еще чувствует, как разочарование проползает по его конечностям всякий раз, когда он думает о той ночи. — Ну, я был окаменевшим. — Страх не останавливал тебя раньше? Гарри требуется секунда, чтобы понять это. — Нет, я не испугался, а окаменел — был окаменевшим под Petrificus Totalus. — Кем? — Дамблдором. — От удивления глаза Малфоя расширяются. — Он не хотел, чтобы я вмешивался. Малфой в недоумении качает головой. — Ты говоришь так, будто он знал, что произойдет. — Он знал. Ведь он планировал это несколько месяцев. — Нет, — выдыхает Малфой. — Он не мог. Никто не планирует свою смерть. Это абсурд. — Могут, если они знают, что это произойдет в любом случае. — Что ты имеешь в виду? — Когда это случилось, Дамблдор уже несколько месяцев был болен, пораженный проклятием, которое невозможно было вылечить. И вместо того, чтобы угаснуть, он, как прагматичный стратег, решил использовать свою смерть во имя высшей цели. — Я не… — бледные брови Малфоя нахмурились над полными боли глазами того же цвета, что и грозовое небо за окном. — Как? Гарри сдвигается на диване, поворачивается к Малфою и скрещивает ноги перед ним. — Ты ведь знаешь, что Снейп был шпионом? — Да, — буркнул Малфой. — Я до сих пор не могу поверить, что Дамблдор не видел его насквозь. Гарри не может удержаться от ухмылки. — Нет, наоборот. Снейп был шпионом Ордена Феникса. Он был на нашей стороне. — Что? — Малфой судорожно вздохнул, повернувшись к Гарри, а его глаза стали широкими, как блюдца. — Нет. Он не мог им быть. Почему ты так говоришь? — Я смотрел его воспоминания, — говорит Гарри, желая, чтобы Малфой понял. — В ночь своей смерти Снейп дал мне свои воспоминания, чтобы я посмотрел их. Он хотел, чтобы я знал правду. — И правда была… — …что он был шпионом. Шпионом Дамблдора. И что смерть Дамблдора была подстроенной, организованной им самим, чтобы послужить делу. — Подстроена? Ты имеешь в виду, что он не умер? — Ох, да, он действительно умер, — вздыхает Гарри, и его взгляд блуждает по детской кроватке, пока он борется с надвигающимися слезами. — Но он попросил Снейпа сделать это. Вернее, приказал ему. Снейп не хотел, но Дамблдор заставил его. — Почему? — шепчет Малфой. — Чтобы помочь Снейпу завоевать беспрекословное доверие Волан-де-Морта. — Уголком глаза Гарри замечает, как грудь Малфоя вздымается от резких вдохов. — После возвращения Волан-де-Морта некоторые Пожиратели Смерти, например, твоя тетя Беллатриса, начали сомневаться в преданности Снейпа. Убив Дамблдора, он доказал Волан-де-Морту, что все еще остается его верным последователем. В последующем молчании, впервые после войны, Гарри позволяет своим мыслям задержаться на Снейпе. Раньше одна только мысль о его бывшем профессоре зелий всегда сопровождалась наплывом противоречивых чувств, но теперь, в компании Малфоя, Гарри заставляет себя объективно задуматься о судьбе Снейпа и его роли в войне. Представить себя на месте Снейпа практически невозможно: посвятить всю свою жизнь борьбе, в которой те, кому он всегда оставался верен, никогда не хотели и не могли ему доверять. Он должен был чувствовать себя таким одиноким, таким отчужденным — неудивительно, что он всегда казался таким озлобленным и раздражительным. — Но?.. — Малфой в конце концов говорит: — Снейп был Пожирателем Смерти еще в первую войну. Если он присоединился к Дамблдору… что заставило его перейти на другую сторону? Ты знаешь? — Да, — говорит Гарри, закрывая глаза и гадая, как Малфой воспримет его следующие слова. — Он перешел на другую сторону из-за моей матери. — Твоей матери? — Громкий вопрос Малфоя заставил Гарри открыть глаза и перевести взгляд на сидящего перед ним блондина. — Да, из-за моей матери. — Губы Гарри кривятся в