Во имя порядка: на закате древней эпохи

Глава 9. Семейство Пегаст

Нерим. Остиан. Вечер следующего дня. Вдохнув, мужчина ощутил, как его грудь наполняется тёплым воздухом, а в носу защипало от нот колючих острых килейских специй, витающих всюду. Ещё вздох и обоняние «бьёт» аромат расплавленного металла и угля – кузница даже вечером не собирается прекращать работу. Справа и слева от высокого мужчины пространная площадь, где глаз высматривает людей в светлых одеждах. Они воссели за небольшими прилавками, под алым покрытием палаток, окружив себя пахучими мешками, в которых полным-полной зелёных, красных, жёлтых и бардовых смесей. Они расселись по краям площади, уступив место великолепному центру, где громоздится статуя новая, только что поставленная. - Я помню это место, когда правили чёртовы полудурки из Культа, - с грустью, в которую вкраплена злоба, произнесла девушка, чьим облачением стал зелёный кожаный костюм. – До сих пор чувствую запах палёного мяса. - Много же народу они пожгли в своё время, - произнёс мужчина, потирая рукавом светлой рубахи нос, - я никогда не был в Остиане, как и в Нериме. Эта земля всегда… была слишком закрытой для помещения. - Ты не представляешь насколько этот край был жесток, - твёрдо произнесла девушка. – Любое проявление свободы, любая самость жестоко подавлялась. Эти скоты даже учреждали «Бюро по изъятию излишек имущества»! Видите ли, «обилие вещей делало остианцев особо грешными», - девушка приложила ладонь к широкому лбу. – А эта свинья Джагал жила в крепости и жировала! Остианцы оценили бы рвение дамы, если бы не её крик. Немногие стражники в чёрно-жёлтых табардах переглянулись, их алебарды грозно сверкнули в свете закатного солнца. Торговцы затихли, кузнецы опустили молотки – глаза половины площади уставились на девушку, чьё тело закрыто лёгкой одеждой – обтягивающая кофта цвета тёмного клевера, поверх которой шёлковая накидка того же цвета, достигающая края утянутых брюк оттенка изумруда. - Лишари, - мягко заговорил мужчина, - может не стоит так сильно кричать? Думаю, людям неприятно слышать имя этого Джагала. - Прости Фриджи,- девушка приложила руки к лицу. – Слишком тяжёлые для меня воспоминания. Всё детство в страхе и под гнётом Культа. - Давай сменим тему на более лёгкую, - улыбнулся Фриджидиэн, аккуратно взяв Лишари за руку. – В конце концов, всё кончилось. Теперь этот город столица, - парень замешкался, вспоминая странное сочетание слов, – как бы выговорить… Свободного удела Остиана и южных народов. - Хах, - дух Лишари немного успокоился, плохие воспоминания отступили. – Ты прав. Когда я уплывала отсюда, это был просто… Свободный Остиан. Тут правили повстанцы, которые свергли власть Культа, - пальцы Лишари показали на массивную серокаменную статую, изображающую мужчину в балахоне с раскрытой книгой, - ты посмотри на неё. - Что это? – удивлённо оглянул монумент Фриджидиэн, отерев сапог о свободную штанину, стирая пыль. - Памятник. Мужчина символизирует южные народы, которые читают и вникают в «Хартию свобод», которыми подтвердили уничтожение культа и тирании, - с примесью восхищения ответила Лишари. - Что ж, не могу назвать падение этого культа чем-то… плохим. - О-у, - Лишари оглянулась и увидев, что стражников рядом нет, прильнула к плечу Фриджидиэна. – Они же верили в творца. Ты вроде тоже… - Не такова моя вера. То – плод больной фантазии, - отрезал Фриджидиэн. – Они сошли с ума вместе со своим главнюком – Джагалом. - Ахах! – бойкий смех девушки поселил в Фриджидиэна тепло, ему нравилось, как радуется любимый человек. – Жизнь со мной тебя лишила манер? - Лишари, - потянулся лицом к даме парень. - Подожди, - Лишари сделала пару протяжных вздохов, - кажется розовое масло. Пойдём? – карие скосые очи проникновенным взглядом пронзили парня, он просто не мог отказать своей жене. - Пошли, - улыбнулся эндералец и пара потянулась к торговой лавке, что нашла своё место прямо у каменно-плиточного подножья кузни. Вокруг Фриджидиэна и Лишари простирается довольно широкая главная площадь, где дали возможность заработать денег купцам из Киле и северных районов Нерима, а также местным мастерам. Находясь в большом провале центр города всегда «радовал» устрашающе нависающими кусками скал и земли, на которых громоздятся дощаные трёхэтажные