Во имя порядка: на закате древней эпохи

Глава 5. Операция «Южный ветер»: наступление орды

Спустя три дня. Скарагг. Прохладный немного морозный воздух прокрался в тёмное помещение, лаская открытые части тела смуглой девушки. Из-под шкурного одеяла чуть показывается оголённый смуглый голень, плечи немного обнажены. По комнате разносится мерное сопение, которое, впрочем, практически не слышно из-за лязга металла, конского ржания и хлопот, творящихся за небольшим окном. На малой подушечке разбросаны чёрным покровом длинные волосы девушки, которая крепко спит, не слыша того бардака, который творится внутри крепости. - Дижаам, - в комнату прошёл мужчина в камзоле, в его руке зажата небольшая кружка, от которой исходит студёный пар; он ласково посмотрел на даму и поправил одеяло ей, чтобы та не замёрзла. Килеянка видит прекрасный сон, перед ней стелется образ родного дома, только он намного больше и уютнее. Тут всё прекрасно – нет голода или жажды, стены словно сотканы из серебра, а глаза видят самых дорогих и родных сердцу людей. Здесь есть место для всех – её брата, который в полном порядке, не болен чумой, статен, и красив; для отца, что смотрит на девочку взглядом полным отчей любви и ясен умом; и даже для матери, которая ласково гладит Дижаам по голове. Неверие накрывает килеянку, ведь тут на столе красивые яства, все одеты в лучшие одеяния и дом полон любви – того, чего ей не хватало в детстве. А с отрицанием приходит и желание остаться в этом мире грёз, ведь в её жизни такого никогда не было, только боль, борьба и обман. - Дижаам, - ласково обратился глава семейства, - какая же ты стала большая. - О-отец, - смущённо заговорила девушка, сон оказался слишком реалистичным. – Г-где я? - В доме отцов наших, который дан нам Великим Отцом, - ответил спокойно мужчина. – Тебе не о чем волноваться здесь. - Дижаам, - мягко и нежно заговорила мать, - ты стала такой самостоятельной, посмотри… дочь, мы гордимся тобой, честно… мы любим тебя. - Но, - продолжила Онелис. - Нет никаких «но», - строго, однако без злобы вымолвил отец. – Мы просто тебя любим. И просим посмотреть на жизнь. Она ведь у тебя одна. - Папа… мама… брат, - стала перебирать Дижаам, в её горле всё сдавило, а глаза… ей показалось, что на щеках чертят тёплую полосу реальные слёзы. – Как же я по вам соскучилась. Я хочу остаться с вами, здесь. Вас так не хватало. - Знаю, - ответила мать. – Но тебя ждёт твоя жизнь. - Она, вся моя жизнь — это попытка доказать, что я…. - Мы знаем, и не осуждаем, мы тебя любим такой, какая ты есть. Просто… проснись. Глаза Дижаам лениво распахнулись после слов матери. Ноющее чувство ушедшей любви, которой она не получила в детстве, камнем застыло в груди. Этот сон… он первый за несколько дней в крепости, предыдущие были сущими кошмарами, а вот этот словно и дарил покой и заставлял задуматься, обратить внимание Дижаам на то, почему она решила идти по головам ради своих целей. Здесь все её идеи поколебались, если раньше она мечтала о наживе, богатстве и превосходстве, то теперь вершина её грёз – как можно быстрее убраться отсюда и исправить внутреннее душевное состояние. - Дижаам, - ласково обратился рядом стоящий мужчина, вырвав её из размышлений. - Джакомо, - тихо пролепетала Онелис, пытавшись подняться с постели, - что ты мне принёс? - Это зелье укрепления сил, - протянул торговец. – Оно тебе понадобится. Дижаам протянула трясущуюся руку за ним и едва не уронила кружку, но Джакомо вовремя обхватил своими руками её ладони и помог поднести её к губам, одновременно обогревая кожу девушки. Пара глотков и внутри поселилось приятное бодрящее тепло, вместе с приливом сил, пронёсшимся от пят до макушки. - Спасибо, - Дижаам протянула обратно кружку. – Зачем ты обо мне… заботишься? - словно не веря, что это можешь быть к ней применимо, засмущалась на последнем слове дама. - Потому что ты болеешь, - просто ответил мужчина. – Как же я могу обойти тебя без внимания? «Как это мило…», - позволила себе килеянка отметить заботу эндеральца, за свою жизнь избегавшая каких-либо привязанностей и оценок действий других людей любыми категориями кроме «выгодно» или «невыгодно». Девушка попыталась подняться и вставая с кровати её голову слегка вскружила. Тут же перед глазами на один только миг возникли лица из кошмаров… это перекошенные, с облезлой кожей и в страшной гримасе боли лики мертвецов. Она помнит их… это был торговый штаб Золотого Серпа, где она… со своими людьми и прорицателем устроила бойню ради большого куша в конце пути. «Я же говорила этому пареньку-идиоту… говорила, что не шучу! Почему он не послушался!? Почему!?», - горечь разлилась по рассудку Дижаам, её голову вскружило и только крепкие руки Джакомо не дали упасть девушке. Она шла сюда за наживой, шла копаться в артефактах скараггов и даже переступила борт корабля и ушла в крепость, но слабая духом и имеющая мириад чёрных поступков за спиной, она не выдержала натиск пси-атмосферы. Кошмары шли вереницей, тело ломало и скручивало, а подсознание рождало одну безумную мысль за другой. Только остатками воли она держала себя в разуме… но не проходило и утра, когда Джакомо приходилось сушить солёные от слёз подушки. - С-спаибо, - прошептала Дижаам, становясь уже самостоятельно, её ночная сорочка немного испачкана и порвана, но это не первое, что волнует даму; оглянувшись, она опять увидела, что на подушке пятна влаги. – Я? - Да. Ты тихо плачешь уже какую ночь. - Зараза, - притопнула от злости девушка. – Я просто не могу сдержаться, - Онелис стала рыскать в поисках одежды, которая должна быть где-то рядом. В маленькой лачужке, куда поселили Дижаам и Джакомо всё на месте и на виду. Тут раньше жили рыбаки, оттого всё ещё чувствуется смрад, который очень сильно не нравился мужчине, но вот его спутница не замечала сего, она только и мечтала, чтобы избавиться от кошмаров. Гарибальди отвернулся, когда Дижаам стала одеваться. Он вспомнил, зачем сам спустился на берег и обрадовался тому, что решил последовать за девушкой, ведь ей понадобилась забота. Его совсем не радует её хворь, но вот то, что есть кому позаботиться – хорошо. Штеппфан вместе со Свяославом же пропали в бесконечных операциях и военном планировании. Они успели отправить вперёд конные разъезды, которые перерезали дороги, атаковали патрули и всячески привлекали к себе внимание. Гарибальди поверить не мог, что всего за пару лет Скарагг из группы разрозненных племён, с деревнями, забитыми доверху костями, превратился в мощное государство, с которым нельзя не считаться. Чем дальше всадники углублялись внутрь страны, тем сильнее становился отпор, пока их не отбросили. А у огромного порта, откуда собирались наступать скарагги, отряды наступления видели неимоверное количество воинов, чьё внимание удалось привлечь. Джакомо не знал, к лучшему это или нет, но он содрогался от одной только мысли, что шестидесятитысячное войско может оказаться у порога его дома. Теперь же, когда он воочию узрел то, кем стали вчерашние дикари, ему еже не кажется, что деньги были потрачены зря и чем дольше они их тут задержат, тем больше вероятности того, что Нерим приготовится к войне. И те три дня, из-за которых орда не может двинуться на север, Джакомо кажутся отличным вкладом в дело победы. - Помоги, - просьба выдернула Гарибальди из рассуждений, и его очам открылась картина, как Дижаам беспомощно пытается завязать нити килейского кулона. - Да, - Джакомо подошёл к Онелис и провёл рукой по коже, его немного огрубевшие пальцы ощутили мягкий бархат её кожи; Гарибальди провёл по шее, перехватывая верёвку и почувствовал, что в сердце что-то ёкнуло, прикосновение к даме вызвало в нём ещё большую тягу к этой персоне… то, что рождалось, как деловой интерес, постепенно превращалось в чувственную тягу; в тоже время и Онелис за столь долгое время испытала странную и необычную радость, ей хотелось, чтобы этот человек к ней прикоснулся и это был не план и не очередной расчёт, а просто желание, чтобы этот мужичина до неё дотрагивался. - Джакомо, - прошептала девушка. - Дижаам, - хотел было продолжить мужчина, однако не смог. Всю сцену нежности нагло разбил влетевший Штеппфан, разбивший дух томности. Его пот на лбу блестел с такой силой, что и нагрудник, пропитанная солью алая ряса изрядно почернела, а лицо, покрытое