Запутанная планета

Джон порылся в куче хлама под консолью: должны же быть ещё озарения, или все кончились? Есть! Ладонь нащупала нечто округлое, он дёрнул – и вытащил лампочку, подкинул её к потолку, где располагался магнитный патрон. Та притянулась цоколем, зажглась. На Главном экране показалась картина гигантского телескопа с острым акульим плавником. – Обсерватория! – вскричал Джон. – Мы выйдем через Обсерваторию! ТАРДИС ведь вынесла её за пределы Небесных Палат, значит, она собрана не из связанных частиц и не «мигает». – Класс! – обрадовалась Ривер. – И как мы пролетим через открытый космос, на реактивном ранце скафандра? – Зачем? В пятом гараже хранится межпланетный спортбайк, его всего лишь подкрутить кое-где... «Подкрутить» превратилось в «повозиться». Байк был, мягко говоря, неисправен после попадания атракской ракеты на тёмной материи, а свободного времени, чтобы заняться ремонтом, всё не выдавалось. Доктор принёс от схемы архитектурной реконфигурации недостающие детали двигателя, заменил искорёженный руль и теперь обходил чёрный корпус, проверяя то зажигание, то закрылки. Спортбайк выглядел как мотоцикл «Триумф Дайтона 675» с той разницей, что по бокам от рамы между подножкой и задним колесом раскрывались треугольные крылья, сопла выдавали тягу на сорок километров в секунду, а двигатель был термоядерным. Генераторы силового поля, трансдукционный барьер – чего ещё желать? Отладить бы получше, но времени нет. Лететь тут недалеко, только в атмосферу спуститься; ничего, сойдёт. – Ого, Колючка уже в Одиннадцатой, на третьем ярусе! – крикнула Ривер. – Властелин, – поправил Джон. – Договорились же. Монитор рефлексического наблюдения показывал толстые шестиугольные опоры, увешанные мелкими огоньками. Рёва динозавров не слышалось; где-то высоко шуршали папоротники, качаясь от сквозняка. Зеленоватая туша трицератопса возвышалась холмом, раскрытый клюв безвольно лежал на полу, из него натекла тёмная лужица. В нескольких шагах валялся чёрный шарик с оранжевыми прожилками. Властелин вдруг отскочил в сторону; послышалось «пиу!», мимо пронёсся заряд, врезался в опору. – Ух, ловко! – восхитился Джон. – Он предугадывает события на пару секунд вперёд, – пояснила Ривер, явно ревнуя. – Читерит. Второй и третий выстрелы так же ушли в стену. Сверху сыпались листья папоротников, где-то заревел тирекс, ему переливчато ответил другой. Из-за железной коробки сервера выехал ржавый далек и наставил дрожащую пушку, загундосил: – Ты добрый? – Абсолютно, – усмехнулся Властелин. – Ведь я – за Галлифрей. А ты против, значит – злой. Он увернулся от очередного заряда, поднял железную перчатку. Между пальцев протянулись электрические дуги, яркая вспышка охватила далека… Тот даже не успел крикнуть «уничтожить». Исчез, как не было. – Всего-то возни, – кинул Властелин. – Учитесь, детишки. Чем вы там развлекаетесь? – В Палатах появились ракноссы, – весело сообщила Ривер. – Мы летим через Обсерваторию спасать планету! В ответ раздались редкие хлопки: ладонь била по запястью ниже железной перчатки. Её хозяин выплёвывал каждое слово, будто делал одолжение: – Спасать. Вы кинетесь наружу. Кто бы мог подумать. И наплевать, что без ТАРДИС рассчитать воздействие Доктора на структуру пространства-времени невозможно. А то, что здесь она перерастянута, что налицо парадокс, вы забыли. О, какие пустяки – нечаянно измените ход событий, которые должны произойти, и