грустной улыбке при мысли о воспоминаниях Снейпа о юной Лили Эванс. — Когда-то они были друзьями, за много лет до Хогвартса, а когда они стали старше, она стала объектом его вечной и безответной любви. — Снейп любил твою маму? Скептический хмурый взгляд вернулся, создав глубокую линию между аккуратными бровями Малфоя. — Да, очевидно, так и было, — говорит Гарри. — Ты когда-нибудь видел его Патронуса? — Лань? — Да, лань. Такая же, как и у моей матери. — Гарри прочищает горло и делает глоток чая, прежде чем продолжить. — Я не знаю, как много ты знаешь о Патронусах, но считается, что они принимают форму твоего истинного внутреннего «я». Также считается, что настоящая любовь может повлиять на твоего Патронуса, заставив его измениться и стать похожим на возлюбленного. — Я… я не знал этого. — Я и не думал, что это так и есть, — Гарри улыбается и смотрит в окно, замечая, что сильный ливень, похоже, перешел в легкую морось. — Спасибо, что рассказал мне, — шепчет Малфой после очередного мгновения тишины. — Ну, это справедливо, — пожимает плечами Гарри. — После того, что случилось, ты должен был знать правду. — Ты знаешь, что он был моим крестным? — Нет. — Уголок рта Гарри искривляется, прежде чем он добавляет: — А ты знал, что твой кузен был моим? — Только по слухам. — Ну, он был им. — И теперь ты крестный Тедди. — Да. — С улыбкой говорит Гарри и смотрит на спящего ребенка в кроватке. — А ты его кузен. — Да, это так. Гарри не нужно смотреть на Малфоя, чтобы понять, что он тоже улыбается.— ¤ O ¤ —
На следующий день прилетает сова Гермионы, и Гарри громко стонет, когда читает ее письмо. Ну конечно! Это же очевидное решение, не так ли? Какая ирония. Чтобы все настроить и убедиться, что все работает правильно, требуется почти целых два дня и бесчисленное количество перемещений туда-сюда. Это утомительная работа — не говоря уже о том, что временами она очень разочаровывает, — но, воодушевленный своей самоназванной миссией, Гарри с головой погружается в выполнение задания, движимый куда большей целью и мотивацией, чем он испытывал за долгое время. Он всегда любил хорошие испытания, а когда они направлены на благое дело, то тем более. Когда Гарри отправляется за ним, Малфой стоит на четвереньках на полу гостиной. Под ним Тедди лежит на спине и весело хихикает, глядя на рожицы, которые строит ему Малфой. От неожиданности Гарри резко останавливается на месте, упираясь рукой в дверной косяк, и смотрит на них двоих. Щеки Малфоя порозовели от радости, и он игриво смеется — легкий искрящийся звук, которого Гарри никогда раньше не слышал, и который приводит его в восторг. Светлые локоны снова рассыпались перед его лицом, теперь они настолько длинные, что касаются лба Тедди, когда Малфой склоняется над ребенком. У Гарри пересыхает во рту, когда Малфой тянется вниз, чтобы подуть на животик Тедди, а обтягивающие джинсы, натянувшиеся на округлую задницу парня, оставляют мало места для воображения. С трудом сглотнув, Гарри заставляет себя снова взглянуть на платинового блондина, который машет своими крошечными ручонками в попытке ухватить Малфоя за челку. Кто-то прочищает горло, и только тогда Гарри замечает Андромеду, сидящую в своем кресле в нескольких футах от необычной сцены на полу. Ее глаза блестят, когда встречаются с глазами Гарри, и он краснеет, когда на ее губах появляется лукавая улыбка. Уголком глаза Гарри наблюдает, как Малфой наклоняет голову, чтобы посмотреть на Андромеду, и когда Малфой следит за ее взглядом, Гарри усилием воли придает своим чертам несколько непринужденное выражение. — Развлекаешься? — Что тебе нужно, Поттер? — усмехается Малфой. Всего несколько месяцев назад Гарри счел бы это враждебностью. Однако