— ¤ O ¤ —
Гарри опаздывал. Нет никакой реальной причины для этого, кроме как старого доброго промедления. Но, по-видимому, если вы избегаете думать о чем-то, это не значит, что оно вдруг исчезнет. И хотя Гарри ждал этого дня уже несколько недель, он все равно наступил — и теперь он опаздывает на прием. Гарри напоминает себе, что это была его собственная инициатива, что именно он в первую очередь попросил об этой встрече. Он напоминает себе, почему, и это придает ему немного больше решимости, чтобы довести дело до конца. Он берет свою палочку с тумбочки и лезет в шкаф, чтобы достать пиджак, который Гермиона когда-то уговорила его купить. Он довольно красивый, темно-угольного цвета, стильного фасона, и все же он висит заброшенным в дальнем углу с того дня, как он его купил. Когда еще у него появится повод им воспользоваться? Гарри не любит носить такую официальную одежду. Она всегда заставляет его чувствовать себя дураком, как ребенок, нарядившийся на маскарад и выдающий себя за взрослого. Он произносит приглушенное ругательство и заставляет себя надеть эту чертову вещь, подходя к зеркалу в полный рост. Независимо от того, что он думает по этому поводу, Гарри должен признать, что пиджак придает ему довольно умный вид. А в паре с его лучшими темно-синими джинсами и обтягивающей белой футболкой это не выглядит слишком вычурно. Проведя пальцами по своим непокорным волосам, Гарри смотрит на свое отражение решительным взглядом. Ладно, давай, Гарри. Ты можешь это сделать. Он уже решил взять с собой мантию-невидимку, чтобы к нему не приставали, как только он войдет в атриум Министерства. Тем не менее, это обычный день среды, и это место, скорее всего, будет переполнено большим количеством людей и летучих записок, чем ему хотелось бы даже подумать. И каким-то образом он должен проделать весь путь до первого уровня, где Шеклболт будет ждать его в своем кабинете через… пятнадцать минут. Черт. Дверь его спальни ударяется о стену — блядь — когда Гарри прорывается через нее и со всего маху бросается вниз по лестнице. — Андромеда? — Я в кабинете, дорогой, — доносится ее голос снизу. — Здравствуй, — говорит Гарри, останавливаясь в дверях. — Я сейчас ухожу, но в духовке для вас приготовлена запеканка. Просто разогрейте ее в течение пятнадцати минут, и все будет готово. — Все в порядке, Гарри, не волнуйся, я уверена, что мы справимся за пару часов без тебя. Но спасибо, тебе не нужно было этого делать. — Да, я… — Расслабься, дорогой. И передавай Кингсли от меня привет, хорошо? — Хорошо, спасибо. До свидания. Ее «Пока» Гарри и веселый смешок преследуют его, когда он устремляется к входной двери. — Поттер? — Голос Малфоя зовет его из гостиной. — Да? — Колеблется Гарри, проходя мимо, и обнаруживает, что Малфой сидит в одном из зеленых кресел, с книгой и пером в руках. Тедди лежал на спине на полу перед ним и хихикает, пытаясь поймать пузыри, которые Андромеда наколдовала для него. Гарри хотел бы присоединиться к ним, но он уже опаздывал и… Почему Малфой так уставился на него? — Малфой, я опаздываю. Ты что-то хотел или?.. — Да, прости, — моргает он. — Куда ты идешь? — В Министерство. У меня там встреча. — Ах, так вот почему… — Малфой прерывается, махнув рассеянно рукой в сторону Гарри, — Прикид, я имею в виду. — Да, — говорит Гарри, опустив взгляд на свою одежду, внезапно почувствовав себя неловко. — Как думаешь, он подходит? — Повернись. Малфой делает изящный жест указательным пальцем, и Гарри поворачивается, выпрямляя осанку и борясь со смущенным румянцем. — И как? У меня есть твое одобрение? — Что ж, ладно, это вполне сносно, — непринужденно пожимает плечами Малфой, но Гарри видит, что он борется с ухмылкой, и в его глазах блестит веселье. — Ух ты. Услышав это от тебя, я приму это как комплимент. — А зря, — говорит Малфой, снова обращаясь к своей книге. — Не привыкай к этому. Гарри проследил за взглядом Малфоя, и его глаза упали на книгу, лежащую у него на коленях. — Неужели это… — Хм? — Малфой поднимает глаза, чтобы встретить взгляд Гарри. — Это… она? — Ну, я… Малфой колеблется, но румянец, проступающий на его бледных фарфоровых скулах, отвечает за него. Гарри не может удержаться от улыбки. — Передай ей привет, — подмигивает он, поворачиваясь, чтобы уйти. Он действительно невероятно опаздывал. — Я… Гарри уже выходил через парадную дверь, когда Малфой окликает его. — Поттер? — Да? — Ее зовут ДиДи. Ох. Вот дерьмо. Этого я точно не ожидал. — Тогда… эээ… передавай ДиДи привет, хорошо? — Ох, хорошо. Обязательно. Входная дверь захлопывается за ним, и Гарри спешит по тропинке к дороге, с которой он сможет аппарировать в Лондон.— ¤ O ¤ —
Среда, 16 декабря 1998 года Что ж, я рад сообщить тебе, что сегодня мама прислала сову со своим вкладом для альбома. Это значит, что я наконец-то сегодня смогу начать собирать все воедино. И это как раз вовремя, поскольку я знаю, что Поттер сегодня вечером отправляется в город на встречу со своими друзьями и поэтому не сможет подглядеть. Я не могу дождаться. Я уже все спланировал, и я абсолютно уверен, что все будет идеально. И я очень надеюсь, что ему понравится. Ну, я почти уверен, что так и будет. Но если я чему-то и научился, так это тому, что никогда ничего нельзя принимать как должное. Особенно с ним. О, Боже. По всей видимости, паника этого человека находилась в бегах. Мерлин, почему он даже не может спуститься по обычной лестнице, как нормальный человек? Конечно, разве это может быть так сложно? Что я такое говорю? Конечно, он не может. Учитывая, что он наименее нормальный человек на земле, конечно, он ничего не может делать обычным способом. Как в тот раз, когда он был… Подожди. … Итак, эээ… Поттер передает «привет». Тебе, то есть. И… О, милый Салазар, я сказал ему твое имя. Почему я это сделал? Почему? Он просто начал говорить о тебе, и слова просто выскочили у меня изо рта. Я так устал. И как он выглядел только что. Цирцея, он пытается меня убить? Ох, ДиДи, ты бы видела его — он даже был в пиджаке. И эта обтягивающая белая футболка, прилипшая к его торсу, как вторая кожа, я даже не могу… И теперь у меня снова текут слюнки при одной мысли об этом. Замечательно. Надеюсь, он не увидел, как я на него пялюсь. Мне кажется, я довольно хорошо постарался скрыть это, но все же. К сожалению, он более наблюдателен, чем ты думаешь. Черт. Я искренне надеюсь, что он нарядился для похода в Министерство, а не для какого-то свидания, которое он запланировал после. Я знаю, он сказал, что должен встретиться с друзьями, но… И почему меня должно волновать, будет ли у него свидание? Мне не поможет подружиться с ним, если я вдруг начну вести себя ревниво или собственнически. Это было бы действительно очень некрасиво. Нет, на самом деле, если я хочу продолжать общаться с ним, мне, наверное, лучше как можно скорее начать привыкать к мысли, что он может быть вместе с девушкой. Потому что, давай посмотрим правде в глаза, рано или поздно это случится. Если не с Уизлеттой, то с какой-нибудь другой ведьмой. Или даже с магглой. Он слишком привлекателен, чтобы долго оставаться холостяком. И когда станет известно, что это так, я готов поспорить, что каждая девушка, женщина, барышня и леди в стране будет стоять в очереди, чтобы получить свой шанс с «золотым мальчиком».— ¤ O ¤ —