Вселенная коллапсирует. Вам дела нет. Стремительно нагнувшись, Властелин подхватил чёрно-оранжевый шарик и повертел перед лицом. Внутри развернулась сверкающая сеть, она опутывала голубую планету. – Вот, смотрите. Гибель Валладариана и всей иллинойской расы – фиксированная точка. Также фиксированная точка – пустая и безжизненная Неклида через год. Небесные Палаты – искажение, которое надо убрать. Искажение, и оно рассосётся само, только не мешай. Сейчас на Неклиде две цивилизации, правда, арахнойцы уже почти погибли. Какой катаклизм убьёт иллинойцев, неясно, но какой-то убьёт. – Понятно, какой убьёт, – проворчал Джон. – Ракноссы. Уже начали. – И славно. Тогда искажение исчезнет, Паутина Времени не порвётся. Доктору нельзя вмешиваться, он всё испортит. – Неужели… – Зелёные глаза Ривер теперь были больше крыжовника, в них плескалась тревога. – Неужели мы не станем помогать? Позволим паучарам сожрать тысячи разумных существ, и пальцем не шевельнём? – Девчонка. Ты слишком глупа, раз не понимаешь. – Слова звякали ледяными камешками. – Падение Палат уже произошло, их гибель вписана в Паутину. Лезть сюда – значит нарушить кристаллизационный узел, вспороть ткань пространства-времени и обречь на гибель другие расы. Джон сцепил в замок пальцы и склонился к самой консоли. Признать правоту Властелина было бесчестно, чудовищно, отвратительно. Необходимо. Стукнул в отчаянии по пульту и хрипло выдавил: – Он прав. Иллинойцы должны умереть. И похоже, именно это сейчас и начинает сбываться. Но мы не можем ничего изменить. Ход истории здесь трогать нельзя… Ривер принялась спорить, но взглянула ему в лицо – и замолчала. Её передёрнуло. Сказала лишь: – Тогда в темпе чиним старушку и убираемся. Не хватало Доктору смотреть на пир ракноссов, потом от кошмаров не отобьёмся. Но Клара-то снаружи, ведь надо шлёпать за ней? – Надо, – вздохнул Джон. – Давай шлёпать. – Идиоты, вы всё-таки решили выходить?! – сорвался на крик Властелин. – Мы аккуратно, за Кларой и назад, трогать паучков не будем, – успокоила его Ривер. Она настояла, чтобы её поделку, «шмудли-дудли маскировщик», взяли с собой: притвориться иллинойцем, и никаких вопросов от местных. Облачившись в любимый оранжевый скафандр, Доктор запихнул в карман внизу штанины звуковую отвёртку, к поясу привесил бластер: вдруг метеориты встретятся? Любовно провёл по матовому баку мотоцикла и кожаной сидушке. Ну, красавчик, погоняем? Прости, старина, давно тебя не выгуливал. Он завёл мотор, резкими открытиями газа прогрел двигатель, и – шестая передача! Спортбайк рванул с места в воздух, оставляя за собой две синие дорожки плазмы из сопел. Плавный разгон? Для слабаков. Под колёсами пронёсся «плавник» телескопа, передний силовой щит врезал по стеклу, раскромсал его на вьюгу из осколков, байк вырвался в черноту. Обсерватория сразу пропала: работает маскировка ТАРДИС. Сопла ударили сильнее, синие дорожки сзади стали толще, но пространство и время кругом словно замерли. Один, среди пустоты. Как всегда. Доктор повернул руль, и навстречу медленно выплыла необъятная тонзура голубой планеты с пёрышками облаков: до атмосферы ещё добраться надо. Вокруг диска сверкали, будто капли росы, тысячи объектов; что это? Приглядевшись, различил цилиндрики с прямоугольными крылышками из солнечных батарей, похожие на стрекоз, – спутники? Зачем так много? Они медленно поворачивались, наставляя свои тарелки-антенны в одну точку: на