дома к которым ведут ступени из древа и уложенные досками дороги. Меж большими скальными рассечениями повешены навесные мосты да канаты, скрипящие под напором прохладного ветра. - Здесь всегда так много пыли? – возмутился Фриджидиэн, посматривая на каменные стены высоченного маяка постройки, обтёсанные песком. – А то мне как-то не привычно. - То есть, как губить себя в песках под Дюнным и глотать тамошнюю пыль два года назад – это нормально - Я же говорил – тогда был в отчаянии. Представь себе – девушка в которую я влюблён говорит, что ей больше не нужны отношения и что я ей только друг. В ответ Лишари лишь ухмыльнулась. Действительно, ей тогда было настолько плохо от предательства Карима, от безжалостного заговора Юслана, что всякая мысль о любви и отношениях сталкивалась со стеной отторжения сего. Но и всё же молодому эндеральцу удалось покорить её сердце – он ради неё отступил от традиций своего народа, сумел увидеть в ней человека там, где другие отказывались и пустился в опасное путешествие, чтобы вырвать её из когтей холодного мрака. Это не могло не впечатлить даму. Пара подошла к торговке, у которой на прилавке мерцают стекляшки и десяток кувшинов, веющих приятным цветочным ароматом. Высокая стройная девушка, на чьи хрупкие плечи ложится волос цвета ореха, подчеркнула свою фигуру платьем цвета дубовой коры. - Это ваше? – спросила Лишари, проведя пальцами по стекляшкам. – У вас же есть мало розы? - А ты практически не изменилась, - в ответ торговка приулыбнулась. – Вот такой я тебя и запомнила. - Нихан? – удивилась Лишари. – Неужто это ты? О, клянусь прорицателем, я тебя и не вспомнила! Как ты после свержения Культа? - Только лучше. Не нужно бояться теперь, что тебя огреют плетью, если ты неправильно поклонишься перед статуей. А ты Лишари ведь успела уйти с семьёй после всего этого? - Да. Нас вывел Магический Орден, - Пегаст коснулась бутылька и подтянула его к ному. – Как ты перешла на торговлю маслом? Ты же вроде продавала специи, а теперь масла. - Когда открыли границы, сюда хлынули килейцы со своим товаром, да и северяне не замедлили прибежать со своим товаром. И специй стало слишком много, а вот масел нет. - Но роза, - Лишари наконец-то нашла флакон и стала довольно втягивать сладкий аромат. – Её тут трудно вырастить. - Это поставка, - Нихан положила пару бутыльков в ткань и стала аккуратно завязывать. – Что мы всё о торговле. Расскажи о себе, - торговка указала на Фриджидиэна, рассматривающего здания наверху. – А это твой муж? Какой статный. Я помню ты не особо ладила с парнями. - Да, - весело ответила Лишари. – Познакомились в Эндерале, там и свадьбу отыграли. - Хорошо, - обрадовалась Нихан и протянула Пегаст мешочек, который заботливо вложила в её ладони. – На, держи. Это твоё любимое – розовое масло. - Э-э-этоже слишком дорого. - Ничего страшного, я не каждый день вижу старую подругу, - Нихан отмахнулась. – Денег не нужно. - Клянусь прорицателем, ты – хорошая подруга. Давай завтра вечером махнём в таверну? Как там её… - Она уже не «таверна грешников». Её переименовали в «Трактир свободы». Теперь там наливают нашу отменную – лимонную южную настойку. - Просто отлично. Тогда до завтра. Пара отошла от торговки и направилась в сторону порта. Фриджидиэн осмотрелся назад и тихо спросил: - Это девушка, она? - Да, - резко ответила Лишари. – Моя подруга детства. Помню мы с ней как-то пробрались в молельный дом и случайно подожгли листки с их песнопениями. Вот это шороху тут было, - Лишари сдержанно рассмеялась. – Эти идиоты потом месяц не позволяли свечи зажигать, а стражники смотрели за каждым поклоном в доме. - Что ж, хорошие у вас были развлечения. - Никто в Остиане не любил этих собак! – лицо девушки помрачнело, когда она вспомнила прошлое. – Это же просто безумие – нас сравнивали с грязью! Эти сучьи проповедники называли нас зверьём, нет… они считали нас хуже животных. Они призывали травить и убивать любого, кто отошёл от их сумасбродных канонов! - Ничего, всё в прошлом, - взял за руку её парень, что вселило в девушку спокойствие и мир. Их путь пролегает через аллею, где над головами раскинулись широкие листья пальм. Высаженные в ряд на дне теснины они отлично защищают от палящего солнца. Ступая по каменной плитке парень и девушка пребывают в