Запутанная планета

Грейн погрузила пальцы в голубые кристаллы. Зал Контроля начал сужаться. Вместо пластмассовых панелей с кругляшами проступили закопчённые каменные стены замка, со сводчатого потолка свесилась люстра-колесо, по ободу горели свечи. Лифт пропал, зато обнаружился камин, за кованой решёткой плясал живой огонь. Панорамное окно затянулось, появилось узкое и высокое, его верхнюю половину украшал витраж: старец с нимбом преклоняет колени перед крестом, ниже шли выпуклые стёкла. Остались неизменными только консоль и главный экран, а посреди зала вылезло возвышение, ступеньки вели к высокому резному стулу. Вдоль стен громоздились механизмы с шестерёнками, какие бывают в башенных часах. Успокоенно улыбаясь, Грейн по-хозяйски оглядывала мрачную обстановку. Указала в сторону гобелена, который висел справа от возвышения, кинула: – Готов? И пошла первой; собаки не отставали ни на шаг. Гобелен изображал бесклювого орла с ластами, алериона. – Герб Таупаделей, моего рода, – пояснила девушка и подняла край ковра. За ним обнаружились небольшие арчатые воротца, Грейн отомкнула их старинным витым ключом, обернулась и сама протянула руку. Через приоткрытые створки лился густо-салатовый свет. Джону идея вступать с коварной девицей в её же вселенную нравилась всё меньше. Но ни на что другое времени уже не оставалось, поэтому он сжал зубы и шагнул вперёд, зажмурившись от зелёных искр. Длинная пещера походила на дупло упавшего дерева, каким видит его залезший внутрь бурундук, только для бурундука никто не зажигает вдоль прохода круглые светильники. Из волокнистых стен торчали грозди грибов, ноги Доктора вязли в прелой листве, душила холодная влажность, словно на дне лесного оврага. Темпоральные ощущения были не из приятных: линии времени здесь закручивались воронками, парадоксы громоздились фракталами. Гиблое место. Джон пощёлкал ногтем по датчику колебаний эфира: стрелка ходила от нуля до ста и никак не успокаивалась. Грейн неуверенно двигала джойстиком, Доктор то и дело спотыкался. Пройдя несколько шагов, запнулся о корень и ухватился за лиану, свисавшую с потолка. Джон с тревогой глядел на Главный экран и не сразу заметил, что одно из окошек в цилиндре над консолью открыто, оттуда тянется щуп и уходит в телепатический монитор. Чёрт! Схватил тевтонку за воротник, отшвырнул от панели. Грейн с бряцаньем стукнулась об пол, попыталась встать, но на грудь её тут же вспрыгнул питбуль, зубами сжал горло. Она прохрипела: – Постой, пощади! Не сделала же ничего, сам видел!.. – Я видел, что ты подала какой-то телепатический сигнал, – напряжённо откликнулся Джон, следя за лианой, которая переползала на стену, обвивала круглый фонарь. Глупая затея – лезть сюда. Набегут теперь со всех сторон сестрички Грейн, тыкая мечами и дезинтеграторами, и попробуй с ними справься. Даже отвёртки нет. Однако проходили минуты, а из древесного коридора ни спереди, ни сзади никто не показывался. По-прежнему мирно жужжали пчёлы с хорошую курицу, метровая мохнатая гусеница переползала дорогу. Похоже, тевтонка действительно не успела напакостить, как собиралась. – Кстати. – Джон повёл джойстиком и осмотрел длинные пальцы Доктора, малиновый сюртук, чёрные лаковые ботинки. – Ведь через ворота шли мы с тобой – откуда тело? – Дьявол… А-аа… Убери псов, всё расскажу! Когда питбуль отступил, она встала, кривясь и держась за шею. Пояснила: – Древо создаёт… Арр-р, ну и клыки… Создаёт альтернативное тело. Когда захочешь вернуться, уберёт. Оно тебя с прошлого раза запомнило, поэтому сделало ту же одёжу. Я продолжу? Джон с неохотой кивнул, предупредил: – Ещё одна выходка, и превратишься в шницель. Фонари на самом деле были ячейками памяти, каждая – для отдельной жизни, прожитой Девочкой-которая-учится, там хранились различные навыки и умения, любой из них Грейн могла взять. Она уверенно ориентировалась во множестве поворотов и разветвлений коридора, два раза стены перед ней расползались в стороны, открывая проходы. Наконец, на Главном экране показался фонарь, свет которого сложился в огненную надпись: «Система звезды Лампаданос, Неклида. Небесные Палаты. 1785468709-1784496284. Синакора-шу, мастер-веятель». – Что за номера, на телефонные не похоже, – заметил Джон, – пространственно-временные координаты? Зачем тогда лишние циферки? – Первым идёт обозначение вселенной, – откликнулась Грейн. Доктор откинул крышку фонаря; за ней шевелились провода. Джон снова перехватил джойстик: – А ты не собралась ли сохранить себя на этот фонарь? И оставить меня здесь в одиночестве, вечно скитаться по вашим коридорам? Грейн покосилась недоумённо: – Подобное невозможно, клянусь Пресвятой. У каждой свой фонарь. Древо дарует его в конце Пути, когда достигнешь совершенства в искусстве. Мой Путь не пройден, я не могу пока обрести покой. Доктор провёл пальцами по обнажённым проводам, проскочила искра. Главный экран вспыхнул зелёным. Джон невольно зажмурился, а когда открыл глаза, на полу перед консолью лежал чёрный распылитель с золотыми завитками – другой, чем у Ныкатиса, потоньше и подлиннее. Спросив разрешения, Грейн подобрала приборчик, спрятала в нагрудный карман и сдержанно улыбнулась: – Есть, умение веятеля у меня. Джон приготовился к длинной обратной дороге, но портал в часовенку распахнулся прямо возле фонаря мастерицы. Тевтонка выглядела задумчиво и подавленно. Уставилась на рычаги, как на бассейн со скорпионами, медлила перед круглым окошком, за которым мерцал красным убийственный агрегат иллинойцев. Не уверена в своих силах? Боится покидать Древо? Пришлось снова перехватить управление.