чёрный байк. Система обнаружения? А, понятно: первый эшелон планетарной защиты. Иллинойцы, похоже, сильно впечатлились гибелью Валладариана, и новую колонию превратили в неприступную цитадель. Да уж, прорваться тут сложновато… Спутники были уже близко. Внезапно две «стрекозы» ударили огнём из сопел и ринулись навстречу байку; Доктор едва успел включить боковые щиты, как в них с обоих сторон шибанули взрывы. Вспышка! Джон с шипением отскочил от консоли: мгновенно раскалившийся джойстик обжёг руки. Главный экран нестерпимо жарил белым. – Чего вовремя не зажмурился?! – кричала на ухо Ривер. – Отключай щиты, топливо гикнется, не дотянем! – Вы там вконец ошалели? – возмущался Властелин по громкой связи. – Почему тряхнуло так? Упрямчик, хватит играться! Джон, жмурясь от света, добрался до консоли и проворчал в микрофон: – Возвращайся лучше, у нас сложности. Надо бы линии будущего посмотреть… – О, неужели? Вдруг осознал, что нуждаешься в моей помощи? – Прекрати, Рассилон. Погибнем же. Послышался недоверчивый смешок. – Вроде бы мы условились не использовать это имя. – Ты – не он, а я – не Доктор, – раздражённо ответил Джон. – Но дело в том, что конкретно сейчас это не имеет значения. Ты жить хочешь? Повисла пауза. Сквозь белёсую мглу на главном экране проступили сотни спутников-камикадзе, сумасшедшими мухами несущиеся со всех сторон. – Погоди, поднимусь в Зал Контроля Одиннадцатой, – бросил Рассилон. – Здесь мне луны не видно. Щиты пришлось оставить. Трития для двигателя пара кило, хватит добраться до соседней галактики; но если вбухивать энергию в поддержание силового поля, да ещё на максимуме, то может не хватить и на торможение у поверхности. А если придётся включить трансдукционный барьер? Ровно за четыре секунды и потратишь топливо. Конечно, ТТ-барьер – вещь мощная, рассинхронизирует по времени то, что внутри, с тем, что снаружи; но не дай Омега его применять, сожрёт всё подчистую. Беспокойные «стрекозы» таранили и таранили невидимый щит, беззвучно расцветали оранжевыми астрами с белой сердцевиной. Стекло скафандра Доктор затемнил до предела, поэтому не сразу увидел громаду, которая вынырнула из-за сияющего голубым края планеты. – Ты посмотри на эту красоту!.. – восхищённо выругалась Ривер. – Имеешь в виду покусанный бублик, из которого торчит коническая труба? – Да, я имею в виду орбитальную крепость. И она уже начала палить! «Труба» суженым концом обернулась к ним, показала круглое дуло и выплюнула один за одним пять снарядов. – Пушка Гаусса, – констатировал Джон. – Годится, чтобы сделать дуршлаг из межзвёздного крейсера. Похоже, иллинойцам для гостей ничего не жалко. – Ты прав. Понастроили всего, а тут, за пределами галактик, и метеориты не летают, так хоть оторваться на воробушке, вроде нас. Уклоняемся? – Нет, Ривер, подождём, пока болванки снесут наши щиты. Джон взялся за джойстик, собираясь повернуть байк вправо. Снова включилась внутренняя связь: – Упрямчик, продолжаешь выпендриваться? Медная луна красная! – А так? – спросил Джон, беря левей. – Пожелтела. Но бордовые полосы набегают. Скрестились… Джон вжал на себя джойстик, байк задрал переднее колесо и ушёл вверх. Под задним проскользнула светлая полоса. – Ещё и лазеры? – вскрикнула Ривер. – Силовое поле же против них – фуфлище, ты чего не нацепил отражатели? – Мамочка не дала, – пробурчал Джон, намереваясь повернуть ниже и прислушиваясь к ругани Рассилона. Доктор шёл на