молчании, их души наполняет тепло от присутствия друг друга, слова тут излишни. У ворот их встретили новые стражники этого города, ставшие символом обеднения неримской армии. Четыре чуть сгорбленных существа, с клыкастыми мордами и звериными глазами, огромными ушами, защищённые чёрно-жёлтыми стёганками с копьями наперевес, удерживают арку. Фриджидиэн окинул массивные каменные стены, отделяющие порт от остального города и увидел, что они просто кишат этими существами. - Интересное применение племён гоблинов, - усмехнулся Фриджидиэн. – Я с тобой тут уже дня три, а до сих пор привыкнуть не могу к этим… стражникам, - он продолжил разбирать бастион и с интересом рассматривал лачуги из кусков материи, досок и веток, рваные тканные знамёна на которых развивается летучая мышь, вместе с множеством кольев. - Фриджи, не будь так строг… в конце концов то, что диких гоблинов удалось научить словам и поставить их на службу – уже достижение. - Я бы хотел узнать, как это можно сделать. Как по мне… это невозможно, - Фриджидиэн оглянул стайки гоблинов, обживших местность у бастиона и подмечая, что стрелки помимо кривого лука за спиной отмечены татуировкой крыла на лбу, а воины носят лапку летучей мыши на поясе поверх неримского табарда. - Ну у вас же как-то получилось скучковать народы Эндерала и объединить их. Как по мне, эта затея куда сложнее, чем обучить пару племён. - Посмотри, - Фриджидиэн указал на то как гоблин дорисовывает на жёлтых участках брони, выданной из кузниц Остиана, какие-то символы. – Удивительные у них обычаи не так ли. Думаю, здешний командующий рад от того, что они превратили неримского орла в летучую мышь, - эндералец показал на знамя, где гордая чёрная птица на жёлтом полотнище углём размалёвана на манер пещерного животного. - Главное, чтобы они не грабили по ночам никого и не напивались пойла своего, - Лишари помахала перед носом, отгоняя гоблинское зловоние. – А вот это уже невозможно терпеть! Фриджидиэн не стал дальше обсуждать гоблинов. Эта родина Лишари и меньше всего ему хотелось язвить на тему того, что армия Нерима не способна обеспечить южные гарнизоны из-за проблем с мятежниками и сепаратистами, которые грабят любые караваны с поставками на суше и море. Они подошли к самой арке, где их остановил гоблин. Он опустил копьё на манер барьера и хрипло заголосил: - Эй, стаяц! Стаяц я сказал! - Гоблин, ты совсем офигел? Тебе солнце башку напекло, - среди пальцев Лишари заплясали магические льдинки. – Я могу тебе её поморозить, чтобы черепушка лучше думала, - Пегаст провела рукой возле большого носа существа угрожающе тыкая перед лицом магическим морозным ветром. - Тише-тише, самка человечешки, - гоблин убрал копьё. – Тут это, нам, помощь нужна. Мош грит, что наш шаман плох в травах, а ты мочь помочь. - Что случилось? – спросил Фриджидиэн, сжимая рукоять кинжала. - Да наш парняга – Зог прихворнул. Грит сожрал грибов и теперь ему плохо, брюхо крутит. - Я не разбираюсь в травах, - Лишари опустила руку и лёд развеялся. - Скорее всего ваш парень отравился, - приложив пальцы к подбородку стал рассуждать эндералец. – Дайте ему отвар из семян бергамота, паучьего шёлка, лаванды и угля, смешав с вот этим, - парень положил чёрный бутылёк в лапу гоблина. – Это зелье исцеление болезней. Должно усилить эффект. - Вот спасибо! – обрадовался гоблин. – Ты настоящий парняга! Ща, обожди, - стражник положил лапу на пояс и сорвал мешочек и с бренчанием протянул его. – Во, на, держи! Благодарю! Я видел, что вы человеки, этими кусками металла меняетесь. Нам это не нужно. - Что это? – подивился эндералец. - Наш босс называет это залование. Нам его дают человеки, но нам не как его применить. - Спасибо, - взял увесистый кошель парень. – Бывай, гоблин. Лишари и Фриджидиэн двинулись дальше, переходя за массивную арку, где их встретила неприятная реальность новой жизни в Нериме. Там, где раньше возвышался омерзительный монумент-колонна поклонения Культа, сейчас мостится невысокий монумент из красного камня возле которого возожжены свечи и положены цвета. - Слушайте! Слушайте! – закричал лысый мужчина в чёрной рясе. – Народ неримский, народ остианский. Услышьте слово того, кого поставил посланник «высших». Вспомните о тех временах, когда астральные учителя, пророки новой эры говорили с