Парижская история

      На следующий день князь совсем пришёл в себя и с полной уверенностью в своём хорошем самочувствии начал снова обучать детей, которые даже обнимать его бросились, вновь увидев его на пороге их комнаты спустя столько времени. Записку, в которой объяснял своё отсутствие, князь написал и отослал миссис Картер сам. Аглая упорно молчала и при любом контакте князя с ней отвечала резко и даже, как показалось князю, раздражённо и гневно. «Не обиду ли держит на меня за моё отсутствие все эти недели?» — думал князь. Чтения по вечерам по просьбе Аглаи прекратились, за что князю стало немного грустно, но он продолжал читать начатые книги у себя в спальне.       Старшие дети всё подметили с первых дней, но спрашивать, что случилось, жутко стеснялись. Пьер и Жюли (так звали девятилетнюю девочку), строили различные догадки, что бы могло произойти между их благодетелями, но каждый раз приходили к выводу, что Аглая непременно провинилась перед Лео. Они даже делали попытки их «помирить», но всё срывалось довольно-таки быстро. «Взрослые не умеют разговаривать», — глубоко подметил Пьер. Близнецы же, много раз убеждаемые всеми, что стоит называть Аглаю и Лео по имени, все-таки, оставаясь наедине с Лео, называли его papa. Лео внутри продолжал смущаться, но и запрещать перестал. Сильно уж мило слетало с маленьких губ это слово. Вообще он уже так привык ко всем детям в доме, что просто не мог представить свою жизнь хотя бы без одного из них. Особенно он сошелся с Жюли. Девочка не любила учиться, но очень любила слушать Лео. Однажды даже обмолвилась ему о том, что их пытались определить в детский приют, но она, узнав о том, что ее разделят с братьями, сбежала с ними. «Бежали, бежали, — рассказывала она, — а потом я решила, что буду петь. Братья стали танцевать под мои песни, и нам стали давать денег». Затем она прибавила: «Но с вами нам лучше, чем где бы то ни было, papa», быстренько поцеловала князя в щеку и убежала.       А вот между князем и Аглаей стремительно стала разверзаться какая-то пропасть непонимания, которая отдаляла их друг от друга, и всё по инициативе Аглаи. Князь решительно не понимал причин ее агрессии и молчаливости. Удивляло его не только это: Аглая в первый же день выздоровления Льва Николаевича отказалась ходить в гости к князю Валковскому, не желала она видеть и миссис Картер.       В один из вечеров, когда князю стало невыносимо мириться с положением дел, он позвал Аглаю в гостиную, усадил ее перед собой и самым деликатнейшим образом попросил ее высказать всё, в чем, как ей кажется, виноват он перед ней, что он сделал не так и как он может всё исправить. Он очень боялся, что Аглая встанет и молча уйдёт, но она откинулась на спинку кресла и крепко задумалась. На ее лице в ту минуту промелькнула гамма эмоций: раздражение, нерешительность, страх. Она смотрела в пол и, наконец, выговорила:       — Я вам давно решила признаться, так почему же так боюсь? — она замолчала и через минуту продолжила, всё ещё не поднимая глаз: — Если падать в пропасть, так с распростёртыми руками, а не съёжившись. Всё равно уже падаю… Что-то решительно глупое было в моём мозгу, когда я решила позвать вас с собой в это путешествие. Дело даже не в вас, вы не подумайте, Лев Николаевич, дело в моей детскости. Я ещё слишком ребёнок (она подняла голову). Мне не стоило покидать отцовский дом, и тем более, с вами. Мне maman постоянно твердила: «Мужа надо!», когда я не слушалась её. Да и многие, в том числе и вы, напоминали мне, какой я ещё ребенок. Я и впрямь подумала: а может мужа всё-таки надо? Но когда все вокруг тебя твердят, что́ тебе нужно сделать, тебе этого напротив вдруг делать перестает хотеться, даже если раньше ты по своей воле бы и пошёл на это дело, даже охотно пошёл. Но муж бы не исправил моей детскости. Муж ли даёт девушке толчок к душевному росту? Встречный вопрос: чем же? Девушка из-под покрова родителей переходит под другой покров. Только и всего. Я раньше думала (она покраснела), что из-за одного конкретного супружеского аспекта девушка становится женщиной, и тогда она даже выглядит старше и красивее. Кроме того, я слишком быстро увлекаюсь. Чем или кем бы то ни было. Voici une autre confirmation детскости моего ума!       Она было разгорячилась в своей речи, даже спина ее вытянулась как струна, но потом она снова расслабленно откинулась на спинку кресла. Ее лицо ужасно покраснело до корней волос. Она вдруг почувствовала накативший жар и закрыла своё лицо похолодевшими от волнения руками. Князь молчал и внимательно смотрел на неё. Когда она закончила, он глубокомысленно заметил:       — Но ведь одно то, что вы все это сознаете и признаетесь, уж одно это доказывает вашу взрослость.       Вдруг Аглая, не отнимая рук от лица, упала перед князем на колени и судорожно зарыдала, сотрясаясь всем телом. Князь опешил и стал было поднимать её за руки, но от этого она наоборот только сильнее сгибала спину и наклоняла лицо к полу.       — Падшая, — проговорила она срывающимся голосом. — Я — падшая душа. Я не достойна даже смотреть на вас! Давеча я поняла, что вы влюблены в меня, но как, как вы посмели, я вас спрашиваю?! Такую, как я, подле себя держать — это милость. Милость для меня!       Ее слова под конец совсем стали неразборчивыми и потерялись в надрывных рыданиях. Князю было очень неловко и в то же время очень тяжело на душе. У него закололо в сердце. Он, оставив попытки поднять Аглаю, сам сел перед ней на колени и дрожащими от волнения руками упёрся себе в ноги. Аглая изо всех сил пыталась заглушить свой голос, у неё заболело в горле от усилий, и она раскашлялась.       В эту минуту в гостиную в одной ночной рубашонке ворвалась взволнованная Жюли.       — Пьер сбежал! — воскликнула она по-французски. — Он уже давно грозился, а теперь, услышав ваш разговор, словно в бешенстве выбежал на улицу, и я не смогла его догнать.