Самолёты, как ножницы — они режут застывшие облака Из окошка художника, своё сердце разбившего по слогам… Он никак нигде не может найти ни мотив, ни предлог, ни приставки, ни суффикса. Всё безвкусица.
Мастер Сасори. Мастер Сасори, подаривший мне пару бессонных ночей ещё до нашей встречи. Мастер Сасори, из-за которого я сломала всю голову в попытках придумать план по спасению. Я думала сутками, вспоминая детали его кроваво-трагичной истории, анализируя, сопоставляя все факты, ища роковые звенья, приведшие к суициду настоящего гения. Я мысленно собирала разрушенный пазл легендарного кукловода, разрабатывая стратегии действия. Требовалось ответить на главный вопрос: что ему нужно, чего не хватает, чтобы продолжить жить? Этот самый вопрос я задам себе ещё трижды, но это будет потом. А пока — Мастер Сасори, самый сложный шиноби из всех. Я нашла часть ключей и ответов, собиралась их применить хотя бы на первых порах, но ещё даже не представляла, какая развернётся Игра. Только приём тёплым не выдался. Увы, нукенины далеко не всегда ведут себя так, как мне того бы хотелось. Мастер Сасори стоял напротив меня, угрожающе шевеля хвостом куклы Хируко, и от ощущения его чакры мне хотелось исчезнуть. По впечатлениям — ядовитый густой туман, собравшийся в ядре живой плоти в груди. И жутко холодный, настолько, что пробежали мурашки по коже. Он долго молчал, сверля меня мёртвым взглядом, а потом наконец произнёс: — Мне не нужна шпионка Орочимару под боком. Оставьте девчонку себе. — Сасори одной тёлки хватает, двух слишком много, — рассмеялся Хидан, ехидно толкнув в бок Дейдару. — Отвали, — обиженно фыркнул тот. — Какузу, давай и правда оставим, а? — Нет. — Какузу, тебе жалко? С ней хотя б не так тухло. Ну Ка-акузу-чан! — Я же не собака… — тихо напомнила я, но моих слов никто не заметил. — Нет. — Какузу, не выебывайся. Она ж тебе тоже нравится, раз до сих пор живая. — Замолкни, Хидан, — оборвал его напарник. — Сасори, девчонка мне не мешает, но у нас есть приказ передать её вам. Они говорили обо мне в третьем лице, несмотря на моё же присутствие, будто бы я какой-то предмет, лишённый права на мнение. — Мне наплевать. Мы разберёмся вдвоём. Забирайте её, я скажу лидеру сам. «Нет. Вы умрёте». Непреклонный Мастер Сасори, не поддавшись на уговоры, медленно удалялся, волоча по песку скорпионьим хвостом. Я не могла им позволить уйти без меня и повторить написанную историю, поэтому пришлось убрать гордость подальше. У меня не было выбора. Закусив губу, я опустилась на колени и лбом коснулась земли. — Господин Акасуна, пожалуйста, не прогоняйте меня. Орочимару-сама уже в прошлом. Я буду полезной, оправдаю доверие, только дайте мне шанс. Хидан аж присвистнул. — Карин, да хер бы с ним. Какузу не подарок, но хотя бы не параноик. Погнали отсюда, Сасори тебя боится. Мастер Сасори остановился и медленно развернулся. — Следи за словами, Хидан. Твой длинный язык легко можно укоротить. Я не боюсь девочку-сенсора. — Тогда че тут устроил, господин Акасуна? Насколько я знаю, Дейдара-чан к тебе тоже не прилетел на крыльях любви. Какузу-сан молчал, понимая, в чем корень проблемы, но Хидан не застал Орочимару-саму в Акацуки. Я рассказывала о нем, но факт об их совместной работе с Сасори был ему неизвестен. Возможно, он даже не знал, что мой учитель когда-то носил тот же плащ. — Вставай, Карин из Скрытого Звука, — сказал кукловод, сделав акцент на последних словах. — И только попробуй дать повод в тебе усомниться. К порогу Орочимару придёт твоя голова.***