нами, как они показывали нам прекрасный чудесный мир, в котором больше нет ни болезней, ни голода, ни жажды, - проповедник простёр руки к народу. – Теперь же «высшие» нас покинули. Они ставили народ свой, за отступление наше от постановлений их и слабость нашу в делах достижения очищения. - Как тебе? - тихо спросил парень. - Полоумные есть везде, - полушёпотом ответила Лишари. – Я надеялась, что победа повстанцев станет концом мракобесия, но нет… Коарек решил стать пророком этих долбанных «высших». Фриджидиэн и Лишари поспешили как можно быстрее миновать мастера горячего слова. Им двоим неприятно слышать то, как он садит гадость в умы людей. Пегаст не один год видела молитвенный дом – постройка с высокой массивной башней, чей дворик окружён колоннами и находила его одним из обителей зла. Там, люди исповедующие кровавый культ, принуждают воздавать хвалу ложному божеству других людей и это нужно было пресечь как можно быстрее. И вот власть Джагала была сокрушена, а затем рухнула и Южная Теократия, но разве было ли отброшено предназначение молитвенной комнаты? Нет, из неё сделали «Залы общения с высшими», где каждое воскресение должны собираться все остианцы, чтобы воздать хвалу астральным учителям и попросить их о просвещении. Если житель града без уважительной причины смел проявить своеволие и остаться вне стен «залов», то Духовное управление по общению с «высшими» быстро обращалась к стражникам, чтобы те взяли штраф в пять сотен медных монет. Пройдя дальше, супруги вышли в порт. По правую руку целый ряд деревянных домов на дощаной площадке, а по левую пристань, выложенная досками, от которой несёт морским поветрием. Песок под ногами полон мусора – обломками ракушек, трухлявых деревяшек и бутылок. Они подошли к небольшому двухэтажному домику, отличающихся от остальных светлыми досками и срубом да черепичной крышей, зажатым между двумя другими. Лишари пролетела по ступеням и едва-едва толкнула ручку, оказалась, что дверь открылась, и та легко со скрипом поддалась. - А вот и наши дети вернулись, - из глубины дома донёсся добрый женский голос; Фриджидиэна же смутило, что его эта женщина называет «сыном». Пара проходит дальше и оказывается в просторном холле. Там их встретила высокая женщина с темноватым оттенком кожи и такой же формой глаз, что и у Лишари, облачённая в тёмно-синюю домашнюю длинную одежду. - Дочь, - потянулась девушка к Лишари. - Мать, - Пегаст ответила взаимностью и прильнула к махровому покрытию халата, что украсил грудь. Тепло, вид удивительной любови развеселил Фриджидиэна. Такой умилительной картины он давно не видел, а года расставания матери и дочери дали знать о себе – в первый день Лишари и её матерь провели за беспрестанными разговорами и диалогами о прошлом, о свадьбе и семейной жизни, пока эндералец, и отец жены провели увлекательнейшую беседу о новом политическом строе Нерима. «Ну разве не прекрасная картина?», - подумал Фриджидиэн, вспоминая сколько он сам времени не общался с матерью и отогнанная тоску по расставанию с родными. - Госпожа Ойшан, - слегка поклонился эндералец. - Какая я тебе «госпожа», - незлобно фыркнула женщина, отступив от Лишари. – Ты третий день здесь и никак не можешь назвать меня матерью… ну иди хотя бы убрать этот дурацкий эпитет. - Не смущай его, - заступилась Лишари. – У них там так принято. - Да ладно вам будет, - улыбнулся Фриджидиэн, ему так же было приятно видеть, что при родителях Лишари немного степенится, становится спокойнее и её буйность развеивается. Ойшан понимает, что для Фриджидиэна трудно увидеть в ней родственника. Эндеральцы всегда отличались закрытостью, а здесь ещё и парень видит её всего третий день. Но она настаивать не будет, ведь лучше расположить к себе человека добротой и заботой, чем принуждением. - Фриджидиэн, расскажи, как твоя работа над документами? – спросила женщина, не отнимая добродушного взгляда. - Очень… тяжело, - проскрипел сердцем парень. – Мне впервые приходится сталкиваться с неримcким… постреволюционным правом. Трудно оценить договор вашего друга без актов. Я… я просто не могу понять того, что выдвигает государство в обязательные требования. - Хорошо, тогда у меня для подарок, - Ойшан вынула из широкого кармана большую толстенную книгу в жёлтой обложке с гербовым орлом в центре