— Хорошо, теперь выслушайте меня, — говорит Ли еще до того, как садится за их стол. Когда до Рождества остается всего неделя, в «Дырявом котле» намного тише, чем обычно, поскольку его обычные посетители слишком заняты покупкой подарков и подготовкой к празднику, чтобы найти время посидеть и выпить пинту пива в среду вечером. Рон и Джордж, кажется, вот-вот упадут от усталости, изможденные высокой предпраздничной нагрузкой в магазине. Гарри не был настроен на вечер в пабе, но поскольку он уже был в городе… Кроме того, Рон, вероятно, убил бы его, если бы когда-нибудь узнал, что Гарри был в Лондоне в среду и не присоединился к ним. По крайней мере, Гарри может отпраздновать, что встреча, которой он так боялся, наконец-то закончилась, и что Шеклболт великодушно решил удовлетворить его просьбы. Если бы он этого не сделал, Гарри пришлось бы пересмотреть рождественские подарки, а это было бы нелегко, ведь впереди осталась всего одна неделя. Так что да, день удался, и, возможно, пара пинт пива с друзьями — это как раз то, что нужно для его завершения. Ли и Анджелина оба пребывают в приподнятом настроении и делают все возможное, чтобы поддержать беседу и сливочное пиво. Анджелина только что объявила, что ей было обещано постоянное место в команде после праздников, и теперь Ли почти прыгал на своем месте от волнения, чтобы поделиться новой возможностью на своем радиошоу «Слушатель Волшебного Вещания». — Мы будем проводить ежедневные конкурсы. Я буду называть три случайные вещи, просто любые вещи, а затем слушателям будет предложено позвонить и угадать, как они связаны между собой. — Какие-нибудь случайные вещи? — говорит Рон, хмуро глядя на Ли поверх ободка своего стакана. — Да. Это великолепно. Как… Скажем, кроссворд, миска попкорна и пара шерстяных носков. Какая связь? Малфой, — мгновенно пронеслось в мозгу Гарри. О, ради Годрика, заткнись. — Я понятия не имею, — говорит Рон, делая большой глоток пива. — Но это легко, Рон. Это… — Подожди, я хочу угадать, — перебивает Джордж, когда Ли уже собирается дать ответ. — Конечно, приятель. Порази меня. — Хм… Что-то, что может приготовить моя мама? — Хорошая догадка, но нет, — усмехается Ли. — Кто-нибудь еще? Гарри? Поскольку мозг Гарри все еще застрял в режиме Малфоя, он не может сделать ничего другого, кроме как покачать головой и скрыть свою неловкость глотком из бокала. — Хорошо, поэтому правильным ответом в этом сценарии должны быть вещи, которыми можно наслаждаться у костра. — Но… это, конечно, не правильный ответ, — пробурчал Рон. — Конечно же, да, — усмехается Ли. — Это моя игра и мои правила, поэтому я решаю, какой ответ будет правильным. — Да, это так, — восклицает Джордж, похлопывая Ли по спине достаточно сильно, чтобы раскачать стакан, который держал Ли, и заставить его разлить пиво по всему столу. На что Гарри с Анджелиной разразились смехом, а Рон только неодобрительно хмыкнул. — И знаешь, что является самым лучшим в этом? — Ли продолжает, устремив свои озорные глаза на Гарри. — Нет, но я так понимаю, что ты умираешь от желания рассказать нам? — улыбается Гарри. — Название. Анджелина, которая отвлеклась, убирая пролитое пиво со стола, мгновенно оживляется. — О! И какое название? — Что ж… Вы же знаете, что все до сих пор связывают меня с «Поттеровским дозором», верно? — Да, боюсь, тебе придется жить с этой репутацией до конца жизни, приятель, — усмехается Джордж. — Итак, как называется игра? — Она будет называться… Подождите… — И опять это драматическое молчание. Гарри не может решить, раздражает его это или умиляет. — «Что-За-Мешанина». — Чертовски гениально, — кричит Джордж в то же время, когда Анджелина говорит: — Потрясающе! — Да, идеально! — смеется Гарри. На самом деле, это довольно хороший каламбур. — Броско… — бормочет Рон, затем хмурится. — Что это значит? Ли усмехается. — «Что-За-Мешанина»? Это как: Что за сборная солянка? Ну, знаешь, как всякая всячина. — Ааа, точно, — говорит Рон, выглядя еще более озадаченным, прежде чем допить свой уже почти пустой стакан. — Еще по одной? У остальных в бокалах осталось еще довольно много, но они все равно кивают в знак согласия. Рон не проходит и трех футов по направлению к бару, как Джордж наклоняется, чтобы привлечь внимание Гарри через стол. — Итак, как дела с Малфоем? — Эээ… Что? — Еще не убили друг друга? — Э… Нет?.. Гарри переминается на своем месте, чувствуя, как его щеки пылают от ожидающих взглядов всех троих, устремленных на него. Может быть, ему стоит им рассказать? Если Гарри честен с самим собой — а ему нравится думать, что это так, — он уже несколько месяцев умирает от желания рассказать кому-нибудь об этом. Большинство дней кажется, что он вот-вот взорвется от всех чувств, которые скрывает, и, может быть, если он кому-то расскажет, это ослабит давление? Может быть, стало бы легче справляться со всем этим? Но как сказать?.. — Я… — Что-то не так, Гарри? — спрашивает Анджелина, озабоченно нахмурившись. — Нет. Нет, я просто… Может, если он им просто хоть что-нибудь из этого расскажет? Да, было бы проще. На самом деле, не обязательно вообще упоминать Малфоя . Просто… Ладно, я же гриффиндорец. Я могу это сделать. — Мне… мне нужно вам кое-что сказать. — Оу? — Рыжие брови Джорджа поднимаются по крайней мере на дюйм. Ухмыляясь, он смотрит налево и направо, подавая сигнал о чем-то загадочном обоим своим друзьям, прежде чем продолжить. — Это секрет? Потому что мы любим секреты, не так ли? — Его голубые глаза сверкают от возбуждения, когда Ли и Анджелина кивают в знак согласия. — Не волнуйся, приятель. Мы никому не скажем. Даже Рону, если ты не хочешь, чтобы он знал. Гарри бросает взгляд на бар, где Рон все еще пытается привлечь внимание Тома. — Я не знаю, я… Я более чем уверен, что он бы взбесился, если бы узнал. — Тогда ладно, рассказывай быстрее, пока он не вернулся. — Ох, хорошо… Гарри делает глубокий успокаивающий вдох. Ладно, ничего же не будет. — Думаю, я могу быть бисексуалом, — бормочет он, устремив взгляд на свой бокал, не решаясь встречаться взглядом с остальными. — Ну, наконец-то! — усмехаясь, воскликнул Джордж, — Долго же ты тянул. Чего? С недоумением Гарри взглянул на них троих и увидел, что все они широко улыбаются. — Да, поздравляю, приятель, — говорит Ли, похлопывая его по плечу. — Должно быть, приятно наконец-то снять этот груз с души. — Оу, прекратите, вы двое, — говорит Анджелина, глядя на них обоих и продолжая улыбаться. Она поворачивается к Гарри, слегка покачивая головой. — Эти два олуха хотят сказать, что… Спасибо, что рассказал нам. Мы очень ценим твое доверие, и если мы можем чем-то помочь… мы рядом, хорошо? — Правда? Вы… Вы нормально к этому относитесь? С тем, что я… — Да, конечно, приятель, — говорит Ли. — А почему бы и нет? — Я не… Зачем вы сказали… — Ох, мы просто дразним тебя, — ухмыляется Джордж. — Прости, приятель, но… мы так долго этого ждали. — Эмм… Правда? — Да, приятель. Как давно ты знаешь? — Эээ… Ну, пару месяцев, наверное? — Всего лишь? — спрашивает Ли с расширенными глазами. — Ну, да. Я… Гарри неловко пожимает плечами и смотрит на Джорджа, гадая, как тот воспримет его следующие слова. — Кто-то вроде как… открыл мне глаза этим летом — в мой день рождения. До этого я даже не думал о парнях. — В твой день рождения? В Норе? — Джордж судорожно выдохнул. — Кто? — Э-э… Чарли? — Гарри морщится, но Джордж только кивает в ответ на его признание. — Оу. Да, в этом есть смысл. — Серьезно? — Ну, да, — пожимает плечами Джордж, прежде чем ухмыльнуться и подмигнуть Гарри. — Итак, он тот, кого ты?.. — Тот, кого я, что? Гарри смотрит на каждого из них, когда все они между собой заговорщически улыбаются. Этот разговор такой запутанный. Какую, черт возьми, цель они преследуют? — Тот, на которого ты положил глаз, конечно? — Кто сказал, что я на кого-то?.. — Ну, это явно кто-то. Иначе как ты можешь быть уверенным сейчас, если ты не знал раньше? — Все еще не понимаю, как ты не знал раньше, — хмурится