Мы двигались к Сунагакуре по пустой, бескрайней пустыне в сопровождении палящего солнца и ветра, поднимавшего клубы песка. Мастер Сасори плыл впереди, не сказал мне больше ни слова. Дейдара сначала шёл рядом с ним, но интерес к новому компаньону всё-таки взял над ним верх, и подрывник поравнялся со мной, отстав от напарника. — Тебя как сюда занесло-то, м? — Не по желанию, Дейдара-семпай, — честно ответила я. — Меня привели в Акацуки силой. — Не называй меня так, хорошо? Я тоже здесь не по своей воле, хм. — Хорошо. Тогда, Дейдара-кун, мы понимаем друг друга. Мне жаль. — Ты же из Звука, да? Из деревни Орочимару? — Да. Орочимару-сама меня спас несколько лет назад, дал мне дом. Он мой учитель. Но теперь я здесь, и с прошлой жизнью пришлось попрощаться. — Ненавижу Орочимару, — злобно бросил Дейдара. — Если бы он не ушёл, меня бы здесь не было, и я мог бы свободно творить. Однажды я прикончу его вместе с Учихой Итачи. Эта жуткая ненависть, которая его уничтожит, — то самое, с чем мне придётся бороться. Но у Дейдары время ещё оставалось, это был не самый срочный вопрос. Пока же я зацепилась за фразу о свободе творить. В обществе ценителей искусства мне нужно было проявить интерес к животрепещущей теме. — Творить? — удивлённо спросила я. — Ты художник? Видимый голубой глаз напарника в момент загорелся. — Я покажу тебе! — воскликнул он и потянулся в карман за глиной. Когда он разжал кулак, в его ладони я увидела бабочку. Она тут же вспорхнула, приземлилась мне на плечо и, едва я успела поймать её взглядом, снова взлетела. — Хах, на твоей заколке сидит, — засмеялся Дейдара. — Цветок же, — в ответ улыбнулась я. — А теперь смотри вверх. Я подняла голову. Бабочка устремилась к небу: энергично махала крылышками из глины, поднималась всё выше и выше и в конце концов превратилась в едва заметную точку. — Кац! — провозгласил подрывник, и та с характерным звуком обернулась облаком взрыва. Я вздрогнула. — Как тебе, Карин? — Даже не знаю, чего в этом больше: красоты или ужаса. Наверное, я предпочла бы, чтобы это создание и дальше сидело на моей голове. — Значит, ты за вечность в искусстве, как Мастер? — спросил он, потеряв энтузиазм. — Искусство, в котором я разбираюсь, скрыто от большинства глаз. Оно долговечно, но с точки зрения бесконечности — миг, и в роковой час угасает так же мгновенно, как взрыв. — О чем ты, хм? — О чакре. Она различается по силе и мощности, резервуарам, по энергетике. Но главное — по ощущениям, — начала рассказывать я. — Чакра любого шиноби производит своё впечатление. Каждый из нас — уникальный шедевр высочайшего из творцов. Жаль, что мало кто может это увидеть. — А какая у меня чакра, м? — Сильная, тёплая, даже горячая. Будто бы красная, как огонь. Её очень много, и течёт необычно: вижу концентрацию в обеих ладонях и в груди, в зоне сердца. Там есть круги циркуляции. — Интересно, хм… — согласился Дейдара, посмотрев на ладони. — Ну вот, такое моё искусство. Но я, в отличие от тебя, не художник. Только лишь реставратор. — Как это, м? — Если поток твоей чакры будет нарушен, я воссоздам безупречное полотно, и ты снова сможешь творить в полную силу. — Базовое искусство в основе моего наивысшего, хм, — задумался он. — Возможно, в этом есть смысл. А ты что-то да понимаешь, — улыбнулся напарник, подарив мне весьма дружелюбный взгляд. — Даже смогла меня удивить. — Спасибо, Дейдара-кун. — Я склонила голову в знак благодарности за признание. — Мне очень приятно это услышать. И мы продолжали идти по песчаным просторам. Мастер Сасори с неживым телом не любил лишние остановки, но от усталости спасал глиняный транспорт Дейдары в форме достаточно крупных птиц. Я достала из сумки припасенные онигири, а напарник поделился со мной парой яблок, и мы пожевали в полете, пока вдалеке не забрезжила Суна. Я напряглась, готовясь к масштабным действиям. Спасать душу Мастера ещё было рано, пока моей целью было предотвратить обстоятельства физической смерти и выиграть время. Из этой цели возник ряд задач, вытекавших одна из другой. Во-первых, смертельная битва не должна состояться. Во-вторых, Мастер Сасори не должен быть замечен никем из Песка. В-третьих, бабуля Чиё, единственная, кто любит его больше жизни, кто смог пробудить в нём эмоции и заставить прервать свою жизнь под ударом марионеток матери и отца, должна остаться жива.