и протянула её эндеральцу. – На держи, я только сегодня купила. Это «Свод законов и постановлений Вольного народа Нерима». Надеюсь теперь тебе будет легче. - Вот спасибо! – обрадовался Фриджидиэн хватаясь за юридический фолиант. – Это то, чего мне действительно не хватало. - Как только у моего мужа появилась проблема с бумажками твоего друга, ты нашла книжонку, а как тебя просил торговец так не знаешь где её взять, - усмехнулась Лишари. - Но ведь Фриджидиэн у меня не чужой, - хлопнула его по плечу Ойшан. – Сыном стал, - женщина направилась к выходу из холла, подойдя к узкой лесенке. – Пройдёмте, на втором этаже Уоранис уже стол накрыл. На втором этаже их уже ждал ужин. Через пару окон падали лучи закатного оранжево-золотого солнца. Как только Фриджидиэн поднялся, его нос пленил аромат развешанных у стен лаванды, шафрана и базилика. Его взгляд переместился вперёд, где он увидел круглый деревянный стол, на котором уже выставлены тарелки с едой и бутылки, переливающимися алым в лучах уходящего светила. - Фриджидиэн, зять ты мой ненаглядный, - бодро сказал мужчина в бардовой рубашке и такого же цвета свободных штанах и с благодушным лицом. – Проходи, не задерживайся. Вскоре все четверо уже сидели и предавались томной беседе. В руках Фриджидиэна аккуратно зажата вилка, а отец играл с рюмкой, внутри которой плескалось что-то светлое. - Фриджидиэн, когда вас привела к нам Лишари я прям-таки и поверить не мог, что она уже настолько взрослая... моя дочь вышла замуж. Я был сильно удивлён и тем не менее рад, что они нашла такого порядочного человека. - Я понимаю ваше удивление, - приподнято ответил эндералец. – Я тоже рад с вами познакомиться. Лишари рассказывала, что раньше у вас были определённые… недопонимания. - Да у нас раньше были… разногласия с дочерью. Да чего уж тут говорить, - Уоранис мягко посмотрел на девушку и с толикой повинностью заговорил. – Ты прости меня, Лишари, я был тогда неправ, что тащил тебя в тот поганый Культ. Прости меня, дурака, что не послушал тебя. - Прощаю отец. Хорошо, что мы теперь так собрались здесь. И жалко, - речь девушки дрогнула. – Что с нами нет Ракула. - Печально, - Фриджидиэн коснулся рюмки. – Лишари мне рассказывала, что он стал жертвой махинаций Джагала. Согласен, это печально. - Будь проклят Джагал, - выругалась Лишари и тоже взялась за рюмку и сказала то, что удивило родителей. – И пусть Ракулу будет там хорошо, - вспомнила Пегаст о загробной жизни, что пустило трещину в её образе воительницы против всякого культа, какой её запомнили мать и отец. Они вспомянули о Ракуле, хоть он был слаб. Это их родственник, их кровь и они не могут о нём не вспомнить. Уоранис видел в нём продолжателя рода и держателя мануфактуры, но тот обольстился проповедями языческого храма и бросился за него в бой, где и нашёл смерть. Тогда страшная душевная хворь сковала души семьи, они винили Ракула, обвиняли в безумии, но до сих пор любят. Да, он совершил глупость, но тепло их любви касается его памяти. Это и вдохновило Фриджидиэна: «Они так сильно его любят. Что ж, эта любовь и не дала распасться семье. Вот Лишари помирилась с отцом, её мать нас тепло встретила. Да, только любовью и теплом держится семья». - Кстати, вы два дня всё ходили по рынкам Остиана и его местам и всё так и не рассказали, как познакомились, - мягко намекнула мать на то, то хочет услышать рассказ. - Я его едва не… отправила к… трудно это выразить, - посмеялась Лишари. - Да, с самого начала общение у нас не задалось, - продолжил Фриджидиэн. – Я помню, как встретил прекрасную неримку в дожде на входе Храма Солнца. Тогда её образ и запал мне в сердце. - А я помню, как мне навстречу вышел изгнанный эндералец, как поцапалась с ним, а он в ответ меня обвесил пирийскими побрякушками и пожелал удачи. А потом этот человек спас меня. - Спас? – нахмурилась Ойшан. - От одиночества и горя, - сгладил Фриджидиэн не желая рассказывать, что их дочь была на грани смерти, это поняла и Лишари, слегка кивнув. - Да. Хотя и сама неплохо справлялась. У меня была куча работы там – исследование этого безумства под названием «светоч». Пока я не разобралась, что да как с этой грудой металла, не успокоилась. Месяцы сидела за пирийскими текстами и скрижалями, пока не дошло, что это машина смерти, - от этих слов