Ли. — Я имею в виду, мы знаем по крайней мере… сколько времени, как вы думаете? Джордж и Анджелина смотрят друг на друга, демонстрируя задумчивые лица. Джордж заговаривает первым. — Ну, я бы сказал… — …четыре года? — заканчивает Анджелина. — ЧЕТЫРЕ ГОДА?! Гарри не может контролировать громкость своего восклицания. Повезло, что они всегда накрывают на стол Muffiliato, иначе весь паб сейчас смотрел бы на них. — Да, плюс-минус, — пожимает плечами Анджелина, как будто это самая очевидная вещь в мире. Как, Мерлин… — Так, может, ты просто скажешь нам, кто это? — говорит Ли. — До того, как Рон вернется? — Или ты бы предпочел, чтобы он узнал? — ухмыляется Джордж. — НЕТ! — О, почему бы тебе просто не попытаться успокоиться, Гарри? Ты паникуешь. — Пожалуйста, не надо… — Просто скажи это, Гарри, — побуждает Анджелина, слегка касаясь голени Гарри под столом. — Я знаю, что ты хочешь… — Да, приятель, — говорит Джордж. — Не то чтобы мы уже не знали, но было бы приятно услышать это от тебя. — В-вы… Вы знаете? — говорит Гарри тяжело дыша, с ускоренным сердцебиение. — Ну, по крайней мере, мы так думаем, — ухмыляется Джордж. — Да, мы знаем, — усмехается Ли. — О, заткнитесь, вы оба, — говорит Анджелина, — Проявите немного уважения, ребята, или он никогда не наберется смелости, чтобы все рассказать. — Спасибо, Энджи, — говорит Гарри, одаривая ее слабой улыбкой. — Ну, если вы уже знаете, то я думаю… Просто скажи это. — Это… Малфой, но… — Да! — восклицают Джордж с Ли в унисон, громко похлопав друг друга по плечу. — …это не похоже на… — Извини за них, — говорит Анджелина, закатывая глаза на парней. — Итак, все еще не Драко, да? — Все еще не?.. Что? — Досадно. Думала, что вы уже прошли через эту фазу с фамилиями. — Нет, я думаю, это мило, — ухмыляется Джордж. Что? — Я тоже, — говорит Ли. — Ну, да, ребята, конечно. Но как насчет вопроса с названием? Я не хочу возвращаться к тем идеям, которые мы уже отбросили. — Верно. Чего? Переводить взгляд туда-сюда между ними тремя, очевидно, не самый подходящий метод для Гарри, чтобы уловить суть. — О чем ты, черт возьми, говоришь? Проблема с названием? — Да, мы пытались выбрать название корабля для вас двоих. — Название корабля? — Может ли этот разговор стать еще более странным? — Что, черт возьми, значит название корабля? — Комбинация имен двух влюбленных голубков для названия отношений — корабля. — Влюбленных голубков? Боже… — Типа, я не знаю… — …Блер, — предлагает Джордж, — …для Билла и Флер. Или Ромиона для твоих лучших друзей. Ох. У Гарри начинает кружиться голова, и это не из-за пива. — И… и вы… — Серьезно? — вы обсуждали… название корабля для… — Нас? — …меня? — Да, очевидно же. — Очевидно? Гарри сглатывает, прежде чем задать вопрос, ответ на который, как он уверен, ему знать не хочется. — Так что же… — Ну, суть вот в чем… — говорит Анджелина, абсолютно серьезная, несмотря на сюрреалистическую тему. — Мы надеялись, что ты преодолеешь эту проблему с фамилиями, потому что… — …нам очень, очень не нравились ни Малтер, ни Потфой, — заканчивает Джордж, и его прежняя ухмылка превращается в отвратительную усмешку. — П-потфой? — прохрипел Гарри. О, дорогой Мерлин, это должно быть сон. Этого не может быть. Потфой? Серьезно? — Да, звучит ужасно, не так ли? — хмурится Ли. — Ну, да, — слабо произносит Гарри, безмолвно молясь, чтобы весь этот разговор закончился — желательно полчаса назад. — Именно, — продолжает Анджелина. — Итак, нам остается либо Гарко, либо Драрри… — Дра?.. О, Годрик… Гарри нечем дышать. — …и, я не знаю, Гарко просто кажется так… — …так жестко, да? — говорит Джордж. — Да, — говорит Ли, — но разве не такими они всегда были вместе? Постоянные стычки? Ссоры? Препирательства? — Да, но я все равно голосую за Драрри, — говорит Анджелина. — Я тоже, — говорит Джордж, поворачиваясь к Гарри. — Что ты думаешь, приятель? — Эмм… Гарри не знает, что сказать. Он все еще ошеломлен тем, куда зашел этот странный разговор. Смятение все еще управляет его мозгом, и в итоге он пожимает плечами: — Я… Как скажете… — Отлично! Значит, Драрри. — Ухмыляется Джордж, поднимая свой бокал. — Выпьем! — Выпьем, — вторят остальные. Гарри закатывает глаза, но поднимает свое пиво, чтобы поддержать тост вместе с остальными. — Из-за чего такая суматоха? — говорит Рон, подходя к столу сзади Гарри, балансируя пятью стаканами пива в своих руках. Гарри чуть не давится своим алкоголем, бросая умоляющий взгляд через стол на Джорджа. — О, ничего особенного, — пожимает плечами Джордж, принимая стакан от своего брата, пока Рон садится рядом с Гарри. — Просто, знаешь… — Э-э… — рассеянно говорит Рон, раздавая оставшееся пиво. — Что? — Ну… — говорит Джордж, зарабатывая себе смертельный взгляд от Гарри. — Расслабься, приятель. Все будет хорошо, обещаю, — подмигивает он Гарри, которому остается только вздыхать и надеяться на лучшее, когда Джордж снова поворачивается к Рону. — Дорогой брат, как ты относишься к бисексуалам? — К бисексуалам? А кто бисексуал? — Не имеет значения. Просто скажи нам, что ты думаешь, хорошо? Рон хмурится, делая глоток своего пива. — Ну, я не знаю… Думаю, это нормально. То есть, почему это не должно быть не нормально? Каждый волен любить того, кого любит, верно? — Серьезно? — Гарри не может остановиться, это просто вырывается. — Да, а почему бы и нет? — говорит Рон, глядя на Гарри. — Только не говори мне, что ты не согласен, потому что… — Нет. То есть, да… я согласен, — запинается Гарри. — Я просто не знал, что ты так думаешь, вот и все. — Ну, это то, что я думаю, — вызывающе говорит Рон, в его глазах читается обида. — Хорошо, это… хорошо. Я… Рон снова поворачивается к Джорджу. — Итак, кто би? — Ну, это не мое право говорить, — произносит Джордж. — Это я, — говорит Гарри, прежде чем ему удается убедить себя не делать этого. — Ты? — говорит Рон, и его усталые голубые глаза расширяются от удивления. — Да, я такой, — говорит Гарри. — Гермиона знает? Это твоя первоначальная реакция на происходящее? Ты странный, очень странный человек. — Нет, не знает. Вы четверо узнали об этом первыми. — Правда? Ты хочешь сказать, что рассказал мне до того, как рассказал ей? Это круто, приятель! — Хорошо?.. — хмурится Гарри. — Так ты скажешь ей? — Нет, если ты не хочешь, чтобы я этого делал, — говорит Рон, прикусив губу. — Все в порядке, приятель. Ты можешь сказать ей, если хочешь. — Ты уверен? Блестяще! Волнение Рона от того, что он знает то, чего не знает его подруга, ужасно трогательно, и Гарри не может не улыбаться при виде этого. По какой-то причине Гарри уверен, что Рон не был бы так взволнован, если бы знал, по кому сохнет Гарри.— ¤ O ¤ —