сажей и грязью запечатлело жуткий оттенок ужаса. Открыв рот, раздался несвойственный этому парню крик приказа: - Проклятье! – закричал инквизитор. – Берите шмотки и валите отсюда! - Штеппфан, что там? – беспокойно спросил Джакомо, отошедший от девушки. - Дижаам, Джакомо, убирайтесь прочь из крепости к Фарнабазу! – ошарашенно ответил инквизитор. – Орда пришла! В двух километрах! - Что?! – устрашившись, спросил Гарибальди. - Скарагги развернули армию вторжения! Двадцать тысяч сюда идут! - Проклятье, - выругался Джакомо и посмотрел на девушку, ноги которой подкосило от ужаса, и она упала на жёсткую кровать. – Дижаам! - Да-да, - рассеянно ответила дама. – Уходим. - Зараза, у вас есть хотя бы план? – бросившись помочь Дижаам встать Гарибальди. - Мы встретим их в чистом поле, - резко ответил Штеппфан. - Это… это самоубийство! - А здесь нас окружат и перебьют всех, - инквизитор нашёл, что хотел – мешочек с пылью, которую использовал раньше, тот самый состав, что был куплен в Речном. – А теперь… идите отсюда. Штеппфан похлопал Джакомо по плечу, с жалостью посмотрел на Дижаам и поспешил скрыться за дверью, где его уже ждёт война. Воины – хорошо экипированные речники вместе с отрядами аркских наёмников по улицам бегут в сторону выхода. Инквизитор раньше дивился, что часть крепости и командной цитадели удалось поместить под землю, чтобы расширить место для воинов, теперь же он рад этому, ибо отряды не нужно собирать по всей округе. Крики, приказы, лязг и топот – всё это стало единой музыкой приготовления к битве. Прибежав к воротам, он вышмыгнул за них и тут же нарвался на Свяослава, который громко раздавал команды. Тут же он приметил и наёмников, взбирающихся на коней, и как отдельные отряды копейщиков, блестя наконечниками, занимают оборонительные позиции. - Штеппфан, пройдоха, нас громити ворог полагает, а он филонит. - Три дня… баяррин, мы их задержали на три дня, - печально вымолвил эндералец, его взгляд обратился к вечно серо-зелёным небесам, в которых силится буря. – Наступление, ставшее началом разгрома. - Коль же эти дни станутся сильными в деле сечи, то всё – хорошо. Мы не зря тут стояли, - подбодрил Свяослав. – Давай наказы, Штеппфан Даль’Кир. К инквизитору потянулись командиры. Закованный в полный доспех Аннкрат, вместе с одетым в кольчугу фогвилльцем. Они от него ждут глубокого планирования, но Штеппфан же знал, что этот бой будет быстрым и простым. - Латники, встанете в арьергарде, прикроете нас, когда начнём отступать. Фогвилльские копейщики, прикроете правый фланг. Надолбы нас закроют слева. Свяослав, возглавишь отряд речников и попытайся опрокинуть левый фланг. - Будет делано. - Я попытаюсь начать охоту за шаманами, чтобы они нам не докучали. Всем остальным, - Штеппфан глубоко и волнительно вдохнул. – Готовится к бою. Встретим их в поле. - Все слыхали! – взвел саблю Свяослав. – Готовимся к сечи! Сделав шаг в сторону, инквизитор кинул взгляд на пробежавших мимо него бойцов. Всего четыре с половиной тысячи вояк из Эндерала готовятся встретить лютого врага. Кто-то погиб в бойне за крепость, кого-то ранили… в общем обычные реалии войны. Собравшись с силами и духом, уже привыкнув к войне, эндералец отправился в бой. Штеппфан взобравшись на коня, потянулся к мешочку и дотронувшись до ткани, почувствовал покой. Серебро с миртом и ладаном отлично выбивает дух из порождений чёрного огня и ненависти, а этого хватит, чтобы иметь хоть малый шанс на то, чтобы забороть жестокого врага. - Передовые части! – раздаётся крик разведчиков, который вызвал волну речей, переговоров и обречённых вздохов. - Вперёд! – зазывает всадников Свяослав. – Встретим их грудью! Конные подразделения медленно выдвинулись на встречу скараггам. Латники в тылу прикрывали отход раненных и немногих учёных, отправленных изучить новую культуру. Теперь же, успеют ли они или нет, зависит от стойкости наймитов. Страх закрался в сердце Штеппфана, когда он увидел лёгких всадников противника. От самого берега до края поля разрозненным строем, махая бунчуками и знамёнами, неисчислимое количество конных несётся к ним навстречу. Они что-то галдят, воют и кричат, словно