теперь он легко распознает неуверенность и смущение, которые пытается скрыть враждебная реакция Малфоя. Неужели это всегда было секретом злобного поведения Малфоя? Как я мог быть настолько слеп, чтобы не понять этого раньше? Гарри пожимает плечами, ни к чему не обязывая. — Просто хотел показать тебе кое-что. Но раз ты занят, я мог бы… Малфой с подозрением сужает глаза. — Что именно ты хотел мне показать? — О, ничего особенного. Просто кое-что для тебя, над чем я работал. — Для меня? — И одна блондинистая бровь изгибается вверх. — Да, но если ты не… — Андромеда? — Да, Драко? — говорит женщина, пряча сдерживаемую улыбку за чашкой чая. — Не могли бы вы на минуту присмотреть за Тедди? — Не стоит беспокоиться. Развлекайтесь, — говорит она, отмахиваясь от него элегантным движением руки. Когда Малфой встает и поворачивается к ней спиной, она подмигивает Гарри. Она знает о проекте Гарри и полностью его поддерживала, даже согласилась разрешить ему опустошить чулан под лестницей, чтобы он использовал его в качестве одной из точек фокуса. Малфой выходит вслед за Гарри в коридор, а его любопытный взгляд щекочет шею Гарри. Остановившись перед узкой белой дверью, Гарри поворачивается к нему лицом и встречается с вопросительным взглядом. Гарри берется за ручку и открывает дверь. — Ладно, позволь мне пару минут, чтобы настроить защиту и впустить тебя. — И что потом? — Потом заходи в чулан и закрой за собой дверь. — Ты хочешь, чтобы я спрятался с тобой в чулане? — говорит Малфой, при этом его голос звучал немного напряженно. — Я искренне надеюсь, что это не какая-то странная версия «Семи минут на небесах», Поттер, потому что я не собираюсь целовать тебя, как бы ты ни умолял. О, мать твою, почему ты это делаешь со мной? Гарри чувствует, как горят его щеки, к горлу подкатывает румянец, пока он борется с соблазнительными образами, которые вызывают слова Малфоя. — Нет, конечно, нет, — говорит он, его голос слабеет, когда он резко поворачивается, прежде чем Малфой заметит его неловкость. — Когда ты войдешь, чулан будет пуст, я обещаю. — Он заходит в чулан и поворачивается, чтобы закрыть дверь. — Просто дай мне пять минут, хорошо? — Хорошо… — неуверенно произносит Малфой, все еще сомневаясь. В чулане темно и тесно, воздух внутри все еще пыльный, несмотря на все наложенные им Очищающие чары. Гарри старается не думать о своем старом чулане у Дурслей, сосредоточившись на том, зачем он это делает и для кого. Через несколько секунд воздух вокруг него смещается, и один чулан сменяется другим. Как только мир снова нормализуется, Гарри стремительно выходит через дверь в туманный коридор дома 12 на площади Гриммо. На то, чтобы настроить защиту и пропустить Малфоя, потребуется не больше минуты, но Гарри крайне необходимо побыть одному, чтобы привести себя в порядок, прежде чем Малфой присоединится к нему. Вид Малфоя на вытянутых руках и коленях, смеющегося и выставляющего напоказ свою задницу, было более чем достаточно, чтобы он стал наполовину твердым. А потом Малфой заговорил о поцелуях… Блядь. Не сейчас, Гарри, соберись. У тебя есть работа, которую нужно сделать.— ¤ O ¤ —
— Какого хрена, Поттер? — Малфой вопит еще до того, как открывает черную дверцу чулана. Гарри, который ждет Малфоя с другой стороны, вздрагивает от его внезапной вспышки. — Шшшш… — шипит он с колотящимся сердцем, — потише, ладно? А то разбудишь Вальбургу. — Кого? — резко спрашивает Малфой, выходя в тускло освещенный коридор, на его лице глубокая хмурость, а серые глаза, острые как иглы, устремлены на Гарри. — Вальбурга, злобный портрет в конце коридора, — шепчет Гарри. — Мы не должны ее спровоцировать, можешь мне поверить. — Ладно?.. — говорит Малфой, даже не пытаясь