***

Когда в часовню ворвался второй щупленький служитель, Клара поняла: один из них – Доктор. И наверняка тот, который корчит из себя ревностного последователя смешной иллинойской религии. Шуточки вроде: «Это и есть галлифрейка? Ужасающее лицо!» – тоже в его стиле. Настоящий Ныкатис, без страшненькой шапки, ловко смастерил перевёрнутую картину, а после связал Доктора по рукам и ногам слоем металла. Клара сдерживалась, не подавала вида, насколько переживает. Но когда вместо того, чтобы «показать искусство», поддельный веятель сотворил бессильный пшик – она не могла не застонать «О нет!» Только не это! Выдала, выдала, за кого болеет… Решив сгладить ситуацию, Клара принялась изворачиваться в держателях и вопить: – О нет, о нет, как давит, уберите ваши железяки! Мялиус проверил захваты, дал отмашку Тине – и те действительно ослабли. Иногда жаловаться намного полезнее, чем терпеть. Её выходка отвлекла всех и позволила Доктору пару минут подумать. Он требовательно воскликнул: – Кто хотел настоящего искусства? Занимайте галёрку! Пошевелиться ему не давала железная кожура, но струи из конуса летели точно к полу, ложились поверх сотворённых стоп, складывали обнажённую женскую фигуру из металла. Внутри у неё росли механизмы, компьютерные платы покрывались сетью проводков и клемм. Облако рассеялось. Перед потрясёнными иллинойцами стояла нагая богиня с матово-тёмной кожей, безволосая, зато в короне. Механическая женщина рывками подняла идеально выточенную ладонь, помахала присутствующим – и гибко перегнулась вбок, встала вверх тормашками. Корона свалилась. Круглое лицо Мялиуса-ки исказило отвращение. Он высунул язык: – Фу, робот! Остальные иллинойцы взирали на поделку с такими же гримасами. Первой очнулась Фелина-ма. Благоговейно воздев руки к потолку, выдохнула: – Изваять Поверженную Иштаиру в виде мерзкого робота! Отец Ныкатис-шу, вы истый богоборец! Отринем! Отринем! Тина сверху зааплодировала, Мялиус присоединился к ней. Под ревностные возгласы «Отринем!» он торжественно рекогерировал робота. Даже настоящий растрёпанный служитель потрясённо молчал, видимо, впечатлившись глубиной святотатства. Ныкатис начал жалобно причитать только когда на него наставили призму и подтолкнули к нише, где стояла Клара. Её саму потащило вверх и в сторону, ближе к выходу, прочь от жутких иголочек. Гордо выпрямившись за Рулевой панелью, Грейн уверенно отжимала рычаги. Джон спросил с удивлением: – Ты знала, что иллинойцы терпеть не могут гуманоидных роботов? – Откуда бы мне знать? – гортанно произнесла она и пожала плечами. – Робот, по моему мнению, самое прекрасное создание человека. Мыслит чётко, исполняет любые приказы, не ведает усталости и трусости. – Тогда давай делать вид, будто всё по плану. Она испарила слой металла, сковывающий Доктора, умудрившись не повредить одежду. Когда закончила, Джон попытался перехватить джойстик. Железные пальцы тевтонки не желали уступать, но команда собакам помогла: услышав их рык, Грейн отшатнулась от консоли, заозиралась в панике на присевших, готовых