звери, кони их поднимают столп пыли, а мелькающие зелёные вспышки выказывают наличие энтропистов. Их вооружение – луки и топорики, короткие копья и сабли; бронёй же стали стёганки поверх которых железные кольчуги. Количество и устрашающий вид неумолимо наступающего конного ряда, пугает, но осознание, что за спиной полмира предаёт сил. Закрывшись магическим щитом, Штеппфан отбил пару стрел. Скарагги стали обстреливать эндеральцев, чета человек с кряхтением слетели с конец, но это не остановит людей севера. Сражение началось. На полном скаку, с опущенными копьями, речники и аркские наёмники врезались в первые ряды скараггской конницы, которые даже не собирались отступать. Штеппфан рассёк древко копья, а затем поразил вражеского коня. Скарагг, с малёванным краской лицом, что-то завопил и свалился с поверженного зверя... ухо инквизитора резануло жалобное ржание животного. Рядом с ним длинные кавалерийские копья прошибли груди и руки нескольких скараггов. Сабли залязгали по броне наймитов, кольчуги врага стали рваться и лопаться от прорыва, а часть противников слетела с коней. Следующий удар инквизитор направил в какого-то воющего всадника, который сшиб булавой речника. Клинок лязгнул по кольчуге, но Даль’Киру пришлось выставить магический щит, и булава глухо стукнулась о чары. - Хунн! – злобно рыкнул враг и кинулся на Даль’Кира. Сияющей лентой пронеслась сталь, пронзая ногу скарагга, а затем уже струя морозного ветра скинула его с коня. Тут же Штеппфан дёрнул рукой, направляя магию на вторую эгиду, которая остановила лезвие копья в сантиметре от его шеи. Развернувшись, он хлестанул мечом по спине скарагга, но тот, воя и крича, снова бьёт и опять сила чар спасает инквизитора. Отвернув копьё порывом воздуха, Дал’Кир превращает ветер в огонь и среднего роста смуглый паренёк рухнул с коня, а его перекошено-крашенное лицо жамкнуло в грязь. Наёмники полностью охватили фронт наступления и остановили его. Завязалось жаркое сражение, скарагги старались изрезать и исколоть наёмников, противопоставляя силе по истине звериный напор. Но вот сама лёгкая скараггская конница оказалась чувствительна к удару тяжёлых копейных всадников и понесла ощутимые потери, однако не дрогнула. Штеппфан увидел, как через поле несётся воин в чёрно-золотом халате. В его руках посох, с изваянием в виде головы. Пять всадников направились к шаману, но один взмах и их броня стала ржаветь, кожа сползать, а по полю бою пронёсся студящий дух вой. После с посоха слетел сноп молний, разбивший в пыль доспех аркчанина и отправивший его на встречу с Единым. - Рхатт! – крикнула скараггчка, и противник в едином порыве двинулся вперёд, усиливая давление. Даль’Кир бросился на перерез к ней, направляя коня через толпу всадников. Он пронёсся, пригнувшись не дав сабли его поразить. Выпрямившись, он бросил перед собой защиту, и мертвенно-зелёная молния развеялась искрами. Подобравшись вблизи, Штеппфан занёс меч и резко его опустил, но клинок отлетел от невидимой эгиды. Теперь шаманка ловко извернувшись попыталась пронзить горло парня кинжалом, но эндералец парировал удар. - Кхан! – крикнула противница и скарагги в общем наступлении попытались окружить Штеппфана, но отряд речников вступился за него, началась схватка. Люди падали под копыта, блестели клинки, раздались крики и звон брони. Даль’Кир выставлял один ментальный щит за другим, отсекая молнию за молнией, пока вновь не сблизился с шаманкой. Уколов её, Штеппфан одернул меч, который не пробил кольчуги под халатом и резко рубанул мечом. Женщина, яростью во взоре узких глаз, не успела явить защиту и инстинктивно поставила посох. Лезвие рассекло навершие и распороло халат. Воспользовавшись изумлением, инквизитор двинул коня вперёд и градом широких ударов скинул противницу. Как только шаманка свалилась с коня, скарагги озверели пуще прежнего. Они кидались на всадников, прыгали и пытались сбросить их, замахали клинками как неистовые. Однако этот напор наймиты сдержали. Свяослав на левом фланге ведёт наступление на передовой. Размахивая острозаточенной саблей он повергает всадников скараггов, рассекает стёганки и кольчуги. Напор