На следующий вечер в детской почти совсем стемнело, когда пришел Малфой. Небо снаружи было затянуто облаками, и единственным источником света в комнате являлась тусклая янтарная сфера ночного освещения, парящая над кроваткой. Как всегда, Малфой пошел прямиком к кроватке, даже не обращая внимания на Гарри, когда проходил мимо. Гарри пытался не смотреть на него, пока Малфой стоял спиной к дивану, но мягкий свет, отражающийся от серебристых светлых волос, привлекает его внимание, и Гарри не может отвести взгляд. Сейчас, после прошлой ночи, это кажется гораздо более реальным, и чувства, которые, как он думал, будет легче вынести после рассказа друзьям, сводили его с ума. Он все еще уверен, что Рон взбесился бы, если бы узнал, но думать, что остальные приняли это так быстро… даже ждали этого, судя по всему… Даже сейчас, спустя более двадцати четырех часов, Гарри никак не может осознать этого факта. После возвращения Рона они больше не затрагивали эту тему, поэтому Гарри до сих пор не совсем понимает, о чем говорили остальные. Но если он правильно читал знаки, то все они, очевидно, считали, что Гарри влюблен в Малфоя с четвертого курса. Так ли это? Гарри не знает. Это действительно кажется безумием, когда он пытается представить это; он так давно интересовался Малфоем. И все же он не может отрицать, что в этом человеке всегда было что-то такое, что вызывало его интерес больше, чем кто-либо другой. Что-то, что всегда мешало не замечать его, наблюдать за ним, зацикливаться на нем. Что, если это было с самого начала? Эта… влюбленность?.. Не в силах ничего сделать с роем пикси в животе, Гарри делает глоток чая из кружки, которую держал в руках. Его сердце все еще бешено билось, когда Малфой оборачивается, и Гарри быстро отводит взгляд, прежде чем тот подходит и садится на диван. Гарри уже устроился в своем углу, повернувшись боком к Малфою, скрестив ноги перед собой. Когда Малфой садится в свой угол, повторяя позу Гарри, Гарри молча левитирует кружку чая в его сторону. Глаза Малфоя расширяются от удивления, когда чай взлетает в воздух по взмаху руки Гарри. Гарри оставил свою палочку в спальне, не видя необходимости постоянно носить ее с собой, когда он может выполнять многие основные заклинания без палочки. Кроме того, Гарри считает излишним размахивать ею перед Малфоем больше, чем это необходимо, поскольку ему и так приходится жить без нее. — Два кусочка сахара, верно? — Да, — настороженно бормочет Малфой, прежде чем сделать глоток. — Спасибо. И уголок рта Гарри искривляется в непроизвольной улыбке. — Не за что… и я думаю, что теперь твоя очередь. — Оу. Ну… Малфой делает еще один глоток чая, собираясь с мыслями. Не отрывая глаз от кружки, он говорит: — Да, у меня есть один. Той ночью в лесу, когда ты… Мама сказала мне, что ты даже не поднял свою палочку? Как тебе удалось выжить? — Я не сделал этого. Слова Гарри мгновенно привлекают внимание Малфоя, его лицо становится призрачно-бледным, когда он смотрит Гарри прямо в глаза и делает резкий вдох. — Ты… Что? — Я тогда не выжил. Я умер. Гарри понимает, что говорит слишком просто для того секрета, который он раскрывает. Но это правда. Нет смысла пытаться приукрасить его. — Нет, ты… Я не понимаю… Малфой хмурится, и Гарри почти его жаль. — Он убил меня. Я умер. И я вернулся. Малфой поднимает свои аккуратные брови, на этот раз обе, недоверчиво морща лоб. — Ты просто… вернулся? Гарри пожимает плечами. — В принципе, да. — К-как? — Оу… Я не знаю, правда… Гарри делает глоток чая, пытаясь подобрать нужные слова. — Ладно, итак… Когда я явился, Дамблдор был там, чтобы поприветствовать меня. Мы немного поговорили, а потом он спросил, хочу ли я вернуться. Я сказал «да», и следующее, что я помню, — я лежу на земле, а твоя мама стоит на коленях рядом со мной. Он бросил быстрый взгляд в сторону Малфоя, а затем переводит взгляд на окно. — Бывают дни, когда я все еще не уверен, что сделал правильный выбор. — Но я не… — Малфой запинается, пытаясь понять, о чем говорит Гарри. — Почему ты не сопротивлялся? Почему ты просто стоял там и позволил ему это сделать? Неужели ты так яростно хотел умереть? Гарри смотрит на него, качая головой, желая, чтобы Малфой понял. — Нет, я не хотел умирать, — вздыхает он. — Но я должен был. — Ты должен был? — Да, мне пришлось. Малфой нахмурился, сузив глаза. — Это как-то связано с тем пророчеством? — Ну, да… и нет. Это сложно. — Я не возражаю, у нас вся ночь впереди. И только потому, что ты тупой, не значит, что я не смогу следить за сюжетом. Ухмылка Малфоя настолько манящая, что Гарри приходится прикусить губу, чтобы не наброситься на него. Вместо этого он сдерживает себя и закатывает глаза. — О, да замолчи ты. Просто… Я не знаю, стоит ли мне говорить тебе… — Ой, да ладно. Я никому не скажу. — Ха! Говорит человек, который целый год кормил Скитер всякой чушью обо мне? — Именно! — усмехается Малфой, полностью выводя Гарри из равновесия своим готовым утверждением. — В том-то и дело — это была чушь собачья. Если бы ты сказал мне правду, то я бы не рассказал ни одной живой душе. — Правда?.. — медленно говорит Гарри, поднимая скептически бровь. — Да, конечно. Каким бы я был слизеринским полудурком, если бы просто отдал материал для шантажа, которого мне хватило бы на всю жизнь? — Малфой подмигивает, и Гарри приходится отвести взгляд. — Ты невыносимый придурок, — улыбается он. — А… ладно. Обещаешь не рассказывать? — Я уже сделал это, помнишь, в ту первую ночь? Мы даже пожали друг другу руки. — Точно. Итак… Ты когда-нибудь слышал о крестраже? — О крестраже? — Глаза Малфоя слегка сужаются, когда он, кажется, пролистывает свой ментальный справочник. — Нет, что это? — Это что-то вроде самой темной магии. Чтобы создать его, нужно разделить свою душу и заключить одну из частей в предмет. Таким образом, если тебя убьют, ты никогда не сможешь умереть по-настоящему, поскольку часть тебя будет жить внутри этого предмета — крестража. — Что? — прохрипел Малфой. — Это то, что ты сделал? Ты создал крестраж, который сохранил тебе жизнь? — Нет! — восклицает Гарри, приходя в ужас от мысли, что кто-то может так думать о нем. — Черт возьми, Малфой! Нет, я не… — Гарри глубоко вдыхает, чтобы успокоить себя. — Прости, я… Просто позволь мне рассказать тебе о крестражах Волан-де-Морта, хорошо? — Крестражах? Во множественном числе? — Да. Ладно, итак… Ну, он создал крестражи, и именно они сделали возможным его возвращение. — Сколько? — Малфой тяжело дышит, прислушиваясь к каждому слову Гарри. — Шесть. Ну, он думал, что у него получилось шесть. Я предполагаю, он решил, что разделить свою душу на семь частей будет отличным заявлением о его «огромной силе и решимости» или что-то в этом роде. — И они все еще существуют? — Нет, теперь их всех нет. Именно этим мы и занимались весь седьмой год: пытались найти и уничтожить их. Если бы мы этого не сделали, он все еще был бы бессмертным. — Рад это слышать, — говорит Малфой, и его плечи опускаются от облегчения. — Что это были за предметы? — Ну, первый ты, наверное, помнишь. Это был дневник, который твой отец дал Джинни на втором курсе. Тот самый, который убедил ее открыть Тайную комнату? — О, черт. Это был крестраж? С душой Тем… Волан-де-Морта внутри? — Ммм-хмм, — подтверждает Гарри. — А вторым было кольцо, из-за которого Дамблдор был проклят. Гарри ждет кивка Малфоя, прежде чем продолжить. — Третьим был медальон, тот самый, который мы искали, когда ты столкнулся с Дамблдором в Астрономической башне. Малфой морщится при воспоминании, но кивает, чтобы Гарри продолжал. — И думаю, что ты слышал о том, как мы проникли в Гринготтс и сбежали на драконе? Кажется, все об этом слышали… — Да, я все еще не могу поверить, что ты действительно это сделал, — весело хмыкнул Малфой, скривив губы в ухмылке, когда он качнул головой. — Тогда мы отыскали четвертый, в хранилище Беллатрисы. Пятым оказалась диадема, которую мы нашли в Выручай-комнате той ночью, когда… — Да, я помню диадему. Мне как раз было интересно узнать о ней. — Малфой медленно моргает, и Гарри догадывается, что он борется с воспоминаниями о бушующем Адском пламени. — Итак, каким был последний? — Это была змея Нагайна. — … которую убил Лонгботтом, — говорит Малфой. — Итак… шесть крестражей, все найдены и уничтожены. Но это не объясняет, почему ты не попытался убить его, когда он поднял против тебя свою палочку. Гарри ухмыляется. — Я думал, ты сказал, что сможешь следить за сюжетом. Что случилось с твоей наблюдательностью? Гарри игриво подмигивает ему, и его сердце учащенно забилось, когда он увидел, как вспыхнули щеки Малфоя. — Что?.. Подожди… Ты