Фриджидиэн еле сдержал смех, вспоминая, что она узнала о убийственности «светоча» от Мерраджиля. - Правильно, - поднял бокал Уоранис. – Я всегда говорил, что нужно идти до конца. - Так вот кто вложил в Лишари стержень борьбы, - Фриджидиэн посмотрел на отца девушки. – Что ж, благодаря вам вы вырастили волевого человека. Я помню, как она под Дюнным вцепилась в раскопки и пока не вычистила тот старый пирийский храм – не остановилась. Бедные рабочие, - Фриджидиэн улыбнулся, - они на тебя жаловались. - Это я её научил, - похвастался отец. – Быть стойким и не отступать от цели. - А с рабочими я научилась управляться, когда ты наставлял Ракула, - ехидно подметила девушка. – До сих пор не забуду, как ты сказал ему – «смотри за работниками, ведь некоторые живут идей – ты на работе хозяин, а не гость, так тащи же каждый гвоздь». Вот я и гоняла в пустыне тех, чтобы не было желания всё подряд стягивать. - Хах! – Уоранис широко улыбнулся. – Вот ирония жизни – я тебя никогда не готовил заниматься делом, но ты отлично справилась с рабочими, если верить рассказам Фриджидиэна. - Твои наставления о жизни помогли. - Эх, - Уоранис отпил из рюмки, поморщившись. – Помню, как в детстве подарил тебе тот набор для археологии, и ты пошла копаться на берег. Разве не прекрасное было время, когда дочь приходит с прогулки и радостно приносит откопанный булыжник и говорит – «а это пирийский кирпич». - Жалко, что тогда набор разбили, - понуро вымолвила Лишари и отпила из бокала вина. - Никогда не забуду, как ты пришла в слезах, и мы с матерью тебя утешали. - А я помню, как ты принёс мне новый набор, да ещё и нашпенял этим соплякам. «Что делает нас такими, какими мы есть?» - спросил себя Фриджидиэн. – «Вот смотрю я на жену и её родителей. Они в неё вложили стойкость и твёрдость характера. Да, ругани она научилась на улицах, но основное дали родители. Вот у неё есть любящие отец и мать. Да, раньше между любимой и отцом был конфликт, но их любовь и тепло дали силы преодолеть злобу. Ведь без отца и матери, без их любви кем могла стать Лишари?» - Расскажи о своих родителях, - неожиданно попросила Ойшан. – Ты про них так ничего и не говорил. - Хорошо, - Фриджидиэн отпил из рюмки и на его языке огнём зажглась настойка из лимона, глаза он легонько зажмурил. – Они сейчас в Киле. Мы жили дружно, не ссорились. Мы все работали в торговле до тех пор, пока я не ушёл полностью в ряды Святого Ордена. Затем я редко их видел из-за службы, но всё же не прекращал общения. - Хорошо, что продолжал, - Ойшан отпила вина и тревожно продолжила. – Я надеюсь, что на Киле они в безопасности. Говорят, что скарагги дошли до самых стен столицы. - Я вас умаляю, - махнул Фриджидиэн. – Они никогда не отмечались столь яркими набегами и событиями. Они всегда были на отшибе истории, там и останутся. - Кстати о событиях, как так вышло, что Арантеаль Теалор был низложен, а вся власть перешла к Сенату? - Это долгая история, - Фриджидиэн поднёс ко рту картошку на вилке, - и её довольно трудно рассказывать. - Да, тогда потом об этом поговорим. - Я вот всё удивляюсь, как вы смогли приручить гоблинов, да ещё и научили их речи? – удивился Фриджидиэн. - Благодаря магии и науки. Наши чародеи разогнали их интеллект с помощью псионических заклинаний, а потом стали учить их народ через шаманов, - Уоранис опечалился. – Честно признаться, не каждый гоблин смог поумнеть, но те, которые смогли общаться стали хорошими стражниками. - Да, мы уже повстречались с ними. Кстати, а где вы заняты? - Я продолжаю держать мануфактурою каменщиков, - ответил отец Лишари. – А Ойшан занята на пекарне. - Уже солнце практически село, - посмотрела Ойшан в окно, откуда больше не падают насыщенные лучи, только тусклый отблеск заката. – Что мы задерживаем молодых. Они нагулялись, наверное, хотят отдохнуть. Я вам подготовила комнату в стороне по коридору. Разговор продолжился ещё минут десять, и когда лимонная водка стала брать своё, Фриджидиэн понял, что на сегодня ему хватит посиделок, да и Лишари утомилась постоянным общением. Они перешли туда, где им позволили остаться одними. Мужчина разлёгся на белоснежных простынях, откинув одеяла. На нём, практически не весомые, домашняя светлая рубаха да штаны. Справа взгляд манит широкое окно, в котором простирается могучая