этого фланга скарагги уже остановить не могут, и поэтому медленно откатываются назад, однако это только начало. Встретившись с мощным ударом, передовые части врага выполнили отведённую им роль – остановили контратаку и теперь основные силы, свежие и более многочисленные нанесут решающий удар. На поле боя вышли новые всадники. Покрытые стальными и кожаными ламинарными доспехами с ног до головы, с длинными копьями и булавами, они несутся, чтобы присоединиться к бою. - Хшанн! Хшанн! – завопили воюющие вражь всадники и усилили натиск. Прибытие новых сил обозначилось сильным ударом по наёмникам, которые теперь сами стали отходить. Скараггские тяжёлые копья пробивали эндеральские кольчуги, булавы мяли кости, а крючья стаскивали всадников. Свяослав с бодростью встретил нового врага. Он увернулся от копья, резко ударил по скараггу, но его сабля только высекла порез. Ещё удар, и снова только глухой звук о кожу. Скарагг же булаву направил в лоб, но баяррин подсел и ухватив за шиворот того, стащил его наземь. - Ахргх! – стиснул зубы Свяослав, когда ему в ногу пришлось лезвие копья, в плоти разлился хлад стали и вспыхнули боли, но мужчина сдержался; со всей силы он швырнул саблю в скарагга и угодил ему в лоб, отчего тот покачнулся и едва не грохнулся с лошади; довершил всё мощный удар в шлем наёмника-речника. Тяжёлая кавалерия скараггов резко переменила ход битвы. Теперь уже эндаральцы с пробитыми доспехами, поражёнными людьми пятятся назад, пытаясь отбиваться от наседающих врагов, а подразделения тех продолжают прибывать. Штеппфан с содроганием сердца видит тот ужас, что перед ним творится. Всадники срываются с коней, начинается давка, лязг, крики, вопли и вой поднялись до жуткого хорала, всюду витает запах смерти и железа, багрянец отвратительны липким покровом блестит на доспехах и перекошенные от злобы и боли лица мелькают перед глазами. Даль’Кир едва не свалился с коня, но удержал себя. Его клинок тут же встретился с бронёй тяжёлого всадника и увяз в кожаных пластинах. Скарагг замахнулся, и ударил, но чуть изогнувшись назад, Штеппфан принял удар на грудь, и пластина доспеха только звучно забренчала, а вот спину сжала исступленная боль. В ответ инквизитор сильным ударом по глазницам шлема ошеломил скарагга и выдавив остатки магических сил отшвырнул его, с парой других всадников. Свяослав рвётся вперёд. В его руке теперь длинный полуторный меч, в сталь которого вплетены чары холода. Меч касается скарагга и тот протяжно взвыл от укуса льда, доспех сковало и движения стали медленнее. Ещё удар и тот упал в беспамятстве. Вперёд прорвался особый отряд скараггов. Их отличает конский алый хвост на шлемах, а также ленточки и повязки на броне. Ведёт их женщина без шлема, с золотой окантовкой широких наплечников, а возле неё, до холода в жилах завывает и наступают отличные от остальных воины. Наконечники их копий объяты огнём зачарований, остры и на раз пробивают броню. Их появление уже принесло потери десятка воинов за пару секунд, которые стремительным напором были скинуты наземь или пронзены копьями. - Друже! – собрал вокруг себя соратников Свяослав, - атакуем! Всадники из Речного бросились навстречу особому отряду на короткий марш, чтобы тех остановить. Свяослав лихим ударом отвёл копьё, а затем шаркнул мечом по шлему, морозя шею и голову скараггу. Второй колющий удар пронзил доспех врага в слабом месте и вынудил его промёрзнуть внутри. Третьим же врагом оказалась военачальница. Скараггчка встретила Свяослава штормом выпадов и мужчине показалось, что они были бы быстрее и сильнее, стоя они на ногах. Баяррин развернул коня и принял часть ударов на небольшой щит, пространство вмиг осыпало фонтаном искр, а чары грозы передали разряд электрическим всполохом в руку Свяослава, что сковало её. Баяррин нисходящим ударом попытал удачу, но тщетно – его быстрый удар был парирован. В бой вмешался другой наёмник, отвлекая на себя внимание, но тут же был сражён воинами скараггчки. Часть пространства опустела и туда быстро направили удар наймиты – выставив перед собой копья они на быстром скаку врубились в ряды скараггов, высекая на их броне порезы и