Парижская история

      Князь стал обучать детей Кэтрин русскому языку, чему та нарадоваться не могла. Она оказывала князю особенные знаки внимания с первых дней его посещения, и проявление чувств ее было связано отнюдь не с благодарностью за его труды, но тот никогда этого не замечал, принимая ее намёки за доброту и наивность ее сердца. Дома князь тоже стал обучать, и Пьер довольно охотно тянулся к знаниям, что и стало их с князем первой точкой соприкосновения. Лев Николаевич был так счастлив за последний месяц, что, когда ощутил первые признаки плохого самочувствия, наивно стал этот факт игнорировать. Аглая заметила его раздражительность и рассеянность, но виду не подала, потому что Лев Николаевич сам видимо упорствовал, говоря, что «ему немного хуже, но он чувствует, что всё встанет на свои места очень быстро».       Между тем в их доме даже появились свои традиции. К примеру, дети часто просили рассказать им что-то про Россию, и Лев Николаевич стал рассказывать им по вечерам про Петербург и Москву, постепенно переходя на русские народные сказки. После того, как дети засыпали, князь в гостиной читал Аглае какую-нибудь книгу, журнал или газету.       — Больше вы к ней не пойдёте, — перебила его Аглая, выходя из задумчивости, которая ее сопровождала весь тот вечер.       Князь опустил книгу и в недоумении уставился на нее.       — Почему?       — Вы разве не видите? Она вас покупает.       Глаза князя рассеяно забегали в непонимании.       — Это подло и низко с ее стороны, — сказала Аглая, переходя на раздражительный тон. — Вы слышали ее планы? Она хочет купить ваше расположение и женить вас на себе. С первого дня, как мы познакомились, я видела, как она на вас смотрела, услышав, что вы князь. А вы всё понимаете и молчите, потому что гордости в вас нет. Вы слишком бесхребетный человек. Готовы быть у неё на побегушках, ведь она богатая, красивая и молодая. Да, молодая, она не старше вас. Строит из себя овцу, а на деле львица. Коварная и злая в душе, как гиена!       — Аглая! Это не правда! Этого не может быть, — вырвалось у Льва Николаевича, и его руки затряслись.       — Она сама рассказала мне о своих планах на вас, она обращалась ко мне как к вашей сестре, вы же знаете… — слезы появились в глазах Аглаи. — И еще просила меня ей посодействовать! О, какая бессовестная!       — Мы найдем вам другую работу, — невозмутимо продолжала Аглая после небольшой паузы, стараясь не смотреть на князя. — Вы можете держать экзамен на домашнего учителя. Почему нет? Вы способный. Документы, кстати, пора бы нам оформить французские. Мы же не планируем возвращаться. Я уже свыклась с мыслью, что домашние от меня отреклись. Они даже не ответили на мое письмо… да, я им писала. Так что мне терять нечего.       Такое внезапное заявление окончательно выбило князя из колеи. Он не мог понять причины такой метаморфозы, но спорить и расспрашивать был в тот день не в силах. Той же ночью с ним случился эпилептический приступ, и он не мог от него оправиться достаточно долгое время. «Достаточно» здесь самое удачно слово, потому что за жилье к концу месяца требовали плату, а деньги уходили не только на пропитание, но и на лечение князя. Пришло время, и Аглая стала пропускать завтраки, а затем и обеды, чтобы еды хватало на детей. Однажды один из близнецов со слезами на глазах спросил у Аглаи: «Лео умрёт, и мы опять пойдем жить на улицу?»       Здесь нам труднее всего описывать события, потому что Аглая после такого вопроса не на шутку испугалась. «Если он не оправится со дня на день, нас выселят, — размышляла она по ночам. — Если выселят, то на улице ночевать будут все. Тогда князь точно умрет. Что буду делать я, ведь я и шить нормально не умею, вязать не научена, да что там говорить, у меня даже слуха нет, чтобы копеечку в шляпу кинули?! Дети снова пойдут попрошайничать. Как стыдно… Меня, нас засмеют». Она со злобой в сердце представила, как миссис Картер осуждает ее, как она забирает князя под свой покров, а их оставляет ни с чем, а когда бы князь оправился, то она непременно рассказывала бы ему, что все умерли. Возможно, звучало всё это и глупо, но так размышляла Аглая в приступе паники каждую ночь, и в ее сердце стало рождаться отчаяние.       В одну из таких ночей она наспех собралась и выбежала из дому, будто стараясь скрыться от своих мыслей. Пошла она непременно к князю Валковскому. Ее смущал поздний час, но она чувствовала, что не может больше находиться в этом доме с этими мыслями и переживаниями.