форсаже. Уклоняться от лазерных зарядов и железных болванок становилось всё сложнее: крепость уже подошла близко, стали видны её надстройки, шлюзы, шипы орудий, словно вычерченные старательно и резко. Лампаданос спрятался за тонзурой планеты, бросал из-за горизонта косые лучи, и бок станции полыхал – к сожалению, не настоящим огнём. Шлюзы выпустили пяток ракет, те разошлись венчиком: собираются ударить с разных сторон. Щиты пришлось выключить ради манёвренности, а как уклоняться и от ракет, и от лазеров? Проще сплясать венерианскую джигу на локтях. – Чур я за отвёрткой! – с азартом взвизгнула Ривер, кидаясь с другой стороны к панели управления. Пострелять для неё – праздник; Джон усмехнулся. Когда ракеты подлетели на пятьсот километров, к их системам наведения поступил сигнал. Взорвалась одна, вторая… – Ай-й! – зашипела Ривер, пытаясь засунуть в рот все пальцы разом. Лазерный луч угодил в отвёртку, раскалил её добела, и теперь она кувыркалась бесполезным бруском где-то позади. Однако девушка не растерялась: рука Доктора уже сжимала бластер. Сгустки энергии полетели навстречу ракетам. Они казались плевками в стаю акул, но каждый заряд поражал именно обтекатель с боеголовкой. Доктор рванул ниже. Удар! За плечами расцвёл взрыв. Его волна толкнула байк в атмосферу, и луч резанул сопло. Карусель, безумная карусель. Материк закружился внизу. Главный экран рассыпался калейдоскопом красной воды, жёлтой земли и облаков. Ноги Джона потеряли опору; хоть бы не отпустить джойстик! Перераспределить мощность сопел… Выровнять полёт… Выровнять! Скафандр Доктора горел, горел и байк. Снова пришлось включить щиты, чтобы уменьшить трение. Одно хорошо: в атмосфере лазер быстро выдыхается, если даже попадёт ещё луч – не страшно. Пытаясь на лету сбить пламя, Джон крикнул: – Прошли два эшелона защиты! Надеюсь, гостинцы кончились? – Чёрная луна, в убывающей фазе! – завопил Рассилон. – Вортекс тебе в печень, Упрямец, уворачиваться некуда. Доигрался. – Включаю ТТ-барьер, – откликнулся Джон. – Зачем?! – Ривер схватила за руку. – Он секунды три вытянет, и мы без топлива. Давай вначале глянем, что за долбанная зараза? На них неслись три солнца, увеличиваясь с каждой секундой. Плазменные орудия, которые выпустили «долбанную заразу», сидели на летающих островах вокруг, было их одиннадцать и не все ещё отстрелялись. Хорошо хоть по второму разу не успеют – долго остужаются… Сквозь местами прогоревший скафандр Доктор уже ощущал жар приближающихся сгустков плазмы. Подпустил их поближе – и включил ТТ-барьер. Стрелка датчика топлива резко качнулась к нулю. Трансдукция, технология Галлифрея, переносила байк в то время, когда искусственные солнца не зажимали с боков. Доктор летел в центре звезды, и энергия кончалась, а звезда – нет. Барьер лопнул. Охватил жар… Но кругом уже был лишь простор и колючий ветер. – Абалдеть, проскочили! – изумлённо рассмеялась Ривер. – Для посадки-то хватит трития? Джон не отвечал, пытаясь отдышаться. Два сердца Доктора колотили в пол, и зал трясся. Освещение отключилось, противно мигала аварийка. Сигнализация выла на одной ноте, давила, мешая управлять: боль, боль, боль. Ожоги на плечах, икрах, спине, от скафандра остались лохмотья, и пронзает холод стратосферы. Рама байка раскалилась, жжёт, нельзя коснуться до остатков обшивки, а встречный поток прижимает к ней ноги. Хоть бы десяток минут на восстановление! Щиты не включишь, энергии нет.