пропихивая копья в плоть. Воспользовавшись моментом Свяослав направил коня вперёд, и выйдя на опасно близкую дистанцию еле как увернулся от удара, чтобы потом встать ещё ближе. Девушка возвекла руку с клинком, но баяррин отпустил поводья и переступая через онемение и боль молниеносным движением воспользовался пэш-кабзом. Кинжал из Дюнного с очертаниями носка с лёгкостью пронзил защитную кожу, распорол поддоспешник и «поцеловал» болью тело. Затем нос скараггчки хрустнул от удара массивного кулака, душа едва осталась в теле. - Кцаль! – крикнули скарагги и бросились к ней. Второй удар пришёлся опять в лицо, мгновенно лишив сознания командиршу. Свяослав махнул рукой и пара всадников стащили скараггчку с лошади, утаскивая за линию обороны. Скарагги усилили порыв ещё сильнее, и речники утонули в жестокой схватке. Штеппфан в это время с иссохшим горлом наблюдает как на поле боя прорвалось порождение инфернальной ярости. На мощном коне он ведёт неудержимое наступление, в чёрных блистающих доспехах. Его клинок косит народ с такой лёгкостью, словно это смерть, заточённая в сталь. Со страшным вытянутым лицом, с адским огнём в очах, эта тварь за один удар рассекла нагрудники аркчан и обагрила всё вокруг. Его попытались скинуть с коня, но клинки только беспомощно зазвенели о доспех цвета угля, а затем ещё один могучий удар лишил армию Эндерала пятерых наёмников. - Единый, помоги мне! – взмолился Штеппфан и бросился вперёд; перед его глазами пляшет ужас битвы, душа изнемогла и ему всё равно – выживет он или нет, но сделает всё, чтобы хоть на миг задержать наступление. Ранее сжатый мешочек был брошен, распыляя смертельную для врага пыль. Втянув эфирными лёгкими реальный мирт с серебром и ладаном, существо истошно взвыло и в гневе опустило клинок, пытаясь зарубить аркчанина, но тот увернулся и удар пришёлся на скарагга. Штеппфан на полном скаку врезался в воплощённое зло, но то схватило его за шиворот. Парень попытался пронзить того клинком, но перехватив руку, тварь уже разинула пасть, чтобы вонзить острые зубы в шею человека. Вонь и невероятный жар обрушились на лицо Даль’Кира, который мысленно распрощался с жизнью. «Вот и всё», - подумал парень, ужен чувствуя раскалённое дыхание твари. Внезапно спину врага сковал лютый холод, меч прошёлся по доспеху, выдавая в него дикий поток ледяной магии. Штеппфан смог вырваться из ослабевшей хватки и рассёк шею порождению иного измерения… оно не упало, а растаяло словно мираж. Скарагги, увидев, что их полководец пал, встали в ступор, чем воспользовались наёмники, став медленно выходить из боя. - Нас теснят! – подметил Штеппфан, видя, что под ногами его коня покров из своих и чужих, а большую часть поля занимают враги… аркчане почти все на земле. - Уходим к надолбам! – приказал Свяослав. Видя, что левый фланг отступает, остальные части наёмников стали спешно откатываться назад. Чтобы фронт тут же не рассыпался, его решили поддержать копейщики. Фогвилльцы выставили стену круглых щитов и двинулись вперёд, пытаясь взять в клещи скараггов, но тут же были парированы. Отряд тяжёлой конницы ударил по наёмникам в лоб и наткнулся на лес копий. Лезвия зазвенели о броню, лошади заржали и попадали, насадившись шеями на острия. Всадники стали скидываться один за другим, но напор дал своё – первые ряды исчезли в беспощадном побоище за первые секунды боя, копья обломались о крепкую броню конников. Третьи и четвёртые ряды наймитов стиснули порядки, опять сбросив часть скараггов, орудуя длинными копьями, но вскоре нескончаемый поток ответных выпадов, мясницких ударов топорами и булав рассёк их строй. Штеппфан не бездушно лицезрел, как копейщики пытаются сдержать наступление, устремляя лес копий в сторону наступающих. Лезвия сверкают багрянцем, брызжет кровь, поднимается пыль, и кажется, что напор кавалерии был остановлен, как появляется ещё одна шаманка. Её посох сверкнул противной зеленью и часть воинов попросту упали. Энтропия хаоса выбила из них души, а в образовавшуюся бреши ринулись скарагги, без жалости расправившиеся с дрогнувшими пехотинцами, которые всё пытаются удержать строй. - Если бы это была лёгкая