небесная твердь, сияющая тысячью звёзд, но взор парня устремлён вперёд. Там у зеркала стоит любовь его жизни. В её руках расчёска, которым она приводит в порядок мокрый чёрный волос. - Лишари, - мягко произнёс парень нежно смотря на девушку, рассматривая её гладкую кожу, черты лица и касаясь выразительных очей. – Как же ты красива. - Спасибо, - губы Пегаст украсила улыбка. – Как тебе мои родители? - Прекрасные люди, мать очень заботлива, а отец вежлив. Хорошо, что ты с ними померилась, - легко ответил парень и указал на небольшую тканую сумку на тумбочке. – А что это? - Это мой старый набор для копания, - ответила девушка и поднесла небольшой зеленоватый мешочек. – Из детства. Фриджидиэн аккуратно взял его и развернул, в свете свечей и ламп заблестели пара долото, молоточек; пальцами мужчина провёл по кисточкам. - Интересно, я ведь раньше тоже увлекался историей и даже копать пытался. Это очень интересное занятие. - Правда? – обрадовалась девушка. – Почему ты раньше не рассказывал? - Забывал поведать, - эндералец посмотрел в сторону, вспоминая детали интересной истории. – Помню как-то с отцом ездили в Дюнное по делам и он меня отпустил погулять в округе. Оно тогда ещё не особо кишело налётчиками. И я взял с собой пару кистей и лопаточку, - глас парня стал восхищённее. – А я помню рассказы об огромных ящерах и находках и давай копать. В итоге отрыл какую-то большую кость. Когда я прибежал с черепом костолма с криками «папа-папа, я нашёл кость динозавра!» весь рынок угорал. Торговцев не могли успокоить минут десять. - Хаха! – рассмеялась Лишари. – Хорошая находка, ничего не скажешь. Я тоже помню – по детстве пошла рыть ямы и искать артефакты пирийцев. И нашла! Это была старая латунная кружка. А за два дня до этого проповедник из культа и торговец обсуждали темы веры, попутно набираясь вином у города. И вот я врываюсь на площадь, где стоял папа, а эти два идиота опять сцепились – проповедник материт торговца и обещает того, вздёрнуть за кражу. Надо было видеть их глаза, когда я закричала отцу – «а я пирийскую кружку нашла на берегу!». - Какая ты молодец. Лишари отложила сумочку и легла рядом с мужем. Эндерлец ощутил, как ему на грудь легла тёплая ладонь, а под шеей прошла рука, ставшая поглаживать плечо. Удивительное чувство щекотки и горячей сердечности загорелось в груди Фриджидиэна и объяло его. Чудесное тепло души и тела от присутствия рядом самого драгоценного человека согрело его и дух, и плоть, он сильнее прижался к ней и слегка повернулся. Его глаза заглянули в глубокие карие очи Лишари. - А ведь когда-то для тебя я была просто неримской, которая зла на весь мир и ненавидит твою родину, - нежно прошептала Лишари и взяла в ладонь мужа в свою, нежно её сжав. – А ещё я – революционерка, и крушительница старого порядка. Как же ты в такую влюбился? - Я принимаю твои любые взгляды. Полюбил я тебя не за взгляды, а за то, что лежит глубже. - Фриджидиэн, - дыхание Лишари перехватило, парень ощутил важность момента, что и на её губах застыло томительное ожидание. – Я давно хотела тебе сказать. Недавно… с помощью магии я осмотрела своё тело… и…, - девушка задержала слово, эндералец увидел, как на её щеке мелькнула влага – горячая слеза пролилась на кожу, но по улыбке парень понял, что это от глубокой радости; и наконец-то сошли заветные слова. – Я беременна. - Ты… какая же радость! – воскликнул Фриджидиэн, чувствуя, что в его груди всё заиграло необычайным подъёмом, весельем и радостью, сам он коснулся щеки и ощутил солёную влагу на пальцах; теперь у него будет ребёнок – плод их любви, а сие породило настолько высокие эмоции и переживания – эндеральцу показалось, что его словно в небо вознесли. Щекой Лишари почувствовала, как её коснулась грубая мужская ладонь, как её пододвинули и на губах разлилась сладость поцелуя того, кто был любим сильнее всего. Их союз – диво старому миру, где главнее всего ставились нация да традиция и эндералец вряд ли бы взял в жёны полускараггчку. Но Лишари греет то, ради неё, ради любви жизни с ней он откинул запрет, и его окутывает радость от того, что Лишари увидела в нём мужчину, а не эндеральского мракобеса. Через любовь они преодолели и их поцелей только подтверждает это. В жарком прикосновении Лишари коснулась Фриджидиэна, ощутила