скрыть свое мнение о сомнительном психическом состоянии Гарри. Малфой закрывает глаза и глубоко вдыхает, скорее всего, мысленно ведя обратный отсчет, после чего испускает долгий медленный вздох, бросая на Гарри страдальческий взгляд вынужденного терпения. Холодным голосом и четким произношением он продолжает: — Две вещи, Поттер. Во-первых, не будешь ли ты так любезен сообщить мне, куда, черт возьми, ты меня привел? И, во-вторых, в какой хреновой реальности ты счел хорошей идеей позволить мне войти в чертов Исчезательный шкаф? Этот голос… Ох, дорогой Мерлин… Он посылает чертову дрожь по позвоночнику Гарри. — Ладно, просто… пожалуйста, выслушай меня, хорошо? — говорит Гарри. — Мы находимся на площади Гриммо 12, бывшей резиденции семьи Блэк — твоих предков — и я привел тебя сюда, чтобы показать тебе кое-что, над чем я работал. Кое-что, что, я думаю, тебе понравится. — Что ж, думаю, мы еще посмотрим. И? — И, прости, если я заставил тебя войти в чулан, не рассказав о его особенностях. Но, честно говоря, пошел бы ты добровольно, если бы я сказал тебе об этом заранее? — Конечно, нет, ты тупой придурок. Я думал, ты знаешь, что у меня было достаточно Исчезательных шкафов, чтобы хватило на всю жизнь. — По правде говоря, разве это можно назвать Исчезательным шкафом? — Гарри подмигивает с кривой ухмылкой, стараясь изобразить милую невинность. — Маггл, не — маг. То же самое дерьмо, только другое название, — ворчит Малфой. — Так или иначе… Раз уж ты здесь, позволь мне хотя бы показать тебе… — Но, почему… — Обещаю, когда ты увидишь это, ты поймешь, почему я… — Гарри запнулся, неопределенно жестикулируя в сторону черной полированной дверцы чулана. — Ах, ну что ж… Думаю, это не повредит. Просто покончи с этим, ладно? У меня есть и другие дела, которые мне нужно сегодня сделать. — Конечно, — говорит Гарри, определенно не думая о том, что делал Малфой на полу, когда Гарри вошел к нему и Тедди всего несколько минут назад. — Следуй за мной. Гарри ведет Малфоя наверх, в комнату, которую он тайно обустраивал больше недели. Он знает, что Малфою она понравится — конечно, понравится, — и все же Гарри странно нервничает из-за того, как он отреагирует. И, очевидно, нервничающий Гарри равносилен болтливому Гарри. — Я унаследовал этот дом от своего крестного, когда он умер. Во время войны здесь была штаб-квартира Ордена, но теперь это просто… И я не могу выносить это место, если честно… Слишком много воспоминаний, знаешь ли… Да, ну конечно, ты знаешь, извини, я просто… Ну, Сириус и его брат выросли здесь, так что… Думаю, Андромеда и твоя мама посещали это место, когда были моложе… Поскольку они кузины, я имею в виду… Ну, вот мы и пришли… Гарри останавливается перед дверью, не зная, как поступить. Когда он поворачивается, чтобы посмотреть на Малфоя, тот выглядит скорее озадаченным, чем каким-либо другим, и Гарри решает принять это как хороший знак. По крайней мере, он больше не злится. — Почему бы тебе просто не… — говорит Гарри, отходя в сторону и жестом указывая на дверь. — Я думаю, я все предусмотрел, но если чего-то не хватает, просто дай мне знать, хорошо? Гарри неловко улыбается, что только усиливает растерянное хмурое выражение лица Малфоя. — Хорошо, я сейчас заткнусь, просто… зайди внутрь, ладно? Малфой осторожно подходит к двери, посылая Гарри сомнительный взгляд, когда тот берется за ручку двери и поворачивает ее. Как только дверь открывается, Малфой замирает на месте и задыхается, а его глаза расширяются от увиденного зрелища. Уходящее осеннее солнце освещает комнату из двух больших окон в противоположной стене, а его лучи заставляют блестеть полировку на рабочих поверхностях, стоящих вдоль комнаты. У стены слева стоят