конница, то её бы пустили на фарш, - злобно фыркнул Штеппфан, касаясь небольшой трубки на поясе и возжигая её. В небо взвилась синяя полоска, которая расцвела в небе прекрасным ослепительным цветком. Сигнал к отступлению был дан и кавалерийские части стали постепенно выходить одна за другой. Впрочем, не только для всадников был дан сигнал – залповая артиллерия на кораблях осыпала левый фланг скараггов огненным дождём. Снаряды перепахали поле, с грохотом неся пламя и разрушение, часть конников разлеталась, лошади заржали в страхе и встали на дыбы, что парализовало наступление этой части фронта. Если бы только не шаманы скараггов, то Даль’Кир приказал бы бить из катапульт по врагу без остановки, но кто знает, к каким силам те могли воззвать, чтобы погубить корабли. Сейчас он с отдалённой радостью смотрит на то, как катапульты утюжат берег. - Притворим пешцев! – воззвал Свяослав, бросившийся на помощь копейщикам и завлекающий в атаку часть наёмников, который сформировали сотенный отряд. Конная рота врубилась в кавалерию скараггов, ошеломив тех неожиданным ударом, но дикарские повадки у них ещё остались и те не испугались, а только с остервенением бросились в ответ. Наймиты с яростью за павших товарищей сцепились с врагом, который без устали колол и резал. Часть копейщиков смогла отойти, пока Свяослав со своими дрался себя не щадя. Всадники Эндерала стали устало отводить коней, как можно быстрее направляясь к спасительному берегу. Скарагги бросились в преследование, но огненные камни и бочки с горючим маслом, взорвавшиеся посреди вражьих всадников, скосили особо ретивых. - Проклятье, нельзя ли быстрее! – кричит Штеппфан, видя, как копейщики насколько это можно ровными рядами, с сотенным арьергардом пытаются отступить; его раздражает их медлительность, но в тоже время он понимает, что это пехота и если они рассеют строй, то наступление скараггов их в землю вроет. Свяослав сам бросился бежать, когда понял, что его постепенно окружают. Тридцати всадников на всей скорости несутся к берегу, но за ними уже ринулась погоня. - Клином! – приказывает Штеппфан, но ему едва ли удалось собрать сотню конников – остальные также продолжили бежать к лодкам, их не остановить – желание спастись взяло верх над долгом; только окинув перепаханное поле, усеянное и эндеральцами, и скараггами, багровое и грязное, где тут и там воткнуты хоругви, парень оценил устрашающие последствия битвы – мало кто из наёмного воинства вернётся домой. Чуть меньше сотни всадников Штеппфана бросились прикрыть отход Свяослава и копейщиков, и скарагги, понимая, что им лучше не соваться под артиллерию, выпустили недобитых воинов передовых частей. На поле посыпался дождь стрел, уставшие наездники стали выпадать с сёдел устрашающей чередой, пехотинцы не падали на бегу. - Скоты! – прокричал Штеппфан, отразив пару стрел остатками магии. Но снова им благоволит успех. Лучники Фарнабаза – с тюрбанами с масками, в мешковатых светлых одеждах, прибыли для прикрытия по приказу флотоводца и выправления ситуации. Стянув луки они отправили в скараггов ливень стали и часть конных стрелков пала. - Треклята сеча! Лют враг! Вот сучье семя! – ругается баяррин. - Свяослав, - устало просипел инквизитор. – Не ты ли так желал в бой? - Они моих ребятушек положили здесьма. Потрохи треклятые! – успокоившись, баяррин бросил гневный взгляд на скараггов, которые перестроили всадников, опустили копья и решили добить отступающих одним таранным ударом. - Всё, вот и настал наш конец, - печально отметил инквизитор. - Походу, сегодня буйны головы и сложим, - подтвердил баяррин. – Знаешь, а я рад помереть с тобою. Хороший ты воин. Не повезло тебе… девку не нашёл в жизни, деток не завёл. Тяжко будет, коли о тебе никто не вспомянет, не помянёт и не помолится за упокой. - Ничего… вот ты не умрёшь, - выдохнул инквизитор и протянул свёрнутый конверт Свяославу. – Передай Калии Закареш это письмо. - И шо ты удумол? - Там… тебе не нужно это знать. Просто… передай, - Штеппфан схватил баяррина за плечо. – А теперь… иди. Лодки стали заполняться и желая, как можно дольше задержать скараггов, оставшиеся всадники сформировали