сказал… — Малфой действительно очень милый, когда судорожно думает, решил Гарри, полный решимости и смятения. — Ты сказал, что он думал, что сделал шесть. Он сделал еще один? — Да, он сделал еще один. Случайно. В ту ночь, когда он умер. Малфой хмурится, ища ответ в лице Гарри. Гарри молча показывает на себя и наблюдает, как расширяются глаза Малфоя. — Ты? — выдохнул он недоверчиво. — Ты был крестражем? О, святой гребаный Мерлин… — Да, — соглашается Гарри, слабо улыбаясь. — Так вот почему я… — …должен был умереть. Чтобы уничтожить крестраж. Гарри кивает головой. — Ну, блядь. Гарри делает еще один глоток чая и отводит взгляд в сторону детской кроватки, позволяя Малфою молча все обдумать. Проходит не менее десяти минут, прежде чем Малфой снова нарушает тишину в комнате. — Если уж на то пошло, я рад, что ты решил вернуться. Гарри смотрит на него с удивлением. — Ты? — Ты издеваешься надо мной? Конечно, так и есть. Я предпочту тебя ему в любой день недели. — Правда? — Гарри не может удержаться от сухого смеха, вырвавшегося из его горла. — Ты хочешь сказать, что между мной и воплощением зла, я выйду на первое место? Вау, Малфой, я польщен. Гарри подносит ладонь к сердцу и жеманно трепещет ресницами. Он понятия не имеет, зачем. Возможно, чтобы снять напряжение, которое создали между ними все разговоры о смерти и крестражах. Малфой смеется, протягивая ногу, чтобы слегка пнуть ногу Гарри. — Не привыкай к этому. — Даже и не мечтал об этом, — усмехается Гарри. На улице начался дождь, нежный стук по подоконнику нарушает тишину, когда они оба погружаются в дремоту, погруженные в свои собственные мысли. До Рождества осталась всего неделя, а они до сих пор не увидели ни одной снежинки, упавшей с неба. Может быть, здесь, в Сомерсете, никогда не бывает снега на Рождество? Гарри понятия не имеет, но догадывается, что его избаловали зимы на севере Шотландии. Но сейчас там ужасно темно, луна не просвечивается сквозь облака. Может, ему стоит предложить повесить в саду несколько волшебных фонариков в эти выходные? Это хотя бы немного осветило место. Малфой переместился в своем углу, снова обернув одеяло вокруг себя, прежде чем заговорить. — Итак, твоя очередь. — Э, хорошо. Эм, ну… Он точно знает, о чем хочет спросить Малфоя сегодня вечером, просто… — Я даже не знаю, хочу ли я знать ответ на этот вопрос, но… — Мне стоит беспокоиться? Гарри слабо улыбается и качает головой. — Нет, не до тех пор, пока тебя не волнует мое удушающее чувство вины. — Ну ладно, — пожимает плечами Малфой, стараясь выглядеть бесстрастным, но этого ему не удается. — Давай, ты просто спросишь, ладно? Знаешь, я все равно могу не захотеть отвечать, так что… — Хорошо… эм… — Гарри колеблется. Хотя он знает, что спросить, он понятия не имеет, как сформулировать свои слова. — Sec… Sectumsempra… в тот день в ванной… я… Он замирает, когда перед ним возникает образ Малфоя, лежащего в луже крови на холодном кафельном полу. Слезы наворачиваются на глаза, когда он обращает умоляющий взгляд на сидящего перед ним человека. — Между прочим, я очень, очень сожалею об этом… Малфой сглатывает, и Гарри наблюдает, как его адамово яблоко движется вверх-вниз по бледной тонкой шее. — Не надо, ладно? Я собирался наложить на тебя Crucio… и Снейп спас положение, так что… — Все равно… — хмурится Гарри. — Эй… — мягко говорит Малфой, — Я давно простил тебя за это, просто… Что ты хотел спросить? Гарри приходится закрыть глаза, чтобы заставить слова вырваться из его рта. — Это… То, что я сделал с тобой… — глубоко вдыхая, он заставляет себя посмотреть на Малфоя. — …шрам остался? Малфой кивает. — Да, так и есть. — Правда? — Гарри морщится при мысли о том, что у него появился уродливый необратимый шрам на теле человека, который выглядит так же безупречно, как ангел, упавший с небес. — Насколько все плохо? — Это несколько линий, пересекающих мою грудь, отсюда… — Малфой кладет руку рядом со своей ключицей, — вот сюда… — говорит он, проводя длинными тонкими пальцами вниз к правой бедренной кости. Гарри следит за движением расширенными глазами. — Хорошо, что я такой бледный, иначе они были бы более заметны, чем сейчас. — Могу ли я… Могу ли я их увидеть? Гарри понятия не имеет, почему он такой мазохист. Малфой бросает на него странный взгляд. — Наверное… Он наклоняется, чтобы поставить кружку на пол, затем выбирается из халата, хватает подол футболки с длинными рукавами и бесцеремонно стаскивает ее через голову. Ох, Мерлин… Вся эта бледная гладкая кожа… Она практически светится в темноте и… Гарри сглатывает, придвигаясь ближе, наблюдая, как широкая грудь Малфоя слегка вздымается с каждым вдохом. Блондин уже точно не тощий подросток, каким он был на шестом курсе, когда страх и тревога управляли его жизнью. Похоже, несколько месяцев здесь, со здоровой домашней едой и в спокойной обстановке, полностью изменили ситуацию. Затаив дыхание, Гарри позволяет своему взгляду проследить слабые линии, идущие по торсу Малфоя, от четко выраженных ключиц, вниз по середине между темными сосками… Клянусь Годриком, не смотри слишком пристально, Гарри. И проглоти эту лишнюю слюну, прежде чем начнешь пускать слюни, черт возьми! Когда его глаза достигают плоского живота Малфоя, взгляд Гарри отвлекается от шрамов дразнящим пупком… и этой золотисто-светлой дорожкой волос, которая исчезает ниже талии… Воу, даже не думай об этом. Шрамы, Гарри! Ты должен смотреть на его шрамы! Простор идеальной фарфоровой кожи завораживает, и Гарри хочет прикоснуться, хочет почувствовать это великолепное тело под своими пальцами. Только когда Малфой прочищает горло, Гарри понимает, что его рука уже была на полпути к… Гарри поднимает взгляд, отдергивая руку и снова тяжело сглатывает, когда его глаза падают на взъерошенные волосы на голове Малфоя. Должно быть, они были растрепаны, когда Малфой снимал с себя футболку, и Гарри остается только смотреть на восхитительно растрепанное состояние Малфоя. Блядь. Сильно покраснев, Гарри паникует и снова опускает взгляд, только для того, чтобы он упал прямо на промежность Малфоя… Погоди, он?.. Нет, он не может быть… Но… Это определенно похоже на… Ох, твою мать, Гарри, возьми себя в руки. Смущенный, Гарри отводит глаза так быстро, как только может, сосредоточившись на черных чернилах на его левой руке. Что ж, так-то лучше. По крайней мере, это не заставляет меня хотеть наброситься и сожрать его на месте. По крайней мере, не так отчаянно. Малфой начинает поворачивать предплечье внутрь, пытаясь спрятать его от глаз Гарри, когда замечает, что тот наблюдает за меткой. Но прежде чем ему это удается, Гарри хватает Малфоя за запястье и тянет его на себя. Молча, он разворачивает руку Малфоя, чтобы обнажить поблекшее изображение, а другой рукой Гарри тянется, чтобы провести кончиками пальцев по метке. Рука Малфоя дергается, когда пальцы Гарри проводят по его коже, но он не пытается вырвать ее из ослабленной хватки Гарри. — Было больно? — шепчет Гарри. — Больше, чем все, что я когда-либо чувствовал. Гарри думает о Sectumsempra и об ощущении хорошо исполненного Crucio, и вздрагивает. — Почему ты решил это сделать? — Выбора не было. — У тебя всегда был выбор… — Нет, я… — Малфой останавливает себя и вздыхает. — Ну, может, и так, но… Понимаешь, отца отправили в Азкабан, и… Волан-де-Морт потребовал, чтобы я, будучи наследником, заменил его. Сказал, что это мой долг. Гарри поднимает взгляд на Малфоя, встречаясь с его ярко-серыми глазами. — Отец сказал мне, чтобы я считал честью то, что мне предложили метку еще до моего совершеннолетия, но, честно говоря… Метка — и задание, которое мне дали — были, по