ладонью его щетину и захотела, чтобы момент прекрасной яркой страсти не заканчивался, но суровая реальность вновь напоминает о себе: - Фрилджидэээн! – доносится вой с улицы. – Фриджидиэээн! - Что это? – смутилась Лишари. - Наверное духи, - отшутился парень. Вновь неримка и эндералец коснулись друг друга в поцелуе и поспешив утонуть в меду любви, но скрип двери и женский голос прервал сладкий момент. - Простите, что вторгаюсь! Фриджидиэн, там… в общем тебя зовут! - Хорошо, пойду посмотрю, кому приспичило, - встал эндералец и быстро нашёл сапоги и обернулся к томно смотрящей Лишари. – Я скоро вернусь. - Буду ждать, - прошептала дама. Фриджидиэн спустился и вышел за порог, лицом и грудью он ощутил настойчивую ветреную прохладу, а нос защекотало от соли в воздухе. Можно было бы насладиться вечером, если бы не резкий голос: - Слыш, кэп, этот глоткорвань уже достал! Фриджидиэн увидел у порога гоблина, в панцире, а на бедре слабо поблескивает кусок металла. Парень ничего не сказал, только пошёл вперёд, там, где на песок ложатся доски причала. - Пашли, потрындим, - поплёлся за ним гоблин. – И спасиб те за отвар. Наш парняга – Зог смог подняться. Эндералец был готов к встречу со многим, практически со всем, но вид мужчины в красном одеянии Инквизиции – изодранном, грязном и рванном, лицо его обросло щетиной. Вокруг него копошаться гоблины – они в его грудь уставили острия пик, а лучники позади держат кривые стрелы на тетиве. К ним уже подтягиваются люди – стражники с алебардами. - Фриджидиэн! – готов был броситься мужчина вперёд, но гоблинские пики не дали это ему сделать. - Ш-ш-штеппфан! – выдавил Фриджидиэн, не веря тому, что он видит – вот истерзанный инквизитор, а за ним с корабля спускаются израненные усталые солдаты, как они высыпаются в порт и как опешили здешние стражники. Инквизитора, которому словно нет дела до стражников стали окружать воины Нерима из рода людей. Они, держа на изготовке мечи и алебарды стали обходить Даль’Кира, но к ним уже выбежал другой неримец: - Капитан Верфей! – крикнул воин, отводя стражников и размахивая руками. – Мы здесь не просто так! - Что случилось? – с широкими от удивления очами спросил Фриджидиэн смотря на то как свет факелов пляшет на щеках инквизитора, выказывая из тени сажу и грязь. – Последнее, что я помню, как мы сидели в «Пчеле» и обсуждали всё подряд. Ты вообще откуда здесь? - Тебе это не важно, - вперёд ступил инквизитор. – Бери Лишари и её родителей и уходите отсюда как можно дальше, - мужчина промедлил пару секунд и только потом изрёк. – Сюда на всех ветрах мчаться пятьдесят тысяч скараггов. Они никого не пожалеют. Как только прозвучали слова, гнев овладел мужчиной, вспышка ярости зацепилась за мысль и породила действие. Челюсть инквизитора хрустнула, а сам слуга Храмов едва не рухнул от боли и сильного удара. - Скотина! – прокричал Фриджидиэн держась за пальцы. – Почему ты раньше не сказал!? Ты понимаешь, что теперь не только Лишари в опасности! А её… её… - Кто? – спросил Штеппфан и тут же на него снизошло озарение, когда его он поднял взгляд и увидел стоящую на пороге Лишари, положившую ладонь на живот; странное гнетущее чувство, резкое ощущение самоомерзения накрыло Даль’Кира, в груди всё потянуло к земле, скрутило живот и духом овладело желание огреть самого себя чем-то тяжёлым. – Это… гостайна была. - Идиот! – замахнулся эндералец, чтобы выбить челюсть инквизитору, но его остановила цепкая лапа гоблина, перехватившая запястье. – Фанатик закона! - Уходите, - ошарашенно выдавливает инквизитор; у него ощущение будто его пригрели мешком муки. – Берите вещи и бегите как можно быстрее! В порт вбегает высокого роста воин, его отличительная черта – шлем с чёрным перистым плюмажем. Он, с тревогой, высвеченной факелами, ворвался в собрание и истошно закричал: - Добрые мессиры, у нас тревога! Командующий ждёт портового капитана и вождя Грола! - Шо там случилось! – напомнил о себе гоблин. - Неведомый враг атаковал Ваверок. Гарнизонный маг телепортировался и рассказал, что противник волной сокрушил их. Так же он видел дым деревень и селений к югу! - Вот и скарагги пришли, - произнём подавленно инквизитор и с трудом поднял взгляд на Фриджидиэна, лицо которого бледно подобно мрамору, а в очах застыл тихий ужас. – Прости… я… не знал.