тонкую линию, а позади них встали копейщики. Чуть больше сотни кавалеристов против надвигающейся орды, которая в едином порыве устремилась сбросить их в море. Дрожит земля, раздаётся дикое ржание вперемешку с улюлюканьем, наконечники копий жадно сверкают в ожидании кровавого боя. Указав на противника клинком, Штеппфан, разгорячённый битвой, повёл отряд в последнюю атаку, громко ободрив: - За порядок! За родные дома и семьи! За ним же ринулась и оставшаяся в обороне пехота. Лучники Фарнабаза поддержали наступление обстрелом, который превратился в ливень стали, разивший скараггов с необычайной эффективностью. Орда столкнулась с наёмниками, и вновь завязалась жестокая рукопашная. Раздался истошный хруст древка, протяжный вой и оглушительный звон пляски клинков. Эндеральцы разили всадников орды, уже направляя удары в морды и ноги лошадей, лица людей, а скарагги отвечали всё тем же напором, изрубая эндеральцев десятком ударов. Часть всадников прорвалась за истончённый строй, но тут же были опрокинуты разъярёнными копейщиками. Тут эндеральской коннице настал бы конец, если бы не залповая артиллерия – катапульты с моря ударили по всадникам и весь левый фланг скараггов превратился в обитель пламени, камней и раскалённого масла. Дерзкая выходка либурны и децер заставила покачнутся наступающих. Скарагги, чувствуя, что погибель жалкого отряда арьергарда ничего не стоит, стали отходить, но только чтобы прикрыть шаманку, которая бросилась к берегу. Штеппфан, выдохнув при виде отходящих всадников, повёл людей обратно. Над его головой всё ещё раздаётся свист стрел лучников, в ушах до сих пор стоить крик раненных и рёв скараггов, а перед глазами маячит сталь и перекошенные смугло-крашенные лица врагов. Вскоре уже все отплывали с проклятых берегов. Лошади оставлены на радость скараггам, но это мало волнует инквизитора. Усевшись в лодке, потирая отбитые руки, покрытые синяками, пытаясь сдержать боль в ноющих конечностях и голове, он пытается расслабиться... всё позади. Вдали тонет децера – исполинский корабль, потопленный молениями шамана, но это не вызывает жалости… они знали, что будет, если приблизиться к берегу – жестокая правда войны. - Куда мы сейчас? – спросил Аннкрат, оторвавший парня от полусна. – Командир? - Мы? – оторвавшись от дремоты, поднял голову инквизитор. – В Арктвенд. Там… гарнизон неримлян. Мы должны предупредить… что ждёт их народ. А теперь… я хочу отдохнуть, - с этими словами Штеппфан опустил голову на руку и только собирался уснуть. - Командир, - тряхнул парня Аннкрат, – а зачем ты просил дать для Джакомо отвар из корня шепчедрева, драконьего фрукта и толчённого медвежьего когтя из мсоих личных запасов. - Потому что он просил для Дижаам, а ей было плохо, - ответил инквизитор, вспоминая что пришлось пережить килеянке за три дня. В первый день пребывания её скрутили боль и кручина в животе, вкупе с кошмарами. Она ходила по крепости, словно опустошённая, искала что-то. Джакомо шёл за ней подобно тени, помогая её подниматься, когда она обессиленная падала. В этот момент впервые за долгую жизнь проронила фразу – «я бы обменяла все сокровища мира на здоровье». Второй день ознаменовался бесконечными стенаниями и рыданиями по прошлому, её поиски интересностей скараггов были прекращены физической невозможностью. В плоть водворилась необычайная слабость. Однако под давлением то ли проснувшейся совести, то ли чтобы ослабить думы по немощи плоти решила помочь учёным с переводом килейских текстов, которые те нашлись на складах. Просто так, бескорыстно. Оказалось, что это торговые грамоты, захваченные пиратами, но для Дижаам было главное отвлечься. И на третий день она практически не покидала лачугу, только пила отвары и тихо стонала, желая отдать всё сокровище лишь бы её кошмары прекратились. - А что с ней? – спросил Аннкрат. - Игры подсознания, - лениво ответил Штеппфан и вконец повис на руке, предаваясь сладкому сну забвения, перед глазами замелькали перекошенные и вымазанные в белое лица скараггов, ужасные рожи инфернальных тварей и тот ужас, увиденный им в «святилище»; инквизитор решил передохнуть, ибо их ждут большие свершения.