разорвать псов. Выкрикнула: – Погоди, отзови их! Я же была тебе полезна, разве нет? Не казни. И склонила голову, зажмурившись. Джону стало как-то неудобно, что его настолько боятся и считают кровавым деспотом, способным затравить собаками беззащитную девушку. Хотя, если учесть, скольких эта «беззащитная» погубила… Он погрузил пальцы в холодные голубые кристаллы. Колонны начали размываться, исчезать, как и трон. Арчатый потолок выпрямлялся, плитку пола с витиеватым растительным орнаментом заменяло рифлёное железо. Грейн шептала молитву, всерьёз полагая – её собираются растащить на куски. Решив избавиться от непонимания, Джон спросил: – Почему ты не захотела отдавать управление? Та разомкнула ладони, которыми трясла перед носом, и с готовностью пояснила: – Я могла бы сотворить облако, закрывающее обзор, и под его покровом прорваться к их оператору, скинуть со второго этажа. Дальше берём контроль над лазерами, расстреливаем всех, кроме Клары… – Стой, стой, стой! – хмыкнул от немецкого напора Джон. – Тебе не кажется, что тогда будет слишком много жертв? Грейн смотрела недоумённо. Начала раскладывать по полочкам: – Насколько достало моего скромного разумения, Небесные Палаты под атакой Империи Ракносс. Ты иллинойцам помогать не станешь, так как судьба их – быть поголовно сожранными. Значит, жалеть здесь никого не имеет смысла. Они уже мертвы. Если же Доктор их подстрелит, не будут мешать. Настроение мгновенно испортилось. Джон молча завершил преобразование каминной комнаты замка в привычный Зал Контроля, где горят синие кругляши по стенам и видны перевёрнутые пирамиды через панорамное окно. Стекло, которое высадила Ривер, восстановилось, потолок выглядел новым, без оплавленных дыр. Она любила сбивать из бластера лампочки озарения. И ей, возможно, понравился бы план Грейн… «Все уже мертвы». Да, так и есть. Город мертвецов, и мертвецы ещё бегают, ещё целуются в потаённых беседках дворцового сада, ещё строят планы на завтра и надеются, что Лампаданос для них взойдёт. Надеются абсолютно зря.

***

Доктор убрал слой металла вокруг тела, и, знакомо улыбаясь, пошёл в сторону Клары. Но вдруг сдвинул брови и глянул на дрожащего Ныкатиса. Тот стал ещё меньше и не мог толком объяснить, почему его нельзя разбирать на атомы, а Мялиус взмахами призмы заковывал служителя в кандалы. «Не вмешивайся, не вмешивайся! – просила мысленно Клара. – Подумаешь, тронутый продавец картинок. Не губи себя!» Однако Доктор сделал вид, будто её не слышит. Подскочив к зеленолицему, принялся убеждать: – Бросьте вы его. Вообще – глупая затея, пересаживать галлифрейские симбиотические ядра, они не приживаются, на других планетах уже пробовали, я читал. Мялиус подозрительно прищурил глаз. Луч лазера ударил в распылитель, тот выпал из пальцев Доктора. Тина сверху бросила светящуюся нить, связала его руки, а на ногах оказался ещё один комплект кандалов. Отбежав подальше от скованных Ныкатисов, зеленолицый крикнул помощнице: – Боги поймут, кто из них кто, этот тоже ведёт себя странно. Разбирай обоих!