три огромных шкафа со стеклянными створками, доверху набитые ингредиентами для зелий всех возможных видов, а в центре пола — большой рабочий стол для варки, на котором можно разместить как минимум шесть котлов, используемых бок о бок. Над рабочим столом напротив окон на стене висит длинная полка из нержавеющей стали, увешанная разнообразными казанами, весами и ступками различных размеров и материалов. — Что за охренительная еба… — выдыхает в конце концов Малфой , и Гарри приходится прикусить нижнюю губу и засунуть руки в карманы, чтобы не прыгать от радости, но удовлетворение от того, что Малфой потерял дар речи, делает это почти невозможным. Малфой еще не вошел в комнату, но по-прежнему стоит в дверях и недоверчиво качает головой. Гарри подходит к нему и кладет ладонь на спину Малфоя, слегка подталкивая его через дверь в лабораторию. — Ты сказал, что хотел бы иметь возможность заниматься варкой, так что… Я просто подумал… — Поттер?.. Ты не можешь быть серьезным… — бормочет Малфой, начиная ходить по комнате, рассматривая все вокруг. — Почему бы и нет? — Гарри пожимает плечами, хотя Малфой этого не видит. — У меня есть все это пространство. Я им не пользуюсь. И я подумал, что с таким же успехом… Остановившись перед шкафом с ингредиентами, Малфой оборачивается и смотрит на Гарри своими серыми глазами. Они наполнены эмоциями и блестят в лучах вечернего солнца, как будто слезы грозят в любую секунду покатиться по его щекам. — И ты позволишь мне приходить сюда, чтобы?.. — Да, Малфой, — говорит Гарри с ободряющей улыбкой. — Я имею в виду, зачем бы еще я это организовывал? Не похоже, что я сам собираюсь использовать это в ближайшее время, верно? — Верно. — Малфой возвращается к осмотру, внимательно изучая набор серебряных ножей, висящих на стене рядом с банкой с палочками для размешивания. — В любом случае, — говорит Гарри пару минут спустя, когда молчание грызет его уже слишком долго, — вот почему я создал на подобие Исчезательного шкафа. Так что ты сможешь ходить туда-сюда, несмотря на свой браслет. А теперь, когда защита настроена на тебя, ты можешь приходить сюда, когда захочешь. — Ты доверяешь мне приходить сюда одному? — Да, а почему бы и нет? — С чего бы это? Я никогда не давал тебе повода доверять мне. — Ну, а я хочу. — Эээ… хорошо. Малфой достает из банки синюю стеклянную палочку и подносит ее к свету. — Итак, у кого еще есть доступ к этому месту? Я думаю, что большинство людей из твоей толпы, не воспримут это слишком спокойно, если неожиданно столкнутся со мной. Его поведение непринужденное, как и его слова, но Гарри чувствует настороженность в его вопросе. — Тебе не стоит беспокоиться об этом. На этот дом наложены чары Фиделиуса, а я являюсь хранителем тайны. Кроме древнего домового эльфа Кричера, мы с тобой единственные, кто может сюда попасть, так что… Ты должен быть в безопасности. Малфой закрывает глаза и поворачивается спиной к Гарри, прислонившись к скамейке, обеими руками держась за края. — Поттер, я… — его голова опускается вперед, светлые локоны колышутся, когда он медленно покачивает ею. — Я не знаю, что сказать. Уголки рта Гарри искривляются в довольной улыбке. — Как насчет «спасибо»? Плечи Малфоя дергаются, и Гарри думает, что это может быть признаком того, что парня забавляет его ответ. — Хорошо, Поттер. — Малфой делает глубокий вдох и выпрямляется, поворачиваясь, чтобы еще раз встретиться с глазами Гарри. — Спасибо. Честно говоря, ты не представляешь, насколько… — Не за что, — говорит Гарри, прерывая Малфоя, пока комок, застрявший в его горле, не стал еще больше. — А теперь пойдем, мне нужно приготовить ужин, и мне бы очень пригодилась помощь с картофелем, если ты не против.— ¤ O ¤ —