сути, просто наказанием для моего отца за то, что он не смог забрать пророчество из Министерства. Расширив глаза, Гарри перестает дышать, когда Малфой слегка качает головой и продолжает. — От меня никогда не ждали успеха. Ожидалось, что я потерплю неудачу, стану позором семьи и буду наказан на глазах у родителей, возможно, мучительной смертью. — Нет, но… — Гарри не может даже представить себе… — Это просто же… — …жестоко? Да, конечно, это так, — возмущенно огрызается Малфой. — Ты забыл, о ком мы здесь говорим? — Нет, — шепчет Гарри, опуская взгляд обратно на метку. — Значит, ты не хотел этого? — В то время — нет. Я уже начал сомневаться в причине, но к тому времени было слишком поздно, чтобы отделиться. Малфой осторожно вырывает свою руку из хватки Гарри и начинает надевать футболку. Гарри воспринимает это как сигнал к отступлению на свой конец дивана, спрятав свой полутвердый член от посторонних глаз под одеялом. — Но я не собираюсь тебе лгать, — ворчит Малфой, и сожаление ясно видно в его напряженных чертах, — было время, когда я действительно хотел этого. Было время, когда я стремился быть таким же, как они. Ты никогда не должен забывать об этом. — Я не буду, — шепчет Гарри. Вспоминая это — и то, как сильно ты изменился с тех пор, — ты нравишься мне гораздо больше.— ¤ O ¤ —
— Поттер? — Мм-хмм, — рассеянно отвечает ему Гарри. Снова вечер пятницы, и Гарри стоит у раковины и моет посуду. Малфой по-прежнему отказывается помочь ему с сушкой, говоря, что Гарри вполне может сделать это сам, если он настолько глуп, что настаивает на маггловском способе. Вместо этого он сидит за столом и, судя по звуку, просматривает газету. — Не тот ли это парень, который играл Ромео в фильме, который мы смотрели на той неделе? — Кто? — Мужчина на этой картинке. — Малфой, как ты можешь думать, что я смогу ответить на этот вопрос? Я здесь, а изображение, о котором ты говоришь, находится вон там. — Ну, тогда иди сюда и посмотри. — Но мои руки все мокрые… И я хочу сделать это до того, как Андромеда спустится с Тедди. Андромеда настояла на том, чтобы Тедди искупался сегодня вечером, желая провести с ним немного больше времени, прежде чем отправиться на благотворительную работу. Поскольку это последняя пятница перед Рождеством, у них запланирован какой-то мастер-класс по рукоделию, где они будут общаться и пить чай, вместе делая украшения. — Что написано в надписи под изображением? — Ох, давай посмотрим… — Малфой прочищает горло, и Гарри слышит шелест газетной бумаги. — Леонардо Ди Каприо и Кейт Уинслет в прошлогоднем кассовом чуде «Титаник». Смотрите в пятницу 18 декабря в 20.00 на BSkyB, канал BBC One. — Ди Каприо? — Хмурится Гарри, ставя очередную тарелку в сушилку. — Да, я думаю, это его фамилия. — Отлично, хм… Согласно статье, этот фильм должен быть очень хорошим. Самый дорогой фильм из когда-либо снятых… и говорят, что самый успешный. — Да? Круто. Не слышал о таком. — Гарри ставит последний стакан на столешницу, прежде чем опорожнить раковину и достать полотенце. — Хочешь посмотреть? — Это вообще возможно? — Малфой снова смотрит вниз на газету, нахмурив брови тем милым способом, который он делает, когда смущен настолько, что не может вспомнить, как это скрыть. — У нас есть… BSkyB? — что бы это ни было? — Да, я думаю, что да. — Гарри пожимает плечами и смотрит на кухонные часы. — Сейчас только половина седьмого, мы еще можем успеть, если хочешь. — Если ты не возражаешь. Насколько я могу судить по этой картинке, кажется, что они на каком-то корабле в океане. Я никогда не был на корабле, но мне всегда хотелось. Гарри борется с улыбкой. — Ну, он называется «Титаник», так что, да… Думаю, там точно будет корабль. — Откуда ты знаешь? Ты же сказал, что не слышал об этом фильме? Малфой недоверчиво смотрит на него, поджав губы. — Ну, Титаник — довольно известный корабль, так что… Гарри пожимает плечами и берет другую тарелку со столешницы. — Да? Никогда о таком не слышал. В своем мысленном архиве Гарри отмечает, что это, возможно, первый раз, когда он слышит, как этот пресловутый всезнайка с готовностью признается в отсутствии знаний. — Нет? Ну, тогда, пожалуй, сегодня ты сможешь узнать что-то новое, — подмигивает Гарри и кладет последнюю сухую тарелку поверх всей стопки. — Итак, ты возьмешь это на себя или предпочтешь приготовить попкорн? Это риторический вопрос. Гарри прекрасно знает, какую альтернативу выберет Малфой. Это не имеет значения. Гарри просто хочет, чтобы Малфой присоединился к нему у стола, патетически желая любой минуты домашнего блаженства, которую этот человек готов ему подарить. — Почему бы тебе просто не продолжить то, что ты делаешь, Поттер. А я позабочусь о попкорне, если тебе все равно. — Будь моим гостем, — улыбается Гарри, беря стопку тарелок и перенося ее в шкаф для посуды. Он спорит с самим собой, стоит ли рассказывать Малфою о трагической судьбе «Титаника» или нет. Возможно, ему следовало это сделать, но откуда ему было знать, что фильм окажется таким чертовски эмоциональным?— ¤ O ¤ —
— Ох, святой Мерлин, он огромен! Неужели все маггловские корабли такие огромные? — Нет, глупый. — Магглы действительно построили эту штуковину? — Да, еще в 1912 году. Просто… заткнись и смотри фильм, хорошо? … — О, спасибо тебе, Молли! Годрик, этот человек — невыносимый придурок! — Ох, успокойся, Поттер. Он просто… — Как будто она не может говорить за себя… Да! Молодец, Роуз. Ха-ха, отчитала его, отлично. — Кто такой Фрейд? — Оу, я расскажу тебе позже. А сейчас смотри, вот она идет… … — Ты в порядке? — Мм-хмм, просто… — Просто?.. — Просто… мне знакомо это чувство… — Да? Ты когда-нибудь пробовал… — Нет, никогда не был достаточно смелым, чтобы… О, смотри, Поттер, он такой же, как и ты. — Точно такой же, как… Что ты… — Этот твой гребаный комплекс спасителя — у него он тоже есть. — Нет, он подлый чертов слизеринец, вот кто он такой. — Нет, ни за что на свете… — Так и есть! Разве ты не видишь, как он просто манипулирует ею, чтобы заставить ее перелезть обратно? Вот так, хорошая девочка… Черт! — Воу! Нет! Она не может… — Ну же, Малфой, успокойся. Мы знаем, что она выживет… — Правда? — Ну, да! Ведь именно она рассказывает эту историю десятилетия спустя. — Точно. Похоже, я уже забыл об этом на мгновение. — Ну что ж… Все будет хорошо, не волнуйся. — Я не… … — Ничего себе! Годрик, а они грубияны. — Неужели? — Ну, да! Этот человек — самое пассивно-агрессивное дерьмо, которое я когда-либо видел. — Очевидно, ты никогда не присутствовал на ужине в Малфой-Мэноре. — Ох, ты чертов придурок, ты же знаешь, что нет. И если с тобой там так обращались, не думаю, что мне бы тоже хотелось туда попасть. — Ну, я не собираюсь заставлять тебя. — Спасибо, Малфой. Я ценю это. — Всегда пожалуйста. … — Ты считаешь ее красивой? — Ну, да. Разумеется. — Разумеется? — Да, она как… идеал красоты, я так думаю? — Я думаю… — Итак, что ты думаешь о нем? — Ох, ну… он довольно милый. Довольно обаятельный. Но совершенно не искушенный. — Оу, ты надменный болван. Конечно, ты бы так и сказал. — Ну, ты же просил… Хотел бы я так рисовать. … — Итак, я предполагаю, что это сейчас произойдет. — Что? — А вот и айсберг. — Ох, бля… — Да, бля… … — Срань господня, она собирается отпрыгнуть назад! … Какого хрена, Кэл? Завязывай уже. Разве ты не видишь, что ты ей не нужен? — Что он… — Нет! Какого хрена ты в них стреляешь? Беги, черт возьми. — Гребаный Салазар. Его невеста только что сбежала, а он заботится об этом чертовом бриллианте? Он ее не заслуживает. — Конечно, нет. … — Блядь, я ненавижу быть в холоде. — Да, я тоже. Эта вода, должно быть, ледяная. — Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ты умрешь прямо там? — Честно? Не хочу даже знать. — Салазар, у меня зубы практически стучат только от одного взгляда на них. — Хочешь еще одно одеяло? — Нет, но все равно спасибо. — Хорошо. Просто дай мне знать, если передумаешь. … — Ох, черт. Он умрет, да? — Да, похоже на то. — И она выживет благодаря ему. — Да… — Он заставит ее пообещать, а потом умрет. — Ну, бля…— ¤ O ¤ —
После этого они больше ничего не говорят, оба явно слишком взволнованы, чтобы говорить, не выдавая, насколько они на самом деле близки к слезам. Потому что они оба такие, Гарри уверен, что он не единственный, кто вот-вот заплачет, наблюдая за Джеком и Роуз, ожидающими спасательную шлюпку, которая не может прийти достаточно быстро. И вот это происходит, как раз в тот момент, когда Роуз наконец замечает приближающуюся лодку и начинает умолять Джека очнуться. Ее хрупкий голос срывается, и в этот момент Гарри чувствует, как Малфой обхватывает его руку своими тонкими пальцами. Это кажется самой естественной вещью в мире, и все же, когда Гарри берет предложенную руку и ободряюще сжимает ее, его сердце начинает бешено колотиться, перекачивая горячую кровь с адреналином по телу с рекордной скоростью. Они остаются в таком положении, переплетя пальцы и не отрывая глаз от экрана, пока Роуз не воссоединяется с Джеком у часов и не начинаются титры. Малфой прочищает горло, и Гарри неохотно отпускает его, когда тот отдергивает руку и встает. Схватив с журнального столика пустую миску из-под попкорна, Малфой быстро скрывается на кухне, оставляя Гарри сидеть перед телевизором и рассеянно смотреть титры. Рука Гарри кажется пустой без Малфоя, который держал его, холодной без тепла тела Малфоя, согревающего его. Его грудь все еще вздымается, работая вместе с легкими, чтобы набрать достаточно кислорода, чтобы насытить его ускоряющееся сердце. Невозможно понять, как интерпретировать то, что только что произошло. Неважно, насколько хорошо Гарри узнал Малфоя за последние несколько месяцев, он все еще остается непостижимой загадкой. Встряхнув головой, чтобы избавиться от путаницы мыслей, Гарри поднимается со своего места и подходит к окну, выходящему в сад. Он смутно вспоминает, что Андромеда вернулась где-то сразу после того, как корабль начал крениться, а так как это было более часа назад, то сейчас, должно быть, уже близко к полуночи. Луна — всего лишь серебряная полоска в ясном небе, на этот раз позволяющая звездам сиять так же ярко, как и Lumos в темноте. Они выглядят как миллион бриллиантов, рассыпанных по богатому черному бархату, и от этого зрелища у Гарри перехватывает дыхание. — О чем ты думаешь? Мягкий и нежный шепот Малфоя доносится из-за дверного проема, но тишина легко доносит его до того места, где стоит Гарри. — Я думаю… Я хочу полетать. — Полетать? Сейчас? Посреди ночи? — Ну, да. Там очень красиво. Гарри поворачивается лицом к Малфою, его инстинктивный каприз сменяется полноценной идеей, когда он рассматривает человека перед собой. — Пойдем со мной? Малфой хмурится. Пожалуйста, скажи «да». — Э-э… У меня нет метлы… Это не означает «нет». — Я не сомневаюсь, что ты можешь одолжить у Доры, если… — …и… если ты забыл, у меня есть вот это… — Малфой протягивает правую руку, демонстрируя свой браслет, подавляющий магию, — …который затруднит мне использование магического транспорта, как… — Полетели со мной, — пролепетав, Гарри приостанавливаясь, прежде чем добавить: «Мы уже делали это раньше». Малфой смотрит на него расширенными глазами. — Я не… — он моргает, тяжело сглатывая. — Я не садился на метлу с тех пор, как… С тех пор, как ты… — …со времен Адского пламени, — закончил за него Гарри мягким голосом. — Я тоже. Гарри не знает, почему ему вдруг так захотелось полетать посреди ночи, и уж тем более почему так срочно понадобилось, чтобы Малфой пошел с ним. Это просто необходимо. Прямо здесь, прямо сейчас, посреди ночи, это кажется самой важной вещью в мире. Интуиция подсказывает Гарри, что они должны это сделать, а если он чему-то и научился в своей жизни, так это доверять своей интуиции. — Давай, Малфой, это будет потрясающе. Гарри отходит от окна, чтобы подойти к Малфою, все еще стоящему у двери. Он позволяет своему рту изогнуться в вызывающей ухмылке. — Не бойся. — Я не боюсь, — отвечает Малфой, сжимая челюсть и вызывающе сужая глаза. — Тогда пойдем со мной, — говорит Гарри. — Пожалуйста… — Мы собираемся отморозить себе яйца. Гарри усмехается и легонько шлепает его по руке, когда проходит мимо него, направляясь к выходу из комнаты. — Нет, придурок, для этого и нужны Согревающие чары. Теперь возьми свою мантию и надень свои самые теплые сапоги. Я жду тебя снаружи через некоторое время. — Такой властный, не так ли? Когда Гарри поворачивается, чтобы посмотреть на него, его встречает элегантно поднятая бровь над сверкающими серыми глазами. — Не властный, а просто взволнованный, — усмехается он и отправляется наверх за метлой. Малфой застонал, но последовал за ним. — Ох, Поттер. Ты будешь моей смертью. Пять минут спустя они стоят посреди морозной лужайки, а прохладный ночной воздух кусает их щеки, окрашивая их в здоровый розовый цвет. Ночь спокойна, жутко тиха — как будто мир затаил дыхание в ожидании чего-то неизвестного, что должно вот-вот произойти. Гарри накладывает на них обоих сильное беспалочковое Согревающее заклинание, после чего натягивает свои шерстяные варежки. Малфой выглядит слишком шикарно в своей черной мантии, его светлые локоны спрятаны под зеленой вязаной слизеринской шапкой и подходящим шарфом, обернутым в несколько слоев вокруг шеи. Кончик его носа уже стал розовым от холода, но в его глазах искрится возбуждение, которого Гарри не видел у Малфоя уже несколько лет. Гарри чувствует, как рой пикси начинает шевелиться у него в животе, и отводит взгляд, чтобы сесть на Молнию, уже парящую рядом с ним. Это был подарок на день рождения от Уизли, которые надеялись, что полет на новой метле сможет разбавить его подавленное состояние. Это была приятная мысль, все знают, как Гарри любит летать, но он не испытывал никакого желания воспользоваться ею — до сегодняшнего дня. Позади него Малфой перекидывает ногу через древко, и сердцебиение Гарри учащается, когда теплая широкая грудь прижимается к его спине. Когда Малфой обхватывает Гарри за талию, а руки в кожаных перчатках скользят по его торсу, Гарри сглатывает и прочищает горло. — И куда же теперь? Гарри вздрагивает от теплого дыхания Малфоя, касающегося его шеи, когда он наклоняется вперед, чтобы прошептать ему на ухо. — К звездам. Хорошо, что Гарри уже сидел на метле, иначе его колени подогнулись бы и отправили его прямо на землю в унизительную кучу. Ох, дорогой Мерлин. Неужели Малфой только что процитировал Роуз из той сцены в машине? Слова, которые она сказала прямо перед тем, как они… Пикси теперь дико трепетали в его животе, и Гарри заморгал от головокружения, глубоко вдыхая прохладный зимний воздух, чтобы очистить свой разум. — Хорошо, держись крепче. А потом они взлетают, паря в бесконечном небе. Гарри не может сдержать широкой улыбки, которая расползается по его лицу. Руки Малфоя обнимают его крепче, прижимая их тела друг к другу, и Гарри задыхается, когда Малфой наклоняется вперед и его щека касается челюсти Гарри. — Выравнивайся, — говорит он, и мышцы его лица двигаются на коже Гарри. Гарри с готовностью подчиняется, надавливая на метлу, чтобы они летели сквозь мирную ночь параллельно земле далеко внизу. — Хорошо. Теперь держи ее ровно. Гарри кивает, только чтобы через секунду почти потерять контроль над метлой, когда руки Малфоя начинают отрываться от его тела. Черт. Какого черта он делает? Малфой приостанавливает свои движения позади него. — Поверь мне. Стиснув зубы, Гарри делает глубокий вдох и крепче сжимает ручку метлы. Его желудок сжимается, когда Малфой отпускает его и выпрямляется позади него. Перед ними нет ничего, кроме открытого пространства, и Гарри осмеливается повернуть голову, чтобы посмотреть, что задумал Малфой. Блондин сидел позади него, его осанка гордая и царственная, как никогда раньше, а его руки были широко раскинуты. Он выглядел счастливее, чем Гарри когда-либо видел его, с закрытыми глазами в удовольствии, а открытая улыбка украшала его потрясающие черты лица. Гарри тяжело сглатывает, его рот внезапно пересыхает, когда Малфой смачивает свои губы кончиком розового языка. — Я — король мира! Ликующий голос Малфоя эхом разносится по ночи, нарушая жуткую тишину. Гарри может только изумленно смотреть на него, встречая его взгляд с ласковой улыбкой, когда Малфой открывает глаза и смотрит прямо на него. Малфой издает восторженный вой, а затем наклоняется и снова обхватывает Гарри руками. Гарри вопит вместе с ним, разворачивая метлу, как только чувствует, что тело Малфоя снова надежно прижато к нему.— ¤ O ¤ —
Они оба смеются и находятся под воздействием адреналина, когда спустя полчаса они наконец коснулись земли. Гарри спотыкается, когда переносит вес на ноги, его ноги едва держат его, так как дрожат от усталости. Гарри не знает, кто из них первым теряет равновесие, когда они слезают с метлы, но кто бы это ни был, он увлекает за собой другого, и прежде чем они успевают опомниться, они вместе падают на замерзшую землю. Будучи волшебниками-соперниками, невинное падение быстро превращается в игривый вызов, и вскоре они оба беспомощно смеются, борясь за превосходство над другим. В конце концов Гарри удается забраться на Малфоя и прижать его грудью к земле, одновременно пытаясь завладеть размахивающими его руками. Малфой же наклоняется, чтобы пощекотать Гарри под ребрами, и когда Гарри пытается отбиться от него, его запястья внезапно хватают сильные руки Малфоя и тянут над головой. Гарри ничего не может сделать, когда Малфой обхватывает ногами талию Гарри и переворачивает его, надежно укладывая на спину и крепко прижимая его руки к земле над его головой. Они оба тяжело дышали, и Гарри полностью теряет желание бороться, когда их смех стихает, и он смотрит в эти яркие серебристые глаза. Энергия вокруг них меняется, вся игривость уходит от одного момента к другому, а затем мир останавливается на своем пути, когда Гарри тонет в горячем взгляде Малфоя. Сердце бешено бьется, Гарри поддается неизбежному и поднимает голову, чтобы прикоснуться губами к губам Малфоя. Они прохладные и сухие, сладкие на вкус, как мед, и такие мягкие на ощупь, что Гарри никак не хочет их отпускать. Малфой не отстраняется, но и не отвечает, поэтому Гарри неохотно заставляет себя слегка отстраниться, затаив дыхание, ища глазами взгляд Малфоя. Они глубоки от эмоций, зрачки широко раскрыты, и Гарри чувствует горячее дыхание Малфоя на своих губах, пытаясь определить, о чем думает этот человек. Надеясь на Мерлина, что он не ошибался в сигналах, Гарри набирает очередную порцию своей поспешно ослабленной гриффиндорской храбрости. Облизнув дрожащие губы, он тянется вверх, чтобы снова сократить расстояние между ними. Когда их губы встречаются во второй раз, Гарри наблюдает, как Малфой медленно закрывает глаза, прежде чем сдаться и встретить поцелуй Гарри с тихим вздохом. Это самое изысканное, что Гарри когда-либо испытывал: губы Малфоя прижимаются к его губам, нежно прижимаясь, когда Гарри напрягает шею, чтобы придвинуться к Малфою так близко, как только возможно. Малфой крепко держал его за запястья, улавливая каждый удар колотящегося сердца Гарри. Гарри беспомощно хнычет, когда Малфой наклоняется, чтобы втянуть нижнюю губу Гарри, и он выгибает спину от холодной земли в попытке приблизиться как можно ближе к нему. Вес тела Малфоя прижимает его к земле, и вдруг Гарри остро ощущает, как сильные мускулистые бедра прижимаются к его бокам, а пах Малфоя прижимается к его животу. Когда Гарри прижимается к нему, его наполовину твердый член касается ягодиц Малфоя, и, несмотря на то, что между ними несколько слоев одежды, Гарри почти кончает от одной мысли об их непосредственной близости. Отчаянно застонав, Гарри захватывает прохладные восхитительные губы Малфоя в еще один пылкий поцелуй. Он хочет остаться так навсегда, целуя Малфоя до скончания времен. Ничто в этом мире не может сравниться с ощущением, когда рот Малфоя прижимается к его рту, заставляя его парить в вихре экстаза и блаженства. Почему они не делали этого раньше? Почему они потратили впустую столько времени на борьбу, когда могли бы делать это? Малфой отпускает одно из его запястий, и Гарри тут же тянется вверх, чтобы стянуть с Малфоя шляпу и провести пальцами по шелковистым светлым локонам. Они такие же мягкие и гладкие, как Гарри себе и представлял, и ощущение их прикосновения к коже вызывает у Гарри новый приступ отчаянного желания. Затем на грудь Гарри ложится ладонь, прижимая его к земле, и прежде, чем он успевает опомниться, губы Малфоя исчезают, а Гарри оказывается смотрящим в полные страдания глаза. Его грудь тяжело вздымается под рукой Малфоя, он смотрит, как тот отстраняется и выпрямляет спину. Гарри не может удержать свой член от подергивания под давлением задницы Малфоя, прижатой к его паху, и его твердость нетерпеливо упирается в промежность Малфоя. Что-то явно не в порядке, и Гарри боится, что именно он каким-то образом вызвал боль, которая, кажется, разрывает Малфоя изнутри. Вздрогнув, Гарри протягивает свободную руку, чтобы коснуться щеки Малфоя, и озабоченно хмурится, когда тот отстраняется от его прикосновения. Малфой напрягает челюсть и выдавливает: — Нет. Не надо. Гарри снова пытается дотянуться до него, но опускает руку на землю, так как Малфой во второй раз уклоняется от его прикосновения. Гарри бессильно наблюдает, как черты лица Малфоя закрываются, и его голос дрожит, когда он тихо говорит. — Эй, что случилось? Я думал… — Нет, — говорит Малфой, и его голос внезапно становится холодным и ровным. — То, что я педик, не означает, что ты можешь просто… использовать меня для своих экспериментов. Его глаза стали серо-стального цвета, полностью лишенные эмоций, и Гарри моргает от внезапной боли, когда его сердце неистово сжимается. Экспериментов? Он думает, что я просто хочу поиграть с ним? Разве он не понимает, насколько?.. — Нет, это не так… Я хочу… — Найди себе другого парня, — говорит Малфой, и гнев кипит в его существе, когда он поднимается с земли и смотрит на Гарри сверху вниз. — А я недоступен для этого. Малфой поворачивается на пятках и идет к коттеджу. Гарри смотрит ему вслед, чувствуя, как на глаза ему наворачиваются слезы. — Но я… — кричит он ему вслед срывающимся голосом. — Малфой? — Держись от меня подальше, Поттер, — рычит Малфой, и снова все эти злобные согласные, острые как кинжалы, пронзают сердце Гарри. Звук захлопнувшейся задней двери эхом разносится по долине в тихой зимней ночи. Оставшись один на холодной земле, Гарри наблюдает за звездами, мерцающими над ним с бархатно-черного неба. Они так же прекрасны, как и час назад, такие же яркие и манящие, и Гарри жалеет, что не может повернуть время назад, к тому моменту, когда он стоял у окна в гостиной; желает о шансе сделать этот последний час своей жизни недоделанным; желает о еще одном шансе что бы все не испортить. Гарри делает прерывистый вдох и закрывает глаза